Модиано Патрик Из самых глубин забвения 6 страница

- Мы пришли слишком поздно, - произнес мужчина. - Все уже ушли... Он говорил с легким акцентом.

- Да нет же, - успокоил его Дариус. - Они ждут нас наверху.

И взял каждого из них под руку.

Женщина, которую я видел в профиль, обернулась. У меня кольнуло сердце. Я узнал Жаклин. Они приближались ко мне. Я встал, как автомат.

Дариус представил мне эту пару.

- Жорж и Тереза Кэсли.

Я кивнул им. Я смотрел женщине, именуемой Тереза Кэсли прямо в глаза, но она даже и не моргнула. По всей видимости, она меня не узнавала. Дариус, кажется, был смущен тем, что не может представить меня по имени.

- Это мои соседи этажом ниже, - сказал он. - Я так рад, что они пришли... Все равно они не смогли бы спать из-за шума...

Кэсли пожал плечами.

- Спать?... Да ведь еще слишком рано, - произнес он. - День только начинается.

Я старался встретить ее взгляд. Взгляд этот был пуст. Она или не видела меня, или умышленно не замечала моего присутствия. Дариус потащил их на другой конец гостиной, к дивану, где сидели другие. Мужчина в пиджаке с золотыми пуговицами поднялся, чтобы поприветствовать Терезу Кэсли. Разговор возобновился. Кэсли был очень словоохотлив. Она стояла несколько поодаль. Вид у нее был такой, словно она либо дуется, либо скучает. Мне захотелось подойти к ней, отвести в сторону и сказать вполголоса:

- Здравствуй, Жаклин.

Но я продолжал стоять неподвижно, как каменный. Я искал какую-то невидимую ариаднину нить, может быть существовавшую между кафе "Данте" и отелем "Турнель" пятнадцатилетней давности и этой гостиной с огромными раскрытыми окнами, выходящими на Булонский лес. Но не нашел ни одной. Я был жертвой миража. А ведь, если хорошо подумать, все эти места находились в одном городе, недалеко друг от друга. Я попытался вспомнить самый короткий путь к кафе "Данте": доехать до левого берега по окружному шоссе, а потом, от Орлеанских ворот, прямо до бульвара Сен-Мишель... В этот час, да еще в августе, доехать можно минут за пятнадцать.

Мужчина в пиджаке с золотыми пуговицами говорил, а она безразлично слушала. Она села на подлокотник дивана и зажгла сигарету. Я видел ее в профиль. Что она сделала с волосами? Пятнадцать лет тому назад они доходили до пояса, а теперь были чуть ниже плеч. Она по-прежнему курила, но теперь больше не кашляла.

- Подниметесь с нами? - спросил меня Дариус.

Он оставил других на диване и стоял передо мной с Жоржем и Терезой Кэсли. Тереза! Почему она сменила имя?

Они пошли передо мной на один из балконов.

- Нужно только подняться по трапу, - сказал Дариус.

И указал на лестницу с цементными ступенями на краю балкона.

- И куда же мы пойдем, капитан? - спросил Кэсли, фамильярно хлопнув Дариуса по плечу.

Тереза Кэсли и я стояли за ними, бок о бок. Она улыбнулась мне. Но это была просто вежливая улыбка - так улыбаются незнакомому человеку.

- Вы уже поднимались наверх? - спросила она.

- Нет, ни разу. Сейчас - впервые.

- Сверху, наверное, великолепный вид.

Я даже не знал, ко мне ли она обращается: настолько эта фраза была произнесена безлико и холодно.

Терраса оказалась очень большой. Большинство гостей расположилось на бежевых полотняных стульях.

Дариус остановился перед одной из группок. Они сидели кругом. Я шел за Кэсли и его женой; они, казалось, забыли о моем присутствии. Встретили другую пару на краю террасы и принялись беседовать вчетвером, стоя. Она и Кэсли прислонились к парапету. Кэсли и та, другая пара изъяснялись по-английски. Время от времени жена Кэсли вставляла в разговор короткую фразу по-французски. Я подошел и тоже облокотился о парапет. Она стояла как раз за мной. Трое остальных продолжали разговаривать по-английски. Голос певицы заглушал воркование беседы. Я стал насвистывать припев песни. Она обернулась.

- Простите, - сказал я.

- Да ничего.

Она улыбнулась все той же безразличной улыбкой. Замолчала. Мне пришлось добавить:

- Какой прекрасный вечер...

Разговор между Кэсли и двумя другими становился возбужденнее. Голос Кэсли был несколько гнусавый.

- Самое приятное, - произнес я, - это прохлада, которой веет из Булонского леса...

-Да.

Она вытащила сигареты, достала одну и протянула мне пачку.

- Нет, спасибо, я не курю.

- И хорошо делаете... Прикурила от зажигалки.

- Я много раз пыталась бросить, - произнесла она, - но не получается...

- А вы больше не кашляете от курева?

Она, казалось, удивилась моему вопросу.

- Я бросил курить, - сказал я, - потому что кашлял от этого.

Она никак не отреагировала. Похоже, что она действительно меня не узнавала.

- Жаль, что слышен шум окружного шоссе, - произнес я.

- В самом деле? Я, у себя, не слышу... А ведь на четвертом этаже живу.

- У окружного шоссе есть свои преимущества, - продолжал я. - Я вот доехал сюда с набережной Турнель всего за десять минут.

Но и эти слова не произвели на нее никакого впечатления. Она по-прежнему холодно улыбалась.

- Вы друг Дариуса? Тот же вопрос задала мне женщина в лифте.

- Нет, - ответил я. - Я друг одной знакомой Дариуса... Жаклин...

Я избегал ее взгляда и уставился на один из фонарей внизу, под деревьями.

- Я ее не знаю.

- Все лето проведете в Париже? - спросил я.

- На следующей неделе мы с мужем едем на Майорку.

Я вспомнил нашу первую встречу зимним днем на площади Сен-Мишель и письмо у нее в руке, на конверте которого я прочел "Майорка".

- Ваш муж пишет детективные романы? Она расхохоталась. Странно, Жаклин так никогда не смеялась.

- Почему вы думаете, что он пишет детективные романы?

Пятнадцать лет тому назад она сказала мне фамилию одного американца, который писал детективы и мог помочь им поехать на Майорку. Его звали Мак-Дживерн. Позднее я нашел несколько его книг и даже собирался разыскать его самого, чтобы спросить, на всякий случай, не знает ли он Жаклин, а если знает, то что с ней стало.

- Я спутал его с одним человеком, который живет в Испании... С Уильямом Мак-Дживерном...

Впервые она посмотрела мне прямо в глаза.

- А вы сами живете в Париже? - спросила она.

- Пока что да. Но не знаю, останусь ли...

За нашей спиной Кэсли продолжал говорить гнусавым голосом. Теперь его окружала более многочисленная группа гостей.

- Моей профессией можно заниматься где угодно, - сказал я. - Я писатель. И снова вежливая улыбка и равнодушный голое.

-В самом деле? Очень интересная профессия. Мне бы хотелось почитать ваши книги...

- Боюсь что вам будет скучно...

- Ни в коем случае... Принесите их мне, когда снова придете к Дариусу...

- С радостью.

Взгляд Кэсли остановился на мне. Он, конечно, спрашивал себя, кто я такой и почему разговариваю с его женой. Он подошел к ней и обнял ее за плечи. Его синие глаза навыкате не покидали меня ни на миг.

- Месье - друг Дариуса. Он писатель.

Я должен был бы представиться, но я всегда стесняюсь называть свое имя.

Он улыбался мне. Он был лет на десять старше нас. Где она могла с ним познакомиться? Может быть, в Лондоне. Да, она, конечно же, осталась в Лондоне после того, как мы потеряли друг друга из виду.

- Он думал, что ты тоже писатель, - сказала она.

Кэсли громко расхохотался. А потом принял прежнюю позу: выпятил грудь и высоко поднял голову.

- Вы действительно так подумали? Вам кажется, что я похож на писателя?

Я об этом и не думал. Мне было все равно, какая у этого Кэсли профессия. Хотя я и знал, что он ее муж, он ничем не отличался от всех остальных людей на террасе. Мы с ней затерялись среди статистов на съемочной площадке. Она делала вид, что знает свою роль назубок, а мне даже не удавалось делать вид. Скоро заметят, что я незваный пришелец. Я продолжал молчать. Кэсли внимательно меня разглядывал. Мне надо было любой ценой что-то сказать, подать ему реплику:

- Я спутал вас с одним американским писателем, который живет в Испании... Его зовут Уильям Мак-Гиверн...

Ну вот, выиграл немного времени. Но этого недостаточно. Надо было срочно найти другие реплики и произнести их естественно и непринужденно, чтобы не привлечь внимания. У меня закружилась голова. Я испугался, что упаду в обморок. Ночь казалась мне душной, я весь вспотел. А может это из-за яркого света прожекторов, гама и смеха.

-Вы знаете Испанию?-спросил Кэсли.

Она снова зажгла сигарету и продолжала смотреть на меня холодным взглядом. Я с трудом выговорил:

- Вовсе нет.

- У нас есть дом на Майорке. Мы проводим там три месяца в году.

Такой разговор будет продолжаться часами на этой террасе. Пустые слова, банальные фразы. Словно я и она пережили самих себя и теперь не можем даже позволить себе малейший намек на прошлое. Она очень хорошо чувствовала себя в этой роли. И я не был на нее за это в обиде: я сам почти совсем все забыл о моей жизни постепенно, и всякий раз, когда целые ее пласты рассыпались в прах, я испытывал приятное ощущение легкости.

- А какое время года вы предпочитаете на Майорке? - спросил я Кэсли.

Теперь я чувствовал себя легче. Воздух был свежее, гости вокруг нас шумели меньше, а голос певицы был очень ласков и нежен.

Кэсли пожал плечами:

- На Майорке всегда прелестно. Там у каждого времени года свой шарм. Я повернулся к ней.

- Вы тоже так считаете?

- Я думаю в точности, как мой муж. И тут, словно в головокружении, я сказал ей:

- Странно: вы больше не кашляете, когда курите.

Кэсли не услышал моих слов. Кто-то хлопнул его по плечу и он обернулся. Она нахмурила брови.

- Вам больше не требуется эфир, чтобы перестать кашлять...

Я произнес эту фразу очень светским тоном. Она бросила на меня удивленный взгляд. Но хладнокровия не потеряла. А Кэсли беседовал со своим соседом.

- Я не поняла, что вы сказали...

Теперь ее глаза не выражали ничего и избегали моего взгляда. Я резко потряс головой, словно внезапно очнулся.

- Извините меня... Я думал о романе, который сейчас пишу...

- Это детективный роман? - спросила она спокойным голосом.

- Не совсем.

Это ничего не дало. Поверхность осталась гладкой, а вода стоячей. Или, скорее, толстый слой льда, в который невозможно проникнуть пятнадцать лет спустя.

- Пойдем домой? - произнес Кэсли.

Он обнимал ее за плечи. Рядом с его массивной фигурой она казалась совсем маленькой.

- Я тоже пойду, - сказал я.

- Надо попрощаться с Дариусом.

Мы тщетно поискали его среди группок гостей на террасе. Спустились в гостиную. В глубине четыре человека сидели за столом и молча играли в карты. Среди них был и Дариус.

- Да уж, - сказал Кэсли, - покер превыше всего...

И пожал Дариусу руку. Тот встал и поцеловал руку ей. Я тоже обменялся с ним рукопожатием.

- Приходите, когда хотите, - сказал он мне. - Двери этого дома для вас всегда открыты.

На площадке я вызвал лифт.

- Мы с вами тут и попрощаемся, - произнес Кэсли. - Мы живем этажом ниже.

- Я забыла днем сумочку в машине, - сказала ему она. - Схожу-ка быстренько за ней.

- Ну, до свидания, - сказал мне Кэсли и беспечно махнул рукой. - Рад был с вами познакомиться.

Он спустился по лестнице, и я услышал, как хлопнула дверь. Мы вошли вдвоем в лифт. Она посмотрела на меня:

- Моя машина недалеко, возле сквера...

- Знаю, - ответил я. Она смотрела на меня, широко раскрыв глаза.

- Почему? Вы за мной шпионите?

-Я случайно видел вас сегодня вечером, когда вы выходили из машины.

Лифт остановился. Створки двери открылись. Но она не двигалась. Продолжала смотреть на меня слегка расширенными зрачками.

- Ты не очень изменился, - сказала она.

Створки снова закрылись с металлическим скрежетом. Она опустила голову, словно хотела защититься от яркого света плафона.

- А я изменилась, как ты считаешь?

У нее был совсем не тот голос, как только что на террасе. Теперь он был хрипловатый, как прежде.

- Нет... Кроме волос и имени...

Улица была тиха. Слышался шелест деревьев.

- Ты знаешь этот квартал? - спросила она.

-Да.

Но я был в этом не очень уверен. Теперь, когда она шла рядом, мне казалось, что я очутился на этой улице впервые. Нет, это был не сон. Машина стояла на прежнем месте под деревьями. Я показал на нее рукой:

- Взял на прокат... Я едва умею водить...

- Это меня не удивляет... Она взяла меня под руку. Остановилась и с улыбкой произнесла:

- Ты, наверное, путаешь тормоз и акселератор, насколько я тебя знаю...

У меня тоже было впечатление, что я хорошо ее знаю, хоть я и не видел ее пятнадцать лет, и ничего не знал о ее жизни. Из всех людей, встреченных мною до этого дня, она больше всех занимала мои мысли. Чем дальше мы шли под руку, тем больше я начинал думать, что мы расстались только вчера.

Мы дошли до сквера.

- Я думаю, что будет безопаснее, если я тебя отвезу...

- С удовольствием, но тебя ждет муж... Не успел я закончить эту фразу, как мне показалось, что она звучит фальшиво.

- Нет... он уже, наверное, спит. Мы сидели рядышком в машине.

- Где ты живешь?

- Недалеко, в отеле около набережной Пасси.

Она поехала по бульвару Сюше в направлении Порт Майо. Совсем не туда.

- Если мы станем встречаться только каждые пятнадцать лет, - сказала она, - то в следующий раз ты рискуешь меня не узнать.

Сколько нам будет тогда лет? Пятьдесят. Это показалось мне настолько странным, что я невольно пробормотал:

- Пятьдесят...

Я пытался найти в этой цифре хотя бы тень реальности.

Она сидела за рулем немного напряженно, глядя прямо перед собой, и притормаживала на перекрестках. Вокруг царила мертвая тишина. Только шелестели деревья.

Мы въехали в Булонский лес. Она остановила машину под деревьями, возле кассы маленького поезда, сновавшего между Порт Майо и Ботаническим садом. Мы были в тени на обочине аллеи. Фонари перед нами освещали белым светом миниатюрный вокзал, пустынный перрон и неподвижно застывшие крошечные вагоны.

Ее лицо приблизилось ко мне. Она провела рукой по моей щеке, словно хотела убедиться, что я действительно тут, живой, рядом с ней.

- Так странно было там, - сказала она, - когда я вошла и увидела тебя в гостиной...

Я почувствовал на шее ее губы. Я гладил ей волосы. Они были не такие длинные, как прежде, но ничего действительно не изменилось. Время остановилось. Или, скорее, вернулось в то мгновение, которое показывали стрелки часов в кафе "Данте", в тот вечер, когда мы встретились там перед самым закрытием.

***

На следующий день после обеда я вернулся за автомобилем, который оставил перед домом Кэсли. Я уже садился за руль, когда увидел Дариуса на залитом солнцем тротуаре. Он был в бежевых шортах, красной тенниске и темных очках. Я махнул ему рукой. Он вовсе не удивился, увидев меня здесь.

- Какая жара... Не зайдете ли вы пропустить стаканчик?

Я отклонил приглашение под тем предлогом, что у меня встреча с одним человеком.

- Все меня бросают... Кэсли уехали утром на Майорку... Они совершенно правы: оставаться в Париже в августе - чистый идиотизм...

Вчера она сказала мне, что уезжает только на будущей неделе. Еще раз ускользнула от меня. Так я и знал.

Дариус наклонился к дверце:

- Заходите все-таки в ближайший вечерок... В августе мы должны поддерживать друг друга...

Несмотря на его улыбку, я почувствовал в нем смутную тревогу. По его голосу.

- Зайду, - пообещал я.

- Точно?

- Честное слово.

Я тронул с места, но слишком резко дал задний ход и машина врезалась в один из платанов. Дариус сокрушенно взмахнул руками.

Я поехал в направлении Порт Д'Отёй, чтобы вернуться в отель по набережной Сены. Кузов был наверное вдавлен сзади, потому что одно колесо терлось об него. Я ехал как можно медленнее.

Меня охватило странное ощущение, несомненно из-за пустынных тротуаров, марева жары и тишины вокруг. По мере продвижения по бульвару Мюра я стал лучше понимать его причину: наконец-то я попал в квартал, где, во сне, часто гулял с Жаклин. А ведь мы никогда не ходили здесь вместе, разве только в прежней жизни. Перед самой площадью Порт-де-Сен-Клу сердце застучало так сильно, словно маятник при приближении магнитного поля. Я узнал фонтаны посреди площади. Я был уверен, что мы с Жаклин обычно шли по улице справа, за церковью, но в тот день я ее не нашел.

Следующие пятнадцать лет прошли в таком тумане, что путаются для меня друг с другом. Никаких новостей от Терезы Кэсли я больше не получал. Номер телефона, который она мне дала, не отвечал, словно Кэсли больше не вернулись с Майорки.

Может, в прошлом году она умерла. А может я встречу ее в будущее воскресенье где-то рядом с улицей Корвизар.

Август, одиннадцать часов вечера. Поезд замедляет ход, минуя первые пригородные станции. Пустынные перроны, залитые фиолетовым светом неоновых фонарей; тут мы мечтали об отъезде на Майорку и ставках на пятерку без цвета.

Брюнуа, Монжерон, Атис-Монс. Где-то тут родилась Жаклин.

Мерный стук вагонов стих, и поезд на минуту остановился на станции Вильнев-Сен-Жорж, перед сортировочной. Фасады домов идущей вдоль железнодорожного полотна Парижской улицы были темны и обшарпаны. Когда-то вдоль пути теснились кафе, кинотеатры и станции техобслуживания; еще остались их вывески. Одна из них светилась словно ночник: впустую, ни за чем, просто так.

Дата добавления: 2015-06-27