Психология оптимального переживания 15 страница

В то же время было бы неверно пола­гать, что если трудовая деятельность постро­ена по принципу игры, то она будет прино­сить удовольствие любому. Даже самые бла­гоприятные внешние условия сами по себе не являются гарантией наступления состояния потока. Поскольку оптимальное переживание зависит от субъективной оценки возможно­стей для действия и собственных способно­стей, нередко случается, что человек не ощу­тит удовлетворения даже той работой, кото­рая содержит в себе огромный потенциал.

Рассмотрим в качестве примера работу хи­рурга. Немного найдётся профессий, пред­лагающих столь широкие возможности для самореализации и одновременно имеющих столь высокий статус в обществе. Если слож­ность задач и уровень мастерства имеют зна­чение, то хирурги просто обязаны получать от своей профессии огромное наслаждение. И действительно, многие хирурги говорят, что испытывают почти наркотическую зави­симость от своей работы, и ничто другое — ни поход в театр, ни отпуск на Карибском море — не сравнимо по степени получаемого удо­вольствия с возможностью проведения слож­ной операции.

Однако далеко не каждый хирург так увлечён своей работой. На некоторых она навевает лишь скуку, и они пытаются раз­влечь себя выпивкой, азартными играми или постоянными переменами в жизни — лишь бы отвлечься от гнетущей рутины. Как мо­гут существовать настолько противополож­ные взгляды на одну и ту же профессию? Од­на из причин заключается в том, что скуку испытывают те хирурги, которые пошли на хорошо оплачиваемую, но однообразную ра­боту. Среди них есть специалисты, которые только удаляют аппендиксы или миндалины; есть и такие, кто занимается прокалыванием ушей. Это может быть прибыльно, однако за­трудняет получение радости. На противопо­ложном полюсе находятся хирурги, которым постоянно требуются новые задачи и кото­рые стремятся выполнять всё более сложные операции, пока не наступает момент, когда они уже не могут соответствовать собствен­ным требованиям. Первопроходцы от хирур­гии выгорают по причине, противоположной той, от которой страдают погрязшие в ру­тине специалисты: раз достигнув невозмож­ного, они уже не могут подняться выше.

Те хирурги, кто по-настоящему наслажда­ется своей работой, как правило, работают в больницах, предоставляющих разнообразные возможности для совершенствования мастер­ства, экспериментирования с новейшими тех­ническими разработками и где частью рабо­ты являются исследования и преподавание.

Среди важных аспектов работы они чаще все­го называют деньги, престиж и возможность спасать жизни, но наибольший энтузиазм у них неизменно вызывают особенности самой деятельности. Хирургия важна для них бла­годаря тем чуствам, которые она вызывает. Они рассказывают о своих переживаниях во время операций почти теми же словами, что используют для описания состояния потока спортсмены, учёные, художники или повар Тинг, который рубил мясо для Властителя Вэнь.

Хирургическая операция обладает всеми качествами, необходимыми для возникнове­ния состояния потока. Хирурги отмечают, например, присущую ей ясность целей. Те­рапевт имеет дело с менее конкретными и не столь чётко локализованными проблема­ми, психиатру приходится ориентироваться на ещё более туманные симптомы. Задача хи­рурга, напротив, кристально ясна: вырезать опухоль, соединить и закрепить сломанную кость, заставить снова заработать больной ор­ган. Когда цель выполнена, он может зашить разрез и отправиться к следующему пациенту с чуством хорошо выполненной работы.

Кроме того, хирургия позволяет немед­ленно получать обратную связь. Если в поло­сти нет крови, всё идёт успешно. Затем ста­новится видна поражённая ткань или состы­ковываются места перелома кости. В течение всего процесса врач точно знает, насколько ему удаётся операция, а если что-то не так, то ему понятны причины. Уже только поэтому большинство хирургов считает, что их работа приносит гораздо больше радости, чем любая другая область медицины или вообще любая другая работа.

В хирургии никогда не бывает недостатка в новых задачах и возможностях для само­совершенствования. Как сказал один хирург, «работа даёт мне интеллектуальное насла­ждение, сравнимое с тем, что чуствует шах­матист или учёный, изучающий древние ме- сопотамские руины... Это здорово — быть ма­стером своего дела. От того, что ты берёшь­ся за сложнейшую задачу и успешно справ­ляешься с ней, испытываешь огромное удо­влетворение». О том же говорит его коллега: «Это приносит очень большое удовлетворе­ние, а столкновение с трудностями ничуть его не убавляет. Я рад, что могу заставить чело­веческий организм снова работать должным образом, поставив всё на свои места, как оно и должно быть, чтобы всё хорошо стыковалось. Приятно видеть, как тело снова обретает да­рованную ему природой гармонию... Особую радость мне доставляет работа в команде, ко­гда все действуют гармонично и слаженно. Это создаёт особую красоту».

Как видно из второй цитаты, на операции хирург не только решает индивидуальные за­дачи, но также должен согласовывать свои действия с тем, что делают другие «игроки». Многие врачи подчёркивают, что ощущение себя членом хорошо подготовленной коман­ды, функционирующей слаженно и эффек­тивно, приносит особую радость. И конечно же, у врача всегда есть возможности для са­мосовершенствования. «Вы используете точ­ные и качественные инструменты. Это похо­же на занятие искусством... Всё зависит от того, насколько точно и искусно вы проведё­те операцию», — говорит глазной хирург. Ещё один отмечает: «Очень важно следить за все­ми мелочами, быть аккуратным и технически подготовленным. Я не люблю лишних движе­ний и потому стараюсь, чтобы операция была по возможности заранее продуманной и хо­рошо спланированной. Я очень внимательно слежу за тем, как держу иголку, как накла­дываются швы и т.д. — всё должно быть вы­полнено наилучшим образом и при этом про­изводить впечатление лёгкости».

Условия проведения хирургической опера­ции требуют от специалиста высочайшей кон­центрации внимания, любая возможность от­влечься должна быть исключена. Операци­онная в самом деле похожа на сцену: яркие лампы освещают ход действия и его участни­ков. Подобно спортсменам перед соревнова­нием или священнослужителям перед цере­монией, хирург перед операцией также совер­шает определённые действия: он дезинфици­рует руки и одевается в специальную одеж­ду. Этот ритуал имеет практическое назна­чение, но он также выполняет функцию от­влечения участников предстоящего действа от забот повседневной жизни и сосредоточе­ния внимания на том, что ждёт их впереди. Некоторые хирурги рассказывают, что утром перед важной операцией они включают у се­бя «автопилот» путём совершения стереотип­ных действий: они едят один и тот же зав­трак, всегда надевают одну и ту же одежду и едут на работу по определённому маршруту. Это делается не из суеверных соображений — они чуствуют, что это привычное поведение помогает им сосредоточить всё внимание на предстоящей задаче.

Можно сказать, что хирургам повезло. Они не только получают большие деньги и пользуются уважением в обществе — вся их работа как будто спроектирована по прави­лам потоковой деятельности. Несмотря на все эти преимущества, существуют хирурги, схо­дящие с ума от скуки или от недостижимо­сти поставленных целей. Это ещё раз доказы­вает, что при всей важности структуры про­фессиональной деятельности она не гаранти­рует, что выполняющий её человек получит удовольствие. Многое зависит также от того, является ли он автотелической личностью. Сварщик Джо радостно берётся за задачи, ко­торые мало кому покажутся способными вы­звать состояние потока. А некоторым хирур­гам удаётся ненавидеть профессию, которая как будто специально создана для того, что­бы приносить радость.

Чтобы улучшить качество жизни посред­ством работы, необходимо следовать двум взаимодополняющим стратегиям. С одной стороны, нужно перестроить деятельность таким образом, чтобы она как можно больше напоминала потоковую активность, как мы могли наблюдать это в случае охоты, ткац­кого дела и хирургии. Необходимо также по­могать людям развивать в себе автотеличе- ские черты и становиться похожими на Се- рафину, Джо и Тинга. Нужно учить их рас­познавать возможности для действия, отта­чивать своё мастерство, ставить достижимые цели. По отдельности ни одна из этих стра­тегий не сделает работу более радостной, но, применяемые вместе, они могут значительно увеличить число оптимальных переживаний в нашей жизни.

Парадокс работы

Будет проще понять, как работа влияет на качество жизни, если мы будем рассмат­ривать этот вопрос в широком контексте и сравним себя с теми, кто жил в другие вре­мена и в других культурных условиях. Но прежде стоит более внимательно посмотреть на происходящее вокруг нас здесь и сейчас. Примеры древнекитайского повара, альпий­ских крестьян, хирургов и сварщиков помо­гают представить потенциал, заложенный в труде, но, в конце концов, эти люди не яв­ляются типичными представителями профес­сий, распространённых в наши дни. На что похожа работа современного среднестатисти­ческого американца?

Наши исследования показали, что в от­ношении людей к тому, чем они зарабаты­вают на жизнь, нередко присутствует стран­ный конфликт. С одной стороны, наши ре­спонденты, как правило, отмечали, что неко­торые наиболее положительные переживания у них связаны именно с работой. Казалось бы, из этого должно следовать, что они хотят ра­ботать и имеют высокую мотивацию. Однако чаще всего они говорили, что предпочли бы не работать, что их мотивация трудиться низ­ка. Такое же противоречие существует и в от­ношении к досугу: в то время когда они, каза­лось бы, должны наслаждаться заслуженным отдыхом, люди чаще всего отмечают у себя на удивление плохое настроение и тем не менее продолжают желать увеличения времени для досуга.

В одном из наших исследований с приме­нением метода выборки переживаний мы по­пытались найти ответ на вопрос: когда люди чаще переживают состояние потока — на ра­боте или во время отдыха? В группу испыту­емых входило больше сотни человек различ­ных профессий, работающих полный день. В течение недели они должны были носить электронный пейджер, восемь раз в день в случайное время подававший звуковые сиг­налы. В момент подачи сигнала респонден­ты заполняли специальные опросные листы, в которых они должны были указать, что они делают и как себя чуствуют. Их также про­сили оценить по 10-балльной шкале, сколь­ко интересных задач они видят перед собой и сколько умений для их решения используют.

Считалось, что человек испытывает состо­яние потока всякий раз, когда регистрируе­мый уровень задач и умений превышал сред­ний уровень за неделю. В процессе данного исследования было получено более 4 800 за­полненных анкет, то есть за неделю в сред­нем по 44 с человека, из них 33% анкет со­ответствовало состоянию потока по данному критерию. Конечно, такой метод определения потока является довольно мягким. Если рас­сматривать в качестве оптимальных только те переживания, которые возникли в чрезвы­чайно сложных ситуациях, то есть при самом высоком уровне задач и требуемых умений, то состояние потока можно было бы диагно­стировать не более чем в 1% случаев. Исполь­зованный нами методический подход к опре­делению состояния потока работает подобно микроскопу: в зависимости от силы увеличе­ния можно увидеть разные детали.

Как и предполагалось, чем чаще человек находится в состоянии потока, тем более вы­сокую оценку он даёт качеству своей жизни в целом. Такие люди значительно чаще называ­ют себя «сильными», «активными», «творче­скими», «сосредоточенными», «мотивирован­ными». Неожиданным оказалось, насколько часто респонденты испытывали оптимальные переживания на работе и насколько редко в свободное время.

Если люди получали сигнал в то время, когда они действительно занимались своей профессиональной деятельностью (как выяс­нилось, это составляет лишь три четверти того времени, что проводится на работе, а в оставшуюся четверть среднестатистический работник витает в облаках, болтает или за­нимается личными делами), то состояние по­тока отмечалось в 54% случаев, что пред­ставляет собой значительный результат. Дру­гими словами, примерно половину рабочего времени респонденты ощущали, что они име­ют дело с задачами сложнее среднего и боль­ше обычного задействуют свои способности. В свободное время, которое они проводили за чтением, перед телевизором, общались с дру­зьями или сидели в ресторане, лишь в 18% ан­кет описывалось состояние потока. Как пра­вило, состояние людей можно было харак­теризовать как апатичное: ему был присущ пониженный уровень задач и используемых умений. В этом состоянии люди чуствова- ли себя пассивными, вялыми, скучающими и неудовлетворёнными. Во время работы лишь в 16% анкет отмечалась апатия — в свободное время это число составляло 52%.

Как и ожидалось, руководители различ­ных уровней испытывают состояние потока значительно чаще (64%), чем клерки (51%) или «синие воротнички» (рабочие на произ­водстве) (47%). Однако последним удавалось в целом лучше организовывать свой досуг (20% потоковых состояний), чем конторским служащим (16%) или менеджерам (15%). Но даже рабочие сборочных конвейеров во время работы испытывают состояние потока более чем в два раза чаще, чем в свободное время (соответственно, 47 и 20%). Состояние апатии во время работы, напротив, упоминалось «си­ними воротничками» в два раза чаще (23%), чем менеджерами (11%). При этом апатия во время досуга была более характерна для ру­ководителей (61%), чем для «синих воротнич­ков» (46%).

Когда люди находятся в состоянии пото­ка, будь то на работе или во время отдыха, они описывают свои переживания как зна­чительно более позитивные, чем вне его. Ре­шая достаточно сложные задачи и исполь­зуя свои способности, человек чуствует себя более счастливым, активным, бодрым и со­средоточенным, а также более креативным и удовлетворённым. Эти различия в субъектив­ных переживаниях статистически значимы и они примерно одинаковы практически у всех категорий работников.

В этой общей тенденции было лишь од­но исключение. В одном из пунктов анке­ты респондентов просили по 10-бальной шка­ле оценить своё желание в данный момент заниматься каким-либо другим делом. От­вет на этот вопрос в целом является доволь­но надёжным показателем мотивированности субъекта. Выяснилось, что, находясь на ра­боте, люди в значительно большей степени хотели сменить занятие, безотносительно, пе­реживали они в тот момент состояние пото­ка или нет. Другими словами, на работе мо­тивация была низка, даже если труд способ­ствовал оптимальным переживаниям, а в сво­бодное время — высока, несмотря на низкую субъективную оценку своего состояния.

Таким образом, мы столкнулись с пара­доксальной ситуацией. Работа ставит перед людьми задачи, требующие актуализации их навыков и умений; в результате они чуствуют себя более счастливыми, сильными, креатив­ными и удовлетворёнными. В свободное вре­мя перед ними, как правило, не стоит ника­ких задач, их способности не задействованы, и потому они скучают и чуствуют себя опе­чаленными, слабыми и неудовлетворёнными. При этом люди стремятся поменьше работать и побольше отдыхать.

Чем объяснить это противоречие? На этот вопрос существует несколько ответов, но один вывод неизбежен: когда речь заходит о работе, люди перестают доверять собствен­ным чуствам. Они не обращают внимания на свои актуальные переживания, а вместо это­го ориентируются на укоренившийся куль­турный стереотип, согласно которому работа должна быть неприятна. Они думают о ней как о принуждении, ограничении своей сво­боды, от которого нужно всеми силами стре­миться избавиться.

С одной стороны, может показаться, что, несмотря на всю радость, получаемую от ра­боты, человек не может непрерывно решать сложные задачи. Ему нужно какое-то время, чтобы отдохнуть, полежать на диване, даже если это не приносит подлинного удоволь­ствия. Однако наши примеры опровергают это утверждение. Фермеры из Понт Трентаз работают существенно больше и тяжелее, чем рядовой американец, и задачи, с которыми они сталкиваются в своей повседневной де­ятельности, требуют не меньшей концентра­ции и вовлечённости. И тем не менее во вре­мя работы они не мечтают переключиться на другое занятие, а вместо того, чтобы расслаб­ляться, тратят свободное время на активные формы досуга.

Как показывает этот пример, апатия, ко­торой подвержены многие люди в современ­ном обществе, вызвана не физическим или психическим истощением, а их отношением к своей работе и тем, как на её фоне они вос­принимают свои цели.

Если человек уделяет внимание какой- либо задаче против своей воли, он чуствует, что его психическая энергия расходуется на­прасно. Вместо того чтобы работать над до­стижением личных целей, мы помогаем кому- то другому в реализации его задач, не име­ющих ничего общего с нашими желаниями. Время, потраченное на это, воспринимается нами как вычеркнутое из жизни. Многие лю­ди относятся к своей работе как к вынужде- ному занятию, как к навязываемой извне но­ше, мешающей им наслаждаться жизнью. Да­же если работа в настоящий момент достав­ляет им удовольствие, они игнорируют его, потому что оно никак не связано с их долго­временными жизненными целями.

Следует подчеркнуть, однако, что «неудо­влетворённость» — это довольно относитель­ное понятие. По результатам ряда широ­комасштабных исследований, проведённых в США в период с 1972 по 1978 год, только 3% американцев сообщили о полной неудо­влетворённости своей работой, в то время как 52% были полностью довольны этим аспек­том своей жизни. Это один из самых высо­ких показателей среди развитых стран. Но можно любить свою работу и в то же вре­мя быть недовольным её отдельными сторо­нами и пытаться что-то улучшить. В наших исследованиях мы обнаружили, что три глав­ные причины неудовлетворённости американ­цев работой были связаны с качеством их пе­реживаний в процессе профессиональной де­ятельности — несмотря на то что, как мы уже убедились, в целом переживания на ра­боте более позитивны, чем в свободное вре­мя. Вопреки распространённому мнению раз­мер заработной платы и другие материаль­ные соображения, как правило, не фигуриро­вали среди наиболее важных факторов. Пер­вой и, пожалуй, главной причиной недоволь­ства было однообразие задач и требований. Эта проблема встречается на всех уровнях, но особенно серьёзна она для рядовых рабочих, чья профессиональная деятельность включа­ет множество рутинных операций. На вто­ром месте стояли конфликты с коллегами и в особенности с начальством. Третья причи­на недовольства заключалась в перегружен­ности, приводящей к эмоциональному выго­ранию: слишком сильное давление, слишком сильный стресс, совсем мало времени, чтобы собраться с мыслями, мало времени побыть с семьёй. Последний фактор особенно актуа­лен для руководителей высшего и среднего уровня.

Все упомянутые причины недовольства работой вполне реальны, поскольку относят­ся к объективным обстоятельствам, однако бороться с ними можно на уровне сознания. К примеру, разнообразие возможностей и задач с одной стороны является свойством работы, а с другой — зависит от того, как человек её воспринимает. Тинг, Серафина и Джо видели интересные задачи в такой деятельности, ко­торая большинству показалась бы скучной и бессмысленной. Будет ли разнообразие в ра­боте, в конечном итоге больше зависит от под­хода к ней, а не от реальных условий.

То же самое верно и для других причин неудовлетворённости. Поладить с коллегами и начальством бывает нелегко, однако эту проблему можно решить, если попытаться. Некоторые люди настолько боятся потерять лицо, что в общении заранее занимают за­щитную позицию. Часто именно это и вы­зывает конфликты на работе. Они пытают­ся играть определённую роль и ждут, что окружающие будут воспринимать их именно так; между тем это редко удаётся, поскольку коллеги стремятся реализовать собственные ожидания. Возможно, наилучший способ из­бежать этого тупика — поставить задачу ре­ализовать свои цели, помогая начальнику и коллегам добиться того, чего хотят они. Это может быть нелегко, такой подход требует больше времени и сил, чем попытки добиться своего напрямую, игнорируя интересы дру­гих, но в долговременной перспективе именно этот путь является выигрышным.

Что касается чрезмерной загруженности и стрессов, то это одна из наиболее субъек­тивных проблем, и потому она должна легко поддаваться сознательной коррекции. Стресс существует тогда, когда мы переживаем его; для того чтобы вызвать его непосредствен­но, нужны поистине экстремальные условия. То, что для одного является завышенными требованиями, другой воспринимает как ин­тересные и привлекательные задачи. Суще­ствуют сотни способов ослабления рабочего стресса: одни основаны на лучшей организа­ции труда, другие предполагают делегирова­ние ответственности, улучшение коммуника­ции с коллегами и начальством, третьи связа­ны с внешними по отношению к работе фак­торами, такими как налаживание семейной жизни, способы проведения досуга, занятия духовными практиками вроде трансценден­тальной медитации.

Любой из перечисленных способов умень­шить стресс на работе является лишь ча­стичным решением проблемы, которое может помочь, однако по-настоящему побороть его можно лишь в том случае, если рассматри­вать это как часть общей стратегии по улуч­шению качества жизни в целом. Конечно, это легче сказать, чем сделать. Для этого необ­ходимо научиться мобилизовывать психиче­скую энергию и поддерживать сосредоточен­ность на поставленных целях, несмотря на неизбежные отвлекающие моменты. Мы ещё вернёмся к различным способам преодоления внешнего стресса и обсудим их в главе 9. А сейчас стоит обратиться к проблеме органи­зации досуга.

Пустая трата времени

Хотя, как мы уже убедились, люди чаще всего стремятся побыстрее закончить работу и отправиться домой, чтобы насладиться за­служенным отдыхом, на самом деле часто они не имеют ни малейшего представления о том, как провести свободное время. Грустная иро­ния заключается в том, что за работой гораз­до проще испытывать радость именно пото­му, что профессиональная деятельность, как правило, имеет ясные цели и правила, позво­ляет получать обратную связь, а это способ­ствует вовлечённости и концентрации, необ­ходимым для возникновения состояния пото­ка. Свободное время, напротив, не структу­рировано, и приходится прилагать большие усилия, чтобы преобразовать его в оформ­ленную активность, от которой можно полу­чать удовольствие. Хобби, требующие опре­делённых навыков, разнообразные интересы и в особенности практики, способствующие внутренней дисциплине, — всё это помога­ет преобразовать свободное время в то, чем оно, собственно, и должно быть, — в возмож­ность рекреации. Но в большинстве случаев получать удовольствие от свободного време­ни людям удаётся ещё хуже, чем наслаждать­ся трудом. Ещё 60 лет назад великий амери­канский социолог Роберт Парк заметил: «По­дозреваю, что именно в том, как американ­цы впустую расходуют своё свободное время, скрыт источник величайших убытков совре­менного американского общества».

Гигантская индустрия развлечений, воз­никшая в последние десятилетия, была созда­на для того, чтобы помочь людям наполнить свободное время удовольствиями. Тем не ме­нее, вместо того чтобы использовать свои фи­зические и умственные ресурсы для погруже­ния в состояние потока, большинство из нас проводит многие часы, наблюдая по телеви­дению за выступлением знаменитых спортс­менов. Вместо того чтобы играть или сочи­нять музыку, мы слушаем записи известных музыкантов, а вместо занятий искусством хо­дим поглядеть на картины, высоко оценённые на последнем аукционе. Мы не отваживаем­ся действовать в соответствии с собственны­ми убеждениями и предпочтениями, но с удо­вольствием усаживаемся перед телевизором, чтобы часами следить за актёрами, притворя­ющимися, будто переживают приключения.

Это мнимое соучастие может, по край­ней мере, временно замаскировать бессмыс­ленность напрасно потраченного времени. Но это лишь бледная замена тех переживаний, которые можно получить, направив своё вни­мание на настоящие задачи. Состояние по­тока, вызванное использованием своих уме­ний, способствует росту, а пассивные раз­влечения не ведут никуда. Ежегодно чело­вечество в совокупности теряет миллионы человеко-лет работы сознания. Энергия, ко­торую можно было бы направить на дости­жение сложных целей, на самосовершенство­вание и получение радости, растрачивается на занятия, лишь имитирующие реальность. Массовая культура, массовое искусство, — как, впрочем, и высокое искусство, если чело­век пассивно интересуется им только потому, что это принято или престижно, — паразити­руют в нашем сознании, парализуя наш ум. Они поглощают огромное количество нашей психической энергии, не давая ничего взамен, оставляя нас ещё более опустошёнными, чем прежде.

До тех пор, пока человек не примет на се­бя ответственность за организацию как своей работы, так и свободного времени, и то и дру­гое скорее всего будет приносить ему разоча­рования. Большинство профессий и большая часть развлечений, в особенности те, что со­стоят в пассивном поглощении информации из газет и эфира, малопригодны для того, чтобы делать нас счастливыми и сильными. Они предназначены для того, чтобы кто-то другой мог зарабатывать деньги. Если мы позволим им, они высосут нашу жизненную энергию, оставив лишь пустую оболочку. Но, как и всё остальное, работу и досуг можно приспособить к нашим нуждам. Те, кто на­учится получать удовольствие от профессио­нальной деятельности и не тратить впустую свободное время, почуствуют, что их жизнь в целом стала существенно более наполненной. Как писал К. Брайтбилл, «будущее принад­лежит человеку не просто образованному, но научившемуся мудро использовать своё сво­бодное время»

8. Радость общения

Исследования потока неоднократно под­тверждали, что наибольшее влияние на ка­чество жизни оказывают два фактора: от­ношение к работе и отношения с другими людьми. Чтобы получить о нас наиболее по­дробную информацию, нужно спросить тех, с кем мы общаемся, и проанализировать наш подход к работе. Рецепт счастья по Фрейду заключается в умении любить и работать, и можно считать, что две этих области в значительной степени определяют нашу лич­ность. В предыдущей главе мы рассмотрели некоторые возможности, которые открывает труд для возникновения потоковых состоя­ний, а сейчас попытаемся разобраться, как могут стать источником радостных пережи­ваний отношения с семьёй и друзьями.

Наличие вокруг нас других людей очень сильно влияет на качество наших пережива­ний. Человек от природы устроен так, чтобы видеть в себе подобных наиболее важные объ­екты своего окружения. Отношения с людь­ми могут сделать нашу жизнь интересной и радостной, а могут превратить её в насто­ящий кошмар — именно поэтому искусство взаимоотношений так важно для обретения счастья. Если мы научимся преобразовывать их в потоковые переживания, качество нашей жизни в целом существенно улучшится.

Однако мы также ценим уединение и ча­сто хотим побыть наедине с собой. При этом нередко оказывается, что стоит этому жела­нию осуществиться, как мы погружаемся в уныние, чуствуем себя покинутыми и начи­наем страдать оттого, что нечем заняться. У некоторых уединение вызывает умеренно вы­раженные симптомы сенсорной депривации. Тем не менее важно сознавать, что, пока че­ловек не научится переносить одиночество и даже получать от него удовольствие, ему бу­дет очень сложно решать задачи, требующие полной концентрации. Поэтому очень важно овладеть навыком управления сознанием в ситуации, когда мы предоставлены сами се­бе.

Наедине с собой или вместе с другими?

Боязнь остаться одному, быть выключен­ным из взаимодействия с людьми, безуслов­но, является одним из наиболее сильных страхов, свойственных человеку. Нет никаких сомнений в том, что мы — социальные жи­вотные: только в обществе себе подобных мы чуствуем себя нормально. Во многих прими­тивных культурах одиночество считалось на­столько невыносимым, что человек был го­тов пойти на всё, лишь бы не оставаться од­ному. Только колдуны и шаманы чуствова- ли себя в такой ситуации вполне комфортно. На протяжении веков и в самых разных со­обществах, будь то австралийские аборигены, фермеры из амишских селений или курсан­ты Вест-Пойнта, изгнание оставалось самым страшным наказанием. Человек, которого иг­норируют окружающие, становится всё более подавленным и постепенно начинает сам со­мневаться в своём существовании. В некото­рых сообществах конечным исходом полного остракизма была смерть: оставшийся в оди­ночестве индивид смирялся с мыслью, что раз никто не обращает на него внимания, то он уже мёртв. Он переставал удовлетво­рять свои физические потребности и посте­пенно умирал. На латыни выражение «быть живым» звучит как inter hominem esse, что дословно означает «быть среди людей», в то время как «быть мёртвым» буквально пере­водится как «перестать быть среди людей» (■inter hominem esse desinere). В Римской империи изгнание из города было наказанием лишь немногим менее страшным, чем смерт­ная казнь. Изгнанный горожанин становился невидимкой — неважно, насколько роскош­но было его загородное имение. Эта горькая участь хорошо известна современным нью­йоркцам, которым по какой-то причине при­шлось оставить город.

В больших городах существуют практиче­ски безграничные возможности для общения, действующие на человека подобно успокаива­ющему бальзаму. Люди не избегают взаимо­действия даже в том случае, если оно может оказаться малоприятным или небезопасным. В толпе, наводняющей Пятую авеню, полно жуликов и сумасшедших; тем не менее, попа­дая в неё, человек испытывает радостное воз­буждение. В окружении других практически каждый чуствует себя более живым.

Исследования, проводимые в рамках раз­личных социальных наук, позволяют прий­ти к выводу: в компании друзей и родных или просто в компании люди склонны чуство- вать себя более счастливыми. Если попро­сить индивида перечислить приятные заня­тия, способные на целый день улучшить его настроение, скорее всего, в его списке будут такие пункты, как «быть вместе с радостны­ми людьми», «видеть, что другим интересно то, что я говорю», «проводить время с дру­зьями» и «ощущать себя сексуально привле­кательным». Один из главных симптомов, от­личающих несчастных людей и лиц, подвер­женных депрессии, состоит в том, что они редко сообщают такое о себе. Известно также, что возможность обратиться за поддержкой к социальному окружению снижает стресс. Если человек может положиться на эмоцио­нальную поддержку близких, ему будет про­ще перенести болезнь или другое несчастье.

Дата добавления: 2015-06-27