Иллюстрации в тексте 20 страница

М.Э. Хардинг

Человек, не испытавший этого состояния, едва ли может оценить силу страданий и боли, вызванных конфликтом такого характера. Все сделанное индивидом теряет обоснованность. Он может попытаться разрешить дилемму, следуя благоразумию и логике, придерживаясь добропорядочности, принимая во внимание все аспекты каждой ситуации, насколько они доступны пониманию, и исключая все другие соображения. Некоторое время — возможно, несколько дней или даже недель — такой образ действия может казаться результативным. Но затем он утрачивает свою новизну, либо же ему мешают какие-нибудь внешние влияния, например: иррациональность жены или собственные необоснованные эмоциональные вспышки, которые, тем не менее, явно имеют значение, возможно, обеспечивая целостность. Возможно, поступая иррациональным образом, он в большей мере чувствует себя собой, чем тогда, когда тщательно продумывает свои поступки. Он говорит себе: «Когда я подчиняюсь этому импульсу, то ощущаю себя целостным». Но вскоре у него зарождается сомнение относительно того, к чему может привести иррациональный импульс. «Не является ли потакание своим желаниям эгоизмом?» — спрашивает он себя. И начинает задумываться, что сказали бы по поводу такого «потворства «сдержанные, владеющие собой лидеры, которыми он всегда восхищался. После чего снова возвращается в сдерживающие рамки закона и порядка, еще более отягощенный чувством вины за свое отступничество.

Данный конфликт описан здесь как сознательный, но это не обязательно так. Более часто схватка происходит скрытно и почти полностью незаметно. Несчастный индивид замечает лишь пагубные жизненные последствия конфликта и совершенно не видит его как психологическую или моральную проблему. При таких обстоятельствах конфликт, вероятно, ворвется в сознательную жизнь под маской физиологических симптомов. Это может быть паралич или менее серьезное заболевание, такое, как сильная головная боль, оказывающая парализующее действие. Иногда затруднение может проявиться под психологической маской, даже если его происхождение будет оставаться полностью неизвестным индивиду, который будет страдать от необъяснимых депрессий, инертности или усталости. Любая попытка приступить к работе требует титанических усилий, как в довольно распространенном кошмаре, когда ты не в силах тронуться с места потому, что ноги слишком тяжелые или, наоборот, невесомые,

Трансформация психической энергии

так что невозможно оттолкнуться от земли. Конфликт такого рода может привести почти к полной беспомощности в жизни.

Там, где ситуация осознается больше, чем в каком-либо из предшествующих случаев, индивид понимает, что его сложности обусловлены внутренним конфликтом. Однако он не может разобраться в точном характере противоборствующих ценностей или разъединить их, дабы сделать правильный выбор. Существует множество различных способов разделения жизненных ценностей на противоположности. Противостояние рациональной позиции динамической является очень распространенным выражением безвыходного положения. В политической сфере оно принимает форму оппозиции правых левым или консервативного революционному. В религии — становится расколом на католическую и протестантскую точки зрения или вопросом формализма против мистицизма — деяний или милости, как называет это Павел, — тогда как в повседневной жизни оно ставит педантичную научную работу в противоположность творческому полету мысли. Существует, конечно же, несметное количество других линий расхождения — экстраверсия в отличие от интроверсии, индивидуальная цель в отличие от коллективной, материальные ценности в отличие от духовных, — каждая может представлять неразрешимую дилемму и привести к застою в жизни.

Когда так случается, возникает проблема, что делать с этими противоречащими друг другу, внешне несовместимыми факторами, ибо нет сомнения, что они в равной мере присущи психике. В действительности они не только присуши, но и являются органическими компонентами, составляющими, возможно, большую часть психики, более влиятельную, чем разумное и сознательное меньшинство. Для того чтобы психика не была раздираемым распрями домом, который не может процветать, следует отыскать способ примирения противоположностей.

Конфликт между сознательными и бессознательными элементами был выбран в качестве иллюстрации по причине его очевидности. Его легко может распознать любой, обладающий даже толикой психологического инсайта. Однако это не единственный и даже не самый сложный аспект проблемы. Ибо демоническая энергия, проявляющаяся в эмоции, вызванной спорным вопросом, и представляемая или персонифицируемая одним из архетипов, имеет не простой, а двойственный характер. В архетипах влечения бессознательного еше не дифференцировались, так как

М.Э. Хардинг

дифференциация является функцией сознания. Поэтому они появляются в двусмысленной или двойственной форме, фактически, как пары противоположностей, т.е. как плохой-хороший, благоприятный-вредный, духовный-демонический и так далее — через весь спектр возможных дихотомий. Фундаментальное противопоставление может быть аналогичным образом выражено другими несовместимыми парами, такими как: мужчина-женщина, янь-инь, солнце-луна, одушевленное-неодушевленное. Эта внутренняя двойственность безличной энергии, пробуждаемой жизненной ситуацией, представляет не чисто философский или академический интерес. Для разрываемого конфликтом индивида она исключительно важна и является вопросом жизни и смерти. Ибо до тех пор, пока он не отыщет способ уладить внутреннее противостояние, его жизнь будет оставаться в подвешенном состоянии, а душа — полем сражения.

Прежде чем пытаться разрешить фундаментальный психологический конфликт, сперва следует внимательно рассмотреть проблему на сознательном уровне. Если этот подход не даст удовлетворительного решения, необходимо тщательно изучить бессознательный материал в поисках дополнительных свидетельств причины затруднения и ориентиров в отношении его устранения. При следовании этим путем обычно обнаруживается причастность факторов, выходящих за границы личной жизни индивида. Например, присущее конфликту противостояние может быть связано с родителями, которые, — наряду со своими собственными, не всегда согласующимися характерами и темпераментами — с точки зрения ребенка, неизбежно отличаются несовместимостью по причине противоположности полов. Тем не менее, для того чтобы ребенок сам по праву стал индивидом, он должен найти способ объединить в себе неотъемлемые качества обоих родителей, присущие ему самому; ибо каждый из них является частью самого материала его организма. Это проблема, которую должен решить каждый ребенок, и задача может оказаться сложной, даже если родители имеют сходные вкусы и нравы. Однако, когда родители сочетаются браком не из-за сходства, а из-за различия, привлекая друг друга именно собственной несхожестью, как это нередко бывает, проблема ребенка окажется весьма серьезной, в особенности если ни один из них не постарался ассимилировать психологические ценности, представляемые партнером.

Трансформация психической энергии

В такой ситуации ребенок скорее всего идентифицирует себя с одним из родителей; он будет во всем подражать ему, любить и восхищаться всем, что связано с ним, и отвернется от другого. Очень четко этот случай характеризует Юнг. Описывая ребенка, отрицательно относящегося к матери, он говорит: «Главной движущей силой этого типа личности является девиз: Все что угодно, лишь бы это не было похоже на мать!»⁴ Или же, если ребенок положительно настроен к матери, соответствующие отрицательные эмоции негодования, сопротивления и даже ненависти могут быть направлены на отца. Выраженная отрицательная позиция по отношению к родителям особенно часто развивается в случае отсутствия гармонии между ними. Такая позиция неизменно имеет серьезные психологические последствия. В подобных семьях муж и жена приписывают друг другу причину всех неурядиц супружества и даже самой жизни, и проекция на партнера может на этом не заканчиваться. Муж представляет для жены ее анимус, ее неизвестную другую сторону, а жена аналогичным образом несет на себе проекцию анимы мужа. Таким образом, если кому-нибудь из супругов недостает ин-сайта в отношении собственного характера и не очевидного содержания своей психики, он очень быстро проецирует все это на партнера. И в результате будет считать того виновным во всех проблемах и конфликтах несовместимости характеров, причина которых — в отсутствии целостности в нем самом.

Когда такую обширную проекцию делает жена, она считает, что все превратности ее судьбы исходят от мужа и его родни, тогда как все желательные факторы приписываются ее родственникам. Самым серьезным упреком ребенку с ее стороны будет заявление: «Ты — точная копия отца». Нет никакого сомнения в том, что в некоторых отношениях ребенок похож на отца, определяющего половину его наследственности. Но едва ли можно считать ребенка ответственным за этот факт. Однако в результате подобного порицания отцовских черт он может последовать примеру матери и возненавидеть все связанное с отцом, не приемля его характер не только в собственном родителе, но и во всех других мужчинах и — с намного более разрушительными последствиями — в самом себе. С другой стороны, ребенок может больше любить отца. Тогда, возмущаясь несправедливостью материнских обвинений, он займет прямо противоположную позицию и встанет на сторону отца против матери. В этом случае он

13 - 7325

М.Э. Хардинг

будет вынужден уместно или неуместно отстаивать характеристики отца — желательны они или нет — в ущерб собственному критическому анализу.

Какую бы из этих позиций ребенок ни занял, с приходом зрелости конфликт между не сочетающимися родительскими элементами будет отнимать все большую часть его энергии и удерживать ее в бессознательном. Ибо он не осмелится осознать, что сознательной позиции противоречит и бросает вызов иной ряд ценностей, скрытых в его характере — ценностей, связанных с родителем, которого он выбрал презирать и, психологически выражаясь, вытеснить. Взамен он будет цепляться за свою сознательную точку зрения с упорством, окрашенным предубеждением и фанатизмом, ибо она берет начало от бессознательного корня его положительной связи с предпочитаемым родителем и потому неизбежно оказывает автономное и компульсивное влияние на сознание. Либо же, даже оставаясь в неведении относительно внутренних противоречивых элементов, он предоставляет им полную свободу, и те бесконтрольно функционируют в повседневной жизни. Тогда грозит безнадежная непоследовательность, и все сказанное или сделанное сегодня может не иметь никакой связи с его вчерашними или завтрашними действиями или убеждениями. Несомненно, жизнь, столь отличающаяся непостоянством, может легко зайти в тупик.

До того как современные открытия в области бессознательного стали достоянием широкой публики, можно было ожидать, что каждый индивид с возрастом автоматически избавляется от влияния родителей и, оставив конфликты детства позади, волен беспрепятственно распоряжаться своей зрелой жизнью. Однако исследования не только Фрейда и его последователей, но и многих других психологов ясно показали, что реальные родители, а в еще большей мере то, что Фрейд называет родительскими имаго, а Юнг предпочитает обозначать как родительские архетипы, имеют собственное динамическое значение и обладают специфической энергией, которую нельзя полностью игнорировать или подавить⁵. Психическая энергия, подобно своему физическому аналогу, неразрушима, и любое ее количество, вытесненное в бессознательное, не перестает существовать. Напротив, оно активирует соответствующие архетипы, вызывая волнения в бессознательном, и в конечном итоге прорвется в сознание.

Трансформация психической энергии

Архетипы обладают неотъемлемой двусмысленностью или двойственностью. Если сознание выбирает одно из противоположных значений отдельного архетипа, другое, будучи вытесненным, уносит с собой в бессознательное присущую ему специфическую энергию. Человек не может внешне рациональным образом выбирать одно, строго исключая другое. Ибо каждая из противостоящих тенденций динамична и не терпит полного отрицания или вытеснения. Это ясно в том случае, когда конфликт индивида обусловлен различием между отцом и матерью, так как обе противостоящие ценности являются частью его самого, имея своим началом родителей, которые казались ему в детстве существами огромного размера и силы и которые из глубин бессознательного продолжают оказывать подавляющее влияние даже в зрелой жизни. Для младенца отец и мать более чем простые смертные; они всемогущи, непостижимы и внушают благоговение; их «да» и «нет» не оспариваются, даже если они являются самыми близкими, иногда снисходительными людьми, которые всегда принимаются на веру. От них ребенок черпает свое первое представление о богах и их могуществе.

Тем не менее, каждый человек носит в себе — в генах, определяющих его сущность — частицу как отца, так и матери. Он не может избежать этой двойственной судьбы или ее последствий, отвергая отца и вступая в союз только с матерью, так же как не может отречься от матери и следовать исключительно примеру отца. Подобное означало бы расчленение — увечье и смерть. Такой смысл могут иметь сновидения об увечье — нанесенном себе самостоятельно или кем-нибудь другим, т.е. они могут означать, что сновидец пытается всецело идентифицироваться только с одним из родителей или с одной из сторон его характера и поэтому вынужден отсечь те члены, которые представляют другого родителя или другую его сторону.

Согласно отрывку из Первого Евангелия, который, как кажется, странным образом расходится с контекстом, Христос советует и даже заповедует увечье в качестве средства борьбы с неприемлемыми или порочными аспектами характера. Его наставление повторяется дважды, в несколько отличных вариантах. Во втором варианте мы читаем:

«Если же рука твоя или нога твоя соблазняют тебя, отсеки их и брось от себя: лучше тебе войти в жизнь без руки или без ноги,

13»

М.Э. Хардинг

нежели с двумя руками и двумя ногами быть ввержену в огонь вечный»⁶.

Этот совет кажется действенным, если цель человека состоит в достижении определенного стандарта или в подгонке под конкретный образец совершенства. Но если целью служит целостность, все члены должны найти свое место в жизни индивида, а их различия и несовместимости должны быть преодолены посредством трансформации, а не вытеснения из сознания. Судя по контексту приведенного выше отрывка, кажется, что сам Иисус не совсем был удовлетворен учением о самокастрации, так как здесь же и в предшествующем варианте⁷ это предписание сопровождается другим, имеющим совершенно иное значение. Так, он тут же говорит следующее:

«Смотрите, не презирайте ни одного из малых сих...

Ибо Сын Человеческий пришел взыскать и спасти погибшее».

Далее излагается притча о заблудшей овце, которая, далеко не будучи отвергнутой, отрезанной, считается более важной, чем остальные девяносто девять овец, никогда не подвергавшихся опасности⁸. Это, на вид алогическое, суждение основывается на том, что заблудшая овца не только представляет ценность, но и означает то, что необходимо для целостности: без нее отара будет неполной. Точно также и в стремлении к целостности психики презираемый и вытесненный элемент — заблудшая недостающая овца — имеет несоразмерную ценность, ибо его наличие существенно необходимо для исцеления и восстановления целостности психики.

Эта догма подчеркивается в Евангелии и далее, ибо за притчей о заблудшей овце следует история о ссорящихся братьях. В главе 18 конфликт остается неразрешенным, но в упомянутой выше истории мы читаем:

«Итак, если ты принесешь дар твой к жертвеннику и там вспомнишь, что брат твой имеет что-нибудь против тебя, оставь там дар твой пред жертвенником, и пойди, прежде примирись с братом твоим, и тогда приди и принеси дар твой»'.

В неканоническом варианте¹⁰ этой же истории брат представлен как второе «Я» человека, а высказывание гласит: «Прежде примирись с самим собой, и тогда иди и принеси дар твой».

Трансформация психической энергии

Таким образом очевидно, что увечье не рекомендуется в качестве удовлетворительного решения проблемы внутренних противоположностей. Если даже одна-единственная часть психики утеряна, ее необходимо отыскать, преодолевая все трудности, боль и возможное нисхождение в ад (см. выражение «быть ввер-женым в огонь вечный»), — т.е. в бессознательное, невзирая на все опасности и страдания, которые сулит подобное путешествие. Ибо только когда все утерянные члены будут возвращены на свое законное место, психика станет целостной.

В биологической плоскости противоречивые элементы отца и матери, мужчины и женщины, совмещаются на новом уровне в ребенке, который несет в себе физиологические характеристики и психические компоненты, унаследованные от обоих родителей. Поэтому неудивительно, что в образах бессознательного ребенок часто появляется как символ внутреннего примирения индивида в психологической плоскости. В религиозном символизме младенец Христос, являющийся Сыном Господа, своего Божественного Отца, и сыном Марии, своей человеческой матери, примиряет Бога и человека в личности. Философы-алхимики рассказывают, как в их ретортах обрело форму видение таинственного зародыша, называемого ими гомункулусом. А в сновидениях и фантазиях современных людей Самость снова и снова представляется в образе маленького ребенка¹¹.

Сотворением ребенка природа действительно совмещает противоположности. Но в психологической сфере ей был брошен вызов, и в естественный ход вещей часто вмешивалось развивающееся у человека эго-сознание, которое наделено способностью выбирать и тем самым не повиноваться природе. Именно вследствие этой способности человеческую жизнь раздирают противоречивые ценности. Для животных такой проблемы не существует. Они принимают то, что дает им природа, нравится оно им или нет, и живут по ее закону; но человек стремится сам приспособиться к жизни и ее условиям. Если же они не устраивают, он пытается выбрать благоприятные факторы и устранить неблагоприятные. Но если отвергнутые элементы оставляются без внимания и не ассимилируются, а просто вытесняются, присущая им энергия угрожает сознательной адаптации. Вместе с тем, поскольку отброшенные ценности были загнаны в бессознательное, индивид может совершенно не осознавать характер своего затруднения. В таком случае для выяснения ценностей, про-

М.Э. Хардинг

тивостояние которых вызьшает нарушение покоя, необходима определенная методика.

Требующийся тщательный анализ следует предпринимать только под руководством и с помощью опытного психоаналитика, так как обсуждаемые здесь конфликты вследствие своей серьезности затрагивают крайне чувствительные и уязвимые аспекты человеческой психики. Анализ начинается с рассмотрения биографии пациента, в особенности того личного и субъективного ее аспекта, который кажется имеющим значение только самому больному. За этим следует анализ сновидений и фантазий, который, скорее всего, будет составлять значительную часть всей работы, поскольку они являются основным источником информации, касающейся содержания бессознательного. Однако нередко пациент не может ясно выразить словами характер конфликтующих в нем сил; образы сновидений могут не представлять их адекватно, или он может не понимать своих сновидений. В этом случае следует попробовать спонтанно изобразить их схематически или рисунком — подобно изображениям круга, обсуждавшимся в предшествующей главе — для того чтобы у психоаналитика сложилось какое-то представление об испытываемом им страдании.

Во многих случаях, когда я спрашивала пациента, явно имеющего серьезные проблемы: «Что так мучает вас?» — больной, указывая жестом на сердце или живот, отвечал: «У меня здесь как будто большой ком», или «Вот здесь жжет огнем», или «В этом месте у меня все переворачивается», или «Здесь — сплошная пустота». Очевидно, эти люди не знали, что именно гложет их, и хотя они понимали, что мучения имеют психологический характер, тем не менее ощущали их в теле. Это означает, что, поскольку затруднение бессознательно, оно проецируется на тело. В таких случаях я прошу пациента нарисовать то, что происходит в нем, или, активно используя фантазию, попытаться изложить в форме рассказа. Иногда пациент способен отразить невидимые факторы, тревожащие его. Если удается обрисовать их, то есть объективировать, они становятся доступными для сознания, и человек получает возможность управлять ими.

Этот способ выявления бессознательного содержания согласуется с естественным психическим законом. Как отмечает Юнг:

«Явления бессознательного, хотя и избегают области сознания, все же проявляются то во снах, то в видениях, то в фантазиях... Это содержимое представляет автономный комплекс, отделенный

Трансформация психической энергии

от сознания, живущий собственной жизнью в психическом не-эго и мгновенно проецирующий себя всякий раз, когда он каким-либо образом констеллируется, т.е. привлекается родственными объектами во внешнем мире...

В таких иллюзорных образах... выражен весь феномен проекции автономного содержимого бессознательного. Такие картины-мифы, похожие на сны, рассказывают нам о том, что имела место проекция, и что именно проецировалось»¹'.

Для того чтобы дать возможность проецируемому, но пока еще неизвестному психическому содержанию развернуться в своем подлинном виде, не искаженном сознательным вмешательством, следует отбросить все заранее сложившиеся представления о том, каким должен быть рисунок. Рука должна использовать карандаш так, как если бы она составляла некоторого рода аппарат, регистрирующий картину психической реальности. Это не означает, что рисунок выполняется бессознательно, подобно автоматической записи; напротив, в него необходимо вложить много сознательного внимания и усилия. Но содержание рисунка не выбирается сознательно, а сам он не ограничивается заранее продуманной формой; допускается определенная независимость. Рисунок вроде бы уже как существует, а художник просто воспроизводит его по памяти. Или же он выполняется подобно тому, как ребенок выстраивает свой маленький мир из игрушек в песочнице — такой прием широко применяется в игровом методе детской психотерапии. По характеру игрушечного мира, создаваемого ребенком, можно узнать тайны его внутреннего мира, и таким образом выяснить, какое затруднение тревожит его.

Добившись правильной установки, индивид, вьшолняющий такой рисунок, чувствует, что не он выступает творцом, выбирающим изображаемые объекты; скорее, ему кажется, что сами объекты являются инициаторами рисунка, побуждающими его изобразить их. Это ощущение себя в качестве простого посредника, так сказать, выбранного автономным образом или идеей инструмента, очень часто возникает у художников и писателей. Данную ситуацию точно передает статуэтка евангелиста Марка. Он изображен сидящим со свитком на колене и с пером наготове в руке, а голова апостола наполовину повернута ко льву¹³, по-видимому, нашептывающему ему на ухо то, что он должен писать.

Когда возникает образ, желающий, так сказать, быть нарисованным, субъект взаимодействует с ним в своем воображении, и

М.Э. Хардинг

изменения, происходящие с образом, отражаются в рисунке; или же он может выполнить ряд рисунков, демонстрирующих последовательные изменения — так сказать, историю образа. Судьей тому, что должно быть в рисунке, во всем должен быть глаз, а не разум. Иногда индивида увлекает не спонтанно возникающий иллюзорный образ; вместо этого он может захотеть нарисовать картину или схему какой-нибудь ситуации или отрывка из своего сновидения, интригующего его несоразмерно тому значению, которое удалось выяснить с помощью методов свободных ассоциаций и развития содержания, обычно использующихся в толковании сновидений.

В этом так называемом бессознательном рисовании очень важно избегать анализа материала в процессе работы, ибо подобная сознательная оценка почти неизменно приводит к искажению образов или нарушению спонтанности их раскрытия. Анализ и критический обзор должны применяться для выявления значения рисунка, но это делается позднее. Сосредоточить все свои усилия и внимание на задаче и вместе с тем воздерживаться от сознательного вмешательства очень сложно. Однако это важное условие работы, каким бы трудновыполнимым оно ни было. Ибо все это — не праздное времяпрепровождение, а серьезная попытка, во-первых, выяснить, что собой представляет невидимая внутренняя реальность, и, во-вторых, проанализировать ее таким образом, чтобы усилия, затраченные на рисунок и концентрацию внимания на отображаемой внутренней проблеме, могли оказать такое воздействие на психическую ситуацию, которое нельзя достичь прямыми методами.

По этой причине нет никакого смысла просто рисовать круги или квадраты — с циркулем и линейкой в руках это может любой. Не приносит никакого волшебного исцеления и изображение бессмысленных форм и внешних объектов. Во внутреннем мире вещи настолько же реальны, как и в физическом. Когда кто-нибудь говорит: «Это только лишь психическое» — он не верит в реальность психического мира и предполагает, что психические явления — это пустое ничто, воображаемый материал, который не имеет субстанции или тела, который можно произвольно изменять или принимать в нем желаемое за действительное, а потому практичные люди могут не обращать на него внимания.

Но это не так. Психический материал реален и имеет вес, а изменить его можно, только затратив реальные усилия. Обсуждав-

Трансформация психической энергии

шееся здесь представляет собой инструмент, метод, посредством которого сознательное усилие можно применить к психической реальности. Когда человеку удается нарисовать подлинную картину внутренней ситуации, и он продолжает работать с материалом, покоряясь и подчиняясь, так сказать, тому, что хочет и желает быть нарисованным, — тогда, как это ни странно, психическая ситуация действительно меняется соответственно изменению образов на рисунке. Было обнаружено, что бессознательные факторы, активированные каким-либо конфликтом в жизненной ситуации, легко проецируются вовне. Образ, над которым работает индивид, может казаться не имеющим прямой связи с конфликтом, но если он привлекает внимание настолько, чтобы заинтересовать и даже увлечь индивида, его либидо — энергия бессознательного содержимого — устремится к нему. Сам факт, что образ очаровывает индивида, означает, что на него проецировались бессознательные факторы. Занимаясь объектом своего интереса, индивид в действительности обращается к самому себе, своему неизвестному бессознательному содержанию.

Современная живопись основывается на весьма схожем психологическом механизме, хотя большинство художников, по-видимому, до конца или даже вовсе не понимает психологического значения своих произведений. Художник нереалистической школы не ставит своей целью воспроизведение явного внешнего вида вещей, а стремится передать их абстрактное значение. Он проникается содержанием объекта или ситуации, впитывает в себя их неотъемлемые качества, а затем пытается изобразить то, что чувствует. Он называет это сущностью объекта, его внутренней реальностью или surrealite и не понимает, что воспринимаемая им подобным образом реальность не относится непосредственно к объекту. Если бы это было так, то все художники, работающие с одним и тем же материалом, пришли бы к аналогичным заключениям в отношении него, а это, несомненно, не так.

Скорее, воспринимаемая художником реальность является эманацией или отражением от объекта. Это — «сверхреальность» не объекта, а самого субъекта; это — его психическая реальность или истина. Таким образом, в действительности художник воспринимает свою психику, собственное бессознательное содержание, проецирующееся на объект и открывающееся ему, как если бы оно было неотъемлемым качеством объекта, его первичной реальностью. Если художник способен взглянуть на свою карти-

М.Э. Хардинг

ну подобным образом, он может намного больше узнать о себе, чем о природе объекта. Более того, если он настоящий художник, его картины будут отражать не только личное внутреннее состояние автора, но и бессознательную психику его времени.

Аналогичным образом и рисунок пациента может предоставить много полезной информации о его реальной психологической ситуации¹⁴. Вдобавок, если пациент привержен истине субъективных переживаний не менее верности настоящего художника ощущению внутренней истины объекта, то это скажется на его внутреннем состоянии, и он сможет увидеть путь к разрешению конфликта.

Работа пациента над собственным рисунком напоминает занятие алхимиков, настойчиво экспериментировавших с веществами и химическими реакциями. Как свидетельствуют их труды, превращения, наблюдавшиеся в ретортах, одновременно происходили и в самих экспериментаторах. Психологу понятно, что такой результат объясняется проекцией бессознательной психической жизни алхимика на неизвестные и таинственные для него материалы, с которыми он работает. Юнг пишет:

«Действительная природа материи не была известна алхимику, он знал ее только поверхностно. Пытаясь исследовать ее, он проецировал бессознательное во тьму материи, дабы осветить ее. Чтобы объяснить тайну материи, он проецировал в то, что требовало объяснения, другую тайну, а именно — собственное неизвестное психическое содержание!»¹⁵.

В результате, работая с веществом в колбе, алхимик одновременно имел дело с той частью своей психики, которую проецировал:

«Строго говоря, проекция никогда не приводится как таковая; она случается; она просто есть. Во мраке чего-либо внешнего для меня я неосознанно встречаю собственную внутреннюю или психическую жизнь»¹⁶.

Дата добавления: 2015-06-27