Родерик Нэш и идея дикой природы 13 страница

Другие философы считали примерно то же самое. Природа, говорили они, это не чувственное существо с четко определяемыми интересами и поэтому способное "выиграть" или "проиграть". Она не может иметь прав в общепринятом понимании. Ущерб, наносимый природе, следует понимать, как ущерб, наносимый людям, которые ценят природу. Именно их права, по сути, и оказываются затронутыми. Например, когда в 1965 г. Уильям О. Дуглас изложил "закон о правах природы", он имел ввиду право людей на восприятие природы. И в 1972 г., относительно судебного разбирательства по калифорнийской долине Король Минералов, Дуглас сказал, что долина как и природа вообще, имеет в суде легальный статус. Но дальше эту идею он расширить не смог, говоря, что люди, "тесно связанные с неодушевленным объектом, которому угрожает нанесение ущерба, являются его закоными выразителями интересов". В итоге так и не ясно, кто именно, люди, которые любят долину, или сама долина, обладает легальным статусом. И раз природный объект не может представлять свои интересы, раз человек-посредник всегда необходим, то грань между правами природы и правами людей действительно выглядит хрупкой.

Придание природе прав - притягательная идея, оказавшаяся полезной тем, что благодаря ей число сторонников защиты природы стало еще большим. Но на политической и законодательной аренах, где формируется будущее природы, ее вклад в природную философию можно считать минимальным. Наиболее эффективной защитой природы является та, которая исходит из потребностей и интересов цивилизованных людей. Таковой предпосылкой предусматривается то, что природа и цивилизация больше не пребывают во враждебных отношениях. Современная цивилизация нуждается в природе, и если природе суждено выжить, то это произойдет только при принятии цивилизацией соответствующих охранно-самоограничительных мер.

Глава XII
Ирония победы

Леса переполнены до невозможности
и сучьи дети вроде меня
являются лишь частью проблемы.
Колин Флетчер, 1971

Ирония, как говорят нам литературные критики, имеет место, когда результат противоположен тому, который ожидался. Успех оборачивается неудачей. Нечто очень хорошее становится плохим. Восторженное отношение к природе является классическим примером иронии в наше время. На протяжении более ста лет Торо, Мюир, Леопольд и Броуэр старались привлечь внимание американцев к природе, как к ресурсу, восстанавливающему силы. Сохранение дикой природы, казалось, зависит от появления ее клиентуры. Долина Хетч Хетчи была потеряна, по мнению Мюира, потому, что лишь очень немногие лично знали ее красоты. Каньон Глен исчез под резервуаром во времена Броуэра потому, что это место никто не знал. И затем, в конце 1960-х и 1970-х гг., победа! Природа внезапно оказалась в почете. Постоянно растущее городское население обратилось в беспрецендентном количестве к остающимся невостребованным уголкам страны. По приблизительным подсчетам, посещение природных мест ежегодно увеличивается на 12 процентов, удваиваясь за десятилетие. Считается, что к 2000 году эта цифра увеличится десятикратно. В широко рекламируемых местах, таких как Гранд Каньон, скорость роста посетителей была почти показательной до тех пор, пока не вмешалась Служба национального парка. Подобная популярность способствовала спасению природных областей от "прогрессивного развития". Привлекая внимание общественности к природе, Мюир и его коллеги добились замечательных успехов. Но даже во время празднования наибольших триумфов природоохранного движения, наиболее проницательные из защитников дикой природы видели новую угрозу дикой природе в своем собственном энтузиазме. По иронии, именно рост восторженного отношения к природе угрожал привести ее к гибели. Обретя значительные дивиденды в сфере общественного мнения за последнее столетие, дикая природа может быть "зацелована нами до смерти" в следующем столетии.

Вся проблема, конечно, заключалась в людях. Плотины, шахты и дороги не являются главной угрозой "дикому" состоянию окружающей среды. Такую угрозу представляют цивилизованные люди. С какими целями они являются: с экономическими или туристическо-оздоровительными, в определенном смысле, не столь уж важно. Природные ценности обладают таким характером, что даже "правильные виды" оздоровительного применения могут "в определенной дозировке" покончить с дикостью места. Как выразился эколог Стэнли А. Кэйн, "бесчисленное число людей не может наслаждаться уединенностью одновременно".

Сейчас мы можем сказать, что четыре революции способствовали тому явлению, которое Колин Флетчер называет "переполненностью лесов". Интеллектуальная революция, по сути, является темой этой книги. Как сказано нами ранее, к 1970 г. появилась совершенно развитая философия ценностей дикой природы. Более важно, с точки зрения популярности то, что аргументы в пользу положительного принятия природы "просочились" от интеллектуалов к более широким слоям американского общества. Успех "Серии выставочного характера" Сьерра Клуба и Дэвида Броуэра, повсюду встречающихся книг, превозносящих дикую природу, является тому примером. В 1970-е гг. такие журналы, как "Любитель рюкзачных походов", "Пребывание среди дикой природы" и "Извне" донесли идею до еще большего числа людей. Генри Дэвид Торо и Олдо Леопольд, которые были известны лишь небольшому кругу посвященных, стали прославленными лидерами движения в защиту природы. Подобная разница объясняется революционной переменой в отношении.

Но сами по себе идеи не могут вызвать "переполненность лесов". Революция в оснащенности облегчила проявление любви к природе. Нам трудно даже представить, какого рода снаряжение первые поколения отдыхающих на лоне природы использовали в своих походах. Палатки в 1920-е гг. изготовлялись из белого полотна и весили 50 фунтов. Люди спали в громоздких шерстяных постелях, скрепляемых огромными безопасными булавками. Пищу перевозили в баках, и, разумеется, все снаряжение тащили лошади и мулы. Любители природы, несущие свой багаж на спине, считались эксцентриками. Еще в 1934 г. Дэвид Броуэр мог совершать 10-ти недельный рюкзачный поход по Сьерра Неваде и исписать две страницы своего журнала описанием мест, которые никто до него не посещал. Но технореволюция, произошедшая после второй мировой войны, начала все это менять. Пластик, нейлон, алюминий и поролон, наряду с холодильными установками прочно вошли в жизнь американцев. К 1950 г. обычный человек уже мог без прежних неудобств отправляться в поход на природу больше, чем на несколько дней. Улучшение качества изолирующего материала и лыжи-вездеходы способствовали появлению туристов в зимних лесах. Стекловолокно и синтетическая резина способствовали плаванию на лодках по горным рекам.

Последним фактором, виновным в том, что мы вот-вот "зацелуем природу насмерть", является информационная революция. Полвека назад дикие места были действительно неизвестными местами. Оказавшись в таких уголках, приходилось полагаться в основном на свою интуицию. Джек МакФи говорит, что в конце 30-х гг. Дэвида Броуэра можно было доставить ночью куда-нибудь в Сьерра Неваде, и утром он мог сказать, где находится. Но такого рода знакомство с природными местами было следствием почти непрерывных путешествий по ним в течение десяти лет. Карты и путеводители ему были не нужны. Нынешние путеводители содержат всестороннюю информацию и печатаются в удобных изданиях в мягкой обложке. Предком нынешних путеводителей по западным областям является "Путеводитель Старра по пути Джона Мюира", впервые выпущенный Сьерра Клубом в 1934 г. Более новые прямо таки ведут начинающего путешественника за руку, предлагая описание снаряжения и выбор дорог, классифицирующихся как "приятные", "умеренные" или "трудные". На что у Мюира, Броуэра и Джона Уэсли Пауэлла уходили долгие годы, сегодня доступно за 2,95 доллара. Благодаря подробным топокартам Геологической службы США и подробным путеводителям тысячи новичков-путешественников могут планировать свои путешествия по диким местам, не выходя из своих домов. Те же, кто желает получить больше помощи, могут обратиться к многочисленным коммерческим туристическим и обеспечивающим снаряжением агенствам, появившимся в последнее десятилетие. Свыше 15 кампаний применяют слова "дикая природа" в своих наименованиях. Сьерра Клуб предлагает более 300 походов ежегодно. Подтверждая предсказание Мюира, "тысячи уставших, нервных, измученных цивилизацией людей "явились в дикие места" и поняли, что "дикие места становятся необходимостью". Некоторые при этом обнаружили, что дикая природа почти исчезла.

Наиболее драматично это выглядит в Гранд Каньоне, но в общем, ситуация одинакова по всей стране. На востоке сохранилось мало дикой природы, любителей же ее очень много. В 1940 г. в Белых горах турист с рюкзаком мог расчитывать на встречу с таким же туристом в среднем каждые 4,5 мили. В 1970-е гг. эта цифра сократилась до 73 ярдов. Ненамного лучше дело обстояло и с широко рекламировавшимися участками некогда дикого Запада. Один турист описывал свое путешествие к вершине калифорнийской горы Уитни со своим отцом 6 августа 1949 г. С гордостью они расписались в журнале на вершине высочайшего пика Калифорнии, увидев, что они были шестым и седьмым человеком, совершившими это в том году. 23 года спустя, этот турист уже со своим сыном вновь взобрался на гору Уитни. Расписавшись, увидели, что они были уже 259-м и 260-м за этот день!! К счастью, они не попали туда в День Труда, когда на гору взобралось 2 тысячи человек.

"Нельзя ступить ни одного ярда, не встретив при этом испражнений человека" - заявил инспектор Лесной службы после изучения пути к Зеркальному озеру. "Запахи здесь прямо таки ужасны". В 1974 г. Лесная служба ограничила число лиц, взбирающихся на гору Уитни до 75 человек в день. В случае с горой Сан Джасинто (Калифорния) это не было ограничено, и в конце 1970-х гг. Круглая Долина побила все рекорды, когда в один день на ней побывало 5 тыс. человек. Смотритель пропускал их к вершине по двое каждые несколько секунд. В долине Сан Горгонио тысяча человек пыталась одновременно разбить лагерь на небольшом горном лугу. А сорок миль восточнее в Моджавской пустыне несколько тысяч вездеходов устроили 100-мильные гонки по одной из уцелевших пустынь Калифорнии. Бесспорно то, что не природа, а люди нуждаются в управлении. В основе концепции управления природой лежит идея о том, что "неконтролируемый отдых" на лоне природы представляет для качества диких мест такую же угрозу, что и экономическое развитие. История этой идеи долгой не является, как впрочем, и сама проблема. Первые тридцать лет этого века мало кто считал, что охрана дикой природы значит нечто большее, чем простое обозначение. На карте проводили окружность и вся деятельность ограничивалась недопущением в обозначенные пределы таких объектов, как дороги и здания. Что происходило внутри этих границ, было сравнительно неважно, и объяснялось это отнюдь не недосмотром. Управлять было практически нечем. Очень немногие американцы отваживались проникать в природную глушь. Большинство посетителей парка в те времена желали в некоторой степени цивилизации: комнату с пейзажным видом и развлечения, такие как кормление медведей и знаменитый Йосемитский водопад.

Очень характерным является отношение к управлению главного лесничего того времени Уильяма Б. Грили. В 1926 г. он дал своему помощнику Л.Ф. Кнайппу задание описать дикие места, остающиеся в национальных лесах. Три года спустя некоторые из 74-х описанных Кнайппом областей были отнесены к охраняемой категории. На этом Грили и остановился. Он не сделал никаких попыток относительно выяснения того, каким должно быть восприятие природы и затем, как это можно увязать с посещаемостью туристами. Грили фактически отмежевался от всякого намерения регулировать число или поведение отдыхающих в диких местах национальных лесов. "Я совершенно не согласен с той точкой зрения, - писал он в директиве своим подчиненным, - что людей не следует пускать в дикие природные области, потому что присуствие людей уничтожает природный аспект". В заключение Грили сказал, что "вообще единственным оправданием для существования диких уголков природы является как раз пользование и наслаждение ими со стороны людей". Одно из первых признаний того, что неограниченное пользование общественностью может быть равносильно угрозе существования природы, появилось в 1926 г. в одной их газет в виде карикатуры, которая изображала горное озеро "до и после". Первый рисунок изображал одинокого всадника, приближающегося к озеру, окруженному соснами, и полному прыгающей форели. На втором рисунке, изображавшем вид "после", т.е. спустя несколько лет, деревья почти полностью исчезли, рыба была мертва и берег был весь уставлен палатками рыбаков. Именно такой тенденции и опасался Л.Ф. Кнайпп. Ему не нравились прилизанные дороги, изысканные дома, туалеты и загоны для скота, которые его коллеги из Лесной службы сооружали в лесах. 30 мая 1930 г., обращаясь к своим подчиненным, Кнайпп заявил: - "нет необходимости в развитии инфраструктуры в диких местах с целью заботы о большом числе людей, способных исследовать природную местность без значительной помощи со стороны". Он рекомендовал, чтобы при управлении природой руководствовались принципом "первозданной простоты", так как эти территории предназначены для людей, "ищущих почти абсолютное отсутствие признаков цивилизации". Когда в 1931 г. Роберт Машалл начал свою карьеру в Лесной службе, где он и стал отстаивать дикую природу, то он приветствовал негативное отношение Кнайппа к развитию туризма в дикой местности. В "Национальном плане американского Лесного хозяйства" (1933) Маршалл говорил, что дикой природой нельзя злоупотреблять. Места лагерей могут превратиться в свалки. Необходимо, считал он, научить любителей отдыха на природе этикету дикой природы.

В 1937 г. Маршалл опять обратился к этой теме. Произошло это во время профессионального путешествия в калифорнийскую Сьерру Неваду с членами Сьерра Клуба. Маршалл, теперь уже высший администратор Лесной службы по туризму, увидел, какие разрушения в национальном лесу произвели около 200 отдыхающих. По завершении путешествия Маршалл попросил президента Сьерра Клуба Хильдебранда подумать о том, каким образом можно уменьшить воздействие посетителей в горах. Маршалл хотел исследовать возможность управления лесами с тем, чтобы "некоторые области можно было сохранить в совершенно диком состоянии". Для него это означало отсутствие дорог или дорожных знаков и никаких лагерей. На Аляске Маршалл лично путешествовал по такой "совершенно дикой природе", но шансы на сохранение подобных условий в других штатах исчезали.

Маршалл считал, что местность дикой природы можно сохранить лишь в результате бережного отношения со стороны посетителей и ограничения в строительстве дорог и зданий. Правда, следующий логический шаг - ограничение числа посетителей, он так и не предпринял. Но в 1936 г. Лауэлл Самнер, техник из Службы национальных парков, спросил: "Разве может ничем не сдерживаемая телка не уничтожить качество дикой природы?" Это было одно из первых признаний того, что дикая природа "не может принять неограниченное число людей". В 1947 г. Самнер говорил о "перенасыщенности природы" и предлагал ограничить пребывание определенной группы туристов в определенном месте". Это была концепция "распределительного применения", доминировавшая в эпоху первых усилий по управлению природой. Никто в это время еще не предлагал квоты абсолютного посетителя, которая могла бы и вовсе отвадить потенциального посетителя. В 1950 г. Сьерра Клуб понял, что его члены являются частью проблемы сохранения природы. Конференции дикой природы, которые Клуб стал проводить каждые 2 года с 1949 г., собрали воедино местных и федеральных земельных управляющих, гидов, поставщиков снаряжения и энтузиастов туризма для обсуждения насущных проблем. Все сходились в том, что придание статуса дикой местности бессмысленно без политики управления, поддерживающей девственное состояние.

В 1950-е и 1960-е гг. природоохранники, стоящие перед проблемой слишком большой популярности, все чаще стали обращаться к идее "пропускной способности". Этот термин был придуман скотоводами, и им обозначали поголовье скота, которое могло пастись на определенном пастбище, не причиняя ему непоправимого ущерба. Эта практика, применяемая по отношению к людям, стала означать способность окружающей среды быть объектом воздействия человека и попрежнему сохранять свою дикость.

Еще в 1942 г. Лауэлл Самнер этим термином обозначал "максимальную степень туристического пользования "высшего типа", которое может выдержать дикая природа, согласно принципу ее сбережения". Выражением "туристическое пользование высшего типа" Самнер подразумевал ту туристическую практику, которой придерживаются опытные, бережливые путешественники. Сегодня это мы бы назвали минимальным воздействием или туризмом без следов. Важно то, что даже при наличии "бережливого туризма" Самнер видел необходимость введения уровня максимального пользования. "Управляющие, - продолжал он, - должны определить максимально допустимое пользование природой и придерживаться этого ограничения".

Одним их камней преткновения управления природой является противопоставление антропоцентризма биоцентризму. За этими словами стоит старая проблема выяснения того, должны ли парки, заповедники и охраняемые участки дикой природы служить человеку или природе. Еще в 1890-х гг. на этой почве столкнулись Гиффорд Пинчот и Джон Мюир. Закон о Службе национальных парков (1916) пытался обойти эту проблему, объявив, что миссия парков заключается и в сбережении природы, и в обеспечении отдыха людей. До 1960 г., в общем, парки склонялись к антропоцентризму. Строились отели, дороги расширялись, маршруты удлинялись, в озера завозилась рыба - все это во имя того, чтобы общественность могла, как сказано в законе, "наслаждаться". И особенно амбициозная программа паркового улучшения, названная "Миссия-66", действовала в рамках этой философии с 1956 г. по 1966 г. Сторонники антропоцентризма противились любым ограничениям на "туристическое" пользование дикой природой. Они призывали к улучшению инфраструктуры, способной "позаботиться" о туристах. Технология должна была помочь большему числу людей насладиться природой. Эрик Жулбер указывал на то, как трамвайные пути и подвесные дороги позволяют большому числу людей любоваться Альпами, не оказывая при этом пагубного воздействия на среду.

Первым главным отходом от философии доступного курорта, применяемой по отношению к национальным паркам, было сопротивление идее строительства транс-сьерских дорог в Калифорнии. Джон Мюир высказывался в пользу этих дорог, считая, особенно после поражения в Хетч Хетчи, что более легкий доступ вызовет наплыв посетителей и, следовательно, сторонников идеи национального парка. Тогда еще моторизованное перемещение пребывало в своем зачаточном состоянии и Мюир не мог предвидеть проблему "зацеловывания природы до смерти". Однако к 1930-м гг. некоторые лидеры Сьерра Клуба начали менять свое мнение о дорогах и толпах. Кампания за национальный парк в области Кингс Каньон к югу от Йосемита способствовала обращению внимания на эту проблему. Подступы к реке Кингс были бездорожными, и молодой член Сьерра Клуба и фотогений Ансель Адамс хотел видеть все таким же неизменным. Его фотоальбом "Сьерра Невада: путь Джона Мюира" (1938) сыграл главную роль в том, что администрация Франклина Рузвельта поддержала парк нового вида. Дороги остановились у края национального парка Кингс Каньон, основанного в 1940 г. Никаких отелей, ресторанов, магазинов и других сооружений не было построено. Адамс приветствовал сопротивление "курортности" в национальных парках. В 1948 г., помятуя о "суматошном" состоянии Йосемитской долины, Адамс ответил тем, кто в биоцентризме видел проявление снобизма: "Разве является снобизмом то, что священник не позволяет продавать орехи в церкви? Разве является снобизмом то, что Метрополитен-музей возражает против того, чтобы я включал свой радиоприемник в Египетском зале?"

В корне протеста Анселя Адамса лежала биоцентристская философия национальных парков. Вместе со своим коллегой из Сьерра Клуба Дэвидом Броуэром он был одним из первых, кто понял, что национальные парки не должны служить для всех людей. Специализация в неизмененной природе была должной миссией парков, и Адамс стал открыто ратовать за эту концепцию, прекрасно понимая, что массы его не поддержат. И все же он считал, что в Америке есть немало людей, предпочитавших природу без прикрас и удобств, и выдвигая новую идею паркового управления, он оправдывал ее именно ими. В 1950-е гг. Адамс присоединился к Броуэру в его противлении реконструкции старой Тиогской дороги через Неваду в северной части Йосемитского национального парка. Оставьте дороги такими неудобными и даже опасными, ибо есть люди, кому это нравится. В 1958 г. Адамс даже обвинил Службу национального парка в "преступной халатности" в том, что она все-таки позволила усовершенствовать Тиогскую дорогу.

Согласно философии биоцентристского управления, сохранению дикости в национальном парке должно отдаваться предпочтение перед туризмом. 25 сентября 1972 г. в "Нью Йорк Таймс" секретарь Роджерс Мортон заявил: "Парки созданы для людей". Сторонники биоцентризма на это ответили, что парки созданы для природы и тех людей, которые любят дикую природу. Биоцентристы утверждают, что управляющие дикой природой должны обладать смелостью, необходимой для принятия решений против людей и особенно против тех, кто не желает воспринимать природу такой, какой она есть. Эта идея исходила из того убеждения, что ценность и уникальность дикой природы в XX в. заключается в том, что экологические силы здесь функционируют, практически не испытывая на себе человеческого воздействия. Кроме того не нужно путать пейзажность с дикостью и естественностью.

Одним из первых документов, повествующих о трудной борьбе биоцентризма с антропоцентризмом на уровне политики национальных парков был доклад (1963) Совета по дикой жизни секретарю Стюарту Удаллу. Председателем этого Совета был А.С. Леопольд, сын Олдо Леопольда, полностью поддерживающий этику дикой природы. Доклад Леопольда открылся с обзора политики национальных парков в отношении диких животных. На протяжении полувека федеральное правительство, по сути, отделяло "хороших" животных от "плохих", защищая первых (например, оленей) и пытаясь уничтожить хищников. А.С. Леопольд и его Совет предложили в корне изменить существующее положение вещей. "В качестве главной цели, - сказали они, - мы рекомендуем, чтобы биосвязи в пределах каждого парка поддерживались (и там, где это необходимо, воссоздавались) в том состоянии, в каком они были присущи этим местам, когда их впервые посетил белый человек". Если это означало восстановление популяций крупных диких животных, пугающих посетителей, то Леопольд и его коллеги ничего против этого не имели. Парки существуют для людей, которым нравятся большие дикие животные. Если турист оказывается убитым и съеденым, то с этим поделать ничего нельзя, если вы устраните риск, вы ликвидируете дикую природу.

Сопротивление антропоцентризму продолжалось. В 1972 г. группа любителей природы, организованных с целью дать рекомендации Службе национальных парков в связи с празднованием столетия со дня создания Йеллоустоуна, подала доклад, в котором утверждалось, что парки не должны бояться дикой природы С таким явлением, как поля для гольфа, тенниса и подъемники для лыжников в национальных парках следует покончить. Составившие этот доклад не зашли настолько далеко, чтобы утверждать о необходимости положить конец всем мотодорогам к паркам, но все же они рекомендовали, чтобы в следующем столетии предпочтение давали не автомобилям, отелям и ресторанам, а рюкзачным походам и ночевкам под открытым небом. Их доклад был составлен в духе благосклонном к тем, кто ценит настоящую дикую природу. Тем, кто нуждался в комфорте на природе, они советовали искать альтернативные места. Благодаря такой логике, эти люди пытались решить проблему противостояния концепций сбережения природы и наслаждения людей. Парки и заказники должны быть сохранены ради тех, кто наслаждается дикой природой. В 1980 г. Джозеф Сакс, профессор права Мичиганского университета, в книге "Горы без перил" утверждал, что парки должны быть другими. "Они должны, - говорит Сакс, - предложить общественности восприятие, контрастирующее с тем, что доступно в условиях цивилизации. Это означает и минимальный человеческий контроль парков и минимальное количество в них людей. Сакс понимал, что отсуствие контроля чревато опасностями (например, пейзажные обзорные места без перил), но он приветствовал такое положение вещей, как вызов туристам и своего рода тренировку внимательности и осторожности. По мнению Сакса, отели, дороги и множество видов сервиса постепенно должны исчезнуть из национальных парков. Если это и означает временный дискомфорт для людей, то это будет сравнительно небольшой ценой за то высшего качества восприятие, которое смогут получить любители настоящей природы. Те, кто не может отказаться от удобств, вольны вообще здесь не бывать, но Сакс предпочитает видеть Службу национального парка обучающей таких людей "самодостаточности" в условиях дикой среды. Персонал парков должен "ввести" слишком цивилизованных американцев в дикую природу.

Сакс убежден в том, что национальные парки достигли своего совершеннолетия. Они стали очень популярными. Сейчас нет потребности, как во времена Джона Мюира, в особом приглашении, создавая всевозможные удобства и атмосферу цирка.

О популярности диких мест и нагрузке, которую испытывают управляющие природой, старающиеся применять в своей работе принципы биоцентризма, можно судить по конкретным примерам. Наиболее "желанным" и наиболее "интенсивно управляемым" природным местом в США и, возможно, мира является Гранд Каньон. На примере Гранд Каньона мы можем видеть, какое будущее ожидает остальные природные места. Из всех видов транспорта здесь допускаются лишь мулы. Наиболе популярные маршруты следует "бронировать" за месяцы вперед. Что касается возможности провести здесь пасхальные каникулы, то ее определяют с помощью лотереи за семь месяцев вперед. Лишь 20 процентов заявок оказываются удовлетворенными. Те, кому повезло, прикрепляют к своим рюкзакам специальные ярлыки. Работники национального парка проверяют места стоянок и следят за группами из биноклей, удостоверяясь в наличие соответствующих ярлыков. Тех туристов, у кого их не оказалось, штрафуют и немедленно удаляют из каньона.

Река, протекающая по Гранд Каньону, обладает еще большей популярностью. 21 коммерческая лодочная кампания, устраивающая здесь походы на плотах, принимает заказы на год вперед, запрашивая за это от 700 до 1200 долларов. По Колорадо в Гранд Каньоне можно проплыть и "некоммерческим" образом (т.е. полагаясь на свои силы). Для этого в 1981 г. нужно было записаться в 8-летнюю очередь. С каждым годом эта очередь удлиняется на несколько лет. Учитывая эту тенденцию, можно предвидеть, что некоммерческие путешествия могут стать возможностью, осуществляемой лишь раз в жизни. Оказавшись на реке, туристы должны придерживаться самых строгих в отношении минимального воздействия на среду правил в стране. Например, человеческие фекалии следует вывозить с собой из Гранд Каньона.

В силу экспедиционного характера первых походов на реке Гранд Каньона и той помощи, которую география оказывает нынешним патрульным программам (на протяжении первых 225 миль имеется лишь один вход и один выход из ущелья), у нас есть полный список его посещаемости. Информация, представленная ниже, уникальна тем, что она представляет общую картину посещаемости американской дикой природы.

Путешествия и походы по реке Колорадо через Гранд Каньон в Аризоне

Год	Количество людей	Год	Количество людей
1869-1940
		1963-64

Заметный спад в походах по реке в 1963 и 1964 гг. объясняется завершением плотины Глен Каньон, чуть выше по течению Гранд Каньона, и необходимостью начать заполнение озера Пауэлл. В эти годы через плотину проходило очень мало воды. Но резкий рост интереса к походам был не за горами. 1965 г. стал началом почти показательного возрастания числа посетителей парка. Одной из причин этого была известность, полученная благодаря усилиям по прекращению строительства плотин в Гранд Каньоне. Глен Каньон был затоплен озером Пауэлл, по мнению природоохранников потому, что "это было никому неизвестное место". Обязавшись не допустить подобной ошибки с внутренним ущельем озера Пауэлл, Сьерра Клуб возглавил борьбу защитников природы, выпустив книги, статьи и фильм. Такие знаменитости, как Роберт Кеннеди, принимавшие участие в речных походах, также во многом способствовали созданию клиентуры Гранд Каньона. Один из парадоксов в истории американской дикой природы заключается в появлении новой проблемы в результате решения старой (новая проблема - "зацелование Гранд Каньона до смерти", старая - угроза со стороны строителей). Будучи спасенной от гидростроителей, природа Гранд Каньона оказалась под угрозой со стороны самих спасателей. После сезона 1972 г., когда по Гранд Каньону прошло 16432 человека, сотрудники службы парка поняли, что перед ними возникает проблема не менее серьезная, чем плотины и резервуары. Помимо того, что нарушенными оказывались биологическая и физическая "пропускные способности" ущелья, присутствие даже небольшого числа людей во многом разрушает впечатление девственности и дикости природы. Многие люди, знакомые с ситуацией в каньоне, к середине 1970-х гг. были готовы списать его как дикую местность. Говоря о больших моторных плотах, на которых путешествовало 80 процентов посетителей, гид Джон Хбюзинг отмечал, что в них поход по реке "является не путешествием по дикой природе, а увеселительной прогулкой в духе карнавала". Другие указывали на то, что плотина Каньона Глен полностью контролирует течение Колорадо в Гранд Каньоне и что в связи с этим данное место нельзя считать диким. Бывалые ходоки, вроде Кена Слейгта, знавшие каньон в прежние времена, до того, как в Каньоне Глен была сооружена плотина, настроены скептически. "Ощущение дикости здесь не осталось, есть лишь живописность", - заявлял Слейгт, - но за это еще есть смысл бороться". С другой стороны, опрос речных путешественников показал, что 91 процент из тысячи побывавших здесь в 1975 г., считают эту область дикой. Но почти все они впервые бывали в Гранд Каньоне и не могут сравнивать с прошлым его состоянием. Эти данные подтверждают аксиому, что в конце концов дикая природа - это вопрос восприятия.

Дата добавления: 2015-06-27