Белыми руками тянулась к мальчику мать. Евпатий не различал в сумерках лица жены, ему видны были только золотые искорки в ее широко раскрытых глазах

Он передал Евпатию свой щит.

Здесь Евпатий долго выбирал себе, взвешивая на руке, меч и секиру.

Из конюшни, передав коня Нечаю, Евпатий прошел вслед за сотником в низкую дверь кладовой, где складывались конская упряжь, оружие.

С вечера выбрал себе Евпатий коня из табуна, пригнанного из за Оки. Это был серый, в яблоках, с аспидной гривой четырехлеток, которого он сам по весне объезжал на Княжом Лугу. Потом пригнал коня на спину легкое с алым потником седло.

Выезд был назначен на следующее утро.

Евпатий низко поклонился князю, коснувшись пальцами пола, и сошел с крыльца. Плечом он почувствовал при этом сухое и крепкое плечо сошедшего вместе с ним Ингваря.

И еще раз перекрестил его князь, и при этом скорбь искривила его золотистые брови, в уголках рта дрогнула искренняя печаль.

Юрий говорил торопливо и не давал Евпатию возможности сказать свое слово. Горько тому было уходить в черниговские края от бранной дружины князя, с которой ходил он на Цну и Мокшу покорять мордву, бился под Кадомом с мерей и достигал берегов Волги реки.

Евпатий склонил перед князем голову. Рядом с ним встал Ингварь.

Юрий обнял племянника и поцеловал в лоб. Евпатия же перекрестил и, заглянув в глаза, слегка потряс за плечи:

— Ты надежда моя Евпатий. Иди и помни: за тобой Рязань и Русь. Отец твой, сотник, остается в городе, воеводой большой осады…

— Знаю все, — словно прочитав мысли Евпатия, сказал князь Юрий. — Хочешь ты занять место в моем полку. Знаю, Евпатий, и сам скорблю, что не буду в час испытаний видеть тебя по правую свою руку. Ты нужен для другого дела. Иди!

Старый сотник снял со стены круглый половецкий щит, кованный по кругу серебром и чернью, и оглянулся на сына. В его глазах, вдруг ставших большими и светлыми, возник тот облик снисходительной ласки, который был памятен Евпатию с детства: так смотрел на него отец, гордясь и опасаясь за его жизнь.

— Иди и блюди Русь, сын мой, — сказал он опуская глаза. — Пусть меч твой будет крепок и крепка душа. Жену твою и отрока сына сохраню я.

…В низкой подклети, куда в крохотное отверстие проникал голубой звездный свет, Евпатий долго сидел на краю своей постели. К его плечу льнул Михалко. Мальчик трогал быстрыми пальцами бороду отца, усы и дышал при этом в самое ухо Евпатия. Воин чувствовал нежное тепло сына, слышал, как билось у его груди маленькое сердце.

— Уронишь мальчонку, Евпатий, — шептала Татьяница. — Дай его мне! Ну, отдай же!

Взявши мальчика на руки, она сказала:

— Не хочется мне отпускать тебя в дальнюю сторону, Евпатий. Сердце щемит и сулит долгую разлуку. Как мы без тебя тут будем в такую трудную годину?

— Ворочусь я скоро, лада. В доме родительском никто вас не тронет.

— А ворог придет к Рязани, кто защитит нас без тебя, Евпатий?

— Не пустит ворога к городу князь наш. Дружина его храбрая заступит чужеземцам дорогу.

— Примечали старые люди приметы и говорили на посаде: быть Рязани в разоренье. А что, если приметы те сбудутся?

— Лгут старые люди, голубка. Без примет строилась Рязань, и не приметам повалить ее.

— Не брани старых людей, Евпатий.

— Если подойдет ворог к стенам Рязани, то еще не затупился меч у отца моего. Разве дрогнет в руках его бранная палица?

— Чернигов — путь не близкий! Прогляжу я свои очи, на дорогу глядючи!

— Поспешать я стану. О тебе думать буду. С птицей быстрою пришлю тебе весточку…

Когда под застрехой прокричал старый петух и ему дружно отозвались петухи в других концах города, Евпатий услышал, что старик сотник вышел на дворовое крыльцо и сказал глухим спросонья голосом:

— Коней седлать!

Евпатий вышел из подклети на серый от росы двор. В стойке фыркал и бил нетерпеливым копытом в долбленую колоду конь. Конюший Нечай ворчал, уговаривая коня:

— Не блажи! Кому говорят! Угомонись же ты, волчья сыть! Вот погоди, дальняя дорога жир то с тебя спустит…

Дата добавления: 2015-06-28