Часть I. Славяне Восточной Европы в v-vii вв

Длина стен около 3 м. Печи находились в углах жилищ. Их строили из камней, а для устройства пода и верхнего купола применяли глину. Средние размеры печей 0,7X0,5 м, высота до 0,65 м.

В отличие от массы пеньковских поселений, насе­ление которых занималось сельским хозяйством и домашними ремеслами, Пастырское городище было крупным для своего времени центром ремесленной деятельности. На городище открыты остатки мастер­ских по обработке железа, найдены крицы, шлаки, остатки горна, исследована кузница.

Среди вещевых материалов этого памятника имеют­ся орудия ремесленников — кувалда, кузнечные мо­лоты, клещи, зубило, ножницы для резания железа, пробойник, топоры, долота, тесло, глиняная льячка. Обнаружены также изделия ремесленников, в том числе наральники (табл. V, 15), косы, серпы, лопаты, топоры (табл. V, 9). Встречены предметы вооружения, различные бытовые вещи и украшения. Найдено несколько кладов с ювелирными изделиями — серь­гами, браслетами, подвесками, антропоморфными фибулами (табл. V, 1-3, 6-8, 11, 12, 14, 20).

На городище преобладает керамика пражско-пенъ-ковского типа — округлобокие, а также биконические сосуды, сделанные без помощи гончарного круга (табл. V, 4, 5). Кроме нее, здесь имеются лепные горшки иных форм: баночные и корчагообразные. Но основную массу керамического материала состав­ляет гончарная посуда — выпуклобокие, иногда почти шаровидные горшки с прямыми или отогнутыми венчиками (табл. V, 10, 16, 21). Они изготовлялись из серой, хорошо отмученной глины, иногда с при­месью песка. Горшки орнаментировались прямыми или волнистыми линиями и вертикальными лощены­ми полосами. Кроме того, обычно встречаются одно­ручные кувшины — округлобокие с лощеной поверх­ностью и биконические с заглаженной поверхностью, а также миски.

Гончарная керамика пастырского типа — фрагмен­ты сосудов с округлым туловом, серой поверхностью, с орнаментом из пролощенных полос — обнаружена также на ряде селищ пеньковской культуры. Обыч­но она составляет очень небольшой процент керами­ческого материала, а на большинстве памятников от­сутствует вовсе. Так, на селище Селиште в Молдавии на долю пастырской керамики приходится 0,4% всей глиняной посуды, в Ханске —3,3%. В таком же ма­лом количестве она встречается на единичных посе­лениях Побужья. В Поднепровье доля гончарной ке­рамики на некоторых селищах несколько повышает­ся — до 5—5,8% (Луг 1, Макаров Остров).

На Пастырском городище, около с. Алексеевка в Днепропетровской обл. и близ с. Федоровка в Запо­рожской обл. открыты гончарные горны по производ­ству керамики пастырского типа (Брайчевсъка А. Т., 1961, с. 114-118; 1963, с. 278).

Раскопками на правом берегу Днепра между села­ми Федоровка и Любимовка исследованы три неболь­ших поселения, в которых жили и работали гончары. Здесь открыто 18 горнов, в которых обжигалась по­суда пастырского типа. В археологической литерату­ре эти древности известны как памятники у балки Канцерка (Смгленко А. Т., 1975, с. 118-160).

Распространение пастырской керамики на славян­ских поселениях пражско-пеньковского типа отража-

ет торговые и этнокультурные контакты славян с соседями. Пастырское же городище было торгово-ремесленным поселком, где проживало разноплемен­ное население.

Пастырскую керамику никак нельзя считать этни­ческим признаком. Невозможно согласиться с М. И. Артамоновым, полагавшим, что памятники типа Пеньковки, на которых найдена пастырская по­суда, оставлены одной из болгарских племенных групп — кутригурами (Артамонов М. И., 1969, с. 1-9).

Южными и юго-восточными соседями славян, оставивших пеньковские древности, были тюрко-язычные кочевники. Древности их хорошо известны по находкам в Вознесенке на территории г. Запорожье (Гргнченко В. А., 1950, с. 37—63), Малой Перещепи-не на Полтавщине (Бобринский А. А., 1914), Глодо-сах в верховьях Сухого Ташлыка, притока Южного Буга (Смгленко-А. Т., 1965; 1975, с. 103-117), Кан-церке в порожистой части Днепра (Смгленко А. Т., 1975, с. 118—157) и других местах. Они характери­зуются своеобразными поселениями и жилищами, отличными от славянских, и специфическим веще­вым материалом.

На отдельных пеньковских поселениях, располо­женных на южной окраине их ареала, наряду с ти­пично славянскими полуземлянками выявлены жилые постройки иных типов. Так, на селище Стецовка одно из жилищ представляло собой наземное круглое со­оружение диаметром 6—7 м, оконтуренное неглубо­кой канавкой (Петров В. Д., 19636, с. 216). На посе­лении Луг 2 исследована постройка в виде эллипсоид­ного углубления размерами 6X5 м. В центре его нахо­дилась столбовая яма, а по краям — еще восемь ям (Березовец Д. Т., 1963, с. 166). Но конструкции оба жилища близки юртам кочевых племен (Плетне­ва С. А., 1967, с. 52—58). Видимо, к постройкам степ­ного населения принадлежат также жилище в виде неправильно овального углубления размерами 5 X 4 м с очагом, раскопанное в Дериевке (Телегин Д. Я., 1962, с. 16), и овальное углубление с очагом в Моло-чарне (Березовец Д. Т., 1963, с. 150). Неславянскими были и углубленные жилища с глиняными стенами и полами, устроенными из глины, черепков и гальки, исследованные на поселении Жовнин (Рутковсъ-ка Л. М., 1972, с. 226), и постройки с каменными ос­нованиями стен на селище у балки Звонецкой (Бо-дянский А. В., 1960, с. 274). Очевидно, появление всех этих жилищ на пеньковских поселениях было обусловлено инфильтрацией в среду славян болгаро-аланских выходцев.

Металлические предметы на пеньковских поселе­ниях немногочисленны. Среди них встречаются укра­шения — пальчатые и зооморфные фибулы, браслеты с утолщенными концами, пряжки и фигурные бляш­ки от пояса, проволочные спиральные височные коль­ца, серьги так называемого пастырского типа, брон­зовая фигурка льва (табл. IV, 12—21).

Подобные украшения лучше известны по серии кладов и случайных находок, обнаруженных в ряде местностей Среднего и Нижнего Поднепровья и на соседних с ними территориях (карта 5). Особенно зна­менит клад, найденный в 1909 г. у с. Мартыновка в бассейне Роси и содержащий до сотни серебряных предметов (Рыбаков Б, А., 1953а, с. 76—89). В его

ГЛАВА 1. КУЛЬТУРЫ ЮЖНОГО РЕГИОНА

Рис. 4. Серебряный сосуд из клада у с. Мартыновна

составе предметы головного убора — налобные венчи­ки, серьги, височные кольца, женские украшения — шейная гривна, браслеты, пальчатая фибула и мно­гочисленные поясные бляшки, накладки и наконеч­ники (табл. VI; VII). Кроме того, в клад входили две чаши с византийскими клеймами (рис. 4; 5), фрагмент блюда, ложка и девять фигурок, изобра­жающих людей и стилизованных животных.

Эти девять фигурок представляют исключительный интерес для характеристики искусства той эпохи. Они рельефны и имеют отверстия для гвоздиков или заклепок. Четыре фигурки изображают «пляшущих» мужчин. Каждый из них стоит подбоченившись, словно готовясь пойти вприсядку, ноги согнуты в коленях, руки — в локтях и упираются в колени. Го­ловы мужчин увеличены несколько несоразмерно с остальными частями тела, геометричны и обрамлены «златыми власами». На груди выгравированы узо­ры, по-видимому передающие вышивку на рубахах.

Фигурки животных изображают скорее всего ко­ней, но они фантастичны и напоминают хищных зве­рей. Они бегут с оскаленными пастями, из которых высунуты языки. Широкие лунообразные гривы ук­рашены геометрическим узором л позолочены.

Клады, состоящие из украшений тех же типов, что и в Мартыновском, найдены у сел Малый Ржавец, Хацки (Бобринский А. А., 1901, с. 147, 148, табл. LXI; Рыбаков В. Л., 1953а, с. 73-76), Харивка (Бе-резовецъ Д. Т., 19526, с. 109—118), на Пастырском городище и в других местах.

Головные венчики из этих кладов сделаны из се­ребряных пластин, завернутых на концах. Серьги па­стырского типа образованы проволочными кольцевы­ми дужками, к которым снизу прикреплялись разно­типные привески, главным образом дисковидные с пятью-семью лопастями и дисковидные ажурные с дополнениями из зерни. Височные кольца — прово­лочные со спиральным завитком. Шейные гривны де­лались из массивного дрота, иногда перекрученного, с петлеобразно загнутыми концами. Встречены и ожерелья из стеклянных и пастовых бус разного цвета. Форма их цилиндрическая, кольцевая, бочон-кообразная, иногда они украшались волнистым узо­ром или глазками. В состав ожерелий входили также металлические привески и трубочки-пронизки. Браслеты были массивными или полыми, концы их обычно утолщены.

Богато представлен поясной убор. Пояса снабжа­лись многочисленными накладками — круглыми, пря­моугольными, зооморфными, крестовидными, а также фигурками, орнаментированными бляшками, обойма­ми, украшенными стилизованным растительным узо­ром, кольцами и наконечниками разных форм.

Наиболее интересную и многочисленную катего­рию находок в кладах и на пеньковских поселениях составляют фибулы. Они принадлежат к нескольким типам. Щитковые фибулы образованы из двух щит­ков, соединенных загнутой полукруглой дужкой. Ли­цевые стороны их орнаментированы обычно концен­трическими кругами и спиралями. Пальчатые фибу­лы имели полукруглый щиток с пятью-семью высту­пами. Лицевые стороны их часто орнаментированы. Щитки антропоморфных и зооморфных фибул прорез­ные. Многочисленны широкопластинчатые фибулы. Они бронзовые, шарнирные с прогнутой пластинча-

Рис. 5. Серебряный сосуд из клада у с. Мартыновна

той спинкой и ромбической ножкой, чуть выступаю­щей вперед. Орнамент — из точечных и прочерченных линий. Эти фибулы сложились в Среднем Поднеп-ровье под сильным культурным влиянием Византии и Дунайского региона, датируются они VII—VIII вв. (Горюнов Е. А., Казанский М. Ж., 19786, с. 25-31).

Пальчатые и антропозооморфные фибулы, поясные принадлежности и браслеты из кладов имеют анало­гии в крымских и северокавказских материалах, где они иногда встречаются с византийскими монетами. На этом основании клады в целом датируются VI— VIII вв. (Амброз А. К., 1971а, с. 96-123). Некоторые из них, в том числе Мартыновский, Хацковский, Ма-лоржавский, относятся к VI—VII вв., другие, как Пастырские, Харивский,— более поздние (вторая половина VII—VIII в.).

В конце XIX и начале XX в. исследователи полага­ли, что комплексы украшений с пальчатыми и антро-позооморфными фибулами оставлены готами. Однако в 20-х годах А. А. Спицын высказал мысль о принад-

Дата добавления: 2015-06-28