Игорь Чистюхин 1 страница

VII

VI

V

IV

III

До сих пор мы имели дело с положительными результатами запрещения спиртных напитков. Как ни велики эти результаты, нельзя забывать, что они покупаются ценою известных жертв, точные размеры которых пока, впрочем, трудно учесть. Мы не будем касаться здесь последствий алкогольного запрещения для отраслей хозяйства и промышленности, связанных с производством и потреблением спиртных напитков, так как это не входит в нашу задачу. Заметим только, что жертвы в этой области очень значительны ^{[ 3 ]}.

Больше значения, по нашему мнению, имеют некоторые отрицательные стороны отрезвления в области народного здоровья в широком смысле слова. Алкоголь играл слишком большую роль в нашей жизни, чтобы внезапный переход к трезвости прошел легко и безболезненно. С исчезновением водки образовалась в бытовом укладе народа пустота, которую жизнь стремится заполнить и это приспособление к новым условиям принимает формы болезненные и опасные.

Главное место в этом отношении принадлежит развивающемуся употреблению, с целью опьянения, суррогатов водки и разного рода спиртосодержащих жидкостей: денатурированного и древесного спирта, одеколона, политуры, вежеталя и т.п.

Отравление денатуратом и другими суррогатами, представлявшее до войны явление сравнительно редкое, сразу резко возросло с первых же дней трезвости и имеет, по-видимому, склонность все увеличиваться. Обнаружившись сначала, как и следовало ожидать, в больших городах, оно стало замечаться в провинции и даже проникать в деревню. Суррогаты потребляются или в чистом виде, или подвергаются обработке, имеющей целью или обезвредить их по возможности, или только улучшить вкус. Составить ясно представление о размерах их потребления очень трудно, так как цифровые данные и притом далеко не полные, остаются пока только для столицы.

Так, по подсчету, произведенному Л. С. Минором ^{[ 4 ]} на материале Яузской больницы в Москве, количество поступлений в больницу в результате отравления денатуратом и другими суррогатами за первые 3 месяца войны (19 июля — 19 октября 1914 г.) равнялось 29, со смертельным исходом в 10 случаев, в то время, как за 3 предшествовавших войне месяца было только 2 поступления.

По данным Московской Городской Управы, собранным по предложению градоначальника, в городские больничные учреждения г. Москвы с 17 июля 1914 г. по 10 января 1915 г. доставлено с признаками отравления: денатуратом — 479 чел., из них умерло 70; политурой — 5, умерло 2; одеколоном — 13, умерло 10; древесным спиртом — 6, умерло 6.

По данным, собранным докторами Кузнецовым и Лукиным, в Петроградской Обуховской больнице с 16 июля по 1 декабря 1914 г. было зарегистрировано 1020 случаев отравлений; из них 606 отравлений денатуратом, 372 политурой и 42 другими различными суррогатами спирта. Смертельных случаев среди отравившихся было 12; все они погибли в первый же день отравления. Громадное большинство отравившихся было доставлено в бесчувственном состоянии, а на следующий день большинство выписывалось из больницы.

До запрещения продажи водки, в первые 2 недели июля, число пьяных, доставленных в Обуховскую больницу, колебалось от 100 до 105 в неделю. С 22 по 28 июля количество опьяневших упало до 19. До 23 августа количество отравлений не превышало 29 в неделю. С 23 августа, когда была разрешена продажа виноградного вина и денатурированного спирта, по 30 августа оно уже достигло 59. В следующую неделю число отравлений достигло 87, затем — 88 и в третью неделю сентября — 115, т.е. даже превысило число поступлений пьяных до запрещения продажи водки.

Повышение поступлений алкоголиков под влиянием употребления суррогатов отмечается и в Туле. В приют для опьяневших поступило: в августе — 30 чел., в сентябре — 30, в ноябре — 96 и в декабре — 141. Дней, свободных от поступлений было: в августе —15, в сентябре — 14, в октябре — 4, в ноябре — 2 и в декабре — ни одного. Уменьшение в количестве, по сравнению с прежним временем, возместилось качеством: все случаи были весьма тяжелые, трудно излечимые и один закончился смертью.

Только что цитированные материалы дают,, к сожалению, мало указаний относительно того, какие элементы составляют главный контингент отравляющихся суррогатами и насколько цифры этих отравлений могут служить показателем распространения в населении новых форм пьянства.

По данным Тульского приюта, суррогаты пьют не только пропойцы, прежние частые посетители приюта, но и начавшие попадать туда впервые, в том числе и молодежь. Наоборот доктор Ф. Ф. Чарнецкий ^{[ 5 ]} на основании материала Центрального приемного покоя для душевнобольных в Москве констатирует, что потребители суррогатов исключительно давние алкоголики или запойные пьяницы, в возрасте от 25 до 50 лет. В виду этих разногласий было бы желательно выяснения состава отравляющихся и, что особенно интересно, — участие отдельных форм алкоголизма в этом отравлении; это позволило бы вернее судить о распространении суррогатов и может быть повысило бы впечатление от больших цифр отравления последними. Дело в том, что в общие больницы и приюты для вытрезвления поступают теперь случаи тяжелого отравления (в токсикологическом смысле). То обстоятельство, что в амбулаториях для алкоголиков, как, например, в учреждениях Московского Столичного Попечительства, процент обращений ничтожен, свидетельствует, думается нам, что употребление денатурата и других суррогатов, являясь причиной значительного числа отравлений, не получило, однако, очень большого распространения, в смысле прежних алкогольных навыков.

Клиническая картина отравлений суррогатами водки изучена пока очень недостаточно и наблюдения разных авторов не вполне совпадают.

Что касается отравлений денатуратом, то оно, согласно наблюдениям Л.С. Минора, во многом сходно с отравлением обыкновенным алкоголем. Такие больные доставляются обыкновенно в бессознательном состоянии: зрачки не реагируют на свет, часто неравномерны, коленные рефлексы отсутствуют; пульс слабый и частый; дыхание редкое, сдавленное, как будто от распухания голосовой щели. Конечности и лицо синие, покрыты холодным потом. В таком состоянии больные или вступают в агонию, или переходят в состояние, сходное с белой горячкой: суетятся, возбуждены, буйны; либо, наконец, медленно выздоравливают.

При отравлении древесным спиртом наблюдается: сердцебиение; сильная головная боль; головокружение; расширение зрачков и отсутствие реакции на свет; иногда отсутствие коленных рефлексов. Почти во всех случаях наступало расстройство зрения, иногда до полной слепоты, обусловленной атрофией зрительных нервов.

Совершенно иную картину давало отравление политурой. Здесь на первый план выступают судорожные явления: контрактура в конечностях, сведение челюстей и запрокидывание туловища. Рефлексы при этом повышены; зрачки очень сужены, но на свет хорошо реагируют; часто паралич пузыря и прямой кишки.

Доктор Ф. Чарнецкий, имевший дело исключительно с отравлением денатуратом, отмечал часто вышеупомянутый судорожный симптомокомплекс титанического характера, а потому не склонен считать его специфическим для политуры. Рядом с этим наблюдалось расстройство речи (дизартирического характера) и глотания, шаткая походка, крайнее повышение подколенного рефлекса, сильная болезненность кожи и мышц и с психической стороны расстройство памяти и воображения; вообще картина внешне сходна с тяжелым органическим поражением мозга, например, прогрессирующим параличом. Течение болезни было в таких случаях довольно медленное.

А. В. Ильин наблюдал случаи, где после рюмки политуры появилась спутанность, с двигательным возбуждением, а затем по прояснении сознания развились явления апраксии и парафазии, медленно улучшавшиеся.

Приведенные симптомокомплексы относятся собственно к отравлениям, вызванным большей частью однократным и во всяком случае непродолжительным употреблением суррогатов. Клинической картины хронического употребления денатурата и других спиртосодержащих мы не имеем, потому ли, что суррогаты в силу своей токсичности не допускают продолжительного злоупотребления, или потому, что больные, по своей немногочисленности, пока ускользают из поля зрения врачей.

Наряду с употреблением суррогатов, стремление обойти запрещение выражается в тайном винокурении, приготовлении (среди крестьян) хмельной браги, домашнего пива и различных национальных напитков (кумыса, “кумышки” и т.п.). О степени развития тайного винокурения можно судить по тому, что за вторую, половину 1914 г. по сведениям министерства земледелия, обнаружено 1825 тайных винокурных заводов, из которых 160 оказались технически хорошо оборудованы; 92 завода ^ специально для очистки политуры и лака и 60 для очистки денатурированного спирта ^{[ 6 ]}. По имеющимся сведениям, некоторую роль в усилении тайного винокурения сыграли оставшиеся без дела рабочие винокуренных заводов, разошедшиеся по деревням.

К категории отрицательных последствий алкогольного запрещения надо отнести и наблюдающееся в некоторых местах усиление азартных карточных игр и разврата как средств найти выход потребности в первом возбуждении и скрасить однообразие повседневной жизни. Фактов такого рода, главным образом из провинции, пока, по-видимому, немного, но они ставятся в прямую связь с запрещением и успели получить характерное название “сухого пьянства”.

Как реагировало население России на принудительное отрезвление и как отразилось в сознании различных слоев его запретительная реформа в области некоторых навыков, казавшихся столь прочными и стойкими?

В первые недели запрещения, казавшегося очень непродолжительным и обусловленным бесспорными требованиями момента мобилизации, оно встретило единодушное одобрение и не вызывало протеста даже в кругах, материально заинтересованных в прекращении запрета. Позднее, когда запрет стал хроническим и надежда на возвращение к старому порядку отодвинулась в неопределенное будущее, единодушие, естественно, нарушилось.

Огромное большинство населения приняло отрезвление спокойно, с удовлетворением и радостью, особенно трудовые массы, так много и тяжело страдавшие от алкоголя. Такое отношение не только не изменилось с течением времени, но несомненно упрочилось под влиянием опыта прожитых месяцев. Это положительное отношение обнаружилось с самого начала и ярче всего выразилось в бесчисленных ходатайствах общественных организаций и групп обывателей. Эти ходатайства и постановления исходили от губернаторов и уездных земских собраний, городских дум, биржевых комитетов, торгово-промышленных обществ, волостных и сельских сходов, кооперативов, рабочих организаций, ученых обществ, университетов, обществ трезвости и антиалкогольных организаций, присяжных заседателей сессий окружных судов, епархиальных съездов духовенства, отдельных групп обывателей и т.д. Передать, хотя бы и кратко, содержание всех этих ходатайств и постановлений нет возможности, так как простое перечисление их отняло бы много времени. Во всех приветствуется решение правительства запретить продажу спиртных напитков, отмечаются благодетельные результаты этой меры и высказывается пожелание, чтобы запрещение было продолжено и впредь, в некоторых — до конца войны, в большинстве же навсегда. Признавая значительность связанных с запрещением материальных потерь для государства и представителей алкогольной промышленности, ходатайства тем не менее убеждают не считаться с этими жертвами, в уверенности, что отрезвление явится источником небывалого развития экономической мощи страны и подъема духовных и творческих сил народа. Во всех этих ходатайствах и постановлениях, выражающих подлинный голос страны, впервые получившей возможность открыто и беспрепятственно определить свое отношение к вековому злу, звучит, однако, нота неуверенности и боязнь за судьбу трезвости- Воспоминание недоброго прошлого слишком еще близки и живы, настоящее благополучие так непривычно велико, что трезвая идиллия естественно представляется непрочной и непродолжительной.

Изучение и обработка этих ходатайств и постановлений, представляющих большой общественный интерес, пока — дело будущего. Попытку некоторой сводки материала, правда, чисто цифровой, мы имеем в таблицах доктора Б.Л.Грановского и О.Д.Маркузена. Авторами собраны сведения о ходатайствах исключительно общественных самоуправлений (городов, земств, крестьянских обществ).

Городских и земских ходатайств было возбуждено до марта 1915 г. 467, из них 23, по разным соображениям, были оставлены авторами вне подсчета. Остальные 444 ходатайства распределились следующим образом:

Ходатайства о запрещении	Городские 346 или 78 %	Земские 98 или 22 %	Всего 444
1. Всех спиртных напитков навсегда
2. Лишь на время войны
3. только водки
4. всех спиртных напитков, кроме виноградного вина
5. Всех спиртных напитков повсеместно, кроме буфетов при клубах общественных собраний, а также ресторанов 1 раз
Ходатайства частного характера

Что касается ходатайств крестьянских обществ, то по данным названных авторов, за весь 1914 год и первые 2 месяца 1915 г. было возбуждено в Европейской России 8070 и в Сибири 852 ходатайств ^{[ 7 ]}. По времени ходатайства распределилось так:

	среднее	за месяц
Европейская Россия
январь-июль (до мобилизации)	4114-47,4 %	587,7
август-декабрь	3569-41,1 %	711,2
январь-февраль	187- 1,54%	493,5
Сибирь
январь-июль	371-43,4 %
август-декабрь	424-49,7 %
январь-февраль 1915 г.	57- 6,8 %

Городские и земские самоуправления не ограничиваются постановлениями и ходатайствами о запрещении спиртных напитков, но стремятся укрепить позиции трезвости в двух направлениях: во-первых, отстаивая предоставленное городам, земствам и селениям право запрещать продажу всех спиртных напитков, а во-вторых, переход к практическим мероприятиям по управлению трезвости.

В первом отношении очень важен и показателен тот горячий отклик, какой встретило циркулярное обращение московского городского головы к городским самоуправлениям по поводу петроградского междуведомственного совещания под председательством господина Прилежаева в марте 1915 г. Совещание, как известно, признало своевременным разрешить продажу виноградных вин крепостью до 16° и пива крепостью до 3° в городах и сильно населенных сельских местностях и постановило ходатайствовать об отмене высочайше утвержденного от 13 минувшего октября положения Совета Министров о праве заинтересованных учреждений запрещать продажу всех спиртных напитков. Большое число полученных ответов и единодушие, с каким города отнеслись к попытке лишить их представленного права, показывают, какую опасность для общественного благополучия усмотрели они даже в частичном нарушении трезвости. Если припомнить, что земские и городские самоуправления стояли до сих пор в стороне от противоалкогольной борьбы, то эта перемена кажется особенно занимательной.

Понимая, что одних запрещений мало, что необходимо старый алкогольный жизненный уклад заменить новым, заполнить образовавшуюся после запрещения водки пустоту здоровыми умственными и моральными навыками, многие города и земства приступили уже к разработке вопросов, связанных с усилением внешкольного образования, устройством народных домов, общедоступных лекций, разумных развлечений и т.п. В целом ряде земств (ярославское, тверское, костромское и др.) приступлено к составлению проектов и смет для указанных целей; в других земствах и городах уже ассигнованы суммы на постройку народных домов и пособия просветительным организациям (тверское, вятское, пермское, уфимское и т.д.) Так, Московское губернское собрание ассигновало 100000 рублей на принятие экстренных мер, способствующих народному отрезвлению, поручив губернской управе разработать в ближайшем будущем вопрос о широкой постановке внешкольного образования вообще и о народных домах в частности.

Отношение к делу отрезвления органов самоуправления, без сомнения, является выражением настроения широкой массы населения и в нем черпает свою силу и значение. Ежедневный опыт, сведения с мест, корреспонденция и тысячи мелких фактов убеждают беспристрастного наблюдателя в том, что население в массах легко приспособляется к последствиям грандиозной запретительной реформы, сочувствует трезвости, дорожит ею и боится возврата к старому. Мы не имеем еще надлежащей сводки относящихся сюда данных. Единственной в этом роде попыткой разностороннего выяснения влияния запрещения на психику и быт народа является анкета, произведенная Пензенским земством ^{[ 8 ]}. В виду ее исключительного интереса мы позволим себе остановиться на ней несколько подробнее.

Опросные листы рассылались для раздачи среди населения, начиная с конца августа 1914 г., по всей Пензенской губернии, через земские школы, кооперативы, через земских агрономов, страховых агентов и добровольных корреспондентов земской статистки. Попытка распространения среди фабричных и заводских рабочих г. Пензы оказалась, по разным причинам, неудачной: из 2167 годных для обработки листов лишь 7% относились к городским жителям, 92,5% ответов получены от сельского населения, преимущественно от крестьян (78%). Ответы поступали в сентябре, октябре и ноябре, т.е. в такой период, когда обычно потребление водки в деревни достигает наибольших размеров и когда поэтому отсутствие спиртных напитков должно чувствоваться особенно остро. Ответили главным образом потреблявшие крепкие напитки (до воспрещения продажи); совсем непьющих было только 5%, из пьющих напивались до пьяна (более или менее часто) 80,5%. Около 30% всех приславших ответы можно было считать алкоголиками, т.е. ежедневными, привычными потребителями алкоголя, или напивавшимися при первой возможности. Так как таких алкоголиков в деревне вообще мало (около 1%), то надо заключить, что среди них анкета возбуждала особенно живой интерес, вероятно потому, что они наиболее сильно чувствовали на себе влияние как свободной продажи вина, так и его запрещения.

Несмотря на совпадение указанных условий, процент лиц. прибегающих к обходу запретительных мер, оказался весьма небольшим: всего 14%. Все случаи потребления спиртных напитков и суррогатов распределялось (в отношении к общему числу нарушивших воздержание 259 чел.) следующим образом:

1. Бродильные напитки домашнего приготовления (квас, брага, пиво) — 60%
2. Денатурированный спирт, политура, лак, сивушное масло — 22%
3. Винный спирт — 5%
4. Виноградное вино — 7%
5. Киндер-бальзам — 3%
6. Другие напитки — 3%

Итого — 100%

Таким образом, нарушение трезвости происходило главным образом при помощи домашних напитков, которые и раньше обычно приготовлялись населением, но которые со времени запрета получили большее распространение и отчасти большую крепость. Около 80% потребителей этих напитков перестали прибегать к ним: одни потому, что не получали от них желательного опьянения, другие вследствие тягостных последствий, может быть, от одурманивающих примесей. Тяжкие алкоголики пробовали прибегать к суррогатам: денатурату, лаку, политуре, киндер-бальзаму и сивушному маслу. Почти все они прекратили употребление суррогатов вследствие дурных последствий для здоровья. Лишь один или два мотивировали прекращение их употребления тем, что “негде достать”. Принудительное воздержание переносилось легко или очень легко в 61,5% случаев; сначала трудно, а затем привыкли к воздержанию 22.6%; очень тяжело — 12,6%. Из последних совсем не привыкли 2,8%. Последствия принудительного воздержания были: благодетельные в 80%, тяжелые — 20%. Высказались за прекращение продажи навсегда водки 84% (всех крепких напитков — 79%); безразлично — 1%, против воспрещения навсегда — 15%.

Таким образом, согласно пензенской анкете, сельское население удивительно легко и быстро освоилось с вынужденным отрезвлением, причем даже среди алкоголиков лишь незначительное меньшинство (приблизительно 1/4) прибегали к опьяняющим средствам вместо водки, но и то главным образом в первое время.

В городах, особенно больших, дело обстоит, по-видимому, не так благополучно, но надо думать, не столь плохо, как хотят представить противники трезвости, главным образом, лица корыстно заинтересованные, т.е. представители алкогольного капитала. Опыт пустующих амбулаторий для алкоголиков в Москве и Петрограде, а также обществ трезвости говорит за то, что даже среди людей с тяжелыми алкогольными навыками, не говоря об остальном населении, употребление суррогатов является скорее исключением. Во всяком случае широко поставленная анкета среди городского населения, главным образом в фабричных районах, является крайне желательной в интересах правильного освещения вопроса об отрицательных сторонах запрещения и мерах усиленной и целесообразной борьбы с ними.

На фоне общего сочувствия и несомненного довольства отрезвлением тем рельефнее выступают противоположные течения. Они проявляются в недовольстве реформами и продолжительностью запрета и в попытках добиться, по крайней мере, частичной отмены запрещения продажи спиртных напитков.

Главная роль в этом движении принадлежит кругам, материально заинтересованным в отмене запрещения, т.е. представителями алкогольной промышленности (виноделам, винокуренным и пивоваренным заводчикам, торговцам спиртными напитками и лицам трактирного промысла). Если припомнить, как велико число понесших материальный ущерб от запрещения, как велика сумма вложенных в этой отрасли промышленности капиталов, как, наконец, значительно влияние этих кругов в промышленной политике, станет понятно противодействие отрезвлению с этой стороны и значение таких попыток. Поход против трезвости открылся уже вскоре после запрещения. Начинаются попытки воздействия на администрацию (вплоть до угрожающих писем губернаторам, как, например, в Астрахани) и органы самоуправления; принимаются меры добиться пересмотра и отмены постановлений городских дум (в Петрограде и Москве) и земских собраний; депутации хлопочут у министров, телеграфные ходатайства биржевых комитетов (рижского, ревельского, екатеринославского, одесского) настаивают на разрешении продажи виноградного вина и пива, о разрешении торговли хлопочет совет съездов торговли и промышленности и т.п. Все эти домогательства не остаются без результата: в столицах и больших городах возобновляется (правда, временно) торговля спиртными напитками или дело доходит до пересмотра первоначальных постановлений дум; в других городах постановления, даже неоднократные, не утверждаются губернской администрацией (Калуга) или отменяются по жалобе содержателей ресторанов и трактиров (Ярославль). Во многих местах, несмотря на запрещение, спиртные напитки, не исключая и водки, тем не менее подаются в ресторанах; частные лица получают очень легко разрешение на покупку значительных количеств вина, из частных складов по ночам вывозятся большие партии товара и т.п. Влияние в сферах используется столь удачно, что в междуведомственные комиссии, о которой мы упоминали выше, кроме представителей ведомств и двух делегатов от столиц, участвуют исключительно представители алкогольной промышленности. Не удивительно, что в министерстве финансов и в министерстве земледелия высказывается взгляд, что полное устранение спиртных напитков из обихода нежелательно.

Если до сих пор эти старания и попытки отстоять свои грубо эгоистические интересы, в ущерб общественному благу, не привели к более значительным результатам, то причина этого лежит, с одной стороны, в исключительности переживаемого момента, а с другой стороны, в высоте общественного движения в пользу трезвости. Господа алкогольные промышленники, однако, не падают духом и с надеждой смотрят на будущее, в чем легко убедиться хотя бы из специального журнала (“Вестник виноделия”). Как видно, они длительно организуются, собирают свои силы, учитывают свои шансы, характер и значения которых, к сожалению, недостаточно оцениваются в обществе, и готовятся к дальнейшей борьбе ^{[ 9 ]}.

В защите своих интересов представители алкогольной промышленности, главным образом, виноделы, пивовары, вино- и пивоторговцы не ограничиваются ссылками на свои потери от запрещения. Понимая, что в моменты, подобные настоящему, откровенная защита своих эгоистических интересов неудобна и едва ли, как таковая, может иметь успех, они мотивируют свои ходатайства самыми разнообразными соображениями. Они апеллируют к высшей справедливости и даже религии, отстаивают интересы государственного хозяйства, ссылаются на медицинские авторитеты, берут под свою защиту свободу личности, пугают тайным винокурением и распространением суррогатов, прозрачно угрожают внутренними осложнениями от подавления “органической потребности” народа в алкоголе и даже горячо стремятся содействовать отрезвлению народа.

Для характеристики этих явных и тайных поползновений и приемов их обоснования исключительный интерес представляет “Докладная записка г. Председателю Совета Министров представителей пивоваренной промышленности”. Авторы этой обширной записки исходят из положения, якобы несомненно установленного и будто бы разделяемого правительством, что распространение пива, признанного в 1904 г. Медицинским Советом напитком не столько алкогольным, сколько питательным (!), вызовет неизбежно усиление тайного пивоварения, чуть не в каждом крестьянском доме, и правительство окажется не в состоянии “уконтролировать каждую крестьянскую бабу”, так как для этого пришлось бы поставить у каждой избы акцизного агента. Подобное “посягательство на правовые понятия” русского народа и вторжение в семейную жизнь полицейской власти “неизбежно вызовут опасное раздражение в народе”. Так как пивоваренная промышленность, требующая больших затрат, не может существовать под угрозой запрещения, то во избежание перечисленных опасностей для народа и правительства, рекомендуется: пиво крепостью до 4° выделить из числа крепких напитков в категорию слабоалкогольных напитков, на которые не должно распространяться право запрещения по приговорам общественных учреждений, ибо такими приговорами оказывается “медвежья услуга и делу трезвости и государственному казначейству”. С точки зрения государственных интересов “необходимо не стеснять потребления пива, а всеми мерами способствовать его распространению как лучшей гарантии против алкоголизма”. К записке приложено описание “простейших способов домашнего приготовления водки и пива” ^{[ 10 ]}.

Узко эгоистическая подкладка подобных домогательств, а равным образом несостоятельность и отчасти недобросовестность аргументации очевидна для всякого, сколько-нибудь знакомого с вопросами алкоголизма. К сожалению, старания алкогольных промышленников находит сочувственный отклик в обществе. Приходится с грустью констатировать, что привилегированные классы населения в такой важный момент не оказались на высоте положения и, увы, не явили народу примера для подражания. Как бы не сознавая всей исключительности и неповторимости условий для успешной и действительной борьбы с алкогольным бедствием и своего долга разделить со страною всю тяготу жертв, налагаемых трагическим настоящим ради светлого будущего, более образованные и обеспеченные классы не нашли в себе достаточно силы и желания отказаться, хотя бы временно, от питейных привычек.

В то время, как прекращение продажи водки из казенных винных лавок и трактиров низших разрядов вполне одобряется, запрещение подачи спиртных напитков в первоклассных ресторанах и прекращение продажи пива и виноградного вина, т.е. меры, касающиеся по преимуществу интеллигенции, уже вызывают недовольство и порицание. В оправдание такого отношения приводятся обыкновенно соображения, что интеллигенты пьют умеренно, а если кто и пьянствует, то это обществу вред не приносит, что в ограничении нуждается простой народ по своей темноте, что нарушение запрета есть протест против административной опеки над свободой личности и незаконного вторжения в частную жизнь обывателя, над которым тяготеет уже много опек и принудительных ограничений и т.п. Сообразно таким объяснениям, а в большинстве случаев просто без всяких теорий, изобретаются всякие ухищрения к обходу запретительных мер и сведению их практически на нет, а материальные средства и преимущества положения позволяют доставать спиртные напитки в достаточном количестве для удовлетворения старых навыков. В результате запретительные мероприятия дискредитируются в глазах народа, привыкшего всегда и во всем брать пример с интеллигенции, что вызывает частью соблазн, частью негодование с разговорами на тему, что «господам всегда житье».

Только что указанное явление имеет, конечно, свои причины. Частью здесь сказывается традиционное недоверие к запретительным мероприятиям, частью некоторыми особенностями нашей психики с ее неустойчивостью и недостатком самодисциплины и чувством долга, при способности в отдельных случаях к подвигу и жертвам. Главную роль, однако, играют несомненно ошибочные взгляды на спиртные напитки, малая осведомленность в вопросах алкоголизма и власть питейных предрассудков, от которых не свободны не только образованное общество, не говоря о народе, но, к сожалению, и врачи.

Влиянием таких причин приходится объяснить и то, с нашей точки зрения, заслуживающее сожаления обстоятельство, что врачебное сословие в целом сравнительно слабо реагировало на реформу столь исключительной важности. Правда, отдельные лица и некоторые медицинские организации горячо откликнулись на нее, приветствуя запрещение и решение правительства уничтожить казенную продажу водки и отстаивая необходимость радикальной борьбы с алкоголем и вне условий военного времени. Кроме Комиссии по вопросу о борьбе с алкоголизмом при Русском Обществе охранения народного здравия и Общества врачей-трезвенников, выступивших с обращением к обществу в защиту отрезвления, аналогичные постановления и ходатайства были опубликованы: медицинским факультетом Московского университета, группой профессоров-медиков Киевского университета, Обществом русских врачей в память Пирогова, Уральским медицинским обществом, совещанием бактериологов и представителей врачебно-санитарных организаций по борьбе с заразными болезнями ^{[ 11 ]}. Нельзя не признать, что перечень этого не велик, во всяком случае, короче, чем можно было бы желать и надеяться, принимая во внимание большое число медицинских учреждении и организации, как чисто академических, так и научно-практических. В общественном движении в защиту трезвости их авторитетный голос мог бы конечно иметь немалое значение.

Дата добавления: 2015-06-28