Мертон Р. Социальная теория и социальная структура. М. : АСТ: АСТ москва хранитель, 2006. С. 261

Социальные институты

Слово «институт» в переводе с латинского означает «установление». Социальный институт можно определить как воспроизведение наиболее устойчивых образцов поведения, традиций, норм, передаваемых из поколения в поколение [54]. Уже на рубеже XIX − XX вв. в социологии сложилась традиция рассматривать социальные институты с точки зрения выполняемых ими функций. В функционалистском ключе их рассматривали Э. Дюркгейм (институт религии) и М. Вебер (институт бюрократии). Позже Б. Малиновский, А.Р. Рэдклифф-Браун, а затем и Т. Парсонс связывали природу социальных институтов именно с реализацией функциональных предпосылок. Т. Парсонс рассматривал социальные институты как особые ценностно-нормативные комплексы, регулирующие поведение индивидов и образующие статусно-ролевую структуру общества. Дж. Хоманс − как набор правил и норм, определяющих, должна или не должна личность вести себя так при определенных обстоятельствах в сложившейся ситуации. По мнению большинства социологов, структурными компонентами социальных институтов являются статусы, роли и социальные нормы. С помощью ролей социальные институты воплощаются в индивидуальном опыте. Для успешного осуществления ролевого взаимодействия необходимо знание социальных норм и усвоение определенной системы ценностей. П. Бергер и Т. Лукман подчеркивают важность интернализации ролей, которая происходит лишь в той степени, в какой имеет место идентификация индивида с ролью[55]. Об этом же писал и Т. Парсонс[56].

В качестве примера социального института можно рассмотреть общеобразовательную школу. В ней, как социальном институте, можно выделить три главных статусных позиции: учитель, ученик, родитель. В рамках этих статусных позиций люди будут играть определенные роли. Например, учитель, приходя в класс, ― роль учителя, а в учительской ― роль учителя-коллеги и т.д. Это ролевое взаимодействие обуславливается социальными нормами (Закон об образовании, Положение о гимназии и т.д.). Однако одни нормы могут быть закреплены в нормативно-правовых актах, а другие ― нет, что вовсе не означает, что неписаным правилам (например, дать списать на контрольной работе) уделяется меньше внимания и ими можно легко пренебрегать.

Общие признаки социальных институтов:

1) выполнение социально значимых функций, благодаря чему достигается интеграция социального института в социальную систему;

2) определенный круг субъектов, вступающих в процессе деятельности в отношения, которые приобретают устойчивый характер;

3) наличие определенной организации;

4) наличие специфических норм и предписаний, регулирующих поведение людей[57].

Каждый социальный институт имеет свой набор норм, которые объективируются в законах, инструкциях, уставах, правилах и т.п., отражающих специфику функционирования данного института. Социальные нормы формализуют отношения между людьми, придают взаимодействию устойчивость и целостность, обеспечивают согласованное и эффективное исполнение людьми своих ролей, обусловленных социальным статусом, позволяют людям выбирать цели и средства их достижения, планировать свои действия, предвидеть возможные последствия своих и чужих действий. Через дозволение, предписание и запрет нормы регулируют поведение человека[58]. При изучении социальных институтов важно помнить, что нормы, изложенные на бумаге, и реальные нормы повседневной жизни могут сильно отличаться друг от друга. Это тем более следует учитывать, когда речь идет о рассмотрении реформируемых или только что создаваемых институтов. Необходимо учитывать и тот факт, что социальные институты – это ценностно-нормативные образования. Любой из них предполагает не только свой набор социальных норм и правил поведения, но и апелляцию к определенной системе ценностей. Институциональному миру требуется легитимация, т.е. способы его оправдания и объяснения. Как формы легитимации могут рассматриваться мифология, религия, наука, философия, идеология. Например, институт выборов самым тесным образом связан с такими ценностями, как свобода и рациональность, а институт дуэли апеллировал к ценности дворянской чести и ценности автономной личности, которая без вмешательства государства должна отстаивать свою честь. Один институт может получать свою легитимацию в рамках социальной философии, а другой – в рамках идеологии господствующего сословия.

Любое современное общество ― это сложная и динамично развивающаяся социальная система. Во всех развитых странах идет интенсивный процесс нормотворческой деятельности. Это приводит к тому, что иногда институциональные нормы вступают в противоречие друг с другом, нормы институтов, вводимых «сверху», могут не соответствовать существующим традициям и обычаям. Например, институциональные нормы местного самоуправления апеллируют к активной гражданской позиции жителей муниципального образования, их заинтересованности в результатах выборов и т.д. Но традиционный взгляд на политику как исключительно «грязное дело», от которого нормальному человеку следует держаться подальше, способствует абсентеизму, безразличию к делам местного сообщества. В современной России нормы и ценности новых демократических институтов часто вступают в конфликт с существующими уже длительное время нормами, ценностями и социальными практиками. В случае такого ценносто-нормативного конфликта возможны серьезные изменения социальных институтов. Ярким примером такого рода изменений служит институт президентства в Российской Федерации. На протяжении 90-х гг. шел поиск оптимальной модели данного института, когда одни статусы и роли исчезали (например должность вице-президента), а другие появлялись (например должности полномочного представителя Президента РФ в округах), когда менялись не только формальные, но и неформальные нормы.

Социальные институты не сводятся и к организациям, хотя, как справедливо отмечают некоторые исследователи, «очень часто одни и те же феномены могут рассматриваться и как институты, и как конкретные формы организации, что во многом зависит от их масштабов. Так, институты кредитования при их общей содержательной основе могут проявляться в виде меняльной конторы, ломбарда, сберегательной кассы, кассы взаимопомощи, банка и кредитного учреждения вообще»[59]. Игнорирование масштабов приводит к «сращиванию» понятий, характеризующих институты и организации. Так, профсоюз как социальный институт следует отличать от конкретной профсоюзной организации, партию как политический институт ― от конкретной партийной организации, а фондовую биржу как экономический институт – от конкретной биржи. Учреждение или организация ― это единичная форма существования социального института.

Говоря о социально значимых функциях местного самоуправления, нельзя обойти стороной вопрос об их классификации. Р. Мертон, определяя функции как «наблюдаемые последствия, которые способствуют адаптации или приспособлению данной системы», предложил выделять функциональные и дисфункциональные последствия, а также различать функции явные и латентные[60]. Явные функции Р. Мертон определял как «объективные последствия, которые вносят свой вклад в регулирование или приспособление системы, которые входили в намерение и осознавались участниками системы». Латентные функции ― это те «объективные последствия, которые не входили в измерения и не были осознаны»[61].

Функциональный аспект можно рассмотреть на примере местного самоуправления. Выделяют две категории функций и полномочий, осуществляемых органами местного самоуправления: 1) по решению дел собственно местного значения; 2) функции и полномочия, присущие централизованному государственному управлению, но осуществляемые местными органами власти. Очевидно, что те функции, которые указаны в нормативно-правовых актах, относятся к разряду явных. А какие же функции будут латентными? К латентным функциям местного самоуправления в РФ можно отнести следующие: 1) местное самоуправление является противовесом усилению власти региональных руководителей; 2) оно играет роль буфера, принимая на себя ответственность за социальную политику государства и проводимые реформы (ЖКХ и др.); 3) является институтом, способствующим кристаллизации местных элит. Р. Мертон подчеркивал, что в тех случаях, когда латентные функции становятся широко осознанными, они утрачивают свой скрытый характер[62]. Именно это и наблюдается в отношении двух первых латентных функций в нашем примере. Стоит заметить, что некоторые функции, будучи явными для элиты, могут быть латентными для широких слоев населения. СМИ часто превращают латентные функции в явные, но могут, наоборот, переключать внимание населения на второстепенные цели и задачи. Примерами дисфункциональных последствий служат частые конфликты между руководством субъектов Федерации и руководителями органов местного самоуправления. За распространением самоуправления «в глубь» иногда скрывается бюрократизация жизни общества. Это может сопровождаться конфликтами между районными и городскими властями, разрушением социально-экономической целостности отдельных территорий. К числу дисфункциональных последствий относятся и злоупотребления властью со стороны муниципальных служащих (взяточничество, нецелевое использование средств и т.д.).

К общим функциям социальных институтов можно отнести следующие:

– социализация индивидов;

– обеспечение социальной интеграции;

– создание условий для удовлетворения потребностей членов общества;

– регулирование деятельности членов общества в рамках социальных отношений;

– осуществление социального контроля (первичный социальный контроль задан существованием социального института как такового, а вторичный включает механизм санкций, поддерживающих институт).

В реальной жизни общие функции социальных институтов выступают в качестве специфических. Большинство социальных институтов полифункциональны, т.е. выполняют не одну, а много функций (на это отличие социальных институтов от биологических органов в живом организме указывал еще Г. Спенсер). Например, институты образования и воспитания помимо передачи знаний, умений, навыков и социализации подрастающего поколения выполняют латентную функцию закрепления существующей системы социального неравенства. Достаточно посмотреть на социальный статус родителей, чьи дети посещают элитные школы (в нашей стране к таким школам можно отнести языковые, физико-математические, гимназии и лицеи), чтобы убедиться в том, что доступность хорошего образования все больше зависит от социального положения родителей[63]. Наряду с вполне явной и очевидной функцией социального контроля, институты образования могут выполнять функцию легитимации существующего политического режима (в некоторых странах эта функция явная, а в некоторых – латентная). Точно так же какая-либо потребность не обязательно должна удовлетворяться только одним институтом. Э.Ч. Хьюз в своей работе «Институты» в качестве примера, подтверждающего это положение, приводит функцию передачи знания от поколения к поколению и школу как социальный институт. «В самом деле, ― пишет Э.Ч. Хьюз, ― некоторые общества производят лидеров для своих предприятий, экспертов в своих искусствах и мастеров своего фольклора, ритуала и обычая без каких бы то ни было школ. В нашем обществе некоторые типы знания, как, например, осведомленность в половой жизни, практическая техника профессионального воровства и даже религия, упорно воспроизводятся, несмотря на их отсутствие в школьной программе»[64]. Он полностью согласен с мнением, что школы преподают «скорее ортодоксию, нежели весь объем знаний и мнений, на которых реально держится общество»[65]. Э.Ч. Хьюз замечает, что некоторые функции выполняются сложно устроенными системами взаимосвязанных институтов. Так, взаимодействуют семья и школа, выполняя функцию передачи знаний подрастающему поколению. Домашние задания, дневники, в которых выставляются отметки и которые предназначены, главным образом, для родителей и родительских собраний – вот видимые проявления этой взаимосвязи.

Если рассматривать функции институтов как роль в социальной системе, то нельзя не признать правоту тех исследователей, которые считали, что ни один институт не может быть понят в обособлении от всего остального. В Средние века католическая церковь (институт) выполняла функцию легитимации (оправдания) монархической власти. Французский историк Марк Блок убедительно доказал, что в Англии и Франции к образу короля ― помазанника Божьего с XIII в. добавляется образ короля-чудотворца, короля, способного простым наложением рук лечить золотушных больных. Роль священнослужителей в создании, поддержании и распространении этого мифа была ничуть не меньше, чем роль королевского окружения. Очевидно, что в современной Франции, провозгласившей себя светским государством, функцию легитимации существующего политического режима будут выполнять уже другие институты. Понять институты брака и семьи в том виде, в каком они функционировали в Российской империи сто лет назад, невозможно, если не учитывать тот факт, что с 1722 г. бракоразводные дела относились к компетенции Синода (дела о разводах «знатных персон» с 1744 г. восходили на высочайшее усмотрение). Брак освящался, регистрировался и расторгался церковью. Крестьянскую семью XIX в. нельзя изучать, игнорируя ее связи с общиной, церковью, помещиком, обычным правом, рекрутской повинностью и т.д.

Социальные институты не только ограничивают возможность выбора, но и облегчают его. Они побуждают людей идти проторенными путями, которые общество считает желательными. Например, институт моногамного брака говорит о том, что мужчина должен иметь только одну жену, а женщина – только одного мужа. Но ведь существуют и другие формы брака (групповой брак, полигиния, полиандрия). Если бы молодой человек не был знаком с институтом моногамного брака (с детства), он мог бы оказаться перед выбором. Но знакомство с данным институтом и принятие его норм как единственно правильных (у его мамы был один папа, даже если она меняла мужей; у всех его знакомых было не больше, чем двое родителей) фактически исключает другие варианты. И человек верит, что усвоенный им институциональный порядок действительно является единственно возможным для него, хотя это и не так. Социальные институты не только задают образцы наших действий, но и формируют наши ожидания. Так, девушка, усвоившая нормы моногамного брака, семьей, знакомыми, друзьями, книгами, телевидением сориентированная на определенный тип матримониального поведения и семейной жизни, меньше всего будет ожидать жизни в компании нескольких мужей-братьев.

Социальные институты – это продукты истории. П. Бергер и Т. Лукман отмечают, что «невозможно адекватно понять институт, непонимая исторического процесса, в ходе которого он был создан»[66]. Появление нового социального института может быть санкционировано политической элитой, т.е. «сверху» (например, институт президентства в РФ), а может быть результатом деятельности простых граждан, соответственно – «снизу» (например институт репетиторства). Современное общество – высокоспециализированное общество. Увеличение числа опосредованных связей неизбежно ведет к появлению новых институтов. Они часто возникали и возникают на стыке различных культур. Примером этого может служить плантация. Её можно рассматривать как политико-экономический институт со своими статусами, ролями (плантатора, раба, надсмотрщика и т.д.) и социальными нормами. Э.Ч. Хьюз справедливо замечает, что плантация не была в готовом виде занесена из Европы. Она образовалась на месте. Её европейские основатели часто считали плантацию противоречащей собственной традиции, она была чужда духу капитализма[67]. Однако социальные институты могут не только появляться, но и исчезать. Так, в начале XX в. в России исчез институт дуэли. Изначально его главной функцией было разрешение конфликтных ситуаций и «вопросов чести» между представителями господствующего сословия (дворянства). В конце XVIII – первой половине XIX в., когда дворянство находилось в зените своего могущества, этот институт успешно функционировал, даже несмотря на противодействие со стороны государства. Когда же дворянское сословие утратило большую часть своих привилегий, а его представители, смешиваясь с представителями буржуазии, все чаще стали принимать иную систему ценностей, он оказался обречен на исчезновение, несмотря на то, что теперь уже государство пыталось официально закрепить дуэль в офицерской среде (документ Военного министерства «О поединках в офицерской среде», одобренный в 1894 г. Александром III, фактически принуждал офицера к дуэли). Только Октябрьская революция 1917 г. поставила точку в этом несколько затянувшемся процессе. Другой пример: трансформация институтов брака и семьи в конце XIX – XX вв. (вытеснение браком «по любви» брака «по расчету», эмансипация женщины, самостоятельность молодых людей в выборе брачного партнера) привела к фактическому исчезновению института сватовства. Но, как справедливо замечают П. Бергер и Т. Лукман, некоторые социальные институты могут сохраняться даже в том случае, когда для внешнего наблюдателя они утратили свою первоначальную функциональность или практичность. Роль традиций в некоторых обществах может быть так велика, что даже утрата видимой функциональности не всегда приводит к исчезновению института. И все же, социальные кризисы, революции могут привести к трансформации или даже ликвидации отдельных социальных институтов. Кризисные ситуации в жизни отдельных людей не представляют опасности для существования института, наоборот, некоторые из них прямо предназначены для того, чтобы помочь индивиду справиться с кризисными ситуациями. Испытывая финансовые трудности, человек может прибегнуть к помощи институтов кредитования. Беспокоясь за здоровье близких, человек надеется на институты здравоохранения. Терзаемый муками совести, человек облегчает душу на исповеди в церкви. Пока институты справляются с кризисами индивидов, сами они не оказываются в кризисном состоянии. Но если кризисные ситуации приобретают очень широкое распространение и институт перестает справляться с ними, то это может привести к кризису института как такового, его трансформации или появлению нового института[68]. Рост числа разводов в развитых странах заставляет все чаще говорить о кризисе института брака (во всяком случае, модели пожизненного брака).

Механизм формирования социальных институтов можно представить следующим образом: объективные предпосылки → отражение этих предпосылок в интересах индивидов и социальных групп → институционализация социального взаимодействия. Как отмечают П. Бергер и Т. Лукман, институционализация подразумевает типизацию действий и деятелей. Институт исходит из того, что действие типа Х должно совершаться деятелем типа У. Например, институт права устанавливает, что выносить приговор (типичное действие) будут судьи (типичные деятели). Институционализация оказывается возможной лишь в случае, когда деятелей больше двух (двое деятелей не типизируются). Типизация ведет к предсказуемости поведения, а это, в свою очередь, ведет к ослаблению напряжения при взаимодействии, экономии сил, времени и средств[69]. По мнению П. Бергера и Т. Лукмана, типизация ― неотъемлемая часть социального взаимодействия. Человек, рассматривая другого человека, так или иначе прибегает к типизации. За такими выражениями, как «пожилой мужчина», «женщина средних лет», «бомж», «новый русский» скрываются социальные типы. Есть и более яркие примеры типизаций, когда тип человека прямо подчеркивается: «типичный уголовник», «типичный немец» и т.д. Благодаря типизациям взаимодействие упорядочивается. Если же человек ошибается в своей типизации, то партнер по взаимодействию, как правило, дает ему об этом знать («За кого ты меня принимаешь?», «Да ты кому это говоришь?» и т.д.). Типизация и, следовательно, институционализация взаимодействия идет с обеих сторон.

Институционализации может подвергаться даже экспрессивное поведение, как это имеет место в некоторых религиях (например в шаманизме). Вместе с тем в обществе существуют типы коллективной деятельности, которые никогда не получают полной санкции и полного признания, но проявляют многие черты институтов. Прежде всего это касается организованной преступной деятельности. Советская экономика, экономика дефицита явно не справлялась со своими задачами удовлетворения растущих потребностей населения. В результате появился «блат», как квазиэкономический институт. Отсутствие правовой поддержки, негативные санкции (регулярные, хотя и неэффективные) со стороны государства к участникам этого экономического взаимодействия, негативное отношение к нему со стороны многих граждан не позволяли «блату» достичь полной институционализации. Проституция, имевшая в России с середины XIX в. вполне институциональную форму (существование системы врачебно-полицейского надзора, регламентация деятельности домов терпимости, домов свиданий и одиночной проституции), в настоящее время не может рассматриваться как полноценный институт.

Человек рождается и социализируется в мире, где уже существуют социальные институты. Для ребенка социальный мир ― это такая же внешняя реальность, как и мир природы. П. Бергер и Т. Лукман отмечают, что на ранних стадиях социализации ребенок не способен различать объективность природных феноменов и объективность социальных учреждений. Но и взрослые люди часто воспринимают некоторые институты как внешнюю данность, как нечто самоочевидное и естественное. Получается, что человек создает мир, который затем воспринимает как нечто совсем иное, чем человеческий продукт, а сами социальные институты существуют только до тех пор, пока люди соглашаются следовать определенным правилам. Диалектика состоит в том, что люди, как социальные существа, являются продуктами этих институтов, а сами социальные институты – это продукты социального взаимодействия людей.

Список литературы

Бергер П. Социальное конструирование реальности: Трактат по социологии знания / П. Бергер, Т. Лукман; пер. с англ. Е.Д. Руткевич. М.: Медиум, 1995. С. 89-112.

Гавра Д.П. Социальные институты / Д.П. Гавра //Социально-полит. журн. 1998. № 2.

Ильин В. Государство и социальная стратификация советского и постсоветского обществ. 1917-1996 гг.: Опыт конструктивистско-структуралистского анализа / В. Ильин. Сыктывкар. ун-т; Ин-т социологии РАН. Сыктывкар, 1996.

Иншаков О.В. Экономические институты и институции: к вопросу о типологии и классификации / О.В. Иншаков // Социол. исслед. 2003. № 9.

Кон И.С. Социологическая психология / И.С. Кон. М.: Моск. психол.-соц. ин-т; Воронеж: МОДЭК, 1999.

Мертон Р. Явные и латентные функции / Р. Мертон // Америк. социол. мысль: тексты / под ред. В.И. Добренькова. М., 1996.

Парсонс Т. О социальных системах / Т. Парсонс; под ред. В.Ф. Чесноковой, С.А. Белановского. М.: Акад. проект, 2002.

Смелзер Н. Социология: пер. с англ. / Н. Смелзер. М.: Феникс, 1994.

Хьюз Э.Ч. Институты / Э.Ч. Хьюз // Социальные и гуманитарные науки. Отечественная и зарубежная литература. Сер. 11. Социология. РАН ИНИОН; Центр социал. науч.-информ. иссл.; Отд. социологии и социальной психологии. 2004. № 1.

[1] Социология: учебник для вузов / под ред. В.Н. Лавриненко. 3-е изд., перераб. и доп. М.: ЮНИТИ-ДАНА, 2004. С. 18.

[2] Социология... С. 376.

[3] Кравченко С.А. Социология: парадигмы через призму социологического воображения: учеб. для вузов. 2-е изд., перераб. и доп. М.: Экзамен, 2004. С.41.

[4] Социология... С. 36.

[5] Дюркгейм Э. Социология. Ее предмет, метод, предназначение. М.: Канон, 1995. С. 39.

[6] Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 13. С. 7.

[7] См.: Вебер М. Избранные произведения. М.: Прогресс, 1990. С. 499.

[8] Мертон Р. Явные и латентные функции // Американская социологическая мысль: тексты. М.: Изд-во МГУ, 1994. С. 396.

[9] Мертон Р. Указ. соч. С. 413.

[10] См.: Там же. С. 413-418.

[11] Шюц А. Формирование понятия и теории в общественных науках // Американская социологическая мысль. М.: МГУ, 1994. С. 485.

[12] Кравченко А.И. Социология в вопросах и ответах: учеб. пособие. М.: Т.К. Велби: Проспект, 2003. С. 75.

[13] См.: Социология. Основы общей теории: учебник для вузов / отв. ред. Г.В. Осипов, Н. Москвичев. М.: Норма, 2005. С. 106.

[14] Кравченко А.И. Указ. соч. С. 86.

[15] Социология. Основы общей теории: учеб. для вузов / отв. ред. Г.В. Осипов, Л.Н. Москвичев. М.: Норма, 2005. С. 232.

[16] Социология. Основы общей теории: учебник для вузов / отв. ред. Г.В. Осипов, Л.Н. Москвичёв. М.: Норма, 2005. С. 141.

[17] Бергер П., Бергер Б. Социология: биографический подход // Личностно ориентированная социология. М.: Акад. проект, 2004. С. 308-309.

[18] Скиба О. «Дьявол вступил в нашу Церковь» // Эхо планеты. 2003. № 46. С. 42―44.

[19] Рукавишников В.О., Халман Л., Эстер П. Мораль в сравнительном измерении // Социологические исследования. 1998. № 6. С. 91―92.

[20] Глакмен М. Сплетни и злословие // Социал. и гуманитар. науки. Отечеств. и зарубеж. лит. Сер. 11. Социология / РАН ИНИОН: Центр социал. науч.-информ. исслед.; Отд. социологии и социал. психологии. 2000. № 2. С. 150.

[22] Мертон Р. Указ. соч. 263-264.

[23] Антонов А.И., Лебедь О.И. Несовершеннолетние преступники: кто они? (На основе анализа сочинений воспитанников исправительных учреждений) // Социологические исследования. 2003. № 4. С. 92.

[24] Мертон Р. Указ. соч. С. 264.

[25] Там же. С.268.

[26] Там же. С. 273.

[27] Оганесян М.Р. Феномен «запятнаной репутации» у несовершеннолетних правонарушителей // Социологические исследования. 1992. № 8. С. 97―100.

[28] Гоффман Э. Моральная карьера душевнобольного пациента // Социал. и гуманитар. науки. Отечеств. и зарубеж. лит. Сер. 11. Социология. / РАН ИНИОН; Центр социал. науч.-информ. исслед.; Отд. социологии и социал. психологии. 2001. № 1. С. 114.

[29] Там же. С. 118.

[30] Смелзер Н. Социология: пер. с англ. М.: Феникс, 1994. С. 223.

[31] Гофман Э. Указ. соч. С. 123-124.

[32] Гофман Э. Указ. соч.. С. 134-136.

[33] Там же. С. 138.

[34] Бергер П., Бергер Б. Указ. соч. С. 206.

[35] Хьюз Э.Ч. Институты // Социал. и гуманитар. науки. Отечеств. и зарубеж. лит. Сер. 11. Социология / РАН ИНИОН: Центр социал. науч.-информ. исслед.; Отд. социологии и социал. психологии. 2004. № 2. С. 152.

[36] Там же. С. 155.

[37] Там же. С. 150.

[38] Глакмен М. Указ. соч. С. 142.

[39] Там же. С. 126.

[40] Бергер П., Бергер Б. Указ. соч. С. 206.

[41] Гофман Э. Указ. соч. С. 128.

[42] Элиас Н. О процессе цивилизации. Социогенетические и психогенетические исследования. Т. 1: Изменения в поведении высшего слоя мирян в странах Запада. М.; СПб.: Университет. кн., 2001. С. 39-40.

[43] Он же. О процессе цивилизации. Социогенетические и психогенетические исследования. Т. 2: Изменения в обществе. Проект теории цивилизации. М.; СПб.: Университет. кн., 2001. С. 240.

[44] Там же.

[45] Там же. С. 243.

[46] Элиас Н. Указ. соч. С. 246.

[47] Ильин В. Государство и социальная стратификация советского и постсоветского обществ. 1917-1996 гг.: Опыт конструктивистско-структуралистского анализа / Ин-т социологии РАН, Сыктывкар. ун-т. Сыктывкар, 1996. С. 16.

[48] Местное управление. Л., Изд-во ЛГУ, 1987. С. 160.

[49] Восленский М.С. Номенклатура. Господствующий класс Советского Союза. М.: Советская Россия: Октябрь, 1991. С. 268―352.

[50] Смелзер Н. Социология: пер. с англ. М.: Феникс, 1994. С. 75.

[51] Кон И.С. Социологическая психология. М.: Моск. психол.-соц. ин-т; Воронеж: МОДЭК, 1999. С. 81.

[52] Там же.

[53] Там же.

[54] Социальный институт – это «установленный порядок правил и стандартизированных моделей поведения» ― См.: Большой толковый социологический словарь (Сollins): пер. с англ. М.: Вече: АСТ, 2001. Т.1. С. 248.

[55] Бергер П., Лукман Т. Социальное конструирование реальности: Трактат по социологии знания/ пер. с англ. Е.Д. Руткевич. М.: Медиум, 1995. С. 92.

[56] Парсонс Т. О социальных системах / под ред. В.Ф. Чесноковой, С.А. Белановского. М.: Акад. проект, 2002. С. 114.

[57] Гавра Д.П. Социальные институты // Социально-полит. журн. 1998. № 2. С. 126.

[58] Социальные отклонения. Введение в общую теорию. М., 1984. С. 91–93.

[59] Иншаков О.В. Экономические институты и институции: к вопросу о типологии и классификации // Социол. исслед. 2003. № 9. С. 44.

[60] Мертон Р. Явные и латентные функции // Американская социологическая мысль: тексты / под ред. В.И. Добренькова. М., 1996. С. 428.

[61] Там же.

[62] Мертон Р. Указ. соч.

[63] Чередниченко Г.А. Школьная реформа 90-х гг.: Нововведения и социальная селекция // Социол. журнал. 1999. № 1-2. С. 5-21.

[64] Хьюз Э.Ч. Институты // Социальные и гуманитарные науки. Отечественная и зарубежная литература. Сер. 11, Социология. РАН ИНИОН; Центр социал. науч.-информ. иссл.; Отд. социологии и социальной психологии. 2004. № 1 С. 139―140.

[65] Там же.

[66] Бергер П., Лукман Т. Указ. соч. С. 92.

[67] Хьюз Э.Ч. Указ. соч. С. 150.

[68] Хьюз Э.Ч. Указ. соч. С. 146.

[69] Бергер П., Лукман Т. Указ. соч. С. 92.

Дата добавления: 2014-01-03