Три философа» Джорджоне

Сюжет

Одно из многочисленных произведений изобразительного искусства на тему истории Юдифи и Олоферна. Согласно книге «Иудифь», полководец Олоферн, командующий армией Навуходоносора, выполняя его повеление «свершить … отмщение всей земле», прошёл Месопотамию, разрушил все её города, выжег все посевы и перебил мужчин. Олоферн осадил небольшой город Ветилую, где жила молодая вдова Юдифь. Женщина пробралась в лагерь ассирийцев и соблазнила Олоферна. Когда полководец заснул, Юдифь отсекла ему голову. «Потому что красота её пленила душу его, — меч прошел по шее его!» Войско, оставшееся без руководителя, не смогло противостоять жителям Ветилуи и было рассеяно. Юдифь в качестве трофея получила шатёр Олоферна и всю его утварь и вступила в Ветилую как триумфатор.

Выбрав момент, когда убийство уже было совершено, Джорджоне, в отличие от многих художников, обращавшихся к этому библейскому сюжету, создал удивительно умиротворённую картину. Юдифь, держа в правой руке меч, опирается на невысокий парапет. Её левая нога покоится на голове Олоферна. За спиной Юдифи развёртывается гармоничный пейзаж.

Пейзаж в картине тоже значителен. На заднем плане изображена зеленеющая равнина, два дерева: могучий дуб и тоненькое деревце. Возможно это аллегория сильного могущественного военно начальника и хрупкой женщины, которая своим героизмом спасла целый город.

Налет загадочности отличает знаменитую работу Джорджоне «Три философа» (1505 - 1506, Вена).

На первый взгляд все просто и ясно. Изображены, выражаясь словами Микиэля, видевшего картину в доме Контарини, «три философа: двое стоящих, один сидящий, который наблюдает солнечные лучи в пейзаже со столь удивительно воспроизведенной пещерой».

И в то же время сам сюжет картины необычен. Отсутствуют традицион­ные в искусстве XV в. библейско-евангельские образы. И хотя, как по­казало исследование картины с помощью рентгенограммы, первоначально на ней были изоб­ражены волхвы, Джорджоне заново переписал ее, превратив евангельских волхвов в философов. Сюжет приобрел светский характер.

Джорджоне об­ратился к известному античному сюжету: мудрецы разных веков ведут фи­лософскую дискуссию. На небольшой каменистой площадке три фигуры: старец, сжимающий в руках астрологическую таблицу, человек средних лет в восточном оде­янии и сидящий юноша с циркулем, угольником и листом бумаги на коле­нях. В просвете, образуемом громадной скалой с пещерой и темными ство­лами деревьев, видны долина и вечернее небо с плывущими фиолетовыми облаками.

Перед нами трое людей различных характеров, возрастов, темпераментов. Внешне они не связаны друг с другом. Но настроение вечерней тишины заставляет каждого прислушиваться к голосам природы, и это объединяет их. Человек в картине Джорджоне наслаждается красотами окружающей его природы. Эту мысль выражает поэтический образ сидящего юноши в белом хитоне и темно-зеленом гиматии. Образ настолько индивидуален, что заставляет многих видеть в нем автопортрет художника.

Важны в картине композиция и цвет. Персонажи сто­ят на трех ступенях скалы, символизируя, по-видимому, три ступени раз­вития философии. Две несколько вытянутые фигуры, мощные вертикальные складки одеяний усиливают настроение покоя, разлитое в картине. Темное, обобщенное пятно скалы великолепно уравновешивает сдвинутую в правый угол группу философов.

Немалую роль в композиции играет скала с пещерой, занимаю­щая треть пространства. И именно к пещере устремлен пытливый взор юно­ши, находящегося к ней ближе всех остальных участников.

Известно, что пещера является завершенным образом мира в древних мистериях. Вспоминается знаменитый отрывок из «Кодекса Арунделя», принадлежащий перу Леонардо да Винчи: «Томимый страстным желанием, стремясь увидеть изобилие разнообразных и удивительных форм, созданных искусной природой, подошел я ко входу в большую пещеру. Внезапно овла­дели мной два чувства: желание и страх перед зловещей, угрожаю­щей пещерой, желание увидеть, не таит ли она каких-нибудь чудес».

Это лишний раз позволяет увидеть в образе юноши символическое изображение философии и науки эпохи Возрождения.

В искусствоведческой литературе до сих пор идут споры о том, кто изображен в картине. Так, Кавальказелли считает, что это астрономы, Л. Вентури видит в них астрологов. Пардуччи предполагает, что здесь изображены Аристотель, Аверроэс и Вергилий, а Бальдасс – что это Архимед, Птолемей и Пифагор. Гартлауб считает, что здесь – адепты-орфики, предста­вители трех степеней посвящения в мистический союз, а Ферригуто выд­вигает теорию, согласно которой здесь символически показаны три эта­па в развитии философии: Средневековье, арабская философия и гуманизм Ренессанса. Таким образом, «Три философа» допускают множество толко­ваний.

Однако картина Джорджоне перерастает узкие рамки символов и аллегорий, образы настолько многоплановы, что не укладываются в одну схему. Они вызывают множество ассоциаций, что присуще произведениям большого мастера.

Верхняя одежда древних греков в виде прямоугольного куска ткани; надевался обычно поверх хитона.

Рентгенограмма картины «Три философа» показала, что первоначально Джорджоне задумал ее как изображение трех евангельских волхвов, пришедших к младенцу Христу. Но существенно, что уже в первом варианте Джорджоне не изобразил традиционную сцену поклонения, а показал волхвов размышляющими о чем-то в уединении. Затем Джорджоне заново переписал картину и превратил волхвов в трех философов. Это слово в эпоху Возрождения было синонимом слова «ученый», «гуманист». Название картины восходит ко времени Микиэля, видевшего ее спустя 15 лет после смерти Джорджоне. Оно оказалось удачным и существует по сей день.

Но в отношении смысла сцены, истолкования персонажей было высказано множество самых разных и порой неожиданных предположений. В персонажах картины видели то императора Марка Аврелия с двумя философами, то Архимеда, Прометея и Пифагора, то связывали сюжет с «Энеидой» Вергилия, то считали картину аллегорическим изображением трех возрастов жизни и даже различными стадиями посвящения в мистический союз (при этом самого Джорджоне также хотели видеть членом какого-то тайного общества).

Наиболее убедительна, по общему мнению, гипотеза, высказанная одним итальянским исследователем: тема картины связана с тремя этапами в развитии и становлении средневековой и гуманистической культуры. Старец — олицетворение схоластической науки, метафизики, отрицающей доводы разума и знания (он стоит на нижней ступени, так как схоластика считалась в эпоху Возрождения нижней ступенью науки). Человек в восточной одежде — это Аверроэс (так называли тогда в Европе арабского философа Ибн Рушда) — комментатор и последователь Аристотеля. Аверроизм — промежуточная стадия между схоластикой и гуманизмом, философией Возрождения, которую символизирует образ юноши, жадно всматривающегося в окружающий мир. Юноша, держащий в руках циркуль и линейку, это математик, натуралист, исследующий законы природы, но это и поэт, восхищенный ее красотой. Он весь ушел в восторженное созерцание природы, он — воплощение идеала Джорджоне — прекрасного человека с поэтической душой, который находит в природе отклик своим переживаниям.

40.«Гроза»Джорджоне Венецианский художник Джорджоне поразил всех своей Грозой. Конкретного сюжета зритель здесь не увидит. Главным персонажем этой картины выступает гроза. Задний план художник отвел блеску молниевидной стрелы, которая как змея блеснула в воздухе. Тут же справа и слева передний план отображает женскую и мужскую фигуры. Женщина кормит ребенка. На ней почти, что нет одежды. Картина полна многообразия. Живая природа дает о себе знать везде. В виде: Пепельно-серебристых стен зданий города. Вьющейся дороги. Стройных, пышных, хрупких деревьев и кустов. Обломков колонн.   И в этом странном, но правдивом пейзаже есть и место для загадочной обнаженной женской фигуры, у которой нежная, голубоватая накидка. Юноша пастух облачен в оранжево-красную одежду, и мерцающую зеленовато-белую рубаху. Глядя на эту картину, где бронзово-оливковые деревья, темно-зеленая глубокая вода, тяжелые свинцовые синие тучи, задаешься вопросом о присутствии здесь персонажей. Почему для женщины художник выделил открытое пространство? Вроде бы как в картине и разнородность элементов, но чувствуется какое-то своеобразие в загадочной целостности. Ударения подаются в картине мягко. Краски сильно не звучат, они приглушены. Краски в преддверии грозы находятся в состоянии предгрозового освещения. Здесь чувствуется полусумеречный воздух. Как обычно у Джорджоне, в картине нет действия, фабулы, что могло бы облегчить разгадку сюжета. Все персонажи объединены нестроением лирического созерцания. Ясный покой и тишина разлиты в пейзаже в этот вечерний предзакатный час. Люди и природа сплетаются в единое, полное поэтического настроения гармоническое целое. Как в «Трех философах», так и в другой знаменитой картине — «Гроза» — Джорджоне не обращается ни к церковной легенде, ни к античному мифу — и в этом он пошел дальше самых смелых своих современников. Сюжет «Грозы» — или «Пейзажа с грозой, цыганкой и солдатом», как названа картина у Микиэля, — остался неразгаданным, несмотря на бесчисленные и самые остроумные попытки его расшифровки. Несомненно, он заключил в себе символический смысл — об этом говорят такие детали, как обломки колонн, руины здания. Видимо, и сама гроза имела символическое значение. Но содержание картины шире рамок литературной символики. И то, что сюжетная канва была не очень существенна для Джорджоне, подчеркивает то обстоятельство, что сначала, как обнаружило рентгеновское исследование картины, вместо фигуры юноши была изображена слева еще одна обнаженная женщина. Всю композицию — от первого плана до дальнего — занимает пейзаж, изображающий уютный уголок окрестностей Венеции. «Гроза» — это, по существу, первый настоящий пейзаж в итальянской живописи, причем Джорджоне впервые в истории европейского искусства пытается передать состояние природы. Все в этом предгрозовом пейзаже неустойчиво, подвижно, изменчиво. Он полон такой эмоциональности, что мир природы предстает у Джорджоне как стихия одушевленная. Недаром состояние природы как бы передается и людям, находит отзвук в настроении неопределенной поэтической взволнованности, которым они охвачены.     41. «Спящая Венера» Джорджоне «Спящая Венера» (ита. Venere dormiente) — картина венецианского художника Джорджоне, написанная им незадолго до смерти. Джорджоне не окончил картину. Он успел написать саму Венеру и, возможно, скалу за ней, прежде чем скончался от чумы в 1510 году. Картину закончил уже Тициан, который написал пейзаж, небо, одежды, на которых лежит Венера, и поместил Купидона у её ног. Также в некоторых местах полотна можно выделить кисть ещё одного неизвестного мастера. Купидон, написанный Тицианом, не дошёл до наших дней. Его присутствие можно определить только при помощи инфракрасной съёмки. Именно это позволяет идентифицировать спящую женщину как Венеру, однако нельзя со всей точностью утверждать, что именно таким был первоначальный замысел Джорджоне. Инфракрасное исследование показало, что у Купидона в руках были стрела и птица, придававшие картине явный эротический символизм. Мотив Венеры, спящей в саду, где вечная весна, присутствует ещё в римских свадебных поэмах. Богиня любви обычно спала в окружении путти, а Купидон будил её. После этого Венера отправлялась на свадебное торжество к паре, которой была посвящена поэма. Похожий сюжет встречается и в латинской поэзии XVI века. Если картина Джорджоне была визуальным воплощением именно этого мотива, тогда, возможно, заказчиком работы был Джероламо Марчелло (Gerolamo Marcello), женившийся на Морозине Пизани (Morosina Pisani) в 1507 году. Джорджоне в выборе позы Венеры, возможно, руководствовался одной из гравюр Гипнэротомахии Полифила, изданной в 1499 году. Эту же позу использовал Тициан в «Венере Урбинской» и Мане — в «Олимпии». Поэтической вершиной его искусства стала «Спящая Венера» — единственная из дошедших до нас картин художника на мифологический сюжет. Она стала и своеобразным итогом всех размышлений Джорджоне о человеке и окружающем его мире, в ней нашла воплощение идея о свободном, ничем не омраченном существовании человека среди поэтической природы. В 1525 году М. Микиэль писал о ней: «Картина на холсте, изображающая обнаженную Венеру, которая спит в пейзаже, и Купидона, написанная Джорджоне из Кастельфранко, но пейзаж и Купидон были закончены Тицианом». «Спящая Венера», видимо, была написана в те годы, когда Джорджоне, заваленный заказами, стоял во главе художественной мастерской и менее ответственные части в его картинах заканчивали ученики — Тициан и Себастьяно дель Пьембо. К началу XVI века образ Венеры еще не был распространен в итальянском искусстве. Несмотря на свой светский характер, искусство этого времени еще сохранило в себе остатки наивного благочестия, и изображение обнаженного женского тела было очень редким. В конце XV века написал свое «Рождение Венеры» Сандро Боттичелли, и его Венера — хрупкая, почти бесплотная, с каскадом тяжелых золотых волос — представляет собой изящное сплетение языческого мифа с последними остатками средневекового страха перед земной, чувственной любовью и красотой обнаженного женского тела. Совсем иное представление о женской красоте — плоть от плоти прекрасной действительности и в то же время возвышенной и целомудренной — раскрывается в картине Джорджоне. «Спящая Венера» была написана художником для патрицианской семьи Марчелло и до конца XVII века находилась в их коллекции, а в Дрезденскую галерею картина поступила в 1699 году. От времени она сильно пострадала, и в местах выпадения краски ее покрывают более поздние записи. В XIX веке реставраторы почти заново переписали часть правой стороны, где у ног Венеры некогда был изображен маленький Купидон, впоследствии Oбнаруженный с помощью рентгеновских лучей. Как уже говорилось выше, свою идею о прекрасном человеке, о его полной гармонии с окружающим миром Джорджоне воплотил в образе Венеры — богини любви и красоты. Он представил ее в облике прекраcной обнаженной женщины, спящей на лугу, поросшем скромными белыми цветами Сон богини полон безмятежного покоя, вечерняя тишина и согласие пронизывают всю природу, и сама она как будто порождение той самой природы, которая ее окружает Ее прекрасное тело поражает зрителя необычной красотой плавных линий, и в то же время Венера Джорджоне — это земная женщина, полная чувственной прелести и очарования, и эту земную красоту художник возвысил и идеализировал. Никто в итальянской живописи до Джорджоне не передавал еще с такой осязательностью жизненную теплоту обнаженного женского тела, где совершенность форм, завершенность и чистота линий словно воплощают в себе закон абсолютной гармонии. За богиней простирается столь любимый Джорджоне пейзаж венецианской провинции: вдали на пригорке видна маленькая деревушка, за ней зеленеет равнина с одиноким стройным деревцем, а на горизонте вырисовывается далекая цепь холмов с замком'и синяя полоска озера. Плавные линии тела Венеры, безупречные по своей красоте, как бы находят отклик в окружающем ее пейзаже: уходят вдаль мягкие линии пологих холмов, лучи заходящего солнца окрашивают в золотистые тона замершее в неподвижности облако, и теплый солнечный свет как бы сгущается в золотисто-рыжих волосах Венеры Во всех чертах ее нежного и задумчивого лица разлита тончайшая одухотворенность, а за ее опущенными ресницами как бы скрыта вся полнота чувств и переживаний человека, наделенного тонкой душой. Обнаженные женские фигуры в пейзаже встречались в европейской живописи и гравюрах и раньше, но никогда они не изображались в состоянии сна. Особая «концепция сна», той формы физического и духовного отдыха, под которой подразумевалось предрасположение души к возвышенному созерцанию и воссоединению с божественным началом, была развита гуманистами и неоплатониками 16-го столетия. Нагота богинь у последователей и подражателей Джорджоне была оправдана ожиданием любовных утех, вакхическим опьянением, любованием собственной красотой во время туалета. Либо нагота эта жестока и губительна, как в древнегреческом мифе об Актеоне У Джорджоне нагота выглядит как естественное состояние человека: богиня отдыхает, спит обнаженная, как в те далекие времена спали все — богатые и бедные люди, да и сами боги. Все тело Венеры выражает состояние сладкого самозабвения, полного покоя, который не тревожат мрачные сновидения. «Спящая Венера» Джорджоне — едва ли не первое произведение живописи Возрождения, в котором нагота составляет главную его тему. Венера спит, не ведая своей наготы, как не ведали о ней Адам и Ева до грехопадения, и потому нагота так прекрасна и безгрешна, что зритель глядит на нее только как на предмет поклонения. В картине нет внешнего движения, но на самом деле оно пронизывает собой все полотно. Зритель видит Венеру во сне, т. е. в состоянии, когда человек не совершает никаких действий. Лицо спящей богини прекрасно и не омрачено ни одной тревожной мыслью. Природа тоже находится в статичном состоянии. Но зритель, внимательно присмотревшись и поймав ритм образа, начинает замечать, как мерно и едва слышно дышит богиня во сне, чувствовать тепло ее тела. Все вокруг оказывается наполненнымжизнью. Образ этой прекрасной женщины-богини лишен налета эротики даже в самой малейшей степени. Наоборот, мало кому из художников Возрождения (да и последующих веков) удавалось создать более возвышенный и целомудренный образ.

- 56-

Дата добавления: 2015-07-13