План практических занятий 1 страница

Музыкальные акустики обычно соглашаются, что размер, форма и гладкость мундштука, трубок инструмента и раструба (наряду с постановкой амбушюра и поставкой дыхания) являются наиболее значимыми факторами для красивого звука, а материал, используемый для изготовления трубы, вторичен в этом вопросе. Вы соглашаетесь или не соглашаетесь?

Морис Андрэ: "Боже мой! Какой трудный вопрос. Вообще найти хорошую трубу – это редкий шанс. Это удача. Меня работаю экспертом по трубам в компании Selmer в Париже, и я знаю, что изготовить прекрасную трубу всегда трудная задача. Они, например, не используют классическую форму, чтобы сделать раструб. Конечно, есть связь мундштука, толщины трубок, диаметра чашки и раструба. (Андрэ перечитывает вопрос.) Я думаю, что медь всегда была хороша для создания инструментов. И я заметил, что у посеребренной трубы, кажется, лучший звук, чем у позолоченой. Это мое мнение, но я его не навязываю. Все иногда бывают неправы."

Дженис Коффман: "У меня не было возможности посетить все эти научно-исследовательские центры, где они тестируют различные материалы. Но я знаю, что стекловолоконные инструменты казались чудными некоторое время, по крайней мере, в духовых марширующих оркестрах. Denis Wick, из Лондона, был здесь недавно, и я его спрашивал, что музыканты там думают о раструбе из бериллия. Он сказал, что они тестировали раструбы из бериллия, меди, стекловолокна и прочего и люди, стоящие за занавесом не могли услышать разницу в качестве звука — и только отношение исполнителя к инструменту дает какую-то разницу, и это уже психология. Однако, я думаю что не все так просто. Вы помните, сегодня мы слушали деревянные инструменты - альпийские рожки, и звук был разный".

"Может, на это повлияли форма и гладкость различных трубок - но я не хочу влиять на ваш ответ".

" Да, я думаю что в известной степени и материал, и форма, и толщина стенок, и психологический подход - все это важно."

Эдмунд Корд: "Я склонен не согласиться. Я не эксперт в этой области, но используемый материал и толщина стенок инструмента наверняка должны влиять на звук".

Евгений Фомин: "Я считаю, что материал, из которого сделан инструмент акустически влияет на яркость звука".

Кнуд Ховалдт: "В этой области было уже произведено множество экспериментов, включая стекловолоконный материал для сюзафонов. Я также много экспериментирую в моей лаборатории и обсуждаю это с г-ном Шилке из Чикаго. Примерно через тридцать пять лет или около того, я уверен, появится новый материал, который мы сможем использовать для изготовления труб — может, это будет дешевле, не знаю. Но по факту, я трубач, не изготовитель труб".

Филип Джонс:" Это очень интересно, потому что я ничего не знаю об влиянии относительных качеств металлов для производства ровного, приятного звука. У меня очень много практически всех известных выпускаемых труб и я играл достаточно долго тестировал их в оркестрах, чтобы оценить их, и я заметил, что некоторые отвечают лучше, чем другие. Самой прекрасной трубой, если посмотреть, была труба Schilke, и у меня их было несколько моделей разных размеров. Хотя это несомненно Роллс-Ройс среди других брэндов по максимальной гладкости, не на ней я произвожу самый эффективный звук, на который способен. У меня есть немецкий инструмент, который сделан очень грубо, и который я использую для игры барочной музыки и игры в оркестре. И вот этот инструмент производит чрезвычайно эффективный звук. Я думаю, что очень важно производить эффективно вибрирующий поток воздуха. Вы должны заставить ваш амбушюр пропускать этот вибрирующий поток воздуха сквозь мундштук с максимальной производительностью. Это будет иметь, вероятно, больше эффекта, чем что либо еще, хотя я думаю, что хорошая труба тоже помогает. Конечно, наш квинтет также использует различные духовые инструменты с различной длиной для детских концертов, и звучит все это хорошо. Во всяком случае нас всегда вызывают на бис, так что это не может звучать плохо.

Дэйл Маррс: "Я думаю, что мое сельское воспитание собирается перетерпеть очень ужасно на этом вопросе, но я не могу заботиться меньше. Когда я собираюсь покупать инструмент, сначала я смотрю, на чем играют другие, уважаемые мной люди, потом я пробую его сам, покупаю его и играю на нем. У меня мундштук Шмидта с широким внутренним каналом; я думаю, что канал был изменен. У меня довольно много труб, и время от времени мне кажется, что вот этот инструмент звучит хорошо, а вот на этом инструменте я должен прикладывать значительно больше усилий и т.д. Я не знаю, правильно это или нет, но для меня это работает. Я немного побаиваюсь думать обо всех этих научных исследованиях, которые они там проводят в Брауншвейге (музыкальный научно-исследовательский центр акустики), и я бы побоялся подняться к ним и сказать – «Ребята, это все глупости». К сожалению, все равно мне будет скучно. Я просто люблю играть на трубе. Если мне дадут просто рожок, то я буду играть и на нем —во всяком случае я попробую".

Армалф Нилсен: "Кажется, что материал действительно имеет значение, потому что различные материалы вибрируют по разному. МЯ не могу обосновать мое мнение с научной точки зрения, но я ощущаю различия в вибрации, играя на трубах, сделанных из различных металлов".

Рольф Куинк: "Это у вас получилась целая группа вопросов на которые нельзя дать короткий простой ответ. Однако я с готов признать, что форма и размер трубок трубы, конечно, имеет влияние на звук. Именно поэтому у флюгельгорна совершенно другой звук, чем у трубы, так же как и у корнета. Однако я хочу сказать вам, что все эти факторы не делают трубача плохим или хорошим. Гораздо важнее следующие факторы — работа, занятия и техника дыхания. Исполнитель гораздо важнее, чем материал, из которого изготовлен его инструмент. Я хочу добавить, что вопрос немного вводит в заблуждение, потому что мундштук, а также инструмент, производят звуки различного цвета. Например, мелкий мундштук даст более яркий звук, чем глубокий мундштук, правильно? Однако я еще раз скажу свое первоначальное утверждение, что практика занятий более важна для духовика, чем его инструмент".

Кэрол Рейнхарт: "Я не эксперт в этом, но у меня был один случай, после которого я склонен полагать, что материал является важным фактором в этом деле. Моя рабочая труба - Getzen, ей примерно восемь или девять лет, и когда я как-то попробовал несколько других труб из той же серии — у них всех был особый звук, который отличался от звука моей трубы - хотя все детали и размеры были одинаковы. Потом в компании мне сказали, что все инструменты, о которых я говорил, сделаны из другой партии металла. Поэтому,хоть я и не изучал акустику, я думаю, что материал действительно очень влияет на звук".

Эдвард Тарр: "Я не соглашусь что материал определяет гладкость звука, но только до некоторой степени. Раньше акустики аргументировали это тем, что вы могли использовать олово, свинец, стекло или древесину, например, в органных трубах и пока форма труб была одинаковой, различие в качестве звука, вызванное материалом, было незначительно. Так как я не акустик, я не могу сказать, будет ли это одним процентом разницы или десятью процентами разницы".

"Давайте просто скажем – заметной разницей для хорошо подготовленного слушателя; значительной разницей в качестве звука".

"Да, или заметной разницей для исполнителя. Я имею в виду, что это тоже очень важно".

"Это правда, если музыкант чувствует разницу, то разница будет и в его звуке".

" Правильно. И я рискну сказать, что эти акустики ничего не соображают, если они отрицают значение материала на звук, потому что это очевидно музыканту. И это не измеряется современными приспособлениями. Они еще не в том состоянии, чтобы провести полноценные измерения и извлечь звук из компьютера. У них нет таких знаний".

" Все таки возможно. Жан-Клод Риссе использовал компьютер, чтобы восстановить синтезируемый звук, когда он работал в Bell Telephone Laboratory в Нью-Джерси приблизительно десять лет назад".

"Я говорил с Риссе об этом, и я не думаю, что он так доволен своими результатами. Декстер Морро, преподаватель в Colgate, пошел еще дальше

" Да, Риссет проиграл несколько его записей для меня в Марселе в прошлом месяце, и он очень впечатлен результатами Морро. И так как Риссет ныне глава компьютерного отдела в Центре IRCAM Бобур в Париже, я очень доверяю его мнению в этом вопросе".

"Ну, когда у меня получается слегка агрессивный звук, это просто потому что я цитирую его. Я знаю, что у меня достаточно опыта работы с различными материалами, так что я могу описать разницу. И иногда я даже сказал бы, что разница в звуке значительна. Внутренняя микроструктура сплава влияет на качество и гладкость звука. Не знаю насчет толщины".

"Возможно, надо было добавить в вопрос фактор веса для выявления баланса с другими факторами в этом вопросе. Тогда мы могли бы сказать более уверенно, что сам материал влияет не настолько ".

"Да, согласен. Готов обсудить этот вопрос позже, когда будут получены более точные данные ".

Пьер Тибо: "Я не согласен. Махиллон экспериментировал с древесиной и различными металлами, и он сказал то же самое, но он не прав. Если Вы будете играть на инструменте, сделанном точно так же, как моя труба, но из дерева, звук будет совершенно другим. Когда-нибудь они смогут найти другой материал, но еще не сейчас. Да, г-н Шилке делает некоторые трубы с раструбами из бериллия, и мы теперь ими пользуемся, но это не так уж отличается от других металлов. Но если Вы используете древесину или пластик, о, нет!

Гельмут Уобиш: "Ja, ja, это так. Я допускаю, что материал не так важен, как важна форма и гладкость материала".

9. Вообще, Вы рекомендуете персональные уроки, работу с классом или комбинированные уроки? Как часто и какой длины должны быть уроки?

Морис Андрэ:" Я думаю, что персональные уроки – это хорошо, также как и групповые уроки. Они способствуют конкуренции среди учеников. Ученик, который всегда занимается сам по себе не сможет быть бойцом, не так ли? Конкурировать с кем-то - это очень, очень хорошо. «Конкурс – синоним прогресса». Я не даю персональных уроков здесь в Парижской Консерватории или когда я разъезжаю по миру. Я слушаю каждого студента персонально, в порядке очереди, а все другие слушают. Это очень хорошо для всех, это как маленький конкурс. Когда я сам был студентом в консерватории, там были великие трубачи, такие как Марсель Лэгорс, который работал в Парижском Оркестре; г-н Джейнитот - солист Французской Телерадиовещательной Корпорации; г-н Пиро, солист на радио; и г-н Руссель и г-н Кэльверас, которые являются в настоящее время солирующими исполнителями во Франции. Это было ужасное соревнование между студентами в классе. Мы были всеми хорошими друзьями, но за пультами была война. Мы соперничали друг с другом, чтобы сыграть лучше других, и я думаю, что это необходимо в нашей профессии. В нашей профессии у нас всегда должен присутствовать этот боевой дух."

Дженис Коффман: "Я думаю, что это очень зависит от среды и возраста студента. Этим летом я преподавал в музыкальном лагере, где у нас было три группы приблизительно по десять человек в группе, которые занимались в разное время дня, а затем все тридцать занимались все вместе. Самому молодому было десять лет, самому взрослому было двадцать, и различие в уровне зрелости создавало некоторые проблемы. Первую половину часа все было нормально, но младший мальчик скоро устал так, что начал пинать своего брата своими сандалиями. Я думаю, что чем более я развивался как студент, тем длинее были мои уроки. Сначала они продолжались пол часа один раз в неделю, потом пол часа два раза в неделю, и наконец часовой урок каждую неделю. Я думаю, и персональные уроки, и совместные уроки, важны равнозначно, в первом вы получаете наиболее интенсивное внимание и во втором случае Вы учитесь перенимать опыт остальных. Так как сейчас достаточно проблематично устроиться на работу в профессиональную группу трубачей вы должны уметь конкурировать с другими трубачами".

Эдмунд Корд: "Персональные уроки необходимы, но групповые лекции тоже помогают. Студенты могут учиться друг у друга, могут говорить об общих проблемах и могут готовиться к концерту, выступая друг для друга. Одного часа для урока кажется достаточно, но это в зависимости от зрелости игрока".

Евгений Фомин: "Обычно у нас один студент играет, а другие сидят и слушают. Они критикуют этого исполнителя и заодно учатся на его ошибках. Уроки должны составлять приблизительно один час два раза в неделю".

Кнуд Ховалдт: "Частный учитель трубы, естественно, отдаст больше своего времени и внимания студенту, чем в консерватории или в музыкальной школе, где время так важно. Вы успеваете сыграть немножко того и немного этого, и Вы свободны".

"Вы в курсе, что в Парижской Консерватории Морис Андрэ преподает одному студенту, а несколько других студентов наблюдают ".

"Мне это не нравится. Это заставляет исполнителя нервничать. Я много раз наблюдал за тем, как он преподает, и я думаю, что он добивается большего успеха, когда занимается с одним студентом. Время урока я предпочитаю час или больше. Некоторые мои студенты проезжают большое расстояние из Швеции или Финляндии, и т.д, так что, мы играем сорок пять минут, делаем перерыв, чтобы выпить чашечку кофе или разговариваем, или слушаем записи, а потом мы играем еще минут сорок. Они ведь приезжают издалека".

Филип Джонс: "Очень хороший вопрос. Я люблю немного смешивать оба способа и однозначно я этим занимаюсь только в колледже. Я имею в виду, что в основном я занимаюсь персонально, частным образом. Но что бы ни случилось, на персональном уроке ни один ребенок, которого я учил, не может вытерпеть меня более чем сорок пять минут, на тридцатой минуте их глаза начинают тускнеть, чем дальше, тем больше. От тридцати до сорока пяти минут действительно серьезного, сконцентрированного труда - это оптимальное время урока, и это не легко для студента. Они просто не могут понять, какое качество концентрации требуется, чтобы заниматься действительно".

Дэйл Маррс:" У меня не так много студентов из-за проблем со временем, но с теми, кто у меня есть мы составляем график согласно финансовым соображениям. И мы обычно работаем над какой–то одной специфической проблемой целый урок. Я знаю, что средней школе и в университета уроки студенты должны иметь уроки в установленное расписанием время, но я предпочитаю заниматься со студентами согласно их интересу к предмету. Когда я преподавал в университете, я дал студентам свой номер телефона и попросил, чтобы они звонили мне, если они не смогут прийти на урок. После этого я мог заниматься. Или, если у них была небольшая проблема, которую можно было поправить за пять минут, мы уделяли этому гораздо больше времени вне зависимости от расписания. Если ребенок в действительности не интересуется трубой, или не доверяет вашей помощи, то я против того, чтобы он тратил столько времени на уроки трубы. Если кто-то играет очень плохо, но действительно хорошо занимается, то я не возражаю, если он потратит много времени на разучивание простых вещей. Я ставлю оценки исходя из этих соображений. Мои занятия со студентами не бывают ровно тридцать минут или один час. Если необходимо, то я занимаюсь больше. И я надеюсь что у меня достаточно храбрости, чтобы сказать незаинтересованному студенту, что занятия на трубе – это как спортивное соревнование и он должен заниматься или забыть про трубу."

Армалф Нилсен: "Персональные уроки лучше давать для того, чтобы работать над индивидуальными проблемами. Иногда очень полезно, чтобы студенты поиграли вместе, таким образом, они могут послушать друг друга. Один час раз в неделю более чем достаточно для типичного студента. Для более продвинутого студента можно сделать более длинный урок с перерывом."

Рольф Куинк: "Я лично рекомендую индивидуальные занятия, если возможно. Учитель может уделить больше внимание проблемам без спешки. Если бы Вы включаете игру в ансамбле в своих групповых занятиях, я естественно соглашусь. Это обычная практика и это должно быть в расписании уроков. Однако с моей точки зрения, групповые занятия как базовая основа уроков не может быть рекомендована. Каждый студент требует индивидуального внимания в течение своего часа урока раз в неделю. Один час, конечно, недостаточно, но просто в графике занятий нет места для второго часа в неделю. А вообще должен быть второй час. Я очень бы этого хотел".

"Для продвинутых студентов?"

"Конечно. Не для начинающих, естественно".

Кэрол Рейнхарт:" Я думаю, в идеале, студенту нужны и индивидуальные занятия и групповые. Я рассматриваю групповую репетицию, или что-то типа этого как хорошее развлечение для класса.. Этот тип деятельности чрезвычайно важен, потому что социальные аспекты игры на трубе так же важны для студента, как все технические задачи, которые он решает во время индивидуальных занятий. Естественно, что необходимо в ходе индивидуальных занятий проверять недостатки в его игре, которые невозможно услышать во время групповых занятий. Продолжительность уроков я бы поставил в зависимость от возраста. Я начал играть в два с половиной года, и мой урок был около получаса. Я должен был заниматься двадцать - тридцать минут в день, пока я не начал учиться в Джульярде в возрасте десяти лет, и тогда время моих занятий подскочило до часу ежедневно и один урок в неделю продолжительностью один час. Я думаю, что для студентов университета один часовой урок это близко к истине – чуть больше, чуть меньше. Это зависит от Ваших музыкальных способностей. Даже сейчас я все еще занимаюсь час или полтора часа, но в течение этого времени я очень сконцентрирован. Во времена моей сольной карьеры я играл до одиннадцати часов в день, главным образом в оркестрах. Сейчас, в связи с большим разнообразием работы Вы можете играть намного дольше. В моей практике, потому что я работаю самостоятельно, это намного более сложно - все эти методики, которые я использую - так что я не могу заниматься так долго. Если бы я работал над оркестровым репертуаром, то это было бы совершенно по другому."

Эдвард Тарр:" Есть много вариантов, но я думаю, что комбинация обоих способов является, вероятно, лучшей. И начинающие, и продвинутые студенты могут учиться друг у друга. Я думаю, что лучший способ научиться играть стройно заключается в том, чтобы уделить время работе в ансамбле, и поиграть как минимум с одним исполнителем - учителем или другим учеником. Я уже назвал бы это групповыми занятиями. И так как 99.9% всей музыки написано для ансамблей музыкантов, мы должны этому учиться и учиться прилаживаться друг к другу. Количество уроков и их продолжительность зависят от уровня продвинутости музыкантов. Я предпочитаю заниматься с моими студентами старшего возраста один раз в две недели по два или полтора часа на каждого студента за один раз. С начинающими лучше встречаться один раз в неделю или даже два раза в неделю. В Schola мы преподаем один урок по полтора часа в неделю каждому студенту. Мне нравится контролировать процесс их разминки, смотреть, не пережимают ли они или что бы то ни было, так мы начинаем урок. Как Вы знаете, у учеников нет опыта, который есть у нас, и очень часто разминка - ключ ко всему."

Пьер Тибо:" Мне не слишком нравятся групповые уроки, хотя это хорошо для студентов, потому что они могут извлечь уроки из игры других исполнителей. Даже если кто-то играет очень плохо, Вы все равно можете чему-то у него научиться. Но я предпочитаю индивидуальные занятия, потому что я могу подвергнуть критике чью-то игру, не задевая его самолюбие. Поэтому в групповых занятиях и иногда пропускаю некоторые недочеты. У меня есть двенадцать учеников здесь в Парижской Консерватории - два класса по шесть учеников в каждом классе. Если какой-то ученик нуждается в некоторой индивидуальной практике, он приезжает ко мне домой для дополнительных занятий. Распорядок и продолжительность занятий зависит от ученика. Талантливому ученику не требуется так много времени, если он хорошо понимает то, что Вы ему говорите и у него все получается. Для студента, у которого есть затруднения, Вам потребуется время, реальное время. Иногда даже каждый день или каждые два дня. Если он будет заниматься самостоятельно, он будет действительно потерян, понимаете. Это особенно верно для трубачей; меньше для тромбонистов и валторнистов. Я не рекомендую такой же порядок занятий для остальных музыкантов."

Гельмут Уобиш: "Я предпочитаю комбинацию обоих способов занятий. Но в группе Вы не должны уделять внимание кому-либо одному, забывая про остальных, говоря ему – «Послушайте теперь этого джентельмена. Это пример для Вас. Он делает это лучше». Когда вы говорите, они должны ощущать это вместе. Я предпочитаю давать уроки три раза в неделю по 20 – 30 минут на урок. Это не моя работа слушать как студенты практикуются. Они должны заниматься дома. Я говорю моим студентам, 'Вы должны слышать, понимать, запоминать и быть в состоянии повторить то, что я вам сказал".

10. Какие еще факторы Вы считаете очень важными в Вашем собственном обучении или в Вашем преподавании?

Морис Андрэ: "Есть много, много вещей, которым вы не уделили достаточно внимания. Мне очень нравятся американские трубачи, потому что они интересуются новыми вещами, но я думаю, что не нужно ничего преувеличивать. Не нужно искать в инструменте вещи, которых в действительности не существует. Из разговоров, которые у меня были с такими людьми, как Адольф Херсет, я знаю, что многие американцы - разумные люди, живущие рациональной жизнью, не разыскивающие разные вещи и темы, которые запутают их обучение. Я думаю, что очень важно жить простой жизнью; не пить, не развлекаться в ночных клубах слишком много, не вести сумасшедшую, неорганизованную жизнь. Другие проблемы зависят от физических кондиций каждого человека, его амбушюра, и т.д. У некоторых есть проблемы с климатом – или очень жарко или очень холодно. Мне повезло и у меня нет таких проблем. Это - подарок от Бога, который снисходит с небес. Ну, я думаю что я ответил на все Ваши вопросы, или почти на все. Voila! Спасибо."

Дженис Коффман: "Знаете, даже будучи профессиональным музыкантом, у Вас иногда бывает плохой день или плохой концерт. В эти времена Вы просто испытываете желание выбросить инструмент из окна. Вы спрашиваете себя, 'Что я делаю, зачем я трачу впустую свою жизнь?' И Вы начинаете задаваться вопросом – что такое эта жизнь? Будучи наивным студентом я думал, что у профессионалов не бывает проблем. Конечно, в течение жизни случаются такие моменты, и Вы просто должны сохранять позитивный настрой и помнить, что завтрашний день будет лучше. Я думаю, что необходимо все время продолжать бросать себе новые вызовы, например, с новым и меняющимся репертуаром. Я не могу быть реально счастлив все время аккомпанируя концертам для фортепиано с оркестром. Это несколько угнетающий конец нашего интервью".

"Нисколько. Это - очень важный момент, с которым, я думаю, все мы согласимся, и как профессиональные исполнители и как учителя".

Эдмунд Корд: "Для музыкального развития необходимо развивать свой музыкальный опыт. Кроме того, я думаю что отношение учителя к музыке в целом, его отношение к работе и к студентам очень важно – кого бы он не учил – начинающих трубачей или уже продвинутых студентов. Студенты очень чувствуют отношение к ним своего учителя и обычно реагируют соответственно. Успешный учитель должен любить музыку, и он должен любить преподавать."

Евгений Фомин: "Все факторы, которые влияют на выступление музыканта, важны".

Кнуд Ховалдт:" Вы знаете, в такой стране как Дания, нет много денег, так что у меня есть проблема с молодыми ребятами, которые могут себе позволить только один урок раз в месяц или раз в два месяца. Они должны запоминать все, что я им говорю, чтобы выработать правильные манеры и привычки игры. Мне также нравится поощрять молодых игроков играть на трубах другого строя, потому что они в последнее время используются все больше и больше. Я раньше играл соло из балета «Лебединое Озеро» на корнете Bb, но Ваччиано играет это соло на трубе D, и это хорошо. Я тоже играл «Весеннее равноденствие» Бройля на трубе С, но Ваччиано убедил меня, что лучше делать это на трубе Eb, и он был прав. Абсолютно! Вы знаете, у нас очень много старых инструментов в Скандинавии. Эта барочная труба, например, сделана в Нюрнберге в 1666 и в семнадцатом веке на ней играл датский адмирал. И до недавних пор она висела на стене церкви после того, как он умер. Я сейчас восстанавливаю этот инструмент и собираюсь сыграть несколько произведений соло на ней в той же самой церкви в следующем месяце. (Показывает множество труб.) Вы знаете, качество большинства инструментов стиля барокко, выпущенных в Европе сегодня, очень плохое. Конечно, Вы можете повесить один из этих инструментов на Вашей даче и иногда играть на ней, когда Вы немного выпьете. Но не в повседневной жизни. У наших студентов нет времени или денег, чтобы тратить время своего обучения на барочные трубы".

"Что это за инструмент?"

"Вагнер разработал эту трубу специально для оперы «Тристан и Изольда», и я использую этот инструмент для этой оперы. Он используется только в течение приблизительно четырех минут, так что я прихожу в театр к одиннадцати часам, играю свою партию и иду домой. Это хорошая работа. (Играет отрывок на длинной, деревянной, одноклапанной трубе.) Теперь вот моя старая труба Monke, выпущена приблизительно в 1961, когда они еще делали очень хорошие трубы. Вы знаете, что у каждого оркестра в Германии были свои собственные технические требования для металла, и это то, что мы называем Берлинским раструбом. Ханс Бода, который нашел Концерт для Трубы Гуммеля в восточногерманской библиотеке после войны, сделал эту модель трубы. Это - моя Schilke in D, а это – Selmer piccolo in A. Это - хороший инструмент, но не для ансамбля". (Играет пассаж из Brandenburg Concerto И.Баха и г-жа Ховалдт в последний раз зовет нас на ланч)

Филип Джонс:" Я думаю, что наиболее важный фактор для учителя - это реальный, личный контакт со студентом. Если Вы не можете настроиться на волну вашего студента и затем направить эту волну в интересующее вас направление, я не думаю, что Вы много добьетесь как учитель. Человеческие отношения для меня чрезвычайно важны. Я нахожу это важным также потому, что у многих студентов не будет достаточно много времени на совместные занятия. Но я должен за это время найти с ними что-то общее. Второй наиболее важный фактор для меня – это то, что я настаиваю на музыкальном подходе к игре. Таким образом, я хочу, чтобы они сразу были в состоянии иметь степень самокритики, которой у них часто нет. Естественная реакция многих молодых людей состоит в том, чтобы думать, что учитель разбирается абсолютно во всем и что они должны просто сидеть на уроке с открытым ртом, и принимать все или нет, но ни в коем случае не критиковать учителя. Я не пытаюсь заставить их критиковать меня, но критиковать себя. Они должны найти в себе своего рода метод самоподготовки, чтобы не ждать постоянных указаний от учителя. Чтобы получив поправки и советы на уроке от преподавателя, они уже были готовы к этому и имели навыки самостоятельной работы, чтобы продолжать развитие. Другими словами, научите их самостоятельно заниматься, чтобы они понимали, что они делают в остальные дни недели."

Дэйл Маррс: "Я думаю, что человек должен найти свою особую нишу в жизни как можно скорее. Например, акустика и педагогика как противоположность профессиональной концертной деятельности. У молодых ребят сегодня время очень расписано. Они занимаются дзюдо, подводным плаванием, настольным теннисом, хоровым пением, и в выходные они идут куда-нибудь с родителями. Некоторые захотят поступить в институт и стать музыкальными авторитетами, но когда они поступят, они захотят присоединиться к студенческим братствам и т.д? Насколько важна будет для них игра не трубе? Сколько времени они будут тратить на занятия? Мой стандартный совет потенциальным достоинствам - это: «Самое лучшее, что может произойти с Вами, после того, как только Вы изучили основы, состоит в том, чтобы оказаться на корабле приблизительно с тремя флаконами масла для клапанов, со всей нотной литературой для трубы, когда-либо написанной, инструменты и все — и после этого наскочить на песчаную отмель, и вы один на лодке. Затем от скуки, или потому что у вас нет возможности сходить в репетиционную комнату номер 2 посмотреть, играет ли там парень на трубе С или Bb, или типа того, Вы осознаете тот факт, что у вас не остается другого выбора, как начать работать. И тогда вы познаете себя. Для игры на трубе надо прикладывать немалые физические усилия, но те действительно хорошие игроки, которых я знаю, не являются суперменами. У них просто есть сильное желание и правильное эмоциональное отношение к делу. Труба - относительно простой инструмент, я думаю, но у Вас должно быть желание работать."

Армалф Нилсен: "Я думаю, что очень важно встречаться и слушать других музыкантов и певцов. Здесь в Осло, мы изолированы от других музыкантов, так что мы слушаем записи других солистов и камерных ансамблей — не только духовые, но и струнные, фортепианные, и т.д. Я получил огромное удовольствие от своей единственной поездки в США и надеюсь съездить еще, когда скоплю достаточно денег для поездки. Мы здесь очень нуждаемся в стимулировании других музыкантов. Если Вы приедете еще раз, перед отъездом из Европы, у нас здесь будет сессия духовиков, на которой мы обсудим, что происходит в духовом сообществе в Европе и в Америке".

Дата добавления: 2017-02-01