Лекция 3. Норма как основная категория теории культуры речи. История ее развития

Тема 2. Понятие «языковая норма». Виды языковых норм.

2. Орфоэпические нормы русского литературного языка.

3. Морфологические нормы русского литературного языка.

4. Синтаксические нормы русского литературного языка.

5. Нормы ударения. Лексические и стилистические нормы.

Норма литературного языка – это сложное и противоречивое явление. В современной лингвистической литературе встречаются разнообразные определения нормы. Трудности определения этого понятия обусловлены наличием в этом понятии взаимоисключающих признаков. Охарактеризуем основные признаки литературной нормы.

Важным признаком литературной нормы является ее устойчивость (или стабильность). Благодаря устойчивости нормы литературный язык соединяет поколения, поскольку нормы языка обеспечивают преемственность культурных и языковых традиций. Но этот признак является относительным, поскольку литературный язык развивается, допуская изменения норм.

Некоторые исследователи считают, что важнейшей чертой литературной нормы является чисто количественный фактор – степень употребительности языкового явления. Однако следует иметь в виду, что высокая степень употребительности языкового варианта, будучи важной при определении языковой нормы, может характеризовать и речевые ошибки. Так, в разговорной речи, в диалектах что "часто встречается, то и есть норма".

Третьим признаком литературной нормы является соответствие авторитетным источником – чаще всего произведениям известных писателей. Однако следует помнить, что в художественном произведении может отражаться не только литературный язык, но и диалекты, и просторечие, поэтому при выделении норм на основе наблюдений над текстами художественной литературы необходимо разграничивать, с одной стороны, собственно авторскую речь, с другой стороны, – язык персонажей.

Литературная норма определяется внутренними законами развития языка, с другой стороны, норма обусловливается культурными традициями общества, тем, что одобряется обществом, охраняется, и тем, с чем общество борется, что осуждается.

Оставляя в стороне теоретические дискуссии о языковой норме, можно принять следующее определение литературной нормы: "Это относительно устойчивый способ (или способы) выражения, отражающий исторические закономерности развития языка, закрепленный в лучших образцах литературы и предпочитаемый образованной частью общества". [К.С. Горбачевич. Изменение норм русского литературного языка. – Л., 1971, с. 19]

Б.Н. Головин указывает, что норма – это исторически принятый в данном языковом коллективе (предпочтенный) выбор одного из функциональных вариантов языкового знака. "Норма становится регулятором речевого поведения людей…". [Основы культуры речи. – М.: Высшая школа, 1980, с.19]

Литературная норма кодифицируется, то есть получает официальное признание, будучи вследствие этого описанной в грамматиках, словарях, справочниках, имеющих авторитет в обществе.

Аванесов Р.И. Русское литературное произношение: – М., 1972.

Горбачевич К.С. Вариантность слова и языковая норма. – М., 1978.

Граудина Л.К., Ицкович В.А., Катлинская Л.П. Грамматическая правильность русской речи. Опыт частотно-стилистического словаря вариантов. – М.: Наука, 1976.

Орфоэпический словарь русского языка. Произношение. Ударение. Грамматические формы. – М., 1985.

Словарь ударений для работников радио и телевидения. – М., 1970.

Трудности русского языка. Словарь-справочник журналиста. – М., 1974.

Норма охватывает все уровни языка. Выделяются нормы произносительные, лексические, словообразовательные, морфологические, синтаксические.

1. Нормы обязательные. Их нарушение приводит к грубым ошибкам в речи.

2. Нормы вариантные. Вариантность норм складывается исторически. Вариантные нормы отражают стремление языка к стабильности, преемственности, универсальности, с одной стороны, и, с другой стороны, – стремление языка к изменению, что порождает нестабильность, вариативность.

Возможные варианты норм отражаются в словарях.

Например, в "Словаре современного русского литературного языка" как равноправные фиксируются акцентные варианты таких слов, как нормировАть и нормИровать, маркировАть и маркИровать, мЫшление и мышлЕние. Некоторые варианты слов даются с соответствующими пометами: творОг и (разг.) твОрог, договОр и (прост.) дОговор. Если же обратиться к "Орфоэпическому словарю русского языка" [М., 1983], то можно проследить за судьбой этих вариантов. Так, слова нормировАть и мышлЕние становится предпочтительным, а нормИровать и мЫшление имеют помету доп. (допустимо). Из вариантов маркИровать и маркировАть становится единственно правильным маркировАть.

Допустимость традиционного и нового произношения порождает представление о двух взаимодействующих фонетических подсистемах литературной речи – "старшей" и "младшей" норме:

старшая – рекомендуемая, более строгая; единственно возможная в сценической и дикторской речи;

младшая – допустимая, более свободная, открытая инновациям; характерная для обиходной речи.

Унификация нормы в условиях полифункционального развития языка нежелательна. Речь сценическая и дикторская, ораторская и преподавательская имеет свои функции – вполне естественно для нее иметь произносительные особенности (большая отчетливость, традиционность, меньшая податливость инновациям).

По отношению к литературной норме выделяется несколько типов речи, например:

1) элитарная речь, которая характеризуется соблюдением всех литературных норм, владением всеми функциональными стилями русского языка, переходом от одного стиля к другому в зависимости от сферы общения, соблюдением этических норм общения, уважения партнера;

2) литературная речь среднего уровня, которой владеет большая часть интеллигенции;

4) разговорно-фамильярный тип речи (обычно речь на уровне семьи, родственников);

5) просторечная речь (речь необразованных людей);

Рассмотрим основные нормы литературного языка.

Орфоэпия (от греческих слов: orthos – прямой, правильный и epos – речь) – это совокупность правил, устанавливающих единообразное произношение.

Произносительные нормы свойственны устной речи. Однако не все характерное для устной речи относится к произношению в собственном смысле. Интонация – важное выразительное средство, придающее речи эмоциональную окраску, – а также дикция не относятся к произношению.

Ударение хотя всецело относится к сфере устной речи, но, являясь в русском языке признаком либо данного слова, либо данной грамматической формы, относится непосредственно к лексике и грамматике, а не характеризует само по себе произношение.

Таким образом, орфоэпия в собственном смысле слова указывает, как должны произноситься те или иные звуки в определенных фонетических положениях, в определенных сочетаниях с другими звуками, а также в определенных грамматических формах и группах слов или даже отдельных словах, если эти формы и слова имеют свои произносительные особенности.

Язык, являясь важнейшим средством человеческого общения, нуждается в единообразии письменного и устного своего оформления. Неправильное произношение (как и орфографические ошибки) отвлекает внимание на внешнюю сторону речи и поэтому является помехой при языковом общении. Орфоэпия наряду с орфографией, минуя особенности местных говоров, делает язык средством наиболее широкого общения. Являясь одной из сторон культуры речи, орфоэпия ставит своей задачей способствовать поднятию произносительной культуры русского языка.

Сознательное культивирование литературного произношения в театре, в кино, по радио, в школе имеет огромное значение в освоении многомиллионными массами русского литературного языка.

Важнейшие языковые черты, которые определили русское литературное произношение, сложились еще в первой половине XVII века в составе разговорного языка города Москвы, так называемого старомосковского просторечия. Разговорный язык Москвы, сложившийся к XVII веку на северновеликорусской диалектной основе под сильным воздействием южновеликорусских говоров, определил основные нормы литературного русского языка, в том числе и нормы произносительные. Установившиеся в Москве нормы передавались в другие культурные центры в качестве единого образца, постепенно усваиваясь там на почве своих местных диалектных особенностей.

Полной унификации литературного произношения нет. Возможны произносительные варианты, имеющие стилистическую окраску.

Кроме того, местное произношение всегда в определенной степени влияет на единое орфоэпическое произношение. Поэтому имеются местные отличия в произношении ряда крупных городов, таких, как Ленинград, Казань, Горький, Ростов-на-Дону, Рязань, Воронеж, Одесса и др.

В советскую эпоху ранее выработавшаяся орфоэпическая система сохранилась во всех своих основных, решающих чертах. Из нее выпали лишь отдельные частные особенности, получившие просторечный или специфически местный, московский характер. В ряде случаев произношение сближалось с правописанием. Возникли новые произносительные варианты.

Однако, несмотря на возникшие колебания и произносительные варианты, произносительная система в целом представляет собой исторически сложившееся явление, которое, развиваясь и вырабатывая новые черты, в то же время сохраняет и традиционные черты, отражающие пройденный исторический путь.

Основными источниками отклонений от литературного произношения являются письмо и родной говор. Отклонения от литературного произношения под влиянием письма объясняются тем, что не всегда имеется соответствие между буквенным и звуковым видом слова. Например, родительный падеж прилагательных мужского и среднего рода имеет в написании окончание с буквой г, а произносится в этой форме звук (в): большого (произносят больш[овъ]), слова конечно, что пишутся с буквой ч, а в произношении соответствует ей звук [ш]: конешно, што и мн.др.

В результате влияния правописания на произношение возникают произносительные варианты, допускаемые в литературном языке. Так возникли произносительные варианты формы именительного падежа прилагательных мужского рода с основой на заднеязычные: [кр?епкъй] и [кр?епк?ий], [г?ипкъй] и [г?ипк?ий], глаголов на –гивать, -кивать, -хивать: [фскакъвът?], [фскак?ивът?] и др.

Более частным источником отступления от литературного произношения является родной диалект говорящего. Так, весьма устойчивой диалектной чертой на севере является оканье. Даже при утрате окающего произношения произносят не месте безударного [о] звук, близкий к отодвинутому назад [э]: [вэда], [дэмой], [пэтом], [взэшла] или [въда], [дъмой], [пътом], [взъшла].

На юге устойчивой диалектной чертой является произношение [г] фрикативного образования - [y]. Южане, усвоив литературное произношение во всех основных чертах, очень долго сохраняют произношение [у] фрикативного. Особенно долго держится фрикативное образование в конце слов, где звук [у] закономерно оглушается в [х], т.е. имеет место произношение: [с?н?ех], [п?ирох],[д?ен?ьх] и др. При переходе от диалектного якающего произношения к литературному могут сохраняться более открытые оттенки безударных гласных. Такое сохранение влияния диалекта на речь говорящих, усвоивших литературное произношение во всех основных чертах, тоже создает произносительные варианты. Однако многие из этих вариантов, возникших под влиянием местного говора, в образцовой литературной речи недопустимы. [Е.М. Галкина-Федорук, К.В. Горшкова, Н.М. Шанский. Современный русский язык. Ч. I. – Изд. МГУ, 1961, с. 189-191]

Приведем некоторые примеры орфоэпических обязательных норм (произношение гласных и согласных звуков).

1. Слова иноязычного происхождения, вошедшие прочно в литературный язык, знают мягкое произношение зубных согласных и р перед е, например: тема, тенор, претензия, теория, и мн. др.

Особенно следует предостеречь от произношения твердых согласных перед е в таких словах, как тема, техника, текст, картотека, Одесса, демон, музей, газета, пионер, бассейн, конкретный, берет, профессор, эффект.

В недостаточно освоенных заимствованных словах наблюдается сохранение твердых согласных в соответствии с нормой ряда европейских языков. Произношение твердых согласных перед е наблюдается:

а) в выражениях, которые нередко воспроизводятся средствами других алфавитов: де-юре, де-факто, кредо;

б) в словах, обозначающих понятия зарубежного быта: пэр, мэр, дэнди, коттэдж, коктейль, констебль;

в) в собственных именах, фамилиях: Шопен, Флобер, Вольтер, Лафонтен;

г) в терминологии: интервью, дезинформация, модерн, ателье, шоссе, реквием, гротеск, сепсис, дедукция, модель, энергия, антитеза, стенд.

2. Произношение сочетания чн как шн было широко представлено в старой московской традиции. Эти нормы отразились в указаниях о произношении соответствующих слов в Толковом словаре под ред. проф. Д.Н. Ушакова.

В конце 19 – начале 20 веков многие слова произносились еще с шн, например: булошная, беспроволошный, бутылошный, взятошник, войлошный, молошник, буднишный, бруснишный, бруснишник, беспорядошный и т.д.

По современным нормам такое произношение является устаревшим, в ряде случаев – просторечным. Под влиянием правописания произношение шн постепенно стало вытесняться произношением чн. В современном литературном произношении шн обязательно в немногих словах, в ряде других оно допустимо наряду с чн. В словах нового происхождения, особенно в словах, появившихся в советскую эпоху, произносится только чн, ср.: многостаночный, поточный метод, съемочный.

В современном языке шн произносится в следующих словах: конешно, скушно, яишница, пустяшный, скворешник, прачешная, перешница, в женских отчествах на –ична: Савишна, Ильинишна, Фоминишна.

В ряде слов произношение шн допускается наряду с чн: булошная и булочная, сливошное и сливочное, яшневая и ячневая, молошный и молочный, пшенишный и пшеничный, лавошник и лавочник.

Под влиянием тюменских диалектов, в которых шн на месте чн распространено значительно шире, чем в литературном языке, в речи интеллигенции г.Тюмени произношение шн встречается в таких словах, в которых в нормированном языке употребляется чн, например, решной (вместо речной), бруснишный сок.

3. В литературном языке в конце слов в соответствии с написанием произносится -мь (семь, восемь), -бь (голупь), -вь (любофь). Под влиянием говоров в Тюменской области встречается ошибочное твердое произношение согласных (сем, восем).

4. В неопределенной форме глагола (улыбаться, заниматься, развиваться) на месте -ться по литературной норме произносится -цца (улыбацца, развивацца). Под влиянием говоров в Тюменской области часто ошибочно говорят так, как пишут (улыбаться, развиваться).

5. Суффикс –ся употребляется в глаголах после согласных звуков: смеялся, умывался, после согласных же употребляется вариант –сь: смеялась, умывалась. Иное произношение является диалектным.

Суффикс –ся, -сь по старой московской норме произносился твердо.

В настоящее время господствующим стало произношение мягкого –сь: смеюсь, зажглась. Лишь на сцене культивируется архаичное для общего литературного языка твердое произношение звука с у возвратных глаголов. Однако –ся произносится твердо: смеялса.

6. Особого замечания требует произношение звонкого согласного г. На месте орфографического г произносится взрывной г, который на конце слова чередуется с взрывным к: могу – мок.

В литературном языке фрикативное г употребляется в ограниченных условиях, с колебаниями: а) всегда в междометиях ага, ого, гоп; б) в некоторых словах, широко употребляющихся в церковном произношении: Господь, Бог, (Бога и т.д.), реже: благо, благодарить, богатый. В последних словах часто произносится г взрывное.

7. В речи тюменской интеллигенции под воздействием говоров сочетание гк произносится часто как кк, а сочетание гч как кч или кш: мяккий, леккий, лекковой, леккомысленный; мякче, мякше, лекче, лекше. В литературном языке в сочетаниях гк и гч в результате диссимиляции по способу образования вместо г произносится фрикативный звук х: мяхкий, лехкий, мяхче, лехче, облехчить, смяхчить, и под.

8. В первом предударном слоге после твердых согласных (кроме шипящих) произносится на месте орфографических а и о звук, близкий а. Не случайно еще М.В. Ломоносов писал:

В других безударных слогах после твердых согласных произносится звук ъ – краткий, редуцированный гласный среднего подъема.

В русском языке норма исключает так называемое оканье, т.е. произнесение звука о в безударном положении: нельзя, следовательно, говорить молоко, золото, дорогой, вместо о произносится редуцированный звук (средний между о и а). В Тюменской области под влиянием окающих старожильческих говоров "оканье" распространено и среди носителей литературного языка.

9. В соответствии с ударным е в первом предударном слоге произносится звук, средний между э и и – эы: цэына, оцэынить, цэыла, цэылую, лицэывоц, кольцэывой.

После мягких согласных в первом предударном слоге в соответствии с ударным а, о, е произносится несколько ослабленный гласный переднего ряда, по степени подъема средний между и и е – ие. Примеры: вз?иела, п?иети, пр?иеди, з?иетья, т?иени, в сниегу, цв?иеты, л?иесной, с?иедой, с?иело, в?иело, в?иесло, н?иесу, в?иезу, н?иесу, иеда, иезда, ч?иесы, ш?иедить, ш?иенель.

Икающее произношение в настоящее время встречается и в литературном языке. Но такое произношение не считается образцовым и характерно для беглой речи.

В остальных предударных слогах после мягких согласных произносится звук, средний между и и е, но более редуцированный, чем в первом предударном слоге, - ь. Примеры: п?ьр?ьв?иела, п?ьр?ьв?ьз?иена, ч?ьловек.

Произношение гласных в первом предударном слоге после шипящих допускает в современном литературном языке произносительные варианты. По старой московской норме произносят в данном положении звук, средний между э и ы, - ыэ или даже ы – в соответствии с ударным звуком а; в соответствии с ударным е произносится звук эы. Примеры: жыра, жыэркое или жыркое, жыэровня, шыэгать или шыгать, шыэлить или шылить, жэылтеть, шэыстой, пшэыно, шэыренга.

Эта норма последовательно соблюдается в современном сценическом произношении, в произношении дикторов радио, но она не имеет уже широкого распространения. В настоящее время установилась вторая норма, по которой после шипящих, особенно перед твердыми согласными, в соответствии с ударным а произносят гласный, близкий к а.

Однако в ряде отдельных слов орфоэпическим следует считать произношение с ые: жыэлеть или жылеть; к сожыэлению, пожыэлей, жыэкет, жыэсмин, лошыэдей, лошыэдям, лошыэдями, лошыэдях.

Допускается много отступлений от орфоэпических норм в употреблении гласных е или о после мягких согласных под ударением.

Основным фонетическим положением, в котором в русском языке осуществилось изменение е в о, является положение перед твердыми согласными. Поэтому незакономерно произношение ударного гласного э в таких словах, как расчесывать, дерн, с издевкой, черточка, подчеркивать, желчь, желчный, застегнутый, поблескивать, блеклый, поблекший, белесый, тверже.

Неправильное произношение данных слов объясняется влиянием просторечия и тюменских диалектов.

1. сш и зж, стоящие рядом, произносятся как шш:

2. зж, стоящие рядом, произносятся как двойное мягкое жьжь:

3. зж, если з относится к приставке, произносится как жж (твердо):

Задание 1. Определите, какое слово является лишним (по произношению):

Один ученик говорит "Мария Ильинишна", второй – "Мария Ильинична"?

Задание 3. Установите отступления от современных литературных норм. Отметьте, когда употребленный вариант является допустимым наряду с другим, укажите случаи единственно возможного литературного произношения.

б) От прилагательных мягкий, легкий образуйте формы простой сравнительной степени.

В речи интеллигенции под воздействием тюменских говоров сочетание гк произносится часто как кк, а сочетание гч как кч или кш: мяккий, леккий, лекковой, леккомысленный; мякче, мякше, лекче, лекше. В литературном языке в сочетаниях гк и гч в результате диссимиляции по способу образования вместо г произносится фрикативный звук х: мяхкий, лехкий, мяхче, лехче, облехчить, смяхчить и под. [Аванесов Р.И. Русское литературное произношение]

Задание 5. Прочитайте следующие пословицы и поговорки:

В одно перо и птица не родится. В поле пшеница годом родится, а добрый человек всегда пригодится. Волков бояться – в лес не ходить. Все хорошо, что хорошо кончается. Гора с горой не сходится, а человек с человеком сойдется. Дело мастера боится. Друзья познаются в беде. Как аукнется, так и откликнется. Любишь кататься, люби и саночки возить.

Морфологические нормы многочисленны и касаются употребления форм разных частей речи. Эти нормы отражены в грамматиках и справочниках. Приведем отдельные нормы.

1. Имена существительные с основой на мягкий согласный и нулевым окончанием могут относиться к мужскому и женскому роду. Среди них можно выделить некоторые семантические группы. Так, названия животных, птиц, рыб, насекомых обычно относятся к мужскому роду, за исключением слов: выпь, моль, неясыпь, мышь. Среди вещественных и конкретных существительных могут быть слова мужского и женского рода, что обусловливается только традициями употребления, поэтому в случаях сомнения следует обращаться к словарям. Ср.:

2. Существительные с суффиксами субъективной оценки (-ышк-, -ишк-, -ушк-, -ищ-) сохраняют род того слова, к которому присоединяются суффиксы: дом – большой домище, сарай – старый сараишко, воробей – молоденький воробьишка, окунь – маленький окунишка, сильный голосище, нелепое письмишко.

3. Род несклоняемых существительных связан со значением слова. Неодушевленные существительные обычно относятся к среднему роду: алоэ, пальто, такси, какао, пианино, попурри, эскимо, джерси, желе, жюри, ландо, кашне, кимоно, пюре, рагу, радио и т.д. Однако в современном литературном языке зарегистрированы некоторые отклонения от нормы, например: авеню – жен. род, а также реже ср. род; болеро (испанский национальный танец) – муж. и ср. род; виски (водка) ср. и жен. род; кольраби (капуста) – жен. род; манго (фрукт тропического дерева) – муж. и ср. род; сирокко (знойный ветер в Африке) – муж. род; пенальти – муж. и ср. род; салями (сорт колбасы) – жен. род; урду, хинди (языки) муж. род, кофе – муж. род; в разг. речи – ср. род и немногие другие.

Название лиц относятся к мужскому или женскому роду в зависимости от пола обозначаемого лица, например:

Некоторые слова относятся к общему роду, так как могут обозначать лиц мужского и женского пола: визави, инкогнито, протеже, саами (народность), сомали (народность).

Названия животных в соответствии с литературной нормой относятся к мужскому роду, например: динго, жако, зебу, колибри, какаду, кенгуру, марабу, пони, шимпанзе. Исключение составляют слова: иваси (рыба) – жен. род; цеце (муха) – жен. род.

Название животных в предложении могут употребляться как слова женского рода, если в тексте есть указание на самку животного: кенгуру кормила детеныша.

4. У буквенных аббревиатур (сложносокращенные слова, читаемые по названиям букв) род связан с их морфологической формой. Если аббревиатура склоняется, то ее род обусловлен окончанием: вуз – муж. род, так как в именительном падеже имеет нулевое окончание (ср.: в вузе, вузом и т.д.); цум – муж. род (в цуме, цумом). Если аббревиатура не склоняется, то обычно род ее определяется по роду стержневого слова, от которого образована аббревиатура: ЦК – Центральный комитет – муж. род, ВДНХ – выставка – жен. род. Однако у такого рода аббревиатур часто наблюдается отклонения от этого правила, особенно в тех случаях, когда аббревиатуры становятся привычными и отрываются от стержневого слова. Например, НЭП – муж. род, хотя стержневое слово женского рода (политика); МИД – муж. род, хотя стержневое слово среднего рода (министерство); ВАК – муж. род, хотя комиссия – женского рода.

5. Большое количество слов мужского рода в русском языке обозначают как лиц мужского, так и женского пола. Такие существительные обозначают лиц по профессии, роду занятий, называют должности и звания, например: герой, доцент, профессор, юрист, экономист, бухгалтер, адвокат, прокурор и т.п.. За последние десятилетия в литературном употреблении распространение получили конструкции типа директор пришла при обозначении лиц женского пола. Однако если сказуемое при обозначении лиц женского пола ставится в женском роде, то определения к ним употребляются только в форме мужского рода: молодой прокурор Иванова, опытный экономист Петрова сделала отчет.

6. В творительном падеже единственного числа у существительных женского рода возможны в соответствии с литературной нормой вариантные окончания –ой, –ою, (–ей, –ею), которые различаются только стилистически: окончания –ою (–ею) характерны для книжной, официальной или поэтической речи, а окончания – ой (–ей) имеют нейтральный характер, т.е. употребляются в любом стиле: водой – водою, страной – страною.

7. У существительных мужского рода, называющих вещества, в родительном падеже единственного числа возможны вариантные окончания –а и –у: снега – снегу, сахара – сахару, формы с этими окончаниями различаются или по значению, или стилистически. Различие в значении заключаются в том, что формы с окончанием –у обозначают часть от целого: купил сахару, но: производство сахара, напился чаю, но: выращивание чая. Стилистические различия проявляются в том, что формы с окончанием –а нейтральны (характерны для любого стиля), а формы с окончанием –у свойственны прежде всего устной, разговорной речи. В письменной же речи формы на –у встречаются в устойчивых сочетаниях: дать жару, не было уговора, дать маху, ни проходу, ни проезду, без спросу. Встречаются эти формы также в словах с уменьшительным значением: лучку, чайку, кваску.

8. В именительном падеже множественного числа большинству слов по традиционным нормам литературного языка соответствует окончание –ы, –и: слесари, пекари, токари, прожекторы. Однако встречается в ряде слов окончание –а. Формы с окончание –а обычно имеют разговорную или профессиональную окраску. Лишь в некоторых словах окончание –а соответствует литературной норме, например (устойчиво 70 слов): адреса, берега, бока, борта, века, векселя, директора, доктора, кителя, мастера, паспорта, повара, погреба, профессора, сорта, сторожа, фельдшера, юнкера, якоря, паруса, холода.

Иногда формы с окончаниями –а и –ы (–и) различаются по значению, ср.: меха (выделанные шкуры зверей) и мехи (кузнечные); корпусы (туловища людей или животных) и корпуса (здания; крупные войсковые соединения); лагери (общественно-политические группировки) и лагеря (стоянки, временные поселения); хлеба (зерновые растения) и хлебы (испеченные); соболя (меха) и соболи (животные); провода (электрические) и проводы (кого-либо); ордена (знаки отличия) и ордены (в средневековом обществе, например, орден меченосцев).

Приведем примеры существительных с окончанием –ы, –и: боцманы, бухгалтеры (бухгалтера – разг.), ветры (ветра – разг.), выборы, выговоры, джемперы (джемпера – разг.), договоры (договора – разг.), инспекторы, инструкторы (инструктора – разг.), инженеры (инженера –разг. и просторечное), конструкторы, свитеры (свитера – разг.), шоферы (шофера – разг.), токари.

Вариантные формы, формы, соответствующие литературной норме, подробно описаны в кн.: Л.К. Граудина, В.А. Ицкович, Л.П. Катлинская. Грамматическая правильность русской речи: Опыт частотно-стилистического словаря вариантов. – М.: Наука, 1976, с. 116-119.

9. Особое внимание следует обратить на склоняемость фамилий нерусского происхождения и географических названий. Приведем лишь некоторые нормы литературного языка.

а) Фамилии на –ко типа Шевченко, Сидоренко в официальной речи и в письменной форме литературного языка не склоняются.

В разговорной речи и в художественной литературе эти фамилии употребляются в двух вариантах, т.е. могут быть несклоняемыми, но могут и склоняться: направил к Семашке, разговоры об Устименке.

б) Если фамилии совпадают с нарицательными существительными, то женские фамилии не склоняются (встретил Анну Сокол), а мужские склоняются (встретил Владимира Сокола), при этом возможно несколько случаев: фамилии, имеющие суффиксы –ец, -ек, -ок, -ел лучше склонять без выпадения гласного: Ивану Заяцу, Тимофею Перецу; фамилии оканчивающиеся на мягкий согласный, обозначая лиц мужского пола, склоняются как существительные мужского рода, хотя, будучи нарицательными, они могут быть словами женского рода. Ср.: рысь – жен. род, но: Ивану Рысю, даль – жен. род, но: Владимиру Далю.

в) Русские фамилии на –ин, –ов в творительном падеже имеют окончание –ым: Фроловым, Ивановым, Калининым. Географические названия в творительном падеже имеют окончания –ом: г.Калиныном, с.Голышмановом. Окончание –ом имеют также иноязычные фамилии на –ин, –ов: Дарвином, Чаплином, Кольвином. Женские иноязычные фамилии не склоняются: Дарвин, Цейтлин и.т.п. [Подробнее об этом см.указанную выше книгу, с.150–160]

Своеобразны и специфичны нормы употребления числительных в современном русском языке.

Так, например, сложные числительные типа восемьдесят, семьсот – это единственная группа слов, в которых склоняются обе части: восемьюдесятью, семьюстами (твор. пад.), о восьмидесяти, о семистах (предл. пад.). В современной разговорной речи склоняемость сложных числительных утрачивается, чему способствует и профессиональная речь математиков, однако в официальной речи норма требует склонения обеих частей сложных числительных.

Собирательные числительные (двое, трое, …, десятеро) в официальной речи не употребляются, хотя по значению совпадают с количественными числительными. Но и в разговорной речи их употребление ограничено: они не сочетаются с наименованиями лиц женского рода, с неодушевленными существительными, с наименованиями высоких званий, должностей (герой, генерал, профессор и т.п.). Собирательные числительные сочетаются с наименованиями лиц мужского пола (кроме названий высоких званий, должностей): двое мальчиков, шестеро солдат; с названиями детенышей: семеро козлят, пятеро волчат; с субстантивированными прилагательными: семеро конных, четверо военных.

В сфере прилагательных к частым нарушениям нормы относится образование сложной формы сравнительной степени. Норме соответствуют формы типа "более + начальная форма прилагательного": более интересный. Образование типа более интереснее является ошибочным.

Многообразны нормы, касающиеся употребления глаголов.

1. Так, при образовании видовых пар глагола существуют нормы, касающиеся чередования гласных в корне:

а) Чередование обязательно, если ударение падает не на корень (укоротить – укорачивать);

б) Чередование отсутствует, если ударение падает на корень (приохотить – приохочивать), однако в ряде слов отсутствие чередования является архаичным, искусственным (заработать, заготовить, освоить, оспорить, приспособить, закончить, успокоить, удвоить, утроить).

в) Около 20 глаголов допускают колебания (варианты) в образовании видовых пар (с чередованием в разговорной речи, без чередования – в книжной, деловой), например: условиться – условливаться и уславиваться, удостоить – удостоивать и удостаивать, обусловить – обусловливать и обуславливать.

2. В русском языке существуют глаголы, оканчивающиеся на –чь. В личных формах этих глаголов, кроме 1 лица единственного числа и 3 лица множественного числа, обязательным является чередование согласных г–ж, к–ч: жгу, жгут, но: жжешь, жжет, жжем, жжете; волоку, волокут, но: волочешь, волочет, волочем, волочете.

У жителей Тюменской области данное чередование согласных в подобных глаголах часто отсутствует, что объясняется влиянием диалектов и просторечия: испекем (вместо испечем), вытекет (вместо вытечет) и под.

Итак, морфологические нормы многообразны и, как сказано выше, излагаются в грамматиках и справочниках.

4. Синтаксические, лексические нормы. Нормы ударения

Не менее многочисленны другие виды норм, например, синтаксические, т.е. нормы построения словосочетаний и предложений. Например: выбор правильной формы управления едва ли не самое трудное в современной устной и письменной речи. Как следует сказать: отзыв о диссертации или на диссертацию, контроль над производством или за производством, способен на жертвы или к жертвам, памятник Пушкину или Пушкина, вершить судьбами или судьбы?

Трудности в выборе формы управления в значительной мере предопределяются сложностью этого языкового явления и отсутствием специального нормативного справочника. До настоящего времени проблема управления остается решенной не до конца. Нет общего мнения о сущности и разновидностях управления, способов отграничения его от других типов подчинительной связи.

Чтобы избежать ошибок в форме управления, следует различать не только лексическое значение слов, но и грамматическое содержание той или иной конструкции. Например, слово памятник в значении скульптурное сооружение в честь какого-либо лица в обороте, указывающим на адресата, употребляется с дательным падежом – памятник кому, например: памятник Пушкину, Суворову и т.п. При указании же на исполнителя (фамилию скульптора) ставится родительный падеж принадлежности – памятник кого, например: памятник Аникушина, Козловского и т.п. Между тем высокая продуктивность родительного приименного и невнимание к грамматическому содержанию нередко приводят к синтаксическим ошибкам, типа памятник Пушкина.

Сложность и прихотливость русского ударения широко известны. Пожалуй, ни одна другая область русского языка не вызывает сейчас столько ожесточенных споров, недоумений и колебаний. Все хотят знать, как же все- таки правильно: пЕтля или петлЯ, твОрог или творОг, индУстрия или индустрИя, родИлся или родилсЯ? Находясь в добросовестном заблуждении, некоторые наивно полагают, что языковеды особым декретом могут и (даже должны!) "искоренить" колебания в ударении, установить раз и навсегда единые и незыблемые правила. Многие сетуют на то, что современные поэты расшатывают общелитературную норму, допуская в стихах, иногда даже в одной и той же строфе, акцентологические дублеты. Например:

Правильная постановка ударения является необходимым признаком культурной, грамотной речи. Есть немало слов, произношение которых служит как бы лакмусовой бумажкой уровня речевой культуры. Часто достаточно услышать от незнакомого человека неправильное ударение в слове (вроде: мОлодежь, магАзин, изобрЕтение, новорОжденный, инстрУмент, докУмент, прОцент, кОклюш, свеклА, Атлет, кОрысть, дОцент, пОртфель, соболезновАние, перевЕдены, перевЕзены, облЕгчит, людЯм и т.п.), чтобы составить не слишком лестное мнение о его образовании, степени общей культуры, так сказать, уровне интеллигентности. Поэтому нет необходимости доказывать, как важно овладеть правильным ударением. [К.С. Горбачевич. Нормы современного русского литературного языка. – М.: 1981, с. 71; Б.Н. Головин. Основы культуры речи. – М.: Высшая школа, 1980, с. 40–85].

Лексические нормы – это нормы, определяющие правильность выбора слова и уместность применения его в общеизвестном значении и в общепринятых сочетаниях. Особая важность соблюдения лексических норм определяется не только факторами культуры, но и необходимостью взаимопонимания между людьми.

Важнейшим признаком литературного языка считается его нормативность, которая проявляется как в его письменной, так и в устной форме. Характерные особенности нормы литературного языка:

- соответствие употреблению, обычаю и возможностям языковой системы.

Языковые нормы не выдумываются учеными. Они отражают закономерные процессы и явления, происходящие в языке, и поддерживаются речевой практикой. К основным источникам языковой нормы относятся произведения писателей-классиков и современных писателей, средства массовой информации, общепринятое современное употребление, данные живого и анкетного опросов, научные исследования ученых–языковедов.

Нормы помогают литературному языку сохранять свою целостность и общепонятность. Они защищают литературный язык от потока диалектной речи, социальных и профессиональных арго, просторечия. Это позволяет литературному языку выполнить свою основную функцию – культурную.

Литературная норма зависит от условий, в которых осуществляется речь. Языковые средства, уместные в одной ситуации (бытовое общение), могут оказаться нелепым в другой (официально-деловое общение). Норма не делит средства языка на хорошие и плохие, а указывает на их коммуникативную целесообразность.

Языковые нормы – явление историческое. Изменение литературных норм обусловлено постоянным развитием языка. То, что было нормой в прошлом столетии и даже 15–20 лет назад, сегодня может стать отклонением от нее. Например, в 30–40-е годы употреблялись слова дипломник и дипломант для выражения одного и того же понятия: "Студент, выполняющий дипломную работу". Слово дипломник было разговорным вариантом слова дипломант. В литературной норме 50–60-х годов произошло разграничение в употреблении этих слов: прежнее разговорное дипломник теперь обозначает учащегося, студента в период защиты дипломной работы, получения диплома. Словом дипломант стали называть преимущественно победителей конкурсов, призеров смотров, состязаний, отмеченных дипломом (например, дипломант Всесоюзного конкурса пианистов, дипломант Международного конкурса вокалистов).

Изменилась и норма употребления слова абитуриент. В 30–40-е годы абитуриентами называли и тех, кто оканчивал среднюю школу, и тех, кто поступал в вуз, так как оба эти понятия в большинстве случаев относятся к одному лицу. В послевоенные годы за оканчивающими среднюю школу закрепилось слово выпускник, а абитуриент в этом значении вышло из употребления. Абитуриентами стали называть тех, кто сдает вступительные экзамены в вузе и техникуме. [Л.А. Введенская, П.П. Червинский. Теория и практика русской речи. с. 174–175].

1. Как следует определить литературную норму? Ее основные признаки.

5. Могут ли изменяться нормы литературного языка? Если могут, приведите примеры изменения норм.

6. Как следует понимать морфологические нормы? Приведите примеры морфологических норм.

8. Приведите примеры норм произношения гласных звуков.

9. Приведите примеры норм произношения согласных звуков.

Тема 3. Оратор и его аудитория. Подготовка устного выступления. ЛЕКЦИЯ 4. ОСОБЕННОСТИ УСТНОЙ ПУБЛИЧНОЙ РЕЧИ. ОРАТОР И ЕГО АУДИТОРИЯ ПЛАН 1. Типы ораторов. 2. Типы аудиторий (слушателей) 3. Способы активизации внимания слушателей. 4. Структура публичного выступления. 5. Виды аргументов. 6. Подготовка публичного выступления. Основные приемы поиска материала и виды вспомогательных материалов. 1. Типы ораторов В современном деловом мире высоко ценится искусство слова. Ли Якокка, один из самых известных в последние 20 лет представителей делового мира США, описывая восхождение одаренного менеджера от студента – стажера до руководителя крупнейшего в мире автогиганта, говорит: "К моменту, когда я собирался поступить в колледж, у меня уже была солидная подготовка по общеобразовательным дисциплинам – чтению, письму и умению выступать перед публикой. При хороших учителях и способности сосредоточиться можно было, опираясь на эти навыки, далеко пойти". И далее: "Спустя годы, когда мои дети спрашивали, чему учиться, мой неизменный ответ сводился к тому, что им необходимо получить хорошее образование в области гуманитарных наук. Хотя я придаю большое значение изучению истории, мне было безразлично, запомнили ли они все даты и названия мест сражений Гражданской войны в США. Главное – заложить прочные основы знаний в области литературы, хорошо овладеть устной и письменной речью. [Ли Якокка. Карьера менеджера: Перевод с англ. М., 1990. с.43–44] Большое внимание речи предпринимателя уделяет американский бизнесмен экономист Харви Маккей. Блиц-урок 16 называется: "Никогда не произносите одну и ту же речь только один раз". Приведем несколько мыслей из этого блиц-урока. "Филипп Колдуэлл в бытность свою президентом "Форд моторс компани" предъявлял такие непомерные требования, что ему пришлось прибегать одновременно к услугам десяти профессиональных составителей речей для подготовки одного единственного выступления". [Как уцелеть среди акул. – М.: 1993, с. 148] "Если вы произносите речь, то разве нет смысла отнестись к ней так, как вы относитесь к любому другому важному продукту, производимому вашей фирмой? … Шлифуйте текст… до тех пор, пока вы не будете абсолютно уверены, что эта речь будет иметь успех…" "Большинство преуспевающих людей – хорошие ораторы. Наше общество является информационным, поэтому умение довести до аудитории соответствующую информацию в доходчивой, краткой и убедительной форме – весьма ценный талант. "Блестящий человек, но говорит невразумительно" – такая характеристика может годиться для специалиста по ядерной физике, но не подходит ни к одному из известных мне полновластных руководителей корпораций. Они и блестящие люди, и говорят вразумительно. Научитесь пользоваться языком письменным и устным. Каждый, кто является словоплетом, уже чего-то достиг". В блиц-уроке 17 Харви Маккей также обращается к проблеме речи: "В жизни бывают два момента, когда вы остаетесь в полном одиночестве: непосредственно перед смертью и непосредственно перед началом публичного выступления. … Навыки, которые мы приобретаем, преодолевая страх перед тем, как мы встаем и начинаем безудержно высказывать все, что считаем нужным, - эти навыки сохраняются у нас на всю жизнь. У нас вырабатывается уверенность в себе и настойчивость, благодаря которым мы становимся более хорошими менеджерами, более хорошими коммерсантами и более хорошими людьми". Харви Маккей очень высоко оценивает владение хорошей речью: "… Этот цикл разрушения и перемен не только повторится снова и снова на рынке, он будет обязательным элементом и в карьере ваших детей. Если только они не научатся общаться, не овладеют основными навыками устной и письменной речи, выражая свои мысли энергично, вежливо и эффективно, то, весьма вероятно, наступит день, когда окажется, что быть специалистом по ядерной физике или изготовителем конвертов уже недостаточно". [Там же, с. 157] Можно ли научиться говорить хорошо? Можно ли стать хорошим оратором? Да. Приведем примеры. Самым замечательным оратором Древней Греции, выступавшим по государственным и судебным вопросам, был Демосфен (4 в. до н.э.). Слава его была столь велика, что само имя его сделалось синонимом к слову "оратор". Опыт Демосфена показывает, что путем вдохновенного труда над речью можно избавиться от многих недостатков и стать хорошим оратором. Вот как описывает Демосфена Плутарх, известный античный писатель и философ (родился около 46г., умер позже 119г. н.э.). [Плутарх. Избранные жизнеописания: В 2-х томах. М., 1990, Т.1. С.495-504] Увлечение красноречием у Демосфена началось, говорят, вот с чего. Оратор Каллистрат готовился выступать в суде по делу об Ороне, и этого выступления все ждали с большим нетерпением, ибо оратор он был весьма сильный, к тому же в расцвете славы, да и само дело было уж очень громкое. Услыхав, как учителя и дядьки сговариваются пойти на судебное слушание, Демосфен мольбами и просьбами добился от своего дядьки, чтобы он взял его с собой. А тот был в приятельских отношениях с прислужниками, которые ведали ключами от судебных помещений, и раздобыл место, откуда мальчик, никем не замеченный, мог слушать выступавших. Каллистрат блестяще выиграл дело, стяжав всеобщее восхищение, и Демосфен позавидовал его славе, видя, как толпа с восторженными восклицаниями провожает победителя домой, но еще больше поразился силе слова, которое, как он ясно понял, способно пленять и покорять решительно всех. С тех пор, забросив все остальные занятия и детские игры, он стал усердно упражняться в произнесении речей, надеясь со временем сделаться настоящим оратором. … Как бы то ни было, едва достигнув совершеннолетия, Демосфен привлек своих опекунов к суду, а так как всевозможными увертками они ухитрялись каждый раз обжаловать приговор, писал против них речи одну за другой до тех пор, пока, закалившись среди трудов и опасностей, не выиграл процесс. И хотя взыскать с них не удалось даже ничтожной доли отцовского наследства, он приобрел смелость и изрядный опыт в речах, а главное, вкусив славы и могущества, приобретаемых участие в публичных прениях, принял твердое решение выступить в Народном собрании и заняться государственной деятельностью. … Демосфену пришлось взяться за красноречие случайно, только затем, чтобы вернуть себе имущество, но со временем он достиг в этом такого мастерства и силы, что уже и в прениях по государственным вопросам, словно в состязании за венок, превзошел всех сограждан, подвизавшихся на ораторском возвышении. Физические недостатки свои он старался преодолеть упражнениями, о которых рассказывает Деметрий Фалерский, уверяя, что слышал это от самого Демосфена, уже глубокого старика. Невнятный, шепелявый выговор он пытался исправить тем, что, набравши в рот камешков, старался ясно и отчетливо читать отрывки из поэтов; голос укрепляя тем, что разговаривал на бегу или, поднимаясь в гору, произносил, не переводя дыхание, стихи или какие-нибудь длинные фразы. Дома у него было большое зеркало, стоя перед которым он упражнялся в декламации. Рассказывают, что однажды к Демосфену пришел человек и попросил выступить на суде в его защиту, рассказав, что его избили. "Но ты ведь не пострадал от этого!" – сказал ему Демосфен. "Ничего себе не пострадал!" – вскричал тот человек во весь голос. "Вот теперь, – ответил он, – я действительно слышу оскорбленного и пострадавшего". Вот сколько убедительности, считал он, словам придают тон и манера исполнения. Пример Демосфена – это классический пример, как можно стать профессиональным оратором. Для того, чтобы научиться хорошо говорить, писать, риторики рекомендуют: 1. Оратор должен выбрать уместный образ, т.е. найти индивидуальный стиль и убедительную манеру речи. 2. Оратор должен быть этичным, доброжелательным, настроенным на речь. 3. Необходимо анализировать свою и чужую речь. Найдите для себя образец оратора и у него учитесь. 4. Развивайте речевую эрудицию. Под речевой эрудицией понимается знание образцовых текстов, принципов построения текста, знание стилистических приемов, которые можно использовать для воздействия на слушателей; знание разных типов речи (жанров). 5. Оратор должен развивать речевые способности. Классическим приемом для этого является произношение: а) готовых речей известных ораторов; б) речей, подготовленных самостоятельно (на разные темы). Первые речи должны быть небольшими (достаточно 3 минут). Какие требования предъявляются оратору? Образ оратора во многом обусловлен видом речи. Еще Аристотель выделил 3 вида речей: судебную, совещательную и показательную. В современном обществе развились и другие виды речей (см. далее), сложились и другие типы ораторов. Вид речи зависит от повода, по которому собралась аудитория. Если речь будет не по поводу собрания, оратора не будут слушать. В современной риторике выделяется несколько типов ораторов. 1. Судебный оратор. Этот тип оратора сложился еще в античности. В России генеральный регламент Петра Великого определил порядок судебно-административного говорения в созданных органах управления – коллегиях. Порядок говорения был установлен таким образом, чтобы укрепить единоличность решения и ответственность делом за речь. Судебная риторика, появившаяся в результате судебной реформы Александра II, введшего суд присяжных, особо выделила и создала новый вид красноречия – судебное ораторство. Оно потребовало знаний и навыков ведения судебного разбирательства в условиях состязательности сторон. Судебное ораторство в суде присяжных было окрашено литературно-художественными ассоциациями, поскольку художественная литература в к. XIX в. стала самым влиятельным типом речи. В судебных речах использовались аналогии с художественными образами, и эти аналогии были средством аргументации. Исторический пример: крестьян деревни Люторичи обвиняли в организованном мятеже и потому искали подстрекателей, руководителей. Знаменитый адвокат Ф.Н. Плевако в защитительной речи отрицал подготовленность выступления крестьян, отвергая обвинение в предварительном сговоре: "Вы скажете, что это невероятно. Войдите в зверинец, когда настанет час бросать пищу оголодавшим зверям; войдите в детскую, где проснувшиеся дети не видят няни. Там – одновременное рычание, здесь – одновременный плач. Поищите между ними подстрекателя. И он найдется не в отдельном звере, не в старшем или младшем ребенке, а найдете его в голоде или страхе, охватившим всех одновременно…". Приведя это место из его речи в своей книге "Искусство речи на суде", П.С. Пороховщиков (П. Сергеич) заметил: "Нужно ли прибавлять, что эти два сравнения сделали для доказательства мысли защитника больше, чем могла бы сделать целая вереница неоспоримых логических рассуждений". Здесь и сила образной аналогии – в особой наглядности, яркости довода. [В.В. Одинцов. Речевые формы популяризации. М., 1982, с. 60] И если ранее судебный оратор – это образ человека мудрого, действующего по традиции, изощренного в принятии решений и отвечающего делом за содержание своей речи (этот образ оратора сохранился по традиции и в советском суде), то в 19 в. на образ "добродетельного мужа, искусного в речах", наслаивались индивидуальные черты. В настоящее время известны имена судебных ораторов, чьи речи и книги вошли в золотой фонд русской культуры. К ним относится Анатолий Федорович Кони (1844-1927). Одним из его "звездных" дел является дело Веры Засулич. 31 марта 1878г. Кони председательствовал на суде над революционеркой–террористкой Верой Засулич, которая двумя месяцами ранее стреляла в столичного градоначальника Трепова в отместку за товарища–революционера, которого генерал приказал подвергнуть телесному наказанию. Кони призвал присяжных, чтобы в их приговоре "оказался тот дух правды, которым должны быть проникнуты все действия людей, исполняющих священные обязанности судьи". Перед тем как ушли присяжные, он напомнил: "Вы судите не отвлеченный предмет, а живого человека". Все 12 присяжных вынесли приговор: "Нет! Не виновна". [А.Ф. Кони. Избранное. – М., 1989] Работы А. Кони "Советы лекторам" и "Искусство речи на суде" опубликованы в настоящее время в книге "Судебные речи знаменитых русских адвокатов". [М., 1997] Пожалуй самым знаменитым из всей плеяды блестящих российских адвокатов был Федор Никифорович Плевако (1849–1908), который выступал защитником как по уголовном, так и крупным политическим делам. Популярность и признание привели к тому, что он стал членом III Государственной Думы. Кони, и Плевако, и другие известные судебные ораторы были высокообразованными людьми, высочайшими профессионалами, обладали знаниями психологии и риторики. Их речи отличались безупречной логикой и остроумием. Это позволяло им выигрывать, казалось бы, безнадежные дела. Современная судебная речь используется не только в суде, но и в различного рода комиссиях, органах по расследованию дел, в научных обществах юристов и т.д. Изменились традиции судебной речи. Современный оратор понимает, что разного рода "красивости" могут ему повредить, поскольку вообще плохой образ, неудачное его использование приносит оратору большой вред. Характерный в этом отношении пример привел Ф.М. Достоевский. В "Дневнике писателя" за 1876 г. он записал свои впечатления о речи адвоката Утина, выступившего в суде по делу Каировой, пытавшейся зарезать жену своего любовника (Великанову). Критикуя бездарно-образную речь Утина, писатель замечает, что защитник "напустил высокого слова про "встрепенувшихся львиц, у которых отнимают детенышей…" И далее, говоря о переписке любовников: "В этих письмах, замечает г-н Утин, начинает проглядывать то облачко, которое потом затянуло все небо и произвело грозу". Но г-н Утин и не умеет объясняться проще. У него все везде таким слогом, – иронически комментирует Ф.М. Достоевский. – Наконец, Великанов опять возвращается, и они опять живут в Петербурге… и вот вдруг важнейший эпизод романа – приезжает жена Великанова, и Каирова "встрепенулась как львица, у которой отнимают детеныша". Тут действительно начинается много красноречия. Если б не было этого красноречия, то, конечно, было бы жальче эту бедную, сумасбродную женщину…". [В.В. Одинцов. Указ. раб., с. 58] В условиях советского судопроизводства судебная речь стала меньше по объему, доказательная сторона судебной речи приобрела большее значение, чем психологический анализ. В судебных процессах редко произносятся пышные фразы, длинные цитаты из художественной литературы. Меньше, чем в дореволюционных судах, затрагиваются моральные, "общие" вопросы. Искусство обвинительной речи в 20–40-е г.г. представлено в деятельности Н.В. Крыленко, Р.А. Руденко, который был главным обвинителем от Советского Союза на Нюрнбергском процессе по делу о главных военных преступниках (1945–1946 г.г.). Известным советским адвокатом был И. Брауде (1884–1955), который написал книгу "Записки адвоката", где уделяет внимание вопросам судебной полемики. 2. Педагог–оратор. Образ преподавателя в России – образ профессионала, знающего свое дело, человека – гражданина. Это и государственный служащий, и педагог в одном лице. В литературе описываются ученые–педагоги, чьи лекции привлекали внимание образованных людей своего времени. Это, например, историк и известный лектор В.О. Ключевский, мастер шутки, каламбура, остроумного примера, который готовил свои "экспромты" и как бы невзначай вставлял в речь. Или А.В. Луначарский, о котором писатель Л.В. Никулин писал: "Свободно, непринужденно он владел словом, ни на мгновенье не задумывался, где именно надо поставить его – в начале, в середине или в конце фразы. Слово летело из его уст легко, свободно и падало именно туда, куда нужно, и получалась отточенная, законченная фраза, ясная, завершенная мысль". [Цит. по: Е.А. Ножин. Мастерство устного выступления, с. 184] Или А.С. Макаренко, который мог передать своим воспитанникам заряд уверенности, оптимизма, мажорного настроя. Или К.А. Тимирязев, у которого проблемность изложения охватывает все элементы лекции – от ее названия до заключительных строк. 3. В годы революций в России сложился тип оратора–агитатора. Этот оратор выступает перед толпой, т.е. неоднородной по составу аудиторией. Толпа требует призыва к действию, поэтому речь оратора–агитатора кратка и апеллирует к интересам толпы. Оратор–агитатор призывает к действию, часто разрушительному. Такой оратор должен говорить и выглядеть как человек из толпы, чтобы слиться с толпой и быть как бы выразителем ее интересов. [Ю.В. Рождественский. Теория риторики. М., 1997, с. 206–207] 4. Оратор–пропагандист. Образ русского пропагандиста в своих истоках предполагает бескорыстие (почти монашеское), материалистическое мировозрение, товарищество, борьбу за народное благо. Образ пропагандиста предполагает также жертвенность, склонность принести во благо другим (народу в целом, особенно) свою жизнь и труды. Из художественной литературы пропагандист черпает примеры к действию. [Ю.В. Рождественский. Указ. раб., с. 217] 5. Оратор–государственный служащий. Обычно он выступает на разного рода собраниях, конференциях, заседаниях и соединяет черты ученого мужа и агитатора, так как говорит, с одной стороны, как бы от лица участников собрания, с другой стороны, он советует, как "обернуть дело" ко благу аудитории. В конце 19–начале 20 в. в России появились талантливые политические ораторы, которые объединяли в себе черты оратора–агитатора, пропагандиста, государственного деятеля. Без преувеличения в числе талантливейших ораторов следует назвать В.И. Ленина. Многочисленные воспоминания русских и зарубежных его современников свидетельствуют о большом ораторском таланте Ленина. П.С. Заславский (участник 1-й русской революции) писал: "Слушать Ленина было всегда большим наслаждением. Он говорил чрезвычайно просто, понятно, удивительно страстно. Его речи обладали изумительной силой убеждения, и, конечно, даже тщательно застенографированные, они только в небольшой степени могут передавать силу ленинского слова. …Замечательными были не только речи Ленина, но и его реплики, ответы на вопросы. Отвечал Ленин удивительно, двумя–тремя фразами объясняя самое важное, самое запутанное". Ф.А. Березовский (советский писатель, революционер) отмечает силу ораторского таланта В. Ленина: "Много приходилось мне слышать докладов и многих общепризнанных ораторов. Но тут… все мои понятия о докладах и все представления об ораторских приемах перевернулись. Поражала необычайная простота оборотов речи Ленина, глубина и меткость определений, которые гвоздями входили в сознание слушателя. Эти мысли долго сверлили мозг, – спустя месяцы и годы. Поражало, что В.И. Ленин как будто не докладывал, а просто интимно беседовал с одними, журил других и бичевал третьих… Обращала внимание и еще одна особенность речи В.И. Ленина, которой я не замечал ни у одного из известных мне ораторов ни до, ни после тов. Ленина: его речь была отточенной до мельчайших подробностей, несмотря на всю остроту и непосредственность тех чувств, которые вкладывал В.И. Ленин в доклад и подчеркивал интонацией своего голоса. Этот голос вызывал напряженное деловое внимание аудитории". Вильямс Альберт Рис (1883–1962), прогрессивный американский деятель и публицист, впервые приехавший в Россию в 1917г. (вместе с Джоном Ридом), вспоминал о впечатлении от речи Ленина: "Несмотря на исключительную перегруженность почти круглосуточной напряженной работой, Ленин часто выступал с речами, в которых в живой и выразительной форме делал анализ сложившейся обстановки, ставил диагноз, предписывал лечение и убеждал слушателей применить его. Наблюдатели поражаются энтузиазму, который вызывают речи Ленина у малообразованных людей, хотя говорит он быстро и гладко и приводит множество фактов. Ленин – мастер диалектики и полемики, чему способствует его удивительное самообладание во время дебатов. И дебаты – его конек. Ольгин говорил: " Ленин не отвечает оппоненту, а подвергает его вивисекции. Он подобен лезвию бритвы. Его ум работает с поразительной остротой. Он подмечает малейшие оплошности оппонента, отвергает неприемлемые посылки и показывает, насколько абсурдные заключения могут быть выведены из них. [Воспоминания о Владимире Ильиче Ленине: В 5-ти томах. М., 1989] 6. Оратор–проповедник. На Руси издревле именно в монастырских центрах развивалось ораторское искусство, создавались учебники риторики. Стиль оратора–проповедника складывался под большим влиянием греко-римской традиции. Теоретические, моральные и социальные основы проповеди даны в главе Х Евангелия от Матфея. "И призвав двенадцать учеников Своих, он дал им власть над нечистыми духами, чтобы изгонять их и врачевать всякую болезнь и всякую немощь. Двенадцати же Апостолов имена суть сии: первый Симон, называемый Петром, и Андрей, брат его, Иаков Зеведеев и Иоанн, брат его, Филипп и Варфоломей, Фома и Матфей мытарь, Иаков Алфеев и Леввей, прозванный Фаддеем, Симон Кананит и Иуда Искариот, который и предал Его. Сих двенадцать послал Иисус и заповедал им, говоря: "На путь к язычникам не входите и в город Самарянский не входите; а идите наипаче к погибшим овцам дома Израилева; ходя же, проповедуйте, что приблизилось Царство Небесное; 8. больных исцеляйте, прокаженных очищайте, мертвых воскрешайте, бесов изгоняйте; даром получили, даром давайте. 9. Не берите с собой ни золота, ни серебра, ни меди в поясы свои, 10. ни сумы на дорогу, ни двух одежд, ни обуви, ни посоха, ибо трудящийся достоин пропитания. 11. В какой бы город или селение не вошли вы, наведывайтесь, кто в нем достоин, и там оставайтесь, пока не выйдите; 12. а входя в дом, приветствуйте его, говоря: мир дому сему; 13. и если дом будет достоин, то мир ваш придет на него; если же не будет достоин, то мир ваш к вам возвратится. 14. А если кто не примет вас и не послушает слов ваших, то, выходя из дома или из города того, отрясите прах от ног ваших; 15. истинно говорю вам: отраднее будет земле Содомской и Гоморрской в день суда, нежели городу тому. 16. Вот, Я посылаю вас, как овец среди волков: итак будьте мудры, как змии и просты, как голуби. 17. Остерегайтесь же людей: ибо они будут отдавать вас в судилища, и в синагогах своих будут бить вас, 18. и поведут вас к правителям и царям за Меня, для свидетельства перед ними и язычниками. 19. Когда же будут предавать вас, не заботьтесь, как и что сказать; ибо в тот час дано будет вам, что сказать, 20. ибо не вы будете говорить, но Дух Отца вашего будет говорить в вас. 21. Предаст же брат брата на смерть, и отец – сына; и восстанут дети на родителей, и умертвят их; 22. и будете ненавидимы всеми за имя Мое; претерпевший же до конца спасется. 23. Когда же будут гнать вас в одном городе, бегите в другой. Ибо истинно говорю вам: не успеете обойти городов Израилевых, как придет Сын Человеческий. 24. Ученик не выше учителя, и слуга не выше господина своего: 25. довольно для ученика, чтобы он был как учитель его, и для слуги, чтобы он был как господин его. Если хозяина дома назвали вельзевулом, не тем ли более домашних его? 26. Итак не бойтесь их, ибо нет ничего сокровенного, что не открылось бы, и тайного, что не было бы узнано. 27. Что говорю вам в темноте, говорите при свете; и что на ухо слышите, проповедуйте на кровлях. 28. И не бойтесь убивающих тело, души же не

<== предыдущая лекция	\|	следующая лекция ==>
Лекция № 1. Понятие и важнейшие признаки культуры речи	\|	Лексические особенности

Поделиться с друзьями:

Дата добавления: 2013-12-14; Просмотров: 2945; Нарушение авторских прав?; Мы поможем в написании вашей работы!

Нам важно ваше мнение! Был ли полезен опубликованный материал? Да | Нет

studopedia.su - Студопедия (2013 - 2024) год. Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав! Последнее добавление

Генерация страницы за: 0.15 сек.