Гностики

Развитие дуалистической догмы в трех ее направлениях: восточном, славянском и провансальском

Развитие дуалистической догмы в трех ее направлениях: восточном, славянском и провансальском (гностики, манихеи, присциллиане, павликиане, ариане. Дуализм славян. Богомилы Болгарии. Патарены Италии). Ереси Франции и Лангедока до 1170 года. - Догматика альбигойских дуалистов: край­них и умеренных. Их обряды, иерархия, нра­вы. Отношение к ним вальденсов. Рефор­маторы XII столетия. Вероучение вальден­сов. История альбигойцев с 1170 до 1198 года.

АЛЬБИГОЙСКИЕ ВЕРОУЧЕНИЯ

Появление и распространение ересей современно са­мому началу христианства. Возникновение христианской религии совершалось при таких обстоятельствах, которые не могли не поставить ее в условия борьбы.

Борьба с иудаизмом и язычеством оставила глубокие следы на истории Церкви первых и всех последующих ве­ков. Она благоприятствовала образованию в единой хрис­тианской догме других толкований, других учений.

Гностицизм был результатом стремления постичь и уяс­нить философским путем, началами древнего мира, рели­гию нового времени. Зороастризм персов, Каббала евреев, неоплатонизм александрийских греков — все это послужи­ло источником гностического философствования?1. Оно за­родилось весьма рано, шло рядом с победами собственно христианского вероучения, и, уже при императоре Адриане, в теории Сатурнина, ученика Менандра, успело сло­житься в отчетливые формы, отмеченные как мечтатель­ностью, блеском воображения Востока, так и пытливос­тью Запада. Непрерывная традиция связывает первых гнос­тиков — Евфрата, Симона, Менандра, Керинфа и особен­но сирийской школы Сатурнина, Кердона, Маркиона, еги­петского Василида?1— с теми катарами, против которых в XIII столетии Рим поднялся на бескомпромиссную войну. Два Бога — добрый и злой; борьба духа и материи; по­беда над демоном, над телесной темницей человека, отре­чение от плоти, воздержание от супружества, вина, мяса — все эти признаки дуалистического альбигойского верова­ния были высказаны еще Сатурнином?2(1).

Василид объясняет загробную жизнь так, как объясня­ли ее некоторые альбигойцы: добрые души возвращаются к Богу, злые переселяются в создания низшие, тела же обращаются в первобытную материю. Прочие гностики прибавляют к этому целую самостоятельную космогонию, которая не могла не оказывать непосредственного влияния на историю позднейшего сектантства.

В эпоху, современную развитию гностицизма, появилось столько других самостоятельных теорий, сколько не произ­водил никакой век ни до, ни после. Количество ересей уве­личивалось удивительным образом. Некоторые церковные писатели первых веков христианства занимаются исключительно изучением ересей, они насчитывают огромное коли­чество мистических и обрядовых христианских сект. Иероним (2) знает их не менее сорока пяти, но Августин насчитывает уже восемьдесят восемь, Предестин — девяносто, а Филастрий, писатель конца IV столетия, живший в эпоху арианства, на­ходит возможность указать более ста пятидесяти (3). Исидор, епископ севильский, один из авторитетных свидетелей, на­считывает в VII веке около семидесяти сект, большая часть которых вела свое начало с первых веков, и замечает, что «есть другие без основателей и без названий»(4).

В эпоху возникновения христианства были самые разно­образные общества, секты, всевозможно толковавшие каж­дый церковный догмат, следовавшие самым противополож­ным правилам жизни. Многие из них отличались страннос­тью, невежеством, суеверием. Антропоморфиты придавали верховному Существу человеческие члены; артотириты?1, сле­дуя примеру первых людей, принимали в пищу исключи­тельно хлеб и сыр, как «плоды земли и стад»; адамиты, сле­дуя тому же указанию, ходили нагими, как мужчины, так и женщины; николаиты?2предавались крайнему разврату, по примеру вождя, который предлагал свою жену всякой общи­не, и т. п. Одни поклонялись исключительно Каину, другие считали Сифа Спасителем, третьи спорили о Мельхиседе­ке?3, четвертые, точно следуя нищете апостольской, отказы­вались от собственности. Но в большинстве этих сект господ­ствовали учения, которые содержали в себе дуалистический элемент позднейшего катарства?4.

Под этим наименованием существовала секта еще в пер­вый век христианства, хотя система ее дошла до нас смутно и отрывочно. Катары (kataros — греческое «чистый»; латинс­кое — «пуританин») времени святого Августина называли так себя вследствие той чистоты жизни, которую они про­поведовали. Они восставали против любодеяния, брака, от­рицали необходимость покаяния (5). По имени Новата, вос­стававшего против перекрещения и принятия отступников, с учением которого первые катары представляли нечто сход­ное, их часто называли новатианами?5и смешивали с этими последними6. Но из слов источников не видно, чтобы тог­дашние катары следовали основам системы альбигойского дуализма. Полагают, что эти первые катары или исчезли в IV столетии, или слились с донатистами?6. Тем не менее, разбросанные элементы позднейшего альбигойства можно проследить во множестве гностических и других сект эпохи, современной как веку языческих императоров, так и веку Исидора Севильского.

Верования в борьбу доброго и злого начала, восточная космогония и вместе с тем воздержание составляли в тог­дашних системах явления далеко не редкие.

Мы отмечали уже общие основы гностицизма. Они удер­живались во всех ответвлениях этой обширной системы, во всех созданиях ее последователей, положивших начало соб­ственным теориям. Каждый из них приносил с собою какое-либо новое понятие, что вместе послужило материалом для позднейшей мысли. Менандровцы, Василидовцы, Кердони-ане, Маркиониты и другие гностики, а также Архонтики не признавали мир созданием Бога?1; Валентин считал Христа прошедшим через святую Деву и не оскверненным — как вода проходит через канал; тогда как Карпократ и Павел Самосатский, напротив, развивали теорию о человечестве Христа. Татиане и Севериане запрещали пить вино, а Гераклитовцы отвергали брак7. В учении Оригена были также гностические понятия, следы влияния неоплатонической философии8. В своем сочинении «О началах» он допускает, что души чело­веческие первоначально принадлежали ангелам и в наказа­ние за грехи были заключены в плотские тела. Патрикиане же решительно утверждали, что плоть человеческая есть созда­ние дьявола?29. По их представлениям только тот может быть совершенным христианином, кто способен к самоумерщв­лению; они искали смерти и ненавидели жизнь. Эта ересь была особенно распространена в Нумидии и Мавритании.

Христиан первых веков волновала та же мысль, над разрешением которой бились дуалисты XII и XIII столетия и из-за которой они вызывали столько отвращения к себе у католических современников.

Бог, создавший вселенную и человека, всеблагой Бог, пол­ный любви к своим созданиям, — мог ли он быть виновником того зла, которое так обильно разлито по земле в людях; тех бед, которые ищут случая поглотить все живущее; тех препят­ствий, какие воздвигаются судьбой перед всем добрым?

В ответ на этот вопрос Коллуф, александрийский священник, прямо утверждал, что Бог никогда ничего злого не создавал 10. Противники указывали коллуфианам на тексты Библии: «Я образую свет и творю тьму, делаю мир и произвожу бед­ствия» 11, и также: «Бывает ли в городе бедствие, которое не Господь попустил бы?» 12 Коллуфиане же между тем могли ссылаться на место из книги Бытия о первых днях творения: «И увидел Бог все, что Он создал, и вот, хорошо весьма» (13).

В связи с подобными спорами появилась противопо­ложная теория. Другой пресвитер, Флорин (валентинианец), живший в конце II века, доказывал, что Бог создал только одно зло. Последователи учения Флорина, выходцы преимущественно из военного сословия (вот почему эти сектанты часто именовались «miles» — воины), отрица­ли, кроме того, суд и воскресение мертвых, рождение Христа от Девы и, следуя гностикам, считали плоть Хрис­та взятой из небесной Материи (14).

В их собраниях существовал обычай, совершенно сходный с тем, в котором, впрочем бездоказательно, католические пам­флетисты обвиняют альбигойских катаров и который по на­стоящее время совершается на чрезвычайных «радениях» од­ной из русских беспоповских сект, у так называемых «Людей Божьих»?1. Флориниане под конец собрания, в глубокую ночь, погасив огни, мужчины и женщины, без разбора возраста и родства, предавались свальному греху, думая исполнить завет Бога «растится и множится».

Впрочем, своей односторонностью противоположные мысли, высказанные Коллуфом и Флорином, не могли при­обрести большого числа последователей. Оба ересиарха, ви­димо, чуждались дуализма, хотя дальнейшее развитие их теорий непосредственно вело к этой мысли.

Получив таким образом раздробленное и извращенное понятие о Боге, последующие сектанты были недалеки оттого, чтобы в целях примирения и приобретения большей популяр­ности признать двух верховных существ, враждебных между собой и противоположных по своей сущности. Из множества бродивших идей, под непосредственным влиянием гностиков, составлялись последовательно учения манихеев, присциллиан, ариан, павликиан и позднее болгарских богомилов — тех сект, которые, с большей или меньшей вероятностью, разными авторитетными учеными признаются за непосредственных родоначальников позднейших альбигойцев дуалистичес-эго или, как мы называем, восточного направления.

Рассмотрим прежде всего историю развития верования альбигойских дуалистов, составлявших большинство между еретиками XIII столетия.

Корень этого учения лежит в степях Средней Азии, и Мани, может быть, являлся первым альбигойцем (15).

Дата добавления: 2014-01-04