Наука как предмет исследования

Наука есть прежде всего знание, определенный вид знания. Чем научное знание отличается от других, вненаучных видов? Таких, как религиозное, мифологическое, этическое, эстетическое, обыденно-практическое и ряда других? Знание становится научным, когда оно особенным образом получено, обосновано с помощью специфических средств эксперимента и логики, системно упорядочено в форму научной теории. Иначе говоря, научное знание прежде всего теоретично. Предметы теоретического знания имеют сверхчувственный, умопостигаемый характер. Это требует специального анализа научного познания как процесса. Для философии науки важно это понимание науки как систематизированного мышления о сверхчувственном. Образно мы можем, конечно, представить атом или молекулу, электромагнитную волну или даже Галактику. Но это образы, рождающиеся из теории, а не из непосредственного восприятия. Точно так же из теории, а не из опыта, мы знаем, что звук – это акустические колебания воздуха, а цвет – электромагнитная волна определенной длины.

Кроме того, в любой научной дисциплине знание рационально. Рациональность как категория теоретического мышления означает в буквальном смысле разумность, от лат. ratio – разум. Это мировоззренческая установка любого мыслящего человека, включая представителя науки, состоящая в убеждении, что окружающий нас мир организован, устроен по определенной логике и изменяется по определенным законам. С другой стороны, знание можно определить как бытие в форме мысли. Поэтому рациональность знания об этом мире предполагает возможность обоснования знания: любые научные суждения, прежде чем быть включенными в теорию, должны быть обоснованы, доказаны, что становится возможным благодаря предположению о рациональном устройстве самого мира, явленного человеку в его знаниях. Тем самым мы употребляем здесь понятие рациональности в смысле, отличном от обыденного, когда часто под рациональностью имеют в виду одну только полезность действия, скажем, эффективность поступка или прибыльность сделки. Хотя очевидно, что более узкое понятие выведено здесь из исходного: поступать прагматично может лишь человек, убежденный в объективной возможности полезного следствия из разумного, т.е. логичного, закономерно обусловленного выбора.

Теоретичность и рациональность являются исключительными характеристиками только для философии и науки. Религиозное знание, например, может в каких-то частях быть представлено как теоретическое (в теологических обоснованиях религий), но в своих основаниях оно исключает рациональность: догматы веры, символы, таинства не подлежат обоснованию с помощью доводов разума, они безосновны, должны приниматься на веру, исключая сомнения мятущегося разума.

Далее, определив науку как знание, мы упустили из виду изменчивость, историческую эволюцию научного знания. Исторически изменчиво содержание науки, меняется соотношение и субординация научных дисциплин, научная картина мира. Процесс, в котором происходят эти изменения, есть процесс специфической деятельности ученых. В чем специфика этой деятельности? В том, что ее целью является не любое, а только новое знание. Мы можем получать знание в процессе обучения, для этого и существует развитая система образования. Но это еще не новое знание, еще не наука.

Науку, таким образом, определим как деятельность по получению нового знания. Пусть это будет рабочим определением науки, к характеристикам которой, следовательно, относятся знание, деятельность, коммуникация, а также институциональная организация.

Обращаясь к последней из этих характеристик, стоит отметить: важной особенностью современного научного познания является его упорядоченность в виде многоуровневой структуры исследовательской деятельности. Разделение труда исследователей и интеграция их деятельности в единый процесс освоения окружающего мира (институционализация названного процесса) позволяет фокусировать познавательные ресурсы (знания, методы, принципы исследования) силами профессионально подготовленного сообщества в целостной системе взаимодействия.

В современном обществе наука играет роль доминирующей формы познания. Означает ли это, что данная форма познания вытесняет другие способы постижения человеком мира и себя самого как его неотъемлемой части? Нет, не означает. Более того, будучи изолированной от других форм познания и духовного творчества, наука становится бесплодной и неэффективной. Понимание этого делает очевидной взаимосвязь и взаимовлияние таких форм культурного творчества, как философия, наука, искусство, религия, повседневные познавательные практики. При этом различные сферы духовного творчества, в рамках которых осуществляется человеческое познание, взятые каждая в отдельности, характеризуются типичными для них стандартами рациональной приемлемости, которые в качестве таковых несводимы к научной рациональности; в каждой из этих сфер происходит формирование мироотношения и восприятия мира, которое нередко ассиметрично сциентистским[1] воззрениям на мир. Однако при условии рассмотрения соответствующих форм и видов познания в качестве составляющих единого процесса освоения человеком мира все они оказываются интегрированными в пределах сложноорганизованной целостности, основанием (или стержнем) которой на современном этапе общественного развития оказываются структуры научной рациональности и научная же система представлений о мире и месте в нем человека.

Вопросам взаимообогащения разных форм духовного творчества посвящены исследования В.А. Лекторского, В.Н. Поруса, Л.А. Микешиной, М. Фуко, Н. Гудмена и многих других отечественных и зарубежных исследователей. Изучение философской литературы по этой тематике способствует пониманию того обстоятельства, что познание пронизывает жизнь человека и в то же время имеет сугубо определенные формы институционализации[2]. Это формы исследовательской деятельности, которые на современном этапе развития интегрированы в пределах науки как социального института и в этом смысле опосредованы организационными, нормативными, материально-техническими условиями развития науки как особой сферы человеческой деятельности.

«Исследование места науки в современном мире, общих закономерностей ее функционирования и развития, ее созидательных возможностей и эффективности, вообще представление науки как целостного организма», если следовать И. Я. Лойфману, «самым непосредственным образом связано с тем или иным пониманием сущности науки, отношения научного знания к реальному миру»[3].

Как справедливо отмечает Э.Г. Юдин, «наука представляет собой форму теоретического сознания… она принадлежит к определенному уровню организации знания», одной из наиболее существенных имманентных черт которого «можно считать рефлексию – стремление не просто к воспроизведению, отображению в знании реальности, но к сознательному контролю за ходом, формами, условиями и основаниями процесса познания. Поэтому наука, именно в силу своей теоретичности, немыслима вне постоянно углубляющейся самокритики, а развитие научного познания выступает не только как накопление положительных знаний, но и как развитие самосознания науки»[4]. А это предполагает наличие характерных особенностей структурирования познавательного процесса, дифференциацию функций исследователей и в то же время объединение разрозненных результатов их творческой деятельности в едином процессе освоения человеком действительности.

«Проблема единства научного знания, – пишет И.Я. Лойфман, – одна из наиболее принципиальных в теории научного знания». И это не удивительно, ведь формой его существования «является система, концептуально обобщающая факты и воспроизводящая закономерные связи реального мира, … системная целостность, единство – атрибутивные характеристики научного знания».

Соответственно, возникает вопрос об источнике системной организации, а также уровнях единства научного знания[5]. И.Я. Лойфман выделяет три ряда закономерностей, определяющих многообразие связей в системе научного знания. К ним относятся закономерности объекта познания, закономерности практической деятельности субъекта и закономерности субъективного отражения объективного мира. В зависимости от того, какой из этих аспектов рассматривается в качестве доминирующего, проявляется та или иная модель познавательного процесса, то или иное понимание сущности научного знания и источников его единства. Соответствующие подходы условно обозначаются как «субъектный», «объектный» и «субъектно-объектный»[6].

Здесь нет возможности подробно останавливаться на каждом из этих подходов. Если читателю интересно, он может самостоятельно ознакомиться с этим материалом. Отсылаем его для этого к работе профессора И.Я. Лойфмана (Лойфман И.Я. Мировоззренческие штудии: Избранные работы. Екатеринбург, 2002). Мы же ограничимся примерами. Так, объектный подход представлен в концепции уровней научного познания В.И. Корюкина, методологических воззрениях Б.М. Кедрова; субъектно-объектный подход, которого придерживается сам И.Я. Лойфман, развивается, к примеру, в «операционной» концепции познавательного процесса Д.В. Пивоварова, тогда как субъектный подход отстаивается Н.Ф. Овчинниковым, Ст. Тулмином, К.-О. Апелем и рядом других исследователей.

При этом необходимо отметить, что системы представлений о структуре познавательного процесса и основных его формах, полученные в рамках разных подходов, будучи различными по своему содержанию, нередко дополняют друг друга, имеют точки соприкосновения и создают «поле» напряжения методологической мысли, приобретающей всё новые и новые очертания.

Дата добавления: 2014-01-05