Феноменология (Э. Гуссерль, М. Мерло-Понти) и экзистенциализм (К. Ясперс, М. Хайдеггер, Ж.-П. Сартр, А. Камю)

Эволюция марксистской философии XX в. (Д. Лукач, Л. Альтюссер). Философия неомарксизма и критическая теория общества (М. Хоркхаймер, Т. Адорно, Г. Маркузе). Политическая философия в постмодернизме (К. Касториадис, Э. Лакло, Ш. Муфф). Советский марксизм-ленинизм.

В целом для западной традиции марксизма, сформировавшейся в ХХ в. характерны: 1) отделение теории от политической практики; 2) высокий уровень абстрактности и сложности концепций; 3) отсутствие доктринальной строгости.

Одним из родоначальников направления неомарксизма является венгерский мыслитель Д. Лукач (1885-1971), в основном труде которого «История и классовое сознание» (1923), прослеживается влияние теории рационализации М. Вебера и, в первую очередь, философии Гегеля. Место гегелевской Абсолютной идеи у Лукача занимает общество, понимаемое как стремящаяся к самопознанию диалектически развивающаяся целостность, которая достигает кульминационной точки своего развития в эпоху капитализма. Особая миссия в познании социумом собственной природы принадлежит пролетариату, классу, который, концентрируя в своей судьбе основные противоречия капиталистического общества, оказывается его живым воплощением. Уникальная позиция рабочего класса в рамках общества дает его представителям возможность возвыситься над ситуацией и осознать, что социальная реальность, воспринимаемая людьми как внешняя и чуждая, на самом деле не является таковой, так как любые социальные факты и данности – это «сгустки» живой человеческой практики, взаимодействий конкретных людей. Таким образом, в лице пролетариата исторические тенденции достигают сознательности, а человек осознает себя не только объектом, но и подлинным субъектом истории.

Идеи Лукача оказали большое влияние на формирование взглядов Франкфуртской школы, основными представителями которой являются М. Хоркхаймер (1895-1973)) и Т. Адорно (1903-1969). Разочаровавшись в классическом марксизме, авторы обращаются не к социально-политическому или экономическому анализу состояния западного общества, а к философско-антропологическим обобщениям. Так, в совместной работе Хоркхаймера и Адорно «Диалектика Просвещения» (1948) основным объектом исследования является не капитализм, как это было у Маркса, а «инструментальный разум», сам западный тип рациональности. Просвещенческий «разум» репрессивен по своей сути и нацелен на подчинение, полное растворение всего природно-стихийного, неупорядоченного. Катаклизмы ХХ в., включая феномен национал-социализма, рассматриваются авторами как закономерный итог «авантюры Просвещения». Диагностируя современное им состояние западной культуры, Хоркхаймер и Адорно говорят о торжестве «культурной индустрии», в рамках которой масс-медиа создают и внедряют аморфные, примитивные, но доступные ценности и модели поведения. Результатом эффективной работы культурной индустрии становится абсолютное доминирование массовидного, конформного (лояльного) по отношению к системе, неспособного к творчеству и политической инициативе индивида.

Аналогичные идеи развивал другой представитель Франкфуртской школы Г. Маркузе (1898-1979), выдвигая свою концепцию «одномерного человека». Как отмечает Маркузе, западные технологизированные общества обладают мощными стабилизирующимим механизмами, которые способны нейтрализовать, не дать «выйти на поверхность» самым болезненным социальным противоречиям. Одним из таких механизмов являются эффективные техники манипуляции сознанием, результатом действия которых становится появление «одномерного человека» - отчужденного от самого себя индивида, не способного к критическому восприятию социальной реальности.

Наиболее важным представителем французского неомарксизма является Л. Альтюссер (1918-1990), синтезировавший марксизм со структурализмом. Альтюссер отказывается от классического понимания общества в терминах «базиса» и «надстройки» и рассматривает его как совокупность взаимоотнесенных практик (экономической, политической, идеологической), каждая из которых достаточно автономна. Общество предстает как своеобразная «структура с плавающим центром», так как в разные исторические эпохи различные практики поочередно становятся в нем определяющими. В данной модели общества речь не идет о жестком экономическом детерминизме: каждый феномен общественной жизни сложно, многократно детерминирован – сверхдетерминирован - другими феноменами и сам в свою очередь оказывает на них воздействие.

Примерно в конце 60-х гг. ХХ в. на западе формируется постмарксизм (К. Касториадис, Э. Лакло, Ш. Муфф). Это особый феномен духовной жизни Запада, который не вписывается в марксистскую традицию: сама приставка «пост» указывает скорее на попытку преодоления, нежели на преемственность. Представители постмарксизма ставят своей целью создание политической теории, актуальной в современных условиях. Исходной точкой построения такого рода теории становится жесткая критика марксистской ортодоксии, прежде всего, экономического детерминизма, понимания истории как закономерного, телеологически организованного процесса, образа социализма как альтернативы капиталистическому укладу. Данная критика необходима, чтобы теоретически обосновать возможность политики как свободной и ответственной деятельности, направленной на радикальное переустройство общества в соответствии с определенным, недостижимым, но значимым как ориентир, идеалом. Таким идеалом у Касториадиса выступает «автономное общество», а у Лакло и Муфф – «радикальная и плюральная демократия».

В то время как на Западе развитие марксистской традиции привело к появлению разнообразных школ и направлений, в СССР марксизм законсервировался, превратившись в разновидность схоластической философии. Если в первые десятилетия существования советской власти еще были возможны дискуссии о философских основаниях марксизма, то в 30-е гг. ХХ в. марксизм-ленинизм приобретает статус официально утвержденной догмы, основной функцией которой становится идеологическое обоснование власти партийной бюрократии. На этом фоне особую значимость приобретают мыслители, которые, оставаясь в рамках парадигмы марксизма, отваживались думать творчески и самобытно, среди них необходимо в первую очередь отметить М. А. Лифшица и Э. В. Ильенкова.

3.5. Исторические формы позитивистской философии: классический позитивизм (О. Конт, Г. Спенсер, Дж. Милль, неопозитивизм (М. Шлик, Р. Карнап, Л.Витгенштейн и др.); постпозитивизм (К.Поппер, Т. Кун, И. Лакатос, П. Фейерабенд)

Позитивистское направление в современной философии оформилось еще в середине XIX в. в рамках учения французского философа и социолога О. Конта (1798–1857), разработавшего позитивную концепцию знания, характеризуя последнее как точное, реальное, достоверное, полезное и положительное. Человеческий дух, по Конту, проходит в своем развитии три основные стадии: теологическую (фиктивную), философскую (абстрактную) и позитивную (научную), где последняя стадия развития знания является завершением этого процесса и его венцом. По этой причине философия для того, чтобы стать научной дисциплиной, должна быть построена по образцу знания позитивного, т.е. перестать решать отвлеченные вопросы и заняться проблемами методологии наук. Данная установка была весьма популярна во второй половине XIX в., поскольку успехи естествознания позволяли предположить возможность исключительно объективно-научного познания мира во всех его закономерностях.

Развивая в дальнейшем позитивистское учение, британский мыслитель Г. Спенсер (1820-1903) предполагает для философии и науки невозможность познания сущности и причин происхождения явлений, ограничивая их предмет лишь исследованием базовых закономерностей и свойств окружающего мира. Последний познается как эволюционирующий на глобально-природном и нравственно-социальном уровне с постепенным возрастанием сложности (интеграции) объектов и упрощением (дезинтеграцией) движущих их энергий. В концепции логического и социально-экономического позитивизма Дж. Милля (1806-1873) подчеркивается связь опытного познания мира с логическим уровнем его представления в сознании, что определяет «эмпирическое» происхождение большинства наших идей и нормативно-регулятивный характер логики человеческого мышления. В нравственной и общественно-экономической жизни люди должны руководствоваться «опытным знанием» и обуздывать свой природный эгоизм в целях достижения максимального общественного благополучия.

Однако уже в к. XIX – нач. XX в. на смену традиционному позитивизму приходит его обновленная версия, получившая наименование эмпириокритицизма (от греч. – критика опыта), идеи которого легли в основание неклассического образа науки. Его главные представители Р. Авенариус (1843–1896) и Э. Мах (1838–1916) исходили из недостаточности понятия научного опыта для обоснования объективного характера научных знаний, поскольку в самом понятии опыта, с их точки зрения, заложена определенная значимая связь изучаемого объекта и исследующего субъекта, т.е. опытных данных и ощущений, что делает необходимым в науке критическое отношение к опыту, опосредованному субъективными установками самого ученого.

В 20-х гг. XX ст. исследовательский интерес позитивистски ориентированной философии смещается в сторону анализа логических и языковых аспектов изучения научного знания, что уже дает возможность говорить о новом этапе становления позитивизма, или неопозитивизме. Основными представителями неопозитивизма считаются Р. Карнап (1891–1970), ранний Л. Витгенштейн (1889–1951), а также философы – представители «Венского кружка», в частности М. Шлик (1882–1936). Главной идеей неопозитивизма, или логического позитивизма, выступает необходимость освобождения философии от решения метафизических псевдо-проблем и ее кардинальная переориентация на исследование аспектов функционирования языка науки как преимущественного условия строгости и объективности последней. По мнению раннего Л. Витгенштейна, научный язык должен строиться на основе «протокольных предложений», т.е. суждений, непосредственно описывающих данные эмпирического наблюдения или опыта, что делает возможной процедуру их верификации (от лат. – удостоверение) как обоснования через опыт. При условии разработки такого строгого и однозначного научного языка с помощью философского очищения понятий от их «естественных» смыслов можно, по убеждению неопозитивистов, научное знание сделать максимально объективным и интенсивно развивающимся. Правда, столкнувшись с препятствиями в осуществлении данного проекта, неопозитивизм переживает внутренний кризис оснований и постепенно трансформируется в аналитическую философию, основной целью которой становится обнаружение фундаментальных связей научного познания, сознания и языка и демонстрация возможности применения строго формализованных схем и методов в процессе философских рассуждений.

В 60–70-х гг. XX в. позитивистская установка на философское осмысление места и роли науки коренным образом пересматривается в рамках постпозитивизма с точки зрения анализа научного знания как исторически развивающегося и систематически организованного. В частности, один из представителей постпозитивизма, Т. Кун (1922–1996), изучая динамику науки, приходит к выводу, что представление о становлении науки как последовательном процессе накопления знаний не соответствует действительности, поскольку типичным явлением ее развития выступает научная революция как кардинальный скачок и разрыв существующей последовательности, приводящей к смене и самих исследовательских установок, и способов объяснения объектов. Эта ситуация обусловлена конкуренцией на уровне научных теорий и представляющих их школ, которые отличаются между собой парадигмами – совокупностью принципов, методов и ценностных установок, разделяемых всеми членами данных научных сообществ.

Другой представитель данного направления, венгерско-британский философ И. Лакатос (1922–1974) разработал альтернативную теорию развития научного знания за счет концепции конкурирующих научно-исследовательских программ. Каждая развитая научная теория, по Лакатосу, представляет собой некоторую программу, состоящую из жесткого ядра – концептуальных положений, играющих роль ее оснований и фундаментальных принципов, – и слоя вспомогательных гипотез, объясняющих некоторую совокупность фактов и прогнозирующих появление новых. Пока та или иная теория справляется со своими функциями – объяснением и прогнозированием фактов, она выступает в качестве доминирующей научно-исследовательской программы, однако, при условии, что новые открываемые факты уже не прогнозируются ею, а объясняются задним числом за счет подключения новых гипотез, такой программе придется уступить место новой, с большим прогностическим потенциалом.

Кроме того, в постпозитивизме осуществляется критика и самого понятия научного факта, как, например, в концепции К. Поппера (1902–1994), который высказывает мнение о невозможности верификации суждений науки в силу того, что любой подтверждающий теорию факт сам интерпретируется в рамках некоторой научной теории, поэтому в подобном доказательстве обнаруживается замкнутый круг. С другой стороны, демаркация науки, т.е. ее отграничение от религии, философии и т.д. возможно исходя из принципа фальсификации – любая научная теория изначально конструируется как частично гипотетическое знание, поэтому она всегда может быть опровергнута новыми данными, в то время как религиозные или философские учения исходят из абсолютных начал и непосредственному опровержению не подлежат. Развивая и абсолютизируя точку зрения на факт как на объект интерпретации, американский философ П. Фейерабенд (1924–1994) высказал гипотезу о несоизмеримости научных теорий, что делает невозможным оценить перспективы развития того или другого знания, поэтому основным критерием роста науки объявляется принцип познавательного анархизма – прогресс в ней достигается за счет пролиферации, умножения различных теорий, взаимно дополняющих друг друга.

3.6. Аналитическая философия и ее основные этапы:

логико-аналитический (Г. Фреге, Б. Рассел, А. Тарский и др.); лингвистический (Л. Витгенштейн, Дж. Остин, Дж. Сёрл и др.)

Понятие аналитической философии является нестрогим обозначением для целого спектра направлений современной философии, объединенных общими теоретическими установками, спецификой проблемного поля и способом разработки и решения философских проблем. К аналитической философии в широком смысле слова принадлежат многочисленные учения логико-семантического, логико-аналитического плана (в том числе неопозитивизм), представители философии языка и сознания; в узком же смысле, к аналитической философии, как правило, относят работы британских и американских философов 60-90-х гг. ХХ в., работающих на стыке философских и экспериментально-научных дисциплин и разрабатывающих проблемы соотношения языка и сознания, познания и реальности.

Основные положения аналитической традиции философии, разделяемые большинством ее представителей, следующие: 1) критика классической метафизической философии за ложную постановку и решение ряда вопросов как разрыв с предшествующей философской традицией; 2) переход от проблем онтологии (бытия) к проблемам языка, выражающим связь между реальностью и способами ее выражения, фиксации, т.н. «лингвистический поворот» в философии; 3) установка на выработку строгого, аналитического языка описания реальности, задающего «научный» характер философского знания и его объективность; 4) включение философской проблематики в широкий междисциплинарный и методологический контекст, разработка синтетической методологии.

В целом этап становления и раннего развития аналитической философии (10-50 гг. ХХ в.) принято определять как логико-аналитический в силу принципиального внимания представителей данного направления к методологии логико-семантических исследований языка и принципам его формализации. Одним из родоначальников аналитической традиции принято считать немецкого математика и логика Г. Фреге (1848-1925), который вопреки преобладавшему в философии психологизму и релятивизму истолкования попытался предложить чисто логический способ обоснования ряда философских и научных проблем. В своей программной работе «Смысл и денотат» Фреге продемонстрировал, что большинство познавательных проблем и парадоксов проистекает из неразличения двух сторон языковых выражений: денотата, или значения имени как обозначаемого предмета, и смысла, выражающего способ связи знака с данным предметом. Один и тот же денотат может выражаться различными способами, т.е. иметь различный смысл (например, у выражений «ученик Сократа» и «учитель Аристотеля» общий денотат – «Платон»), в то время как каждый смысл имеет лишь один единственный денотат. В таком случае большинство философских и научных проблем вытекает из неправильного языкового употребления, размывающего привязку имени к денотату, отождествляющего смыслы с разными денотатами, что приводит к необходимости очищения естественного языка от противоречий, а в перспективе – построению «универсального» языка на основе однозначного соответствия языковых выражений и их денотатов при использовании формально-логических принципов языковой организации.

К числу основателей аналитической стратегии философии также относят британского философа, математика и общественного деятеля Б. Рассела (1872-1970), предложившего в ранний период своего творчества взаимосвязанную теорию дескрипций (описаний) и концепцию « логического атомизма », положенных впоследствии в основу логико-аналитической версии аналитической философии. Рассел последовательно различает значение имен, ответственных за обозначение реальных объектов, и дескриптивные описания, которые получают значение лишь в контексте употребления имен и не имеют выраженного объекта-носителя. Следствием данного подхода является отождествление каждого отдельного имени, соответствующего мыслительной посылке, с эмпирическим опытом наблюдения предметов, что порождает т.н. «логический атом» как объективную связь предмета и его значения. На основе подобных атомарных посылок образуются комплексные модели описания, используемые в процессе языковой коммуникации: формально-логический анализ образования подобных «атомов языка» и получения на их основе комплексных идей, универсалий выступает предметом философского исследования (в целом данная концепция несколько напоминает предложенную еще Дж. Локком теорию простых и сложных идей). Язык философии и науки, построенный на базе естественного языка, содержит неявные рассогласования опытных фактов и их способов артикуляции, что требует, с точки зрения Рассела, перевода словесных выражений из нестрогого языка описаний в конструкции формально-логических отношений, где значение каждого выражения находит однозначное соответствие в опыте или является производным от него.

Важную роль в формировании методологических оснований аналитической философии сыграла логико-семантическая теория польско-американского логика и математика А. Тарского (1902-1984), в особенности его семантическая концепция истины. Анализируя высказывания естественного языка, мы постоянно сталкиваемся в нем со смешением высказываний об объектах (например, «Х является человеком») с высказываниями «метауровня», определяющими значение предыдущих высказываний, к каковым, например, относится выражение истинности или ложности некоторого суждения («Данное выражение истинно»). Будучи неразличимыми по форме, они приводят к образованию парадоксов (например, невозможности однозначного установления истинности высказывания «Лжец утверждает, что он лжет»). По этой причине Тарский предлагает использовать принцип иерархии языка и метаязыков, каждый из которых будет надстраиваться над предыдущим уровнем и нести в себе условия образования значений для выражений языка низшего уровня: это должно сделать понятие истины формально непротиворечивым, соединяя его при этом с принципом материальной адекватности (для произвольного «р», являющегося обозначающим именем высказывания, и объекта р, который им задается, устанавливается следующая диспозиция: ««р» истинно, если и только если наличествует р»). Впоследствии основные положения логического этапа становления аналитической философии будут развиты в философии неопозитивизма – «Венского кружка» и творчестве раннего Л. Витгенштейна, однако очень скоро они обнаружат свою ограниченность и невозможность окончательной реализации.

Становление лингвистической философии в 30-60 гг. ХХ в. связывают со вторым этапом становления аналитической философии, в рамках которого постулируется необходимость более пристального изучения языка не с точки зрения его формально-логической структуры, но в плане существования «глубинной грамматики», отвечающей за конечные конфигурации смыслов. Одним из первых к необходимости лингвистической философии приходит через переосмысление своего раннего творчества Л. Витгенштейн в работе «Философские исследования» (1953). В свое время один из первых философов-аналитиков Дж. Мур (1873-1958), работавший над концептуально-языковыми основаниями этического знания, высказал сомнение в возможности сведения всех языковых конструкций к выражениям опыта, демонстрируя в качестве примера парадоксальное с точки зрения формальной логики утверждение «Идет дождь, но я в это не верю». Это позволило предположить существование более сложной системы образования значений в языке, нежели принцип фактического соответствия. Витгенштейн, в свою очередь, развивает теорию «языковых игр», в рамках которой пытается показать, что значения слов и выражений вытекает, прежде всего, из их употребления в определенных контекстах, буквального «проигрывания» слов в общении. Помимо изучения «поверхностной грамматики» языка – принципов его формально-синтаксической организации, исследователь должен обращать внимание на его «глубинную грамматику» - принципы применения языковых игр. Язык из чисто умозрительного плана переходит на уровень практического действия в той мере, в какой любому выражению должна соответствовать практика его употребления и действия, на его основе. Поскольку существуют «болезни языка» - неправильные способы словоупотреблений, требуется «языковая терапия» - возвращение языковых игр в соответствующие им рамки, что делает бессмысленными большинство парадоксальных проблем метафизики, этики и религии в качестве симптомов нарушения языковых норм.

В рамках «теории речевых актов» и «иллокутивной логики» таких исследователей как Дж. Остин (1911-1960) и Дж. Сёрл (р. 1932) также осуществляется анализ повседневного языка с точки зрения необходимости рассмотрения его разветвленной структуры через функциональные отличия. Так, выделяются речевые акты трех типов: локутивные, иллокутивные и перлокутивные. Первая группа речевых актов соотносима с констатирующими высказываниями языка, в которых нечто утверждается или отрицается информативным образом. В то же время в иллокутивных актах дополнительно выражается функция вопрошания, предписания, оценки и т.д., смещающая уровень значений с непосредственного содержания высказывания на его знаковую составляющую, будь то вопрос, приказ или оценка в категориях «нравится» - «не нравится». Наконец, перлокутивные акты основной целью имеют попытку убеждения собеседника в необходимости совершения некоторого действия или принятия точки зрения, что соответственно трансформирует их значение из содержательной сферы в плоскость аргументации и убеждения. Каждый из данных уровней языковой коммуникации несводим друг к другу и требует самостоятельного исследования и применения.

Анализ языка сквозь призму понятия «концептуальной схемы» предпринимали У. Куайн (1908-1997), П. Стросон (1919-2006), что предполагает представление о связи наших представлений о реальности с его языковыми описаниями в рамках знаменитого куайновского тезиса «Быть – значит быть значением связанной переменной». Иными словами, любые высказывания языка об объектах остаются оправданными в рамках выражений самого этого языка и могут быть оценены лишь посредством языка другой теории, что на практике означает возможность существования альтернативных моделей описания реальности, или концептуальных схем, каждая из которых формирует непротиворечивую систему взаимосвязанных значений, непереводимых на язык других теорий и имеющих смысл только в рамках данной системы. Таким образом, наше представление о реальности неизбежно определяется теми «концептуальными очками», которые мы «надеваем», применяя понятия той или иной языковой системы описаний.

В целом современная аналитическая философия стремится к изучению ряда проблем, традиционно отклоняемых в классической аналитической философии, за счет разработки и применения «прагматико-аналитической» стратегии философствования. Это предполагает синтез программ логического и лингвистического анализа языка с выходом на сферу социально-философских, исторических, религиозно-философских и научно-философских проблем. Среди современных представителей аналитической философии можно упомянуть Г. Райла, Э. Нагеля, Д. Армстронга, Д. Дэвидсона, М. Даммита и др.

Другим значимым философским направлением XX ст. по праву считается феноменология, которая стала методологической основой для целого ряда гуманитарных наук – психологии, социологии, педагогики и т.д. Основателем феноменологической философии считается немецкий философ Э. Гуссерль (1859–1938), но также внесли весомый вклад в ее разработку его ученики и последователи М. Хайдеггер (1889–1976), М. Мерло-Понти (1908–1961) и др. Главной идеей феноменологии является описание и объяснение мира в качестве феноменов (от греч. – явление) человеческого сознания, что превращает познание мира во внутренний процесс его осмысления. Исходным пунктом феноменологического метода, который предполагает, согласно Гуссерлю, буквальное следование принципу «Назад к самим вещам!», становится редукция как очищение понятий мышления от всех заранее привнесенных смыслов, что имеет своим следствием сведение образа мира к чистому феномену сознания. Это позволяет исследовать различные явления чувственного опыта как непосредственные идеи сознания и осуществлять работу со смыслами как отражением их существенных свойств. То, что при этом мы будем иметь дело именно с объективными смыслами, а не просто досужим вымыслом, гарантирует такое свойство человеческого сознания как интенциональность – постоянная направленность на некоторые внешние или внутренние объекты, выходящие за рамки самого сознания и делающие его предметным. Таким образом, находимые и описываемые смыслы задают целостный горизонт восприятия феноменов как сумма интенциональных актов их осмысления, что позволяет вести речь о принципиальной возможности комплексного познания различных физических и духовных явлений.

В то же время в феноменологии предпринимается попытка выхода из чисто познавательной установки при анализе содержания человеческого сознания и онтологическое обоснование формирования общезначимых смыслов и понятия мира в сознании через исследование феномена интерсубъективности, определяющего наше совместное существование с другими людьми и возможную координацию человеческого опыта бытия и познания. Также в противоположность радикализму ранней феноменологии, призывающей отказаться от любых «наивных» представлений обыденного сознания и его очищению, в более поздний период развития феноменологической философии значительное внимание начинают привлекать исследования феномена жизненного мира как совокупности непосредственных условий и факторов повседневного существования, являющихся предпосылкой образования всех развитых форм человеческого сознания. В целом феноменологическое философствование знаменует собой переход от «естественного» полагания предметов как обладающих объективно существующими смыслами к представлению о культурно-мировоззренческой опосредованности нашего опыта сознания мира.

В числе прочих широко известных философских направлений XX в., по-видимому, наибольшей популярностью пользуется экзистенциализм, получивший распространение не только в качестве теоретического учения, но и в литературно-художественной форме, что делает некоторых философов-экзистенциалистов также знаменитыми писателями. Сама экзистенциальная философия основывается на идеях датского мыслителя XIX в. С. Кьеркегора – признания человеческого существования (экзистенции) в качестве важнейшей философской проблемы, требующей своего «смысложизненного» наполнения. В этой связи центральными темами осмысления в экзистенциализме становятся: проблема подлинности человеческого существования, смысла жизни, выбора и пограничных ситуаций, а также ответственности. Исходя из характера принимаемых оснований экзистенциальную философию принято разделять на религиозную – представленную такими мыслителями как К. Ясперс (1883–1969), Г. Марсель (1889–1973), полагавшими, что смысл человеческой жизни постигается лишь из более широкого контекста диалога между Богом и человеком, ­– и атеистическую – задаваемую именами М. Хайдеггера, Ж.-П. Сартра (1905–1980), А. Камю (1913–1960), которые настаивали на изначальной и безграничной ответственности человека перед собой за все совершаемые им выборы.

Одним из главных тезисов экзистенциализма можно считать высказывание Ж.-П. Сартра, что человек – это такое существо, у которого «существование предшествует сущности», иными словами всякие его определения, как «разумного животного», «божьей твари» и пр., даваемые на протяжении истории развития философии не отражают уникальную специфику данного конкретного человека со всеми обстоятельствами его рождения, жизни и смерти. Любой из нас, полагают философы-экзистенциалисты, является заброшенным в этот мир, т.е. не выбирает время и условия своего существования, однако впоследствии именно через собственные поступки обретает свое надлежащее место. Здесь перед человеком открываются две принципиальные возможности: 1) жить, «как все», не задумываясь над смыслом собственных действий, существуя как бы по инерции, автоматически, не выбирая и не решая своей судьбы – это способ неподлинного существования, по большому счету недостойный человека; 2) жить в постоянном риске осуществления выбора и принятия решений с несением полной ответственности за смысл своих действий – как способ существования подлинного. В последнем случае речь идет о том, что человек постоянно вынужден совершать выбор, который делает его жизнь осмысленной, что самым наглядным образом проявляется в ситуациях пограничных – между жизнью и смертью, поскольку отказ от подобного выбора порождает ощущение бесцельности существования, экзистенциальной тоски, тошноты. При этом принятие решения порождает особую ответственность человека перед Богом либо перед самим собой, которая не позволяет перекладывать заботу о смысле собственного существования на чужие плечи, вынуждает человека идти на риск, выбирая тот или иной вариант своей судьбы, осуществлять самореализацию.

Также близким по духу к экзистенциализму направлением является персонализм, известный благодаря таким философам как Э. Мунье (1905–1950), Н. Бердяев (1874–1948), М. Бубер (1878–1965), в рамках которого утверждается фундаментальное значение для прояснения вопроса о смысле человеческого бытия понятия личности, ее свойств и проявлений на уровне творчества. Это предполагает понимание личности как максимальной возможности человеческого самовыражения в форме изначальной свободы, настроенности на диалог с Богом и другими людьми, а также в перспективе самореализации в материальном и духовном творчестве.

3.8. Европейская религиозная философия:

неотомизм (Ж. Маритен, Э. Жильсон и др.);

неопротестантизм (К. Барт, Р. Бультман, П. Тиллих и др.)

В ХХ в. не прекратились поиски возможного примирения и согласования религиозных и философских позиций (истины божественной и человеческой) как на уровне официальной доктрины католической церкви через принятие программы «Аджорнаменто» (ит., обновление), так и на базе развития принципов диалектической теологии в протестантизме. Католическая религиозно-философская мысль традиционно опиралась на каноническое учение Фомы Аквинского, адаптировавшего философию Аристотеля к библейской идеи личностного Бога и концепции спасения (правда, его система уже требовала существенного пересмотра своих оснований при сохранении целого учения). На основе этой традиционной концепции формируется новое направление католической философии – неотомизм (от лат. Neo - новый и Thomas – Фома) – как более современный аналог успешного сочетания рационально-философских идей с истинами богословия, опирающийся на экзистенциальные, моральные и ценностные установки современного человека. По сути, данное направление синтезировало в себе многие взгляды феноменологии, экзистенциализма, герменевтики, персонализма и иных направлений современной философии, придавая им собственно религиозную перспективу.

К основным представителям философии неотомизма относят таких мыслителей как Д. Мерсье (1851-1926), Ж. Маритен (1882-1973), Э. Жильсон (1884-1978), К. Ранер (1904-1984), М. Шакка (1908-1975) и др.: в их концепциях прослеживаются универсальные и региональные аспекты становления современной католической философии. Программными пунктами формирования данной традиции становятся:

1) критика оппозиции рационализма и эмпиризма в вопросах бытия и познания, характерной для европейской «антропоцентрической» установки, акцент на их синтезе через обращение к понятию интуиции (Мерсье, Маритен, Жильсон);

2) пересмотр отношения к проблеме взаимодействия разума и веры через признание необходимости их сочетания в процессе познания с приоритетом сверхрациональных, интуитивных и экстатических форм коммуникации человеческого разума с трансцендентным, божественным (Жильсон, Ранер, Шакка);

3) формирование «новой онтологии» в категориях оппозиций сущности и существования, бытия и становления как отражение альтернативности познания божественной и мировой реальности при их возможном сопряжении и взаимовлиянии (Маритен, Жильсон);

4) обоснование христианского идеала социального развития в контексте августиновской идеи существования «двух градов» (Земного и Божьего) и выбора «третьего пути» развития между либерализмом и социализмом в духе принятия идеологии «нового гуманизма» (Маритен, Жильсон, Шакка);

5) рассмотрение вопросов познания и социального бытия через призму моральных предписаний и занятия ценностно-нравственной установки (Маритен, Шакка).

В то же время в традиции протестантизма также складывается новый подход к постановке и решению традиционных проблем христианской философии в русле программы «диалектической теологии», представленной именами таких мыслителей, как К. Барт (1886-1968), П. Тиллих (1886-1965), Р. Бультман (1884-1976) и др. В неопротестантизме происходит дальнейшее противопоставление религиозного института церковной веры живой вере самого человека, указывается на экзистенциальный, экстатический путь восхождения человека к Богу, влияние бытия божественной личности на становление подлинного бытия человеческой самости в процессе их онтологического общения (Барт, Тиллих). В религиозно-герменевтическом ключе представляется необходимость «демифологизации религии» как иного прочтения традиционных библейских текстов для экзистенциального обоснования бытия человека с учетом современного ему опыта (Бультман), обосновывается попытка создания своеобразной «теономной» культуры, свободной от жесткого выбора между исключительно внешними или внутренними ценностями традиционных гетерономных и автономных культур (Тиллих).

Также в современной религиозно-философской мысли происходит попытка ее сочетания и примирения с истинами научного опыта, в частности в работе «Феномен человека» такого христианского мыслителя и ученого как П. Тейяр де Шарден (1881-1955). Построение синтетической космологии и теории эволюции в концепции Шардена предполагает рассмотрение бытия Вселенной от момента «Большого взрыва» до ее актуального состояния как процесс воплощения божественной энергии, приводящий к созданию современной космической модели мира, эволюции психического от состояния преджизни до уровня ноосферы и сверхжизни, что должно обрести свое завершение в «точке Омега» (непосредственном соединении божественного и земного). Здесь данные научного опыта и наблюдений используются как составные элементы обоснования опыта религиозной, божественной истины.

3.9. Философские направления второй половины XX в.: герменевтика (Х.-Г. Гадамер, П. Рикёр); структурализм и постструктурализм (К. Леви-Стросс, Р. Барт, Ж. Лакан, М. Фуко и др.); философия постмодернизма (Ж. Бодрийяр, Ж.-Ф. Лиотар, Ж. Деррида и др.)

Среди философских направлений второй половины XX в. следует, прежде всего, выделить те из них, что полагают непосредственным предметом своего изучения основные аспекты постижения актуальных сложных и противоречивых общественных и культурных явлений. Так, философская герменевтика, основателем которой принято считать немецкого философа Г.-Г. Гадамера (1900–2002), выступает в качестве общей теории понимания различных объектов культуры (текстов, произведений искусства и др.), которые обладают определенными транслируемыми через традицию смыслами. Это делает их понимание – процессом интеграции смысловых горизонтов исторически передаваемого содержания некоторого произведения и актуального смыслового контекста самого интерпретатора. Последнее обстоятельство предполагает важность реконструкции опыта традиции, постижения смыслов культуры для подлинного понимания современности и действительного самопонимания человеческой личности. С точки зрения другого видного представителя современной герменевтики П. Рикёра (1913-2005), последняя должна иметь безусловный экзистенциальный характер, будучи самоистолкованием человеческого Я через символическую природу продуктов культурной жизни, а также социального поведения; широта герменевтической методологии такова, что позволяет использовать в ней наряду с практиками понимания и интерпретации также процедуры объяснения и семантического анализа.

Другое значимое направление современной философии второй половины XX в. – структурализм, получивший преимущественное распространение во Франции в трудах таких мыслителей как К. Леви-Стросс (р. 1908), Р. Барт (1915–1980) и др. Изначально сформировавшись на материале изучения примитивных обществ, структурализм постепенно превратился в теорию и практику объяснения различных общественных и культурных явлений как структурных единиц, или кодов, закладываемых в процессе развития общества и определяющих смысл тех или иных событий, а также тенденций общественной жизни. Структуралистский подход к анализу общества строится на выделении бинарных оппозиций (левое – правое, живое – мертвое и т.д.) в качестве структурирующих и регламентирующих поведение человека кодов, которые на современном этапе функционируют как особые идеологические и мифологические порядки, диктующие правила нормальности и легитимности сфер потребления, питания, моды, общения и т.д.

В попытке соединить структуралистские принципы анализа с теорией классического психоанализа французский мыслитель Ж. Лакан (1901-1981) формирует свою оригинальную концепцию «структурного психоанализа», претендующую дать иное прочтение темы бессознательного в пространстве языка. Трансформируя фрейдистское понимание структуры психического, Лакан предлагает собственную модель описания человеческой психики через связку понятий «реальное – воображаемое – символическое»: реальное здесь обозначает уровень несистемных, невыразимых в языке импульсов желания, лежащих до и в основании всяких структур личности; воображаемое в таком случае задает индивидуальную картину самоописаний человеческой личности, стремящейся составить на языковом уровне целостный образ себя; замыкает же структуру психического понятие символического как того, что превосходит отдельные аспекты человеческой личности и гарантирует возможность обращения к совокупности культурных смыслов на уровне языка. Таким образом, по мнению Лакана, при анализе психики современного человека следует вести речь о «децентрированном субъекте», выражаемом посредством постоянного несовпадения человеческого существования с его моделями языкового описания, что реализуется в многочисленных неврозах и языковых нарушениях.

Познание жизни общества и его культуры как всеобщей структуры закодированных единиц должно привести, по мнению структуралистов, к расшифровке основных закономерностей, управляющих поведением и мышлением отдельного человека как части общества. Однако классический структурализм не дал окончательного ответа на принципиальный вопрос о происхождении и смене подобных структур, явным образом присутствующих на уровне языка, поскольку акцентировал свое внимание на синхроническом (единовременном) срезе проблемы. По этой причине он постепенно эволюционирует в постструктурализм, который делает предметом своего изучения уже непосредственные предпосылки создания структуры, лежащие, по мнению одного из значимых его представителей М. Фуко (1926–1984), в порядках власти и желания, сексуальности, где сама по себе структурация выступает как подавление и установление дисциплины на уровне базовых человеческих инстинктов.

Наконец, такое направление философии XX в. как постмодернизм выступает в качестве попытки поставить философский диагноз современности во всех ее многообразных и изменчивых проявлениях. По выражению одного из классиков постмодернистской философии французского мыслителя Ж.-Ф. Лиотара (р. 1924), современная философия является отражением состояния постмодерна в культуре как ситуации кризиса и утраты легитимности больших повествований, метанарративов (например, идей коммунизма, фашизма, либерализма и т.д.), которые ранее мобилизовали массы людей на грандиозные социальные эксперименты и исторические свершения, а также отказа от любых попыток нормировать и структурировать социальную жизнь в формах доминирующих рациональных представлений. Также значимой проблемой для философского осмысления постмодернизма является феномен «распада субъекта», что зримо воплощается в утрате современным человеком стержневых моментов собственной личности и усиливающейся «мозаичности» его сознания. Последнее обстоятельство обусловлено тем, что преобладающей формой протекания многих актуальных общественных процессов, по мысли французского философа Ж. Бодрийяра (1929–2007), является тотальная симуляция реальности как замена оригинальных форм поведения и мышления их суррогатами, воссоздающими иллюзорный образ действительности в качестве картины мира современного человека. Это разрушает традиционные представления об истине, подлинности и объективности, что делает для человека неразличимым выбор тех или иных стратегий поведения, превращает его мышление в процесс воспроизводства симуляции, где вымысел и реальность сливаются в единое целое, а культура становится пространством заимствования, цитирования, утраты собственного за счет растворения в чужих смысловых полях. В плане кризиса классической философской традиции постмодернизм также исследует перспективы возможного нового пути для актуального философствования за счет применения метода деконструкции, который предложил французский мыслитель Ж. Деррида (1930– 2004) – разрушения традиционных метафизических смыслов, приводящих к подавляющему любое инакомыслие центристскому мышлению, и реконструкции нового пространства смыслов как равноправных источников значения, имеющих вид диссипативных структур мысли.

Дата добавления: 2014-01-07