КАТЕГОРИИ: Архитектура-(3434)Астрономия-(809)Биология-(7483)Биотехнологии-(1457)Военное дело-(14632)Высокие технологии-(1363)География-(913)Геология-(1438)Государство-(451)Демография-(1065)Дом-(47672)Журналистика и СМИ-(912)Изобретательство-(14524)Иностранные языки-(4268)Информатика-(17799)Искусство-(1338)История-(13644)Компьютеры-(11121)Косметика-(55)Кулинария-(373)Культура-(8427)Лингвистика-(374)Литература-(1642)Маркетинг-(23702)Математика-(16968)Машиностроение-(1700)Медицина-(12668)Менеджмент-(24684)Механика-(15423)Науковедение-(506)Образование-(11852)Охрана труда-(3308)Педагогика-(5571)Полиграфия-(1312)Политика-(7869)Право-(5454)Приборостроение-(1369)Программирование-(2801)Производство-(97182)Промышленность-(8706)Психология-(18388)Религия-(3217)Связь-(10668)Сельское хозяйство-(299)Социология-(6455)Спорт-(42831)Строительство-(4793)Торговля-(5050)Транспорт-(2929)Туризм-(1568)Физика-(3942)Философия-(17015)Финансы-(26596)Химия-(22929)Экология-(12095)Экономика-(9961)Электроника-(8441)Электротехника-(4623)Энергетика-(12629)Юриспруденция-(1492)Ядерная техника-(1748) |
Историографические подходы к темеТема 10. Россия и мир в начале XX века
Вопросы: 1. Историографические подходы к теме. 2. Государственное и общественное развитие. 3. Экономика и социальный строй. 4. Россия и мир.
Учебная литература: Деревянко А.П., Шабельникова Н.А. История России с древнейших времен до начала XXI в.: Учеб. пособие. М., 2002. Мунчаев Ш.М., Устинов В.М. История России: Учебник для вузов. М., 2000. История России с древнейших времен до второй половины XIX века: Курс лекций/ Под ред. проф. Б.В. Личмана. Екатеринбург, 1994.
Историографию, посвященную России начала XX века, характеризует очевидная политизированность. Она вполне объяснима. Период 1900 – 1914 гг. — время столкновения различных потенций исторического развития страны. Бурный характер развития той эпохи во многом определялся противостоянием политических и социальных сил, отражавших разное видение настоящего и будущего России. Остро стояла проблема выбора вариантов и моделей государственного и общественного развития. При анализе событий начала XX века на точку зрения исследователя воздействуют научная конъюнктура, текущий политический момент, укоренившиеся штампы и стереотипы, а нередко — и прямые идеологические заказы. Субъективные пристрастия авторов влияют на определение роли партий и личностей, на раскрытие причинно-следственных связей, на оценку событий и общую характеристику той эпохи. В советской литературе 1920-х – 30-х годов тема разрабатывалась согласно формуле М.Н. Покровского «История — политика, перевернутая в прошлое». Тенденциозность в виде принципов партийности и классовости провозглашалась основой теории и методологии исторического исследования. Формационно-классовый подход связывал период 1900 – 1914 гг. с созреванием предпосылок для перехода от капитализма к социализму. Подбор материала к теме доказывал закономерность и неизбежность революции в октябре 1917 года. События 1905 – 1907 гг. В.И. Лениным были обозначены как «генеральная репетиция Октябрьской революции». В советской историографии формировалась и закреплялась терминология, направленная на обоснование большевистской концепции. Отрезок с 1907 по 1910 годы получил название «третьеиюньской монархии и политической реакции в стране», а 1910 – 1914 годы трактовались как «новый подъем революционного движения». При освещении событий в центр их неизменно попадала большевистская партия. Другим политическим силам доставалось намного меньше внимания, при этом они оценивались однозначно критически. Законченное выражение большевистская концепция нашла в «Кратком курсе истории ВКП(б)», где начало XX века представлено как история победного наступления большевиков, их бескомпромиссной борьбы и разгрома врагов партии. В советской историографии закрепилась ленинская классификация общественных течений в России начала XX века, подразделяющая их на три политических лагеря: самодержавно-помещичий, либерально-буржуазный, революционно-демократический. При этом самодержавие было представлено как «европейский жандарм, оплот реакции» и «форма политического господства крепостников-помещиков, их диктатура». Настойчиво критиковались взгляды российских историков Н.М. Карамзина, С.М. Соловьева, Б.Н. Чичерина о надклассовом характере царской власти. В Малой Советской Энциклопедии 1932 года указывалось: «По вопросу о сущности царского самодержавия в литературе единственно правильным определением является определение Ленина». Эмигрантская историография отвергла ленинскую классификацию. Кадетские, эсеровские, меньшевистские публицисты главным противоречием XX века называли противоречие между демократическими устремлениями общества и самодержавной политикой правительства. Их подход подразумевал два основных политических лагеря — демократический и антидемократический. Эмиграция, стоявшая на монархических позициях, считала самодержавие исторической формой политической власти в России, определяя смысл событий начала века как новую Смуту и покушение на Российскую государственность. Уместно заметить, что термин «самодержавие» несет двойную нагрузку. Одними он употребляется при обозначении «неограниченной монархии», другими — в качестве характеристики государственной власти, независимой от иностранных держав. Советская и эмигрантская историография 1920 – 30-х годов являлась ареной для продолжения прежней политической и идеологической борьбы. То, что одни называли революцией, другие считали антигосударственным заговором или анархическим разгулом. Эсеровско-кадетская публицистика, признавая революцию, отвергала ее советскую трактовку. Разница в оценках, достигая полярности, касалась таких явлений как Государственная Дума, реформа Столыпина, роль интеллигенции и др. За рубежом многие политические деятели — непосредственные участники событий в дореволюционной России — писали мемуары, где все события преломлялись через призму личного восприятия (П.Н. Милюков, А.П. Извольский, С.Д. Сазонов, В.В. Шульгин и др.). Некоторые историки-эмигранты предприняли серьезные попытки преодолеть субъективизм в подходе к теме и рассмотреть события начала XX века в контексте всей российской истории (в разное время — Г.В. Вернадский, Н.И. Ульянов, И.Л. Солоневич, М.М. Назаров и др.). В советской историографии, в свою очередь, после Великой Отечественной войны постепенно вызревали признаки отхода от схематизма и однолинейности в изображении событий, неуклонно углублялся анализ процессов, происходивших в начале века. Доныне тема является полем столкновения различных оценок и мнений. При этом ряд положений признается независимо от субъективных пристрастий исследователей. Во-первых, никем не оспаривается тезис о кризисе государственной власти в 1905 – 1907 годах. Разумеется, причины этого кризиса в историографии представлены по-разному. Некоторыми современными авторами по-прежнему выделяется тезис о классовой борьбе (Н.Д. Кузнецов, А.С. Трофимов, А.А. Ильин, В.В. Шелохаев и т.д.), другие в качестве главного фактора выделяют развитие демократического движения (К.Ф. Шацилло и др.), третьи пытаются увязать две эти позиции (Б.В. Леванов, И.И. Рогозин и др.). А.И. Солженицын, Ф.А. Шипунов и другие корень проблемы видят в деятельности террористических и оппозиционных организаций, связавших правительству руки в проведении целенаправленной реформаторской деятельности. По их мысли, развитие России в начале XX века вело ее к могуществу, благополучию и стабильности. Небезынтересна версия о том, что политический кризис в России стал результатом действия внешних сил, «наказавших» ее правительство за заботу о российских национальных интересах. По этой версии, как только Николай II ограничил вывоз капитала из страны пределом в 12,8 %, так сразу России была навязана война с Японией (а позднее — с Германией), осложнившая внутреннюю ситуацию и приведшая к активизации левых экстремистов. Д.М. Балашов пишет, что Россия в начале XX века «начала теснить европейских и американских конкурентов на международном рынке... Поэтому естественно, что целый ряд промышленных и финансовых корпораций Европы и, главным образом, Америки... работали на развал России и щедро финансировали русскую революцию». В 1970-х годах появились работы Н.Н. Яковлева и В.И. Старцева, где доказывалось, что до 1917 года в России действовала мощная тайная масонская организация, проводившая антигосударственную и пораженческую линию и объединявшая верхушку кадетов, эсеров, меньшевиков, бундовцев. Версия Яковлева и Старцева вызвала острую полемику, против нее выступили А.Я. Аврех, И.И. Минц и др. Некоторыми авторами делаются попытки — в духе традиций Н.И. Ульянова или И.Л. Солоневича — проследить исторические корни кризиса начала XX века. К примеру, М.В. Дьяков раскрывает свое видение проблемы следующим образом: «Симфония власти и религии, существовавшая до ломки России Петром, создавала равновесие, исключавшее вероятность плутократии, милитаризма, клерикализма или какого-либо из интеллигентских произвольных вывертов. Императорская Россия медленно, но верно убивала церковь, и, убив, скончалась сама». Ф.Ф. Нестеров выдвинул концепцию, по которой революционерам в начале XX века удалось разбудить энергию русского народа, тем самым задействовав присущие ему качества — «привычку к централизации и дисциплине, готовность к величайшему самопожертвованию». Во-вторых, еще одним неоспоримым моментом в историографии является признание мощной динамики экономического развития в начале XX века в России. Историки-марксисты признают ее в качестве аргумента, подтверждающего высокий уровень российского капитализма и зрелость предпосылок для перехода к социализму. Представители антибольшевистского лагеря используют те же факты для обратных доводов, говоря, что при такой динамике развития необходимости в революционных переворотах и потрясениях не было.
Дата добавления: 2014-01-07; Просмотров: 523; Нарушение авторских прав?; Мы поможем в написании вашей работы! Нам важно ваше мнение! Был ли полезен опубликованный материал? Да | Нет |