Вопрос 1. Понятие и признаки уголовного наказания

С учетом положений статьи 43 Уголовного кодекса понятие наказания можно было бы сформулировать примерно следующим образом:

«Наказание есть мера государственного принуждения, назначенная по приговору суда. Наказание применяется к лицу, признанному этим же судом виновным в совершении преступления, и заключается в предусмотренных настоящим кодексом лишении или ограничении прав и свобод этого лица».

По своей социальной и правовой природе наказание есть реакция государства на не предотвращенное им преступление.

Принуждение является средством соблюдения норм уголовного права и обеспечивается силой государственной власти. Действуя от имени и по поручению государства, суд решает вопрос о признании лица виновным в совершении преступления, предусмотренного уголовным законом, и назначает наказание. Никто не может быть признан виновным в совершении преступления иначе, как в судебном порядке (ст. 49, 118 Конституции России). Приговор суда, вступивший в законную силу, выражает отрицательную оценку государства и в отношении совершенного деяния, и в отношении самого преступника.

Поэтому содержание и форма наказания, его виды и размеры, его назначение и исполнение предопределены, главным образом, природой («характером характера», по выражению Гегеля) самого преступления и его субъекта, а именно их обоюдной и взаимообусловленной общественной опасностью - обязательным признаком, специфичной особенностью только преступления (в отличие от всех иных правонарушений), и только совершившего его лица (в отличие от всех иных правонарушителей).

Общественная опасность раскрывает социальный статус преступления и его субъекта.

Общественная опасность преступления есть юридически значимая первичная предпосылка данного деяния и юридически значимый конечный его результат, выраженные в начальной и итоговой несовместимости его с основами правопорядка как общего объекта деяния и определяющие противоправность, виновность и наказуемость деяния, его юридическую необратимость и юридическую невозместимость реального или потенциального ущерба от него.

Иначе говоря, суть преступления – не в физической опасности только для конкретного потерпевшего (такую опасность могут создавать и силы природы). Суть преступления – и не в самом ущербе как таковом. Административные, гражданские, многие другие деликты и даже правомерные поступки могут причинять и часто причиняют куда больший вред (в рублях или в других обычных измерителях), чем преступление.

Преступление по самому своему характеру выражается не просто в несоблюдении или нарушении закона, невыполнении его требований, запретов и предписаний. Деяние, уголовным законом предусмотренное, закон именно переступает, то есть попирает его, пренебрегает им.

Совершитель его оказывается – во время преступления и во всей обстановке преступления – фактически сильнее государства, правопорядка и общества по той же самой логике, по которой вирус во время вызванной им болезни сильнее слона. Например, незаконное приобретение, хранение или ношение огнестрельного оружия само по себе, даже и без дальнейших продолжений и осложнений, создает положение совершенно особое, государству неведомое и неподконтрольное. В этих условиях государство вправе и обязано, на основании уроков опыта, предполагать возможность сначала более худшего развития событий (использование оружия для совершения других преступлений), чем менее худшего (трудно доказуемое в этих условиях чистое любопытство к изучению оружия).

Для преодоления такой особой, чрезвычайной ситуации – выход обстановки, пусть даже сугубо локальной и индивидуальной, из-под контроля государства, из всей системы правопорядка – потребны и меры особые, чрезвычайные, экстренные, неотложные, принудительные и даже насильственные. И потому они неизбежно включают в себя вынужденное изменение правового положения субъекта преступления как гражданина и личности для непосредственного подчинения его закону, для гарантированного восстановления нормальных его взаимоотношений с государством и правопорядком.

Только преступление порождает общественную опасность и самого себя, и совершившего его субъекта. Самый недобросовестный должник по коммерческим сделкам никак, в принципе, не ограничен в своих правах и возможностях заключать новые сделки даже с теми кредиторами, которых он уже не раз подводил. Должностное лицо, получившее строгий выговор, продолжает исполнять свои функции. Во всех таких случаях, при совершении любых правонарушений – кроме преступлений! - их субъекты не находятся в статусе общественно опасных лиц.

Отсутствие общественной опасности у субъектов непреступных правонарушений исключает, делает юридически невозможной и общественную опасность самих этих некриминальных деликтов.

Итак, принципиальная особенность, обязательный признак преступления, специфическая черта и главное его отличие от всех иных правонарушений – именно общественная опасность преступления и общественная опасность субъекта преступления.

Закон статутно отделяет субъекта преступления от других членов общества по критериям своего отношения не только к их поведению в прошлом и в настоящем, но и к поведению будущему. Субъект получает специальный статус на основании претензий не к одному лишь прошлому его поведению, но и вследствие необходимости во многом ограничивать его и контролировать, предопределять основные правовые его параметры не только на сегодня, но и на послезавтра.

На протяжении всего действия уголовной ответственности конституционный статус ее субъекта выступает не просто как ограничительный, а как исключительный статус. И для субъекта, и для самого государства такой характер их правовых взаимоотношений и взаимодействий может быть лишь вынужденным, временным, особым.

Государство и юридически, и физически (не только в переносном смысле) ограждает общество от лиц, совершивших преступление, а их самих – от общества. Причем преодоление этой «ограды» (в кавычках и без кавычек) запрещается не только указанным лицам, но, как правило, даже и законопослушным членам общества. Разумеется, неизбежная и подчас желательная изоляция уголовно ответственных лиц от общества не должна приводить к нежелательной педагогической и иной социальной изоляции общества от «трудных» своих членов, к освобождению от внимания к ним.

Таким образом, государство обращается с субъектом преступления не как с обычным своим гражданином, а как с общественно опасным лицом.

Общественная опасность субъекта есть такое последствие совершения им преступления, которое создает юридическую невозможность сохранения его прежнего статуса как гражданина и личности и делает необходимым вынужденное преобразование этого статуса, путем целесообразных его ограничений, в исключительное (чрезвычайное) правовое (точнее, конституционно-правовое) состояние с целью пресечения данного деяния, реализации ответственности за него и предупреждения совершения им новых преступлений.

Все уголовно-правовые категории, институты и понятия дедуктивно вытекают из статутного понимания уголовной ответственности как такого последствия преступления, в силу которого правовое положение его субъекта (и, следовательно, субъекта уголовной ответственности как гражданина и личности) становится правовым положением общественно опасного, виновного и наказуемого лица.

Именно сущность наказания – решающий аргумент в давних спорах о том, только ли преступление опасно для общества (или этим же свойством в той или иной степени обладают все правонарушения).

Кроме того, даже и формально закон говорит об общественной опасности только преступления. И тем более нет никаких оснований – ни содержательных, ни формальных – утверждать, будто общественная опасность свойственна не только субъекту преступления, но и субъектам иных правонарушений.

Наказание, как и преступление – понятие исключительно уголовно-правовое. В своем собственном, строгом, юридическом смысле оно присуще только уголовному праву. Поэтому излишни, тавтологичны, избыточны термины «уголовное преступление», «уголовное наказание» - юристы и все другие грамотные люди не должны так говорить.

Уголовная ответственность и в целом уголовное право построены как система определенных, категорических, непререкаемых – и в этом условном смысле окончательных - требований, запретов, предписаний. Но для этого логически и юридически обязательна безупречная, не могущая подвергаться сомнениям основа.

Именно поэтому в уголовном праве, при решении вопросов уголовной ответственности, при применении и даже при изучении уголовного закона все факты должны быть установлены и доказаны настолько исчерпывающим образом, что даже предполагаться должны установленными и доказанными. Таково основное предварительное условие всех действий правоприменителя и даже его размышлений о применении закона.

Наказание может и должно применяться лишь к тому, кто не только совершил преступление и не только виновен в нем, но и признан судом таковым в должном уголовно-процессуальном порядке.

Субъектом уголовной ответственности может быть только субъект преступления. Потому и наказание может быть назначено не подозреваемому, обвиняемому или подсудимому, а только осужденному. Именно поэтому в данном статусе он начинает пребывать лишь с момента вступления обвинительного приговора в законную силу, только с этого момента осужденный считается наказанным, а само наказание – официально назначенным и реально исполняемым, а не просто формально отбываемым в смысле автоматического течения его срока.

И уголовный, и уголовно-процессуальный, и любой иной закон пользуется своим, специфичным и обязательным для него самого и для всех других лиц понятийно-терминологическим аппаратом.

В частности, ни одна отрасль права не употребляет даже слово «преступник» (и производные от него слова бандит, убийца, грабитель и т.д.), потому что в таком антиюридическом обозначении субъекта преступления превалирует негативная, главным образом эмоциональная, характеристика, безосновательно претендующая на полную и окончательную, исчерпывающую характеристику его личности.

На самом деле субъект преступления никогда не может быть обрисован одним лишь фактом совершения им преступления, и к одному данному факту никак не может быть сведен весь его юридический образ. Тем более несостоятельно именование осужденного «заключенным» (и хуже того – «зэком»). Правоведение давно уже оставило взгляд на наказание как на исключение осужденного из сферы права («объявление вне закона») и как на «юридическую смерть», когда заключенного во все время пребывания его «за ключом» государство лишало всех прав и юридически приравнивало к умершему (имущество его передавалось наследникам, жена считалась вдовой и т.д.).

Нынешнее правовое положение осужденного не только обязывает его к возрождению себя как гражданина и личности, но и предоставляет ему, как правило, все необходимые для этого юридические возможности.

По собственно правовому содержанию наказание основным динамическим своим элементом имеет кару - такую систему принудительных статутных и режимных запретов, ограничений и предписаний, такую систему позитивных и негативных стимулов и воздействий на осужденного, реализация которых способна и поэтому обязана, как минимум, затруднить – не только юридически, но и фактически -совершение им нового преступления, а в особых случаях - такую возможность для него вообще исключить.

Наказание есть мера крайней социальной и государственной необходимости по отношению к осужденному и криминогенной среде. Опыт обязывает считаться с тем, что самим фактом совершения преступления, всем своим поведением и всеми своими качествами субъекты преступлений убедительно доказали свою не только объективную неспособность жить в обществе на обычных условиях, по общеобязательным нормам и правилам, но и такое пренебрежение законом, которое было либо могло и должно быть ими осознанным.

Есть ли наказание возмездие за преступление или за вину? В давнем этом споре более убедительны доводы противников возмездия. Возмездие, то есть воздаяние виновному за его зло таким же злом, ведет свое начало от древнего принципа талиона. В современных условиях оно утратило свой смысл. Исправление осужденного в принципе достижимо. И нередко достигается практически совсем иными, чем возмездие, средствами. Многообразие нынешних преступлений не позволяет применять возмездие в прямом его виде (око за око, кровь за кровь и т.д.) к большинству виновников, тем более к таким как насильники, взяточники и прочие.

По той же логике наказание не будет и местью, так как месть – понятие вообще не правовое, а бытовое, правосудия недостойное.

Наказание есть конструкция всецело рациональная, и своим предназначением имеет реальный результат – действительное преобразование осужденного в полноценного и потому полноправного члена общества, оно не может становиться отдушиной для гнева, ненависти и страстей прочих, пусть даже самых искренних и оправданных – хотя бы потому, что «в области чувств справедливости не бывает» (Стендаль).

Главным своим статическим элементом наказание имеет изоляцию, то есть официальное и общеобязательное обособление осужденного от общества и общества от осужденного, в частности -юридически и фактически ограничивающее и контролирующее все их контакты и связи (кроме педагогически необходимых и гуманитарно оправданных).

В отличие от всех иных мер государственного принуждения наказание изолирует осужденного от общества - и даже общество от осужденного, воздвигает между ними целую систему преград юридических (в виде различных правоограничений) и даже физических.

Прогресс правосудия должен, разумеется, приводить хотя бы к относительному уменьшению физических слагаемых наказания и к максимальному возрастанию роли правовых его составляющих.

Юридически изоляция выражена, прежде всего, в том, что у каждого осужденного возникает, с момента вступления приговора в законную силу, особое правовое состояние – судимость, то есть такое последствие осуждения, в силу которого совершение данным лицом во время исполнения назначенного ему наказания и после него в течение установленного законом срока нового преступления может влиять на его квалификацию или отягчать наказание за него.

Идея изоляции состоит в целесообразном и конструктивном отделении «чистых от нечистых» подобно карантинным мерам против инфекций и эпидемий. Как и в медицине, вероятность влияния больных на здоровых, к сожалению, намного выше, чем вероятность обратного воздействия. В этом – одно из противоречий наказания. Ведь концентрация осужденных концентрирует их отрицательные качества и способности. Но даже и медицина не изобрела способа, позволяющего обходиться без концентрации больных в больших больницах.

Юридическое неравенство осужденного с законопослушными гражданами есть один из способов позитивного преодоления их фактического социального неравенства путем принудительного «подтягивания» уровня осужденного (его способности к самостоятельной правомерной жизнедеятельности) к уровню общеобязательному и, таким образом, - один из способов восстановления действительного их гражданского равенства.

Без принуждения в его разнообразных формах не имеет смысла ни один вид наказания. Такова природа вещей. Но все дело в том, что при всей вынужденности, обязательности и неизбежности принуждения, невозможности отказаться от него, оно может быть эффективным и, следовательно, оправданным лишь при более высокой интенсивности организационных, воспитательных, профилактических и иных слагаемых наказания – говоря обобщенно, мер убеждения, мер морально-интеллектуального воздействия.

Наказание не имеет своей целью причинение физических или моральных страданий. И не только по соображениям гуманизма, но и в силу давно доказанной практической неэффективности, бессмысленности такого воздействия на осужденного.

Да, наказание было, есть и долго еще будет карой – но не только карой! Поэтому просто нелогично именовать наказание карательной мерой, а соответствующие учреждения и их сотрудников – карателями. Мы – не лесорубы, мы – садовники.

Уголовный кодекс 1996 года в части второй статьи 43 указывает, что наказание применяется в целях восстановления социальной справедливости, а также в целях исправления осужденного и предупреждения совершения новых преступлений.

Социальная справедливость (и ее восстановление) возможна лишь в таком обществе и в таком государстве, которое последовательно стремится к жизни в условиях реального господства закона и законности, системно и действенно только противопоставляет себя преступности как опасному для себя явлению. Только гражданское общество и только правовое государство можно считать обществом и государством социальной справедливости.

Модный ныне взгляд на преступность как на неизбежного и неустранимого, постоянного и вечного спутника каждого общества, рождает установку на то, чтобы наказывать лишь «по возможности», лишь за некоторые преступления, а к остальным относиться терпимо, приспосабливаясь к ним, и вообще заменяя «борьбу с преступностью» сосуществованием с ней как с «платой за прогресс».

Такая трактовка противоречит историческому и правовому самосознанию нашего народа, вековым началам его духовной культуры, основанной на неприятии преступности и как явления, и тем более, как образа жизни. И наш недавний опыт, и сегодняшний опыт ряда стран – от Кубы до Индии и Китая, убеждает в практической возможности снижать – усилиями всех здоровых сил общества – не только число ряда конкретных преступлений, но и уровень всей преступности в стране в целом.

Социальная справедливость – это реально проводимая обществом и государством установка на такой образ жизни и взаимоотношений людей, социальных групп, общества и государства. который основан на реально проводимом властью и реально разделяемом обществом стремлении только к законным целям и к достижению их только законными средствами.

Можно выделить следующие признаки наказания, отличающие его от других мер государственного принуждения:

1. Наказание есть особая мера государственного принуждения, которая назначается только по приговору суда. Никакой другой орган власти или должностное лицо не может назначить уголовное наказание. В этом залог законности применения наказания как наиболее суровой меры государственного принуждения.

2. Наказание применяется только к лицу признанному виновным в совершении преступления. В этом заключается личностный характер.

3. Наказание может быть назначено только за такие действия (бездействие) которые предусмотрены уголовным законом.

4. Наказание носит публичный характер. Приговор суда выносится от имени государства, в нем находят выражение государственная оценка, порицание преступника и совершенного им деяния. Вступивший в законную силу приговор приобретает силу закона и подлежит обязательному исполнению всеми государственными и общественными органами, учреждениями и предприятиями, должностными лицами и гражданами.

5. Наказание связано по своей сути с ограничение прав и свобод лица, совершившего преступление и признанного виновным в этом.

6. Наказание влечет за собой особые юридические последствия в виде судимости, которая сохраняется на определенный срок и после его отбытия (ст.ст.86 и 95 УК). Лицо, освобожденное от наказания, считается не судимым (ч. 2 ст. 86 УК).

Указанные признаки позволяют разграничивать наказание и такую меру государственного принуждения, как административное взыскание. Меры административного взыскания применяются за совершение административных правонарушений и выносятся от имени государственного органа или должностного лица.

В ст.44-51,53-59 Уголовного кодекса РФ предусматривается исчерпывающий перечень мер государственного принуждения, которые могут быть назначены судом в качестве наказания.

Дата добавления: 2014-01-07