Человек перед вопросом о смысле

Один из главных «недугов» общества всеобщего отчуждения - утрата смысла человеческого существования, или «экзистенциальный вакуум». «Все множатся признаки того, что ощущение отсутствия смысла становится все более распространенным явлением... Когда меня спрашивают, как я объясняю себе причины, порождающие этот экзистенциальный вакуум, я обычно использую следующую краткую формулу: в отличие от животных инстинкты не диктуют человеку, что ему нужно, и в отличие от человека вчерашнего дня традиции не диктуют сегодняшнему человеку, что ему должно. Не зная ни того, что ему нужно, ни того, что он должен, человек, похоже, утратил ясное представление о том, чего же он хочет. В итоге он либо хочет того же, чего и другие (конформизм), либо делает то, что другие хотят от него (тоталитаризм)»[86]. Это и есть современная картина всеобщности отчуждения, сопряженного с утратой смысла человеческой жизни.

Современная статистика показывает, что большинство попыток самоубийства мотивировано отсутствием смысла существования, несмотря на удовлетворение повседневных потребностей. Однако это нельзя считать исключительно современной проблемой. Еще В. С. Соловьев писал: «…всякий из вас мог заметить, что в большей части тех многочисленных самоубийств, что совершаются в наши дни, если и существуют внешние поводы, то поводы настолько ничтожные, что во всякое другое время они не могли бы возбудить и мысли о самоубийстве. А бывают случаи, что и безо всякого внешнего повода, в самой счастливой обстановке люди сильные и здоровые равнодушно лишают себя жизни, объявляя, что жить не стоит, не из чего. Если оставить произвольные и ничего не говорящие объяснения, то придется признать, что действительно причина в том, что жить не из чего, что, с исчезновением глубоких убеждений, всеобщих безусловных идей, опустел мир внутренний и потерял красоту мир внешний»[87].

В самом деле, поскольку человек – это много больше, чем живое существо, постольку его жизнь никоим образом не исчерпывается поддержанием материального существования. «Когда человек, освободившись от всяких безусловных начал и стремлений, обращается исключительно к непосредственным практическим интересам, то скоро для него самого обнаруживается та парадоксальная истина, что все эти наслаждения и радости обыкновенной жизни, которые кажутся такими непосредственными и себе довлеющими, в действительности имеют значение только при чем-нибудь другом, только как материальная подкладка, внешняя среда другой, высшей жизни, сами же по себе, поставленные как цель, лишены всякого положительного содержания и радикально неспособны дать какое-нибудь удовлетворение»[88].

В. Франкл как будто продолжает мысль В. С. Соловьева: «Мы встречаемся здесь с феноменом, который я считаю фундаментальным для понимания человека: с самотрансценденцией человеческого существования! За этим понятием стоит тот факт, что человеческое бытие всегда ориентировано вовне на нечто, что не является им самим, на что-то или на кого-то: на смысл, который необходимо осуществить, или на другого человека, к которому мы тянемся с любовью. В служении делу или любви к другому человек осуществляет сам себя. Чем больше он отдает себя делу, чем больше он отдает себя своему партнеру, тем в большей степени он является человеком и тем в большей степени он становится самим собой. Таким образом, он, по сути, может реализовать себя лишь в той мере, в какой он забывает про себя, не обращает на себя внимания»[89].

Смысл существования связан с представлением о ценностях и цели существования. «Вся жизнь наша есть стремление к цели. От начала и до конца она представляется в виде иерархии целей, из которых одни подчинены другим в качестве средств. Есть цели, желательные не сами по себе, а ради чего-нибудь другого: например, нужно работать, чтобы есть и пить. Но есть и такая цель, которая желательна сама по себе. У каждого из нас есть что-то бесконечно дорогое, ради чего он живет. Всякий сознательно или бессознательно предполагает такую цель или ценность, ради которой, безусловно, стоит жить. Эта цель, или, что то же, жизненный смысл, есть предположение неустранимое, необходимо связанное с жизнью как таковой; и вот почему никакие неудачи не могут остановить человечество в искании этого смысла <...> Надеждой на смысл сознательно или бессознательно приводится в движение все человеческое - и воля, и чувство, и мысль»[90]. Смысл жизни, таким образом, связан с наличием безусловных ценностей и целей. Различные религиозные и философские учения дают разные ответы на вопрос о содержании этого смысла, но это не отменяет его вообще.

Дело в том, что всякий человек нуждается в более или менее осознанной системе ценностных ориентаций, которая заменяет ему ориентацию инстинктивную. Освобождение от власти инстинктов и последующее освобождение от подчиненности традициям приводит к тому, что осмысление жизни становится главным условием человеческой уверенности. Картина мира, в которую человек вписывает свое существование, служит для него необходимой «системой отсчета». «Но одной лишь карты мира недостаточно, чтобы служить руководством к действию; нам нужна также цель, которая указывала бы, куда идти. У животных нет таких проблем. Ими руководят инстинкты - они дают им и картину мира, и цели. Однако, утратив инстинктивную детерминацию поведения и обладая мозгом, позволяющим нам обдумывать самые различные направления, которым можно следовать, мы нуждаемся в объекте всеобщего поклонения - центре всех наших устремлений и основе всех наших действительных - а не только провозглашаемых - ценностей. Мы нуждаемся в таком объекте поклонения, чтобы интегрировать свои усилия в одном направлении, выйти за пределы своего изолированного существования со всеми его сомнениями и ненадежностью, удовлетворить наши потребности в осмыслении жизни»[91].

Вопрос о смысле жизни является вопросом самой жизни, и отмахнуться от него можно лишь на время, но не навсегда. «И все-таки огромное большинство людей считает нужным отмахиваться от этого вопроса, прятаться от него и находит величайшую жизненную мудрость в такой «страусовой политике». Они называют это «принципиальным отказом» от попытки разрешить «неразрешимые метафизические вопросы»...»[92]

«Первое, так сказать, минимальное условие возможности достижения смысла жизни есть свобода; только будучи свободными, мы можем действовать «осмысленно», стремиться к разумной цели, искать полной удовлетворенности»[93]. У раба нет смысла жизни, по крайней мере до тех пор, пока он не захотел освободиться, перестать быть рабом.

Дата добавления: 2014-12-27