Институционализм: вчера, сегодня и завтра

В последние десятилетия растет интерес к институциональной теории вообще и к ее неоинституциональному направлению в особенности. Отчасти это связано с попытками преодолеть ограни­ченность ряда предпосылок, характерных для экономике (аксиомы полной рациональности, абсолютной информированности, совер­шенной конкуренции, установления равновесия лишь посредст­вом ценового механизма и др.), и рассмотреть современные эко­номические (и не только экономические!) процессы комплексно и всесторонне, отчасти — с необходимостью исследования новых явлений эпохи НТР, когда применение традиционных методов анализа не дает желаемого результата.

Современный институционализм возник не на пустом месте. У неоинституционалистов были предшественники — представите­ли «старого», традиционного институционализма, которые также пытались наладить связи между экономической теорией и правом, социологией, «политологией и т.д. Однако между взглядами «старых» институционалистов (Т. Веблен, Дж. Коммонс, У Митчслл» и неоинституционалистов есть, по крайней мере, три коренных различия.

Во-первых, «старые» институционалисты в частности, Дж. Коммонс в «Правовых основах капитализма» двигались от права и политики к экономике, пытаясь подойти к анализу проблем современной экономической теории при помощи методов других наук об обществе. Неоинституционалисты идут прямо противоположным путем — изучают политологические, правовой и мнит другие проблемы общественных наук при помощи методов неоклассической экономической теории и, прежде всего с применением аппарата современной микроэкономики и теории игр.

Во-вторых, «старый» институционализм базировался прежде всего на индуктивном методе, шел от частных случаев к обобщениям, в результате чего общая институциональная теория так

сложилась. Институты здесь анализировались без общей теории, в то время как ситуация с основным течением экономической мысли была, скорее, обратной: традиционная неоклассика была теорией без институтов. В современном институционализме положение коренным образом меняется: неоинституционализм использует дедуктивный метод — от общих принципов неоклассической эко­номической теории к объяснению конкретных явлений общест­венной жизни. Здесь сделана попытка анализировать институты на базе единой теории и внутри нее.

В-третьих, «старый» институционализм как течение радикаль­ной экономической мысли преимущественно обращал внимание на действия коллективов (в первую очередь профсоюзов и прави­тельства) по защите интересов индивида; неоинституционализм. Ставит во главу угла независимого индивида, который сам, по своей воле и в соответствии со своими интересами решает, членом каких коллективов ему выгоднее быть.

Единая классификация институциональных теорий до сих пор так и не сложилась. В этой связи безусловный интерес представляет классификация, предложенная А. Олейником. Она пытается учесть многообразие современных подходов и взаимосвязи между некоторыми из них. Однако при таком подходе вольно или невольно преуменьшается значение современной экономики соглашений, напрямую связываются противоположности: конституционная экономика и «старый» институционализм. К тому же обедняется и «старого» институционализма: из него вырастают экономика соглашений и конституционная экономика, и оставляются в стороне такие известные институциональные теории, Концепция конвергенции, теории постиндустриального и постэкономического общества, экономика глобальных проблем.

Между тем структура как старых, так и новых институциональных концепций гораздо сложнее. До сих пор сохраняется дуализм институционализма и неоинституциональных теорий. Оба направления сформировались либо на основе неоклассической теории, либо под ее заметным влиянием (рис. 1). Так, неоинституционализм развивался, расширяя и дополняя магистральное экономике, что получило название «экономического империализма», вторгаясь в сферу других наук об обществе (права, социологии, психологии, политики и др.), эта школа использовала традиционные микроэкономические методы анализа, пытаясь исследовать различные общественные отношения с позиции рационально мыслящего «экономического человека» (homo oeconomicus)

Конституционная Экономика Экономика Экономика Новая экономическая

Экономика политики права организаций история

Теория Теория Теория Теория

общественного выбора прав собственности агентов трансакционных

издержек

Общественная Частная Предварительные Реализованные

(exante) (ex post)

Институциональная среда Соглашения (организации)

(правила игры)

Теория Теория Экономика Контрактная парадигма

конвергенции постиндустриального соглашений

общества

Теория Экономика

постэкономического глобальных

общества проблем

Институциональная экономика Неоинституциональная экономика

«Обновленная» «Старый»

неоклассика институционализм

«Старый» институционализм «Традиционная» неоклассика

Экономический анализ

Рис. 1. Классификация институциональных концепций

Поэтому отношения между людьми здесь рассматриваются, прежде всего, сквозь призму взаимовыгодного обмена; такой подход назы­вают контрактной (договорной) парадигмой.

Если в рамках первого направления (неоинституциональная экономика) институциональный подход лишь расширил и моди­фицировал традиционную неоклассику, оставаясь в ее пределах и снимая лишь некоторые наиболее одиозные предпосылки (аксиомы полной рациональности, абсолютной информированности, совер­шенной конкуренции, установление равновесия лишь посредством ценового механизма и др.), то второе направление (институци­ональная экономика) в гораздо большей степени опиралось на «старый» институционализм (нередко весьма «левого» толка).

Если первое направление, в конечном счете, расширяет и углуб­ляет неоклассическую парадигму, подчиняя ей все новые и новые сферы исследования (семейные отношения, этику, политическую Жизнь, межрасовые отношения, преступность, историческое раз­витие общества и др.), то второе направление приходит к полному отрицанию неоклассики, рождая институциональную экономику, оппозиционную к неоклассическому «мэйнстриму». Институци­ональная экономика отвергает методы маржинального и равновес­ного анализа, беря на вооружение эволюционно-социологические методы. Речь идет о таких направлениях, как концепции конвер­генции, постиндустриального, постэкономического общества, эко­номика глобальных проблем. Поэтому представители данных школ выбирают такие сферы исследования, которые далеко выходят за пределы рыночного хозяйства (например, проблемы творческого труда, преодоления частной собственности, ликвидации эксплуатации и т.д.). Относительно обособленно в рамках данного направления стоит лишь французская экономика соглашений, пытающаяся подвести новую основу под неоинституционаиьную экономику и прежде всего под ее конт-рактную парадигму. Этой основой, с точки зрения представителей экономики соглашений, являются нормы. Контрактная (договорная) парадигма первого направления может реализовываться как через институциональную среду (выбор правил игры: социальных, юридических и политических), т. е. извне, так и через отношения, лежащие в основе организаций, т. е. изнутри. В рамках этого направления теория прав собственности изучает институциональную среду деятельности экономических органи­заций в частном секторе экономики, а теория общественного выбора — институциональную среду деятельности индивидов и организаций в общественном секторе. Теория агентов (взаимо­отношение «принципал-агент») концентрирует внимание на пред­варительных предпосылках (побудительных мотивах) контрактов (ex ante), а теория трансакционных издержек — на уже реализо­ванных соглашениях (ex post), порождающих различные управлен­ческие структуры. Конечно, различия между теориями довольно относительны, и часто можно наблюдать, что один и тот же ученый работает в разных областях неоинституционализма. Особенно это касается таких конкретных направлений, как «право и экономика» (экономика права), экономика организаций, новая экономическая история и др.

Неоинституционализм поставил во главу угла проблему моти­вации человеческого поведения. Если неоклассическая теория, ориентируясь на результат, изучает, как рациональные индивиды (домохозяйства) максимизируют полезность, фирмы — прибыль, а государство — народное благосостояние, то неоинституционалистов интересует непосредственно процесс принятия решений, его условия и предпосылки. В этой связи большое значение приобре­тают сложившиеся в обществе нормы и правила поведения людей (У. Нисканен называет их совокупность «мягкой инфраструктурой экономики»). Если неоклассики абстрагировались от трансакционных издержек, фактически приравнивая их к нулю, то неоинституционалисты считают, что они всегда положительны. В то время как неоклассики изучали главным образом равновесные экономические модели взаимодействия экономических агентов, неоинституционалисты первостепенное внимание обращают на анализ внутренней структуры экономических агентов — домашних хозяйств, фирм и государства.

Поэтому неудивительно, что в отличие от традиционного неоклассического подхода современный неоинституционализм исходит из первостепенной важности формирования не прав собствен­ности как таковых, а социальных норм и правил. В этой связи большое значение имеет обоснованное в «Границах свободы» (1975) последовательное разграничение Дж. Бьюкененом двух разных функций государства: «государства защищающего» и «государства производящего».

Первая функция государства является результатом соглашения людей, ее выполнение служит своеобразным гарантом соблюдения ими конституционного договора. Обеспечение соблюдения прав в обществе означает прыжок от анархии к политической организации.

Вторая функция представляет государство в качестве произво­дителя общественных благ. Она реализуется на базе конституционных прав и свобод как своеобразный договор между гражданами по поводу удовлетворения их совместных потребностей в ряде товаров и услуг. Но именно здесь и кроется основная опасность — перерождения государства в тоталитарное. Неоинституционалисты предлагают целый набор правил, которые препятствовали бы развитию государства в направлении автократического режима.

В общем виде система правил поведения классифицирована в монографии немецкого экономиста Виктора Ванберга «Правила и выбор в экономической теории». С известной долей условности она может быть определена следующим образом (рис. 2). Правила поведения делятся на наследуемые, генетически передаваемые, и приобретенные, передаваемые через культуру. Последние, в свою очередь, делятся на личные и социальные, а социальные правила — на неформальные (закрепленные обычаями, традициями и т. д.) и формальные (закрепленные в правовых нормах). Наконец, формальные социальные правила включают «частное» и «общественное» (публичное) право. «Частное» право регулирует поведение не только отдельных индивидов, но и негосударственных организаций; в рамках «общественного» права выделяются правила, ограничивающие деятельность правительства игосударства.

Правила внешнего Правила внутренней

поведения организации

Правила индивидуального Правила для Правила Правила

поведения негосударственных внутренней ограничевающие

организаций организации деятельность

государства правительства

«Частное» право «Общественное» право

Неформальные социальные Формальные социальные правила

правила (традиции, обычаи и т.д) (сознательно навязываемые правила,

закрепленные в праве)

Личные правила Социальные правила

Наследуемые, генетически Приобретаемые, передоваемые

Передоваемые правила через культуру правила

Правила поведения

Рис 2. Классификация правил поведения (по В. Ванбергу)

Такая классификация имеет определенное значение, поскольку помогает рассмотреть все многообразие правил, о которых ведут речь неоинституционалисты. Однако, как и всякая созданная по принципу альтернативного выбора (дихотомическому принципу) схема, она не свободна от недостатков, так как пытается отразить существующую структуру, а не процесс ее возникновения, эволю­ции. Ограниченность ее проявляется прежде всего в том, что она не показывает взаимосвязь и взаимовлияние различных типов правил. Реальная жизнь гораздо богаче этой схемы, поскольку правила постоянно возникают, изменяются и отмирают, а не нахо­дятся в застывшем состоянии. Например, неформальные социальные нормы формализуются, закрепляются в праве; не подкрепляемые формальные правила трансформируются в неформаль­ные и т. д.

Для нарушителей правил должна быть предусмотрена система Наказаний. Однако при этом возникает «дилемма наказания»: «Для обеспечения такого общественного блага, как законопослушание, должно быть произведено такое общественное «антиблаго», как Наказание». Издержки наказания включают два элемента — Издержки выявления нарушителей и издержки наказания наруши­телей. Именно последние и рассматриваются Бьюкененом как «антиблаго». Наказание обязательно налагается ex post («после»), хотя мера наказания должна быть выбрана ex ante («до»). По мнению Бьюкенена, никакое наказание не возмещает полностью Ущерба, не восстанавливает status quo ante. Однако наказания все же должны применяться, поскольку они предотвращают наруше­ния, которые в противном случае могли бы быть совершены в будущем. Поэтому создание эффективного политического режима Шребует действенной правоохранительной системы — эффективной Шпагодаря не столько тяжести наказаний, сколько их неотвратимости. Эта идея особенно актуальна для современной России.

На наш взгляд, наиболее приемлемой концепцией институци­онального строительства в России в настоящее время является а теория «социального рыночного хозяйства». Методологические Шосновы ее были созданы ордолиберальной «теорией порядка» Ойкен, Ф. Бем, В. Репке, А. Рюстов, Л. Микш, А. Мюллер И здесь хотелось бы обратить внимание не на кажущуюся Противоположность немецкой «теории порядка» и американской Jf неоинституциональной экономики (что обычно подчеркивается I российскими авторами), а на их общие черты.

Концепция социального рыночного хозяйства формировалась в атмосфере всеобщего хаоса в стране, где старый тоталитарный режим — «централизованно-управляемое хозяйство» — рухнул, а «меновое хозяйство» уже успело породить анархию и «черный рынок». Германия потеряла часть своей довоенной территории, была разделена на оккупационные зоны, производство в начале 1948 г. едва достигало половины уровня 1936 г. Огромные людские потери, деморализованное войной и разрухой население, 12 млн беженцев, изношенный реальный капитал, разрушенная инфраст­руктура, карточная система и сохранение элементов нацистской системы управления — вот далеко не полный перечень бедствий послевоенной Германии. Произошла, как говорил К. Маркс, «потеря старого мира без приобретения нового». Чувство апатии и безыс­ходности толкало к пренебрежению установленными нормами. Порядок был настоятельно необходим, без него было немыслимо возрождение страны. И разработанная в 30—40-е годы «теория порядка» послужила методологической основой создания соци­ального рыночного хозяйства в ФРГ.

Неоинституциональная экономика возникла в США в 60-е годы в процветающем «обществе массового потребления» и воспри­нималась некоторыми оппонентами как консервативная утопия университетских профессоров, не согласных с практикой кейнсианского регулирования. Представители академических кругов сфор­мулировали набор фундаментальных правил, регулирующих ры­ночное хозяйство (рыночные правила игры), и потребовали их конституционного закрепления. Реализация этих правил помогла бы обществу, как считали защитники неоинституциональной теории, избавиться от засилья бюрократов и многочисленных «ис­кателей политической ренты» (political rentseekers) в разросшемся государственном аппарате.

Парадоксальная на первый взгляд общность этих двух теорий имеет глубокие корни. Обе теории направлены на совершенство­вание рыночного хозяйства не путем прямого вмешательства госу­дарства в экономику, а через косвенное влияние на институци­ональную структуру общества. Либеральная природа обеих теорий очевидна, однако это не традиционный либерализм, а либерализм нового типа. В отличие от неоклассиков в центре внимания нео­либералов стоят не оптимизационные микромодели с набором предельных величин, а равновесные макромодели. Сами условия равновесия трактуются не с количественной, а с качественной, институциональной точки зрения. Новые теории продолжают традиции классического либерализма, отстаивая принципы инди­видуальной свободы и частной собственности, но в отличие от классического либерализма XVIII—XIX вв. новые либералы ратуют за активное участие государства в экономической жизни, хотя понимают его деятельность совсем по-иному, чем сторонники теории Кейнса. Главное для них не. поощрение «эффективного спроса» посредством экспансионистской политики государства, а создание институционального механизма стимулирования кон­куренции и увеличения прибыли. Это достигается прежде всего путем установления жестких правовых рамок, ограничивающих монополизацию хозяйства, «нечестную конкуренцию» в целом. «Теория порядка» и неоинституциональная экономика пред­стают как учения, ориентированные на человека, его свободу, со­циальную защиту, открывающие путь к свободному, экономически эффективному, устойчиво развивающемуся на основе внутренних стимулов обществу.

Но, подчеркнем, обе теории стремятся ослабить воздействие государства на рыночную экономику, опираясь на государство, достаточно сильное, чтобы навязать обществу правила игры и контролировать их соблюдение. Однако в переходный период, когда необходимы серьезное преобразование традиционных ин­ститутов, выработка принципиально новых правил игры, роль го­сударства значительно возрастает. Именно такая проблема стоит перед современной Россией.

Понимая это противоречие, неоинституционалисты, тем не менее, настаивают на «минимальной политизации рыночного по­рядка» в переходной экрномике, считая главными условиями успеха реформ, во-первых, «децентрализованное распределение возможностей производства экономических ценностей, равно как и четкое политико-правовое признание такого распределения», и, во-вторых, создание системы добровольного обмена между част­ными собственниками «принадлежащими им правами на иму­щество», подкрепленное политическим и правовым строем⁸. Конечно, эти условия недостаточны для становления рыночной экономики, но они минимально необходимы.

Осознание важности создания «мягкой инфраструктуры» рос­сийского рыночного хозяйства стало импульсом для генезиса оте­чественного неоинституционализма. Появились многочисленные специальные работы (не только абстрактно-теоретические, но и конкретно-эмпирические) по использованию неоинституциональ­ных идей для объяснения особенностей современного российского хозяйства. Однако систематизированного изложения институционального подхода до сих пор нет (за исключением недавно появившихся книг А.Е Шаститко и Я.И. Кузьми.нова) , что пре­пятствует освоению этой новой парадигмы в России. Поэтому публикация учебного пособия «Институциональная экономика» А.Н. Олейника представляется весьма своевременной и чрезвы­чайно актуальной. Круг отечественных работ, затрагивающих данные вопросы, уже достаточно широк, хотя, как правило, эти монографии мало доступны для большинства преподавателей и студентов, так как они выходят ограниченным тиражом, редко превышающим тысячу экземпляров.

Российские ученые осваивают институционализм, в основном знакомясь с переводами отдельных концептуальных работ зару­бежных экономистрв. Среди них прежде всего следует назвать книги нобелевских лауреатов Гуннара Мюрдаля «Азиатская драма. Исследование нищеты пародов» (сокращенный перевод «Совре­менные проблемы третьего мира»), Джеймса Бьюкенена «Расчет согласия» и «Границы свободы», Рональда Коуза «Фирма, рынок и право», Дугласа Норта «Институты, институциональные изменения и функционирование экономики».

Большим достижением следует считать публикацию таких прин­ципиально важных исследований, как работы Торстейна Веблена «Теория праздного класса», Джона Кеннета Гэлбрейта «Новое индустриальное общество» и «Экономические теории и цели общества», Мансура Олсона «Логика коллективных действий. Общественные блага и теория групп» (М.: Фонд экономической инициативы, 1995) и «Возвышение и упадок народов. Экономичес­кий рост, стагфляция и социальный склероз» (Новосибирск, 1998), Оливера Уильямсона «Экономические институты капитализма. Фирма, рынки, «отношенческая» контрактация», Клода Менара «Экономика организаций», Эрнандо де Сото «Иной путь. Невидимая революция в третьем мире» и др.

Ряд российских специалистов уже активно используют идеи неоинституционализма для объяснения особенностей современ­ного хозяйства. Наиболее.плодотворно работают в этой области С. Авдашева, А. Аузан, Р. Капелюшников, Ю. Кочеврин, Я. Кузь­минов, В. Маевский, С. Малахов, В. Найшуль, А. Нестеренко, А, Олейник, В. Радаев, В. Тамбовцев, А. Шаститко, А. Яковлев. Однако главным препятствием для утверждения данной парадигмы N России, безусловно, является отсутствие методического пособия, где бы систематизировано излагались основы институционального подхода.

Единственным обзорным исследованием достаточно, высокого уровня остается ставшая библиографической редкостью книга Р, Капелюшникова «Экономическая теория прав собственности». Ниодного зарубежного учебника по институциональной эконо­мике на русский язык не переведено. Справедливости ради заме­тим, что и за рубежом число подобных обзорных изданий весьма Невелико. Наиболее известные из них — учебник Эггертссона (Hgertsson T. Economic Behavior and Institutions) и двухтомная энциклопедия Элгара (The Elgar Companion to Institutional and Volutionary Economics). Однако этот дефицит во многом воспол­няется немалым количеством специализированных журналов («Journal of Institutional and Theoretical Economics», «Journal of Law And Economics», «Legal Studies», «Law, Economics and Organisation», iPublic Choice»).

Учитывая растущий интерес к институциональной теории и успехи Данной научной школы в исследовании переходной эконо­мики, журнал «Вопросы экономики» опубликовал в 1999 г. одно из Первых в России учебно-методических пособий по курсу «Инсти­туциональная экономика», подготовленное А.Н. Олейником. Автор — кандидат экономических наук, доцент, преподает в Госу­дарственном университете — Высшей школе экономики и на эко­номическом факультете Московского государственного универси­тета им. М.В. Ломоносова. Предлагаемый вниманию читателей учебный курс «обкатан» в течение трех последних лет в названных §узах. Немаловажно заметить, что А.Н. Олейник стажировался во Франции, в Высшей школе социальных исследований (ENESS), славящейся своими достижениями в области институциональной Теории, и сотрудничал с известными французскими учеными Лораном Тевено, Оливье Фаворо, Франсуа Эмар-Дюверне, Бернаром Шавансом, Робером Буайе, Владимиром Андреффом, Клодом Менаром и др.

Пионерная публикация данного учебного пособия может стать Началом качественно нового этапа институциональных исследова­ний в России. При всех возможных недостатках учебного пособия Подобная систематизация основ институциональной теории предоставляет широкое поле для консолидации (или размежевания) российских институционалистов на концептуальной базе.

Достоинством учебного пособия А. Олейника является то, что он опирается в равной мере как на западноевропейскую, так и на американскую традиции неоинституциональных исследований. Дело в том, что американская и западноевропейская институци­ональные школы характеризуются довольно глубокими различиями. Американская традиция экономике в целом богаче, однако в сфере институциональных исследований европейцы оказались довольно серьезными конкурентами своих заокеанских коллег. Подобные различия обусловлены национально-исторической и социокуль­турной спецификой. Америка — страна «без истории» и потому для американского исследователя типичен подход с позиций рацио­нального индивида. Напротив, Европа — колыбель современной западной культуры, и европейский ученый принципиально отвер­гает крайнее противопоставление индивида и общества, сведение межличностных отношений только к рыночным сделкам. Вследствие этого американцы часто сильнее в использовании математического аппарата, но слабее в оценке роли традиций, культурных норм, менталитета и т. д. — всего того, что составляет основы и преиму­щества институционализма.

В отличие от традиционного подхода А. Олейник исходит из первостепенной важности формирования не прав собственности как таковых, а социальных норм и правил. Понятие «норма» явля­ется основополагающим в системе категорий институциональной экономики. Если представители американского неоинституционализма рассматривают нормы, прежде всего как результат выбора, то французские неоинституционалисты — как предпосылку раци­онального поведения. Рациональность поэтому также раскрывается как норма поведения.

Характерной чертой современного неоинституционализма является широкое применение теории игр для моделирования вза­имодействия между индивидами и структурами. В учебнике опи­сываются не только основные понятия теории игр, но и типы равновесий (по Нэшу, Парето, Штакельбергу и др.), а также пути их достижения в различных моделях, анализируются конкретные примеры применения смешанных стратегий в экономике.

Несомненный интерес вызовет у читателей сравнительный анализ моделей идеальных типов институтов и норм и, главное, конституционных основ командной и рыночной экономики. Важно подчеркнуть, что автор не ограничивается описанием легальной экономики, но исследует и теневой сектор как порождение высоких трансакционных издержек, обусловленных действием в рамках закона: Однако диалектика процесса такова, что, экономя на одном типе издержек, экономические, субъекты должны нести другие издержки, связанные с нелегальной деятельностью, в каком бы секторе теневой экономики они ни действовали (неофициальной, фиктивной или "криминальной экономике).

Изложение основ институциональной теории завершается ана­лизом изменений институтов во времени, соотношения эволюции и революции, издержек экспорта и импорта институтов в ходе исторического развития.

Учебное пособие включает следующие темы: «Институциональ­ные рамки неоклассики», «Норма как базовый элемент институ­тов», «Теория игр и моделирование взаимодействий», «Институт плана и рынка», «Теорема Коуза и трансакционные издержки», «Нелегальная экономика», «Изменение институтов во времени: эволюция и революция».

Завершается пособие институциональным анализом Основных экономических агентов. А.Н. Олейник дает развернутую характе­ристику основных типов контрактов — классического, неокласси­ческого и имплицитного (отношенческого), что позволяет ему провести четкие границы между институтом и организацией. Он первоначально разбирает институциональную природу фирмы и государства и лишь, потом переходит к изучению домохозяйства (хотя традиционным является противоположный подход — о домо­хозяйства как первичного института к фирме и государству как институтам вторичным, производным в рыночной экономике).

Вообще особенности институциональной природы домашнего хозяйства раскрыты автором, на наш взгляд, недостаточно глубоко. В современной экономической теории домохозяйство рассматри­вается в единстве трех аспектов ситуаций выбора: доход — потреб­ление, труд — отдых, потребление — сбережения. Именно такой подход оказался чрезвычайно плодотворным благодаря новатор­ским работам Г. Беккера, он позволил связать микро- и макро­экономику, глубже соединить экономическую теорию и социологию, найти новые перспективные области для прикладных микроэкономических исследований. Несомненный интерес читателей учебного пособия вызовет подробное изложение неоинституциональной теории фирмы как взаимоотношений принципала и агента. Следует подчеркнуть также как достоинство курса в целом анализ прикладных аспектов институтов вообще и организаций в частности. Концепция «прин­ципала-агента» становится в изложении Олейника целостной исследовательской парадигмой, позволяющей переосмыслить даже взаимоотношения государства и граждан (в одних ситуациях госу­дарство выступает как принципал, граждане — как агенты, а в других ситуациях роли меняются с точностью до наоборот).

Наряду с лекционным материалом каждая тема содержит мето­дическое обеспечение семинарских занятий (контрольные вопросы, основная и дополнительная литература, примеры решения типо­вых задач и тесты). Особый талант автор этой книги проявил в изобретении оригинальных вопросов и практических заданий, с использованием литературных ассоциаций и юмористических случаев и т. д.

Некоторые вопросы, поднимаемые автором учебного пособия, нуждаются в более подробном изучении и дальнейшем развитии. Но, безусловно, системный характер изложения дает возможность по-новому взглянуть на этот быстро развивающийся раздел эконо­мической теории.

Автору удалось создать пособие нового типа — системное, глубокое и интересное. Именно такое соединение глубины содер­жания с увлекательной формой изложения, теории с практикой станет, видимо, образцом для подражания в III тысячелетии. Дан­ное учебное пособие, несомненно, найдет в России широкую читательскую аудиторию и будет способствовать более глубокому осмыслению институциональной теории российскими преподава­телями и студентами, всеми, кому небезразличны судьбы нашей страны.

P.M. НУРЕЕВ,

доктор экономических наук,

профессор, заведующий кафедрой

экономической теории ГУ-ВШЭ

Тема 1. ИНСТИТУЦИОНАЛЬНЫЕ РАМКИ НЕОКЛАССИКИ

Лекция № 1 ПРЕДЕЛЫ ПРИМЕНИМОСТИ НЕОКЛАССИЧЕСКОГО ПОДХОДА

Вопрос, который естественным образом возникает при изуче­нии любой науки, заключается в оценке перспектив практической применимости ее выводов: можно ли на базе данной теории сфор­мулировать достаточно точный прогноз поведения изучаемого объ­екта? Учитывая, что экономическая теория занимается изучением «выборов, которые люди совершают, используя ограниченные ре­сурсы для удовлетворения своих желаний», поставленный вопрос будет касаться предсказания поведения людей в ситуациях выбора. Доминирующее направление в экономической теории, main stream economics, претендует на способность точно описать поведение индивидов, совершающих любой выбор в любой ситуации с огра­ниченными ресурсами. Предмет выбора, внешние условия осу­ществления выбора, историческая эпоха, в которой осуществляется выбор, особой роли не играют. Аналитическая модель нёоклассики остается неизменной, идет ли речь о покупке фруктов на рынке, о «выборе» покровителя сюзереном в феодальную эпоху или о выборе спутника жизни.

Одним из первых, кто подверг сомнению претензии классичес­кой экономической теории на универсальность, был Дж. М. Кейнс. Его основной тезис таков: «Постулаты классической теории применимы не к общему, а только к особому случаю, так как экономическая ситуация, которую она рассматривает, является лишь предельным случаем возможных состояний равновесия». Точнее, классические постулаты верны лишь в условиях полной занятости имеющихся ресурсов и теряют свою аналитическую цен­ность по мере того, как рынок удаляется от ситуации полной занятости ресурсов. Существуют ли другие ограничения на приме­нение неоклассической модели?.

Дата добавления: 2014-12-29