А.Дж. Тойнби 4 страница

______________________________

⁷⁸ Новгородцев П.И. Историческая школа юристов. - С. 51.

⁷⁹ См.: Там же. - С. 38-39.

⁸⁰ Вот как он кратко излагает точки соприкосновения и разногласия во взглядах его самого и сторонников свода законов: «Мы едины в постановке цели: мы хотим создать основу для права, которое охраняло бы нас от лю­бых проявлений произвола и несправедливости, основу для единства нации и концентрации ее научных устремлений. Для этой цели вы требуете свода законов, который, однако, создаст желаемое единство только для половины Германии, другая же половина еще больше, чем прежде, будет стремиться к отделению. Я же вижу единственно верное средство в органичном развитии правовой науки, которая должна быть общей для всей нации. Наши взгляды совпадают и в оценке современного положения. Мы признаем его недостат­ки. Но вы видите корень зла в источниках права и думаете улучшить поло­жение, создав свод законов, я же вижу его скорее в нас самих и считаю, что мы именно поэтому не доросли до создания свода законов (курсив мой. -М.Д.)» (Савинъи Ф.К. О призвании нашего времени к законодательству и правоведению // Антология мировой правовой мысли. - В 5 т. - М., 1999. -ТЛИ.-С. 289).

Согласно Савиньи, современное ему германское право нахо­дилось на второй стадии; в это время в Германии еще не было единого юридического сословия подготовленных ученых, спо­собных на проведение общегерманской кодификации, изучив­ших правовой науки судей, которые необходимы для его приме­нения. По этой причине, как считал Савиньи, время для кодифи­кации еще не пришло⁸¹.

Главная заслуга исторической школы права в лице Савиньи состояла в непрестанном и последовательном отстаивании идеи о том, что научно-познавательная деятельность юриста должна вестись на почве исторического анализа. Содержание науки, как считал Савиньи, не есть «вопрос вкуса»; весь правовой материал, относящийся как к прошлому, так и к настоящему, необходимо рассматривать в историческом аспекте, поскольку прошлое влияет на настоящее⁸². Савиньи особо подчеркивал, что в исто­рических исследованиях должны выходить на первый план ос­вещение специфических особенностей каждой эпохи и установ­ление связи между ними. Право как продукт национальной жиз­ни было поставлено немецким ученым в связь со всеми другими элементами культурной жизни народа и, следовательно, истори­ческое изучение права должно было учитывать эту связь.

Савиньи рекомендовал изучать право с точки зрения его на­ционального характера. В этом плане имеет значение, по Сави­ньи, изучение права только известных народов - «виртуозов пра­ва», таких, как германцы и римляне. При подобном подходе изу­чение истории права других народов отвергалось. Таким обра­зом, ограничением изучения права только народов - «виртуозов права» отрицается польза изучения права как всемирно-исторического явления, т.е. «всеобщей истории права». Согласно подобным идейным установкам, должно отрицаться также само существование международного права. То обстоятельство, что каждый народ вносит что-то свое в дело общечеловеческого раз­вития права и в этой связи становится необходимым изучение права всех народов, опровергает эти идеи Савиньи⁸³.

Выделение в качестве народов - «виртуозов права» германцев и римлян было связано, по всей вероятности, с идеологией на­ционализма, ставившей национальное превыше всего. Что каса­ется подобной оценки римского права (неслучайно, что Савиньи, да и Пухта, уделяли большое внимание в своем творчестве изу­чению римского права), то это связывалось с римским происхо­ждением национального (германского) права; ведь изучение римского права здесь было подчинено поиску и установлению живых элементов римского права в правовой системе германско­го народа⁸⁴.

Тем не менее, следует отметить, что у позднего Савиньи (по­сле работы «Система современного римского права», 1840), ра­зумеется, под влиянием Гегеля, обнаруживаются определенные отступления от узконациональных воззрений, смягчения неко­торых положений его теории. Так, в уже указанной работе Сави­ньи высказывается идея о непротиворечивости друг другу на­ционального и общечеловеческого элементов, о необходимости взаимодействия обоих элементов «как важнейших мотивов в прогрессе народного права», и следовательно, об учете обоих этих элементов при исследовании права. Здесь Савиньи также допускает в необходимых случаях вмешательство законодателя в ход развития права. Как мы увидим ниже, дух гегелевской фило­софии у Пухты чувствуется еще сильнее.

В произведениях типичного представителя исторической школы права Георга Фридриха Пухты (1798-1846) идеи этой школы получили свое дальнейшее развитие. У него же находим более последовательное преодоление принципа разума в его философско-просветительском или естественно-правовом выраже­нии. Право, по его мнению, основано на свободе, а не на разуме. Субъектом права человек становится в силу наличия у него сво­боды. Из нее (свободы) как фундамента права вытекают и все юридические отношения. Таким образом, «философы, выводя­щие право из разума, находятся вне своего предмета; они или вовсе не доходят до понятия права или доходят, делая скачки»⁸⁵.

__________________________

⁸¹ Кстати, история подтвердила верность суждений Савиньи об особых путях кодификации гражданского права в Германии; первый единый гер­манский ГК, принятый в 1896 г., стал результатом длительных научных раз­работок в сфере современного римского (пандектного) права.

⁸² См.: Савиньи Ф.К. Обязательственное право. - М., 1876. - С. XXV, XXVII.

⁸³ Критику этих идей давал в свое время еще В.Г. Щеглов. Подробно об этом см.: Щеглов В.Г. Указ. соч. - С. 2-5.

⁸⁴ «Не только в правах всех народов, имеющих германское происхожде­ние, заключается нечто общее, устанавливающее связь и в науке права, но, еще в большей степени, все европейские нации и их разветвления вне этой части света имеют в духовном наследии от древности общее достояние, свя­зывающее их научную деятельность, и этим достоянием для юриспруден­ции является римское право. Влияние, которое оно посредственно и непо­средственно оказало на права всех нынешних народов, представляется эле­ментом, более всего связывающим их юриспруденцию... Истинная обра­ботка римского права для нынешней юриспруденции должна соответство­вать двоякому его значению, как праву отдельного народа, в котором оно реципировано, и как всеобщему праву цивилизованных народов... Но вся­кий, кто полагал бы достигнуть этой свободной науки без исследования римского права у самих римлян, не избежал бы заблуждений, только кто занимался этим правом в его первоначальной родине, тот в состоянии идти с ним далее этой ограниченной почвы» (Пухта Г.Ф. Из работы «Энцикло­педия права» // История философии права. - СПб., 1998. - С 383-384).

⁸⁵ Пухта Г.Ф. Указ. соч. - С. 327. Здесь он отличается от Савиньи, соглас­но которому, история как необходимое органическое развитие исключает понятие свободы.

Оставаясь верным стержневой идее исторической школы права, Пухта считал, что «только вместе с народами начинается собственная история права». Право как ветвь народной жизни, как сам народ с течением времени изменяется во всей своей жиз­ни, развивается вместе с народом, принимая его характер на различных ступенях и приспосабливаясь к его изменяющимся по­требностям. Как полагает Пухта, «не только юридические поло­жения, заключающиеся одновременно в праве народа, являются членами одного организма, но это органическое качество право сохраняет и в своем дальнейшем развитии; даже преемственное отношение юридических положений является органическим. Все это можно выразить одним словом: право имеет историю»⁸⁶.

Возникнув из «народного духа» как основного правообразующего фактора, право, по мнению Пухты, не сводится к зако­нам. При возникновении оно может иметь троякий вид: во-первых, как непосредственное убеждение народа, во-вторых, как закон, в-третьих, как продукт научной дедукции. Им соответст­вуют следующие формы выражения права: обычное право, за­конное (или промульгированное) право и право науки или право юристов.

Для целей настоящего исследования особый интерес пред­ставляют во многом актуальные и сегодня взгляды Пухты на предмет, задачи, структуры и метод истории права, ее соотноше­ние с другими разделами правоведения, в частности с философи­ей права.

Исходным пунктом при этом является определение предмета правоведения: «предмет правоведения (юриспруденции) как особой науки есть право как особый организм, независимо от его качества как члена целого»⁸⁷. Право одновременно является и предметом особенной науки (юриспруденции), и общей (фило­софии). Тем самым различается положительное (или особенное) и философское правоведение (философия права); первое зани­мается существующим правом, а второе - правом, которое должно быть. В отличие от философии права, правовая наука, по Пухте, занимается правом собственного народа, она переступает национальные границы настолько, насколько переходит их само право. Следовательно, она может быть немецкой, французской и т.д. Для изучения права обе они (правовая наука и философия права) важны и нужны друг для друга: если юрист изучает все внутреннее богатство права в его изолированности, т.е. право какого-то конкретного народа, то задача философа - изучение права как составной части высшего организма, связь права с об­щим духом человечества, для чего юрист не имеет средств и дол­жен обращаться к общей для него науке - философии права.

Любопытно отметить, что у Пухты мы обнаруживаем приме­нение впервые системного подхода к познанию права. В его по­нимании система - это не простой агрегат элементов (куча кам­ней не может считаться системой), а их внутренняя связь. При этом он оперирует такими категориями, как «целое», «часть», «элемент», «генеалогия» и т.д. Системное познание есть «позна­ние внутренней связи, соединяющей части; оно рассматривает отдельное в смысле члена целого, а целое - как тело, распадаю­щееся на отдельные органы»⁸⁸. В своей «Энциклопедии права» автор настойчиво проводит мысль о том, что одно лишь систем­ное познание позволит создать полную и объемную картину изу­чаемого явления. П]раво представляет собой систему и, следова­тельно, только тот вполне сможет постигать его природу, кто признает его таковым⁸⁹.

По характеристике Пухты, право как живой организм имеет, во-первых, синхронное разнообразие, поскольку его содержание состоит из органических частей, т.е. из элементов, друг друга предполагающих и обусловливающих, во-вторых, преемственное, поскольку оно изменяется в целом и в своих элементах. Сле­довательно, правоведение имеет две стороны: систематическую и историческую. Подлинное правоведение имеет задачу постиже­ния и понимания обеих этих сторон в равной степени. Однако этим вовсе не исключается выбор для исследования той или дру­гой стороны целого; «предпочтение одной стороны целого не есть односторонний способ исследования; того только следует называть односторонним, кто рассматривает одну сторону как целое»⁹⁰.

__________________________

⁸⁶ Там же. - С. 348-349.

⁸⁷ Там же. - С. 379.

⁸⁸ Там же. - С. 380.

⁸⁹ Как мне кажется, здесь вероятно влияние воззрений французских фи­лософов XVIII в. П.А. Гольбаха и Э.Б.де Кондильяка. Оба эти автора, ис­пользуя системный подход, даже вынесли слово «система» в заголовки сво­их сочинений: «Трактат о системах» (1749) Э.Б.де Кондильяка и «Система природы, или о законах мира физического и мира духовного» (1770) П.А. Гольбаха. Первый под системой понимал определенную упорядочен­ность, где части «взаимно поддерживают друг друга» и «последние части объясняются первыми» (Кондилъяк Э.Б.де. Трактат о системах // Кондиль-як Э.Б.де. Соч. В 3-х т.- Т. 2. - М., 1982. - С. 6). Кондильяк системный под­ход применял к политике. Гольбах под системой имел в виду «объединения сходных веществ, способных в силу своей сущности собраться вместе и об­разовать одно целое» (Гольбах П.А. Система природы, или о законах мира физического и мира духовного // Гольбах П.А. Избр. произв. В 2-х т. - Т.1. -С. 67).

Затрагивая вопрос о соотношении истории права и филосо­фии права, Пухта отмечает: «право как член целого имеет в нем и с ним свою историю. Эта история права в одном целом человече­ского духа составляет для философии другую часть ее задачи»⁹¹, а именно задачу изучения возникновения права и его дальнейшее развитие при посредстве истории человечества. «Истинный фи­лософ есть пророк, озирающий прошедшее, исчезнувшее для историка, наблюдающий будущее, скрытое от нас, и вследствие этого приобретающий высшую точку зрения для промежуточно­го времени»⁹².

История права, по мнению Пухты, показывая преемственное разнообразие права, в свою очередь, имеет двоякое направление. «Организм развивается и изменяется частью в целом, частью в своих членах, так что каждый член, обладая своей, ему свойст­венной жизнью, существенно и неразрывно связанною с жизнью целого, имеет также свою собственную историю, но тесно соеди­ненную с историей целого»⁹³. Следовательно, Пухта различает две части в истории права: «историю права в целом» и «историю отдельных членов права». Первая часть занимается изучением преемственного движения права, держа в «фокусе» такие момен­ты целого, как возникновение права, его жизнь в сознании наро­да, характер его как права данного народа, учреждение для его обеспечения, деление права на частное, публичное и т.д. право и отношение этих частей, вид и функционирование источников права.

Не разделяя традиционное деление истории права на внеш­нюю и внутреннюю, Пухта эти последние выражения считает обескураживающими и по сути их трактует по-новому: «будто бы внешняя история права имеет дело с внешним и случайным элементом права и только внутренняя занимается внутренней и существенной стороной его. Сверх того, для внешней истории права употребляется еще название „история источников права", но это слишком уж ограниченное выражение ее содержания»⁹⁴. В представлении Пухты также ошибочно старое деление Ы$1опа ]ип5 и ап&}ш1а!е$ ]ипз, особенно тогда, когда под первым подра­зумевали внешнюю историю права, а под вторым - внутреннюю. Во-первых, при таком раскладе «первое выражение соединяло с собою неправильное значение, как будто бы была только первая часть истории права (т.е. внешняя) истинной историей», во-вторых, «антикварное исследование так далеко отстоит от совпа­дения с историей, что оно, скорее, образует противоположность последней». Поскольку антикварное исследование (юридические древности) рассматривает право какого-либо прошедшего вре­мени в состоянии покоя, а не в движении, что и составляет зада­чу истории права, оно не может считаться историей; оно всего лишь необходимое вспомогательное средство для истории. В ре­зультате непонимания вот этого его значения и подмены исто­рического изучения права с юридическими древностями, как по­лагал Пухта, «нашей науке некоторое время не доставало вовсе истории, без которой она обойтись не может»⁹⁵.

В отличие от Савиньи, у Пухты признание идеи всеобщей ис­тории обнаруживается еще отчетливее. Он пишет: «Сами народы представляют собою различные индивидуальности различного рода и направления. Эта индивидуальность составляет то, что мы называем характером народа, поэтому права народов различны; особенность народа проявляется в его праве точно так же, как в его языке и нравах. Различие прав может быть отчасти одновре­менное (между правами существующих народов), отчасти после­довательное во времени. Уже у отдельного народа замечается это последовательное различие, право его переживает исторические периоды развития; такой же процесс развития права бывает и в человечестве, в котором каждый народ имеет свое особенное участие. Каждый народ есть звено великой цепи, простирающейся от сокрытого во мраке начала до его грядущего конца. Право отдельного какого-либо народа не есть право, исключительно принадлежащее этой народной индивидуальности, оно таковым кажется, когда мы ограничиваемся одновременностью народов, в преемстве же народов оно одинаково принадлежит всему челове­честву (курсив мой. - М.Д.)»⁹⁶. Здесь налицо безусловное влия­ние соответствующих философско-исторических воззрений.

При всех своих недостатках, в частности консервативности по своему социально-политическому содержанию, историческая шко­ла права внесла в правовую науку определенный вклад. Оценивая роль исторической школы права в развитии теоретического пра­воведения, заслуживает быть упомянутым такой немаловажный факт, как ее влияние на социологическое изучение права, на воз­никновение социологии права в Западной Европе. Именно ее наиболее принципиальные научные положения лежали в основе будущей социологии права. Опыт исторической школы права весьма существенное влияние оказал, как отмечают исследовате­ли, также на «возрождение» естественного права⁹⁷.

_______________________________

⁹⁰ Пухта Г.Ф. Указ. соч. - С. 379-380.

⁹¹ Там же. - С. 378.

⁹² Там же.

⁹³ Там же.-С 381.

⁹⁴ Там же.

⁹⁵ Там же. - С. 382.

⁹⁶ Там же. - С. 335.

⁹⁷ См.: Поляков А.В. «Возрождение естественного права» в России (кри­тический анализ основных концепций) // Автореф. дис.... канд. юрид. наук. - Л., 1987.

В известной мере историческая школа права была той под­линной правовой теорией, в которой впервые историчность пра­ва получила свой «высший полет». Квинтэссенцией в доктрине исторической школы права для историко-правового познания стала идея закономерного развития права. С этого времени данная идея «стала незыблемым достоянием юриспруденции»⁹⁸.

Признанием права продуктом исторического развития был заложен тот фундамент, над которым в скором времени возвы­силось здание самостоятельной историко-правовой науки. Ду­маю, не будет преувеличением утверждение, что период господ­ства исторической школы права был знаменателен становлением историко-правовой науки, во всяком случае в этом несомненна роль исторической школы права. Для того чтобы убедиться в этом, необходимо обратить внимание на некоторые моменты.

Прежде всего, примечательно то, что представители историко-правовой школы были не только теоретиками этой школы, но дали конкретные примеры исследования в области истории права. Более того, немалая роль в изучении истории права других народов принадлежит также немецким ученым - правоведам исторической ориентации. Это отметил в свое время А.Н. Стоя­нов: «Лучшая история даже французского законодательства принадлежит перу немецких ученых Шефнера и Варнкенига; ис­тория английского права - Филипсу. Далее и в России историче­ская школа германских ученых имела своих адептов: Эверса, Рейца, Морошкина и некоторых других»⁹⁹. Она оказала большое влияние также на историко-правовые разработки ученых других стран. Таким образом, под влиянием исторической школы права в первой половине XIX в. в области истории права появляется обширная литература.

Другая заслуга представителей исторической школы права выразилась в создании институциональной базы исторического изучения права. В частности, появились специальные журналы: сначала «СшЦзйзсЬез Ма§агт» («Цивилистический журнал»), основанный Гуго, затем с 1815 г. «ТейзсЬгШ: Шг ^езсЫсЪШсЬе КесЬ^мззешсаЙ:» («Журнал исторического правоведения»), ос­нованный Савиньи вместе с немецкими учеными Эйхгорном (1781-1854) и Гешеном (1778-1837).

В первой половине XIX столетия, да и еще на несколько деся­тилетие, прогресс в историко-правовом познании трудно пред­ставить без учета влияния исторической школы права. Именно под ее влиянием интерес к изучению истории права получил не­виданный дотоле размах.

Историческая школа права стимулировала возникновение одного из основных направлений по изучению истории права - германизма. С этого времени исследование истории права про­истекало в двух направлениях: германизм и романизм. Представи­тели первого направления как верные последователи историче­ской школы права и сторонники возрождения национального в праве (К. Эйхгорн, Я. Гримм, О. Гирке и др.) уделяли колоссаль­ное внимание изучению национального (германского) права, благодаря чему оно превратилось в специальную отрасль исто­рических исследований. Весомый вклад в это внесли труды К. Эйхгорна «Немецкая государственная и правовая история (в 4-х томах, 1808-1823) и Я. Гримма «Древности германского пра­ва» (1828). В начальном периоде германизм не носил столь враж­дебного научного характера в отношении другого крыла - рома­низма. В последующие десятилетия своей деятельности германи­сты рецепцию римского права считали огромным историческим несчастьем немецкого народа¹⁰⁰. По их мнению, германскому праву присущ такой же высокий технический уровень, как и римскому. Следовательно, они, в отличие от романистов, для которых самое важное в римском праве - это его система, поня­тия и общие положения, стремились найти соответствующие общие «германские» понятия и положения в различных старых германских источниках¹⁰¹.

В развитии историко-правового познания немалую роль сыг­рали и критики исторической школы права.

Первым критиком идей исторической школы права был не­мецкий юрист, основоположник «классической» школы в уго­ловном праве Ансельм фон Фейербах (1775-1833). Вскоре после первого выступления Савиньи он высказался в защиту законода­тельной деятельности. Критически отнесясь к воззрениям пред­ставителей исторической школы права, Фейербах задается во­просами: «Неужели право является тем, чему учит историческая школа права, действительно исконно народным и живым?... что из иностранного стало отечественным? Как оно, перемешавшись с немецкой кровью и плотью, преобразовалось? В какой форме оно сейчас здесь находится, живет и действует?» По мнению уче­ного, историческая школа на эти вопросы может дать или огра­ниченный ответ, или вообще никакого ответа. Тем не менее Фей­ербах в своей работе «Немецкое законодательство и историче­ское правоведение» историческому исследованию права прида­вал особое значение, считая его «не только абсолютно необходи-

____________________________

⁹⁸ Новгородцев П.И. Историческая школа юристов. - С. 101

⁹⁹ Стоянов А.Н. Научное значение всеобщей истории законодательства. - С. 605.

¹⁰⁰ См.: Покровский ИЛ. Основные проблемы гражданского права. - М., 1998. - С 56

¹⁰¹ См.: Анкере Э. Указ. соч. - С. 304.

мым для законодателя, но и более достойным для любого возве­денного до высоты духа предметом знания»¹⁰².

Однако вызов Фейербаха не нашел отклика среди современ­ников, ибо ученый не смог выявить слабые точки теоретической программы исторической школы права. На это способным мог­ло быть лишь то идейно-теоретическое течение, основные поло­жения которого в определенных пунктах шли вразрез с теорети­ческим кредо исторической школы права. Таковым в известной мере явилось философско-историческое учение Гегеля. Поэтому и неслучайно, что первыми серьезными критиками историче­ской школы права являлись Гегель и его последователи. По это­му поводу Новгородцев пишет: «Этих возражений легко было ожидать. Если Савиньи и полагал в основу своих взглядов ту же идею развития, которая являлась и душою Гегелевой философии, то понимал он ее - по крайней мере, первоначально - совершен­но иначе. Для Гегеля развитие представлялось тяжелой и беско­нечной внутренней борьбой, для Савиньи - безмятежным орга­ническим самораскрытием. По учению первого, прогресс совер­шается через противоречия, и настоящее утверждается на развалинах прошлого; по теории второго, каждая эпохи создает свой мир в неразрывной органической связи с прошлым. Это послед­нее утверждение и послужило главным пунктом для нападений противников из лагеря гегельянцев»¹⁰³.

Первым в этом ряду был Э. Ганс, выступивший с критикой исторической школы права только через десять лет после объяв­ления Савиньи своей программы. Поскольку этот вопрос (кри­тика исторической школы права и Гансом и другими учеными) более или менее обстоятельно рассмотрен в уже упомянутом со­чинении Новгородцева¹⁰⁴, специально на нем не буду останавли­ваться. Здесь только отмечу один немаловажный для настоящего исследования пункт критики Гансом исторической школы, ос­новная суть которого сводилась к защите идеи всеобщей истории права. Для Ганса основным двигателем развития является не на­циональный дух, как у Савиньи, а общий божественный разум, и история призвана раскрыть его. Божественный разум - это объе­диняющая основа развития, одно целое, где частными момента­ми его выражения являются отдельные национальные духи. Сле­довательно, эти последние могут быть поняты в общей связи, изучение которых входит в задачу всеобщей истории. Исходя из указанных предпосылок, последователи Гегеля, представляющие рационалистическое направление в Германии, в своих исследо­ваниях рассматривали право в его всемирно-историческом раз­витии, что и имело немаловажное значение для становления все­общей истории права.

Изучаемый период знаменателен также удлинением взоров человечества в отношении истории права в ее онтологическом смысле. В частности, в 1816 г. в библиотеке Веронского собора в Италии немецким историком Б.Г. Нибуром был найден основ­ной текст Институции Гая. Развертывается специальная работа по изучению памятников древнего права. Начинают выходить периодические издания исторических памятников: «Памятники германской истории», выпускаемый с 1826 г., «Неизданные до­кументы об истории Франции» - с 1835 г., «Памятники истории отечества» в Италии - с 1836 г., «Государственные документы Америки» - с 1832 г.

Важно отметить, что в изучаемый период наряду с обширной специальной историко-правовой литературой мы находим более или менее разработанные определения не только предмета пра­воведения в целом, но и его исторического раздела в частности; появляются также отдельные разработки по методологическим проблемам историко-правовой науки.

Таким образом, все изложенное позволяет с полной уверен­ностью констатировать наличие механизмов и когнитивной, и социальной институциализации¹⁰⁵ историко-правовой науки, иначе говоря, факт ее окончательного становления в первой поло» вине XIX в. При этом следует особо подчеркнуть, что отцы-основатели исторической школы права сделали примерно то же в становлении историко-правовой науки, что, скажем, например, О. Конт и А. Кетле сделали для превращения социологии в опре­деленную научную систему, или же Л. фон Берталанфи и К. Боулдинг - для теории систем.

Господство исторической школы права продолжалось до 50-х годов XIX в. Новый период связывается с именем Рудольфа фон Иврита (1818-1892), разделявшего до 60-х годов XIX в. взгляды представителей исторической школы права и отвергшего впо­следствии идеи этой школы о непроизвольном происхождении права из народного духа.

______________________________

¹⁰² Фейербах А, Немецкое законодательство и историческое правоведе­ние // Антология мировой правовой мысли. - В 5 т. - М., 1999. - Т. III. - С. 353.

¹⁰³ Новгородцев П.И. Историческая школа юристов. - С. 101-102.

¹⁰⁴ См.: Там же. - С 101-108.

¹⁰⁵ Характеристика когнитивной и социальной институциализации дана в английской социологии наук Р. Уитли, согласно которому когнитивная институциализация - это четкость проведения границ научных специально­стей и областей исследования, существование организующего принципа, структурирующего деятельность ученых (исследовательская программа, оп­ределенный инструментарий, методы исследования и т.п.), а социальная институциализация - это разделение труда между учеными, регулярность контактов их, возникновение и сохранение формальных структур (объеди­нений, журналов) и т.д. (см.: Уитли Р. Когнитивная и социальная институ циализации научных специальностей и областей исследования // Научная деятельность:

Иеринг считается виднейшим представителем критического отношения к исторической школе права, нанесшим ей сокруши­тельный удар. Учению исторической школы о естественном, ор­ганическом саморазвитии права он противопоставил свой взгляд на право как результат борьбы разнообразных общественных интересов, групп и классов. «Учение о бессознательном образова­нии права, - пишет он, - чистая фантазия, совсем не отвечающая истории, и я противополагаю ему учение о сознательном созида­нии права»¹⁰⁶.

Теоретические установки Иеринга относительно развития права помогли поставить историческое изучение права на проч­ную социологическую основу. И это неслучайно, что его причис­ляют к представителям социологической школы права. Взгляды Иеринга впоследствии оказали большое влияние на формирова­ние и развитие социологического направления в правоведении. «Право вплетено в повседневную жизнь... Социологическая заслуга Иеринга в том, что он нащупал эту сторону права»,¹⁰⁷ - так оценивает его Ж. Карбонье.

Соответственно, у Иеринга изменяется отношение и к естест­венному праву, отрицание основных положений которого было исходной точкой для исторической школы права. Говоря слова­ми Новгородцева, «в недрах самой исторической школы возник­ло учение, возродившее основные элементы того направления, от полемики с которым она отправлялась»¹⁰⁸. С учением естест­венного права Иеринга сближали некоторые положения его док­трины. Так, право, по Иерингу, нуждаясь в постоянном обновле­нии, развивается путем борьбы старого с новым, не всегда нахо­дясь в согласии с идеей права, и поэтому поиски лучших устоев права, того идеала, который должен осуществляться в истории, составляет требование жизни. Правда, воспитавшись на тради­циях органической теории, Иеринг продолжает упрекать учение естественного права за пренебрежение к истории ¹⁰⁹.

Дата добавления: 2015-05-10