К вопросу об общенациональной идее России (Аркаим – зороастризм – евразийство)//Вестн. Челяб. ун-та. Сер. 10. Востоковедение. Евразийство. Геополитика. 2002. № 1. С. 131-142. 4 страница

Изучая проблему распространения социальной организации индоевропейцев, Э.Бенвенист пишет: «…Индоиранские, греческий и италийские языки, в которых обнаруживаются ряды параллельных терминов с часто прозрачной, хотя и различной этимологией, свидетельствуют об общем индоевропейском наследии; в этих языках сохранились следы общества, структура и иерархия которого определялась тремя основными общественными функциями – жреца, воина, земледельца… Тройное деление общества, о котором они свидетельствуют, относится к самой древней эпохе, в которую мы только можем заглянуть… индийские касты являются окаменевшей систематизацией тех социальных подразделений, которые, во всяком случае, восходят к общему индоиранскому прошлому, а может быть, и к древнему индоевропейскому обществу» [6, с. 187-188].

Ссылаясь на исследования Ж. Дюмезиля, А.Г. Дугин пишет: «Согласно французскому исследователю древних индоевропейских обществ Жоржу Дюмезилю, индусская традиция сохранила вплоть до настоящего времени ту картину, которая наличествовала у всех индоевропейских народов в древности. Более того, Дюмезиль считает такое трехчастное деление общества и соответствующую ему иерархизацию божеств по трём категориям главной отличительной чертой древних лтай» [11, с. 191].

В более поздний период у индоевропейских народов можно найти примеры трехчастного деления общества. Данное деление встречается в Северном Причерноморье у ираноязычных кочевников – скифов, у среднеазиатских ираноязычных кочевников – саков, у кельтов, у германских племён (саксов, англосаксов), в скандинавской мифологии, в Западной Европе со времени принятия христианства, у полабских славян, у западных славян. В Древней Греции трехчастное деление обнаруживается в работах Платона, а также в мифологии: Зевс, Афина, Посейдон и Гефест – покровительствуют каждый своему классу. В римской мифологии Ж. Дюмезиль выделяет триаду верховных божеств (Юпитер, Марс и Квирин), олицетворяющих сакральную, военную и хозяйственную функции [13].

В славянской мифологии сказочные персонажи – Илья Муромец, как известно, «крестьянский сын»; его соратник и побратим Добрыня Никитич – выходец из семьи воина; самый младший их товарищ Алеша Попович, как видно из самого его имени, происходит из семьи православного священнослужителя [8].

По этому поводу А.Г. Дугин пишет: «Православный мир… знал кастовый – или почти кастовый – принцип и для клира. Таким образом, аналогия с традиционным индоевропейским обществом здесь была полной» [11, с. 193].

Позднее церковные теоретики особо подчеркивали органический характер строения общества, каждый член которого образует необходимую часть целого и, в соответствии с божественным замыслом, должен выполнять возложенные на него обязанности. Числовая структура общества была так устойчива, и ее освещенный религией и традицией авторитет был так велик, что, даже лишившись той или иной своей части, общество все равно стремилось достроить себя до трех сословий жизненно необходимой константы, требующейся для его выживания и гармоничного развития в соответствии с глобальным порядком Космоса. Многие места священного сказания, как в явной, так и в скрытой форме содержали секрет правильного устройства общества в соответствии с общим миропорядком Вселенной. Поэтому, когда во время раскола XVII века нарушается симфония властей (концепция, раскрывающая секрет правильного соотношения властей или сословий и разделяющая сферы действия каждой в русском обществе), происходит исчезновение «катехона». Сторонники такой правильной, по их мнению, организации жизни общества в соответствии с божественными правилами или старообрядцы распознают в данном отступлении, искажении, нарушении, выразившимся в отказе на Соборе 1666-1667 гг. от «Стоглава» и концепции «Москвы – Третьего Рима», логически оформленном затем Петром I (учреждение Синода), приход Антихриста и исчезновение божьей благодати с последующими для них гарями и бегами.

Поскольку этот способ обеспечивал само выживание и нормальное существование общества, он бережно передавался из поколения в поколение даже в тех условиях, когда не мог быть реализован на практике.

Как было показано, корни такого миропонимания восходят к периоду индоевропейской общности (как минимум к третьему тысячелетию до нашей эры).

Рассмотрев принцип иерархии в историческом развитии, начиная с социальной организации индоевропейских народов, обратимся к современным политическим и правовым учениям, с одной стороны, претендующим на роль современной универсальной национально-государственной идеологии, с другой – имеющим одинаковый взгляд на вышеизложенную концепцию социальной организации общества.

Такой идеологией, по нашему убеждению, безусловно, является евразийство. Евразийство рассматривает государства и народы как цельные и взаимосвязанные субъекты, объединенные одной почвой иодним духом. Из этого подхода вытекает отношение ко всем вопросам более частного порядка. Евразийский правовед, государствовед Н.Н. Алексеев провел соответствующее исследование в области права, взяв за основу базисное противоречие между типами государств Запада и Востока. Изучив западную систему права, ученый отмечает, что приоритет прав на Западе и само понятие права своим основанием имеют приоритет индивидуума. Право рождается тогда, когда в обществе утверждается тезис о первичности и самодостаточности индивидуума по отношению к другим субъектам. Исходя именно из данного утверждения, возникает теория «естественных прав» (например, теория Руссо). Развитие данной парадигмы можно наблюдать и в других теориях. Таковыми являются современные либеральные теории права. На современном этапе мы получили концепцию правового государства с приоритетом «прав человека».

Раскрывая связь данных правовых учений с парадигмальной теорией атомизма, Н.Н. Алексеев делает вывод, что сама правовая концепция представляет одну из возможных юридических систем, которая естественным образом сложилась только в Европе, но полностью неприемлема для Азии.

По мнению евразийского государствоведа Н.Н. Ачексеева, альтернативой концепции права, утвердившейся на Западе, является концепция обязанности. Употребление Н.Н. Алексеевым старого термина «тягловое государство», взятого из исторического прошлого Руси, точно передает концептуальный смысл государства, в котором существует приоритет обязанностей. Доведенная до своего логического завершения, такая «тягловая система» не признает за правами юридического статуса, закрепляя юридически только обязанности.

В свою очередь такой подход к юридическим проблемам выходит из сути традиционного общества, утверждающего приоритет общего, целого над частным, отдельным. Таким образом, человек – это не самодостаточная единица, он только часть целого – общины, нации, государства. Принцип приоритета общего при формировании целого называется общинным принципом.

Раскрывая данную проблему, Н.Н. Алексеев пишет: «В противоположность западной жизни наше государство сложилось при преимущественном преобладании начала обязанности над началом права … Когда мы это говорим, мы разумеем именно сложившуюся государственность, возникшую на преобладании остатков удельно-вечевой системы» [3, с. 164].

Следовательно, исторически существуют два альтернативных взгляда на проблему приоритетности прав или обязанностей в государстве, порождая, по сути, две взаимоисключающие юридические теории (если рассматривать их в чистом, абсолютном виде). В центре первой теории стоят индивидуумы, оформляющие между собой частные договорные отношения, которые затем перерастают в государство. Содержанием права в таком государстве, каким его понимает Запад, являются соотношения частных прав индивидуумов между собой. Законченной формулой такой теории сегодня выступают концепция «прав человека» и «правового государства». В будущем государство как институт (логически продолжая данное правовое направление) вообще может прекратить свое существование и будет заменено на тот или иной вид свободного объединения индивидуумов. Именно такой подход находится в основе современных теорий «мондиапизма» и «Мирового Правительства».

В отличие от первой правовой теории в основе второй находятся не индивидуумы, а личности. Слово «личность» греческого происхождения. Под словом «личность» понимается не самодостаточная и суверенная единица, а, скорее, «функция», или «роль», а также «маска». Именно через эти «личности-маски» осуществляется проявление холистского мира: государства, народа или общины (на более низком уровне). Раскрывая сущность ведущего социального слоя в российском государстве, Н.Н. Алексеев пишет: «…положение правящего класса в обществе имеет с социологической точки зрения совсем иное, мы сказали бы, более функциональное значение…» [4, с. 468]. Исходя из данной точки зрения на проблему выполнения каждым сословием своей определенной задачи, в русском обществе появляется также термин «служилая группа». Так как в данном случае проблема ставится на уровне всеобщего, единого, холисткого, то эти представители служилого сословия («маски») выполняют тяжелую, ответственную миссию, «тянут» на себе груз общественного бытия, то есть исполняют в государстве «тягловую функцию». В таком «тягловом государстве» все служат всему и каждая личность взаимосвязана с холистским, божественным миром, выполняя на своем месте незаменимую, важную задачу.

Знаменитый русский историк В.О. Ключевский следующим образом подчеркивает приоритет обязанностей в русском государстве: «В других странах мы знаем государственные порядки, основанные на сочетании сословных прав с сословными обязанностями, на сосредоточии прав в одних сословиях и обязанностей в других. Политический порядок в Московском государстве основан был на разверстке между всеми классами только обязанностей, не соединенных с правами. Правда, обязанности соединены были с неодинаковыми выгодами, но эти выгоды не были сословными правами, а только экономическими пособиями для несения обязанностей. Отношение обязанностей к этим выгодам в Московском государстве было обратно тому, какое существовало в других государствах между обязанностями и правами: там первые вытекали из последних как их следствия; здесь, напротив, выгоды были политическими последствиями государственных обязанностей» [18, с. 110].

Согласно русским канонам в «тягловом государстве» царь не являлся исключением и был такой же тягловой фигурой, как и остальные «личности» общества. На нем лежала самая важная обязанность – обязанность за правильное государственное устройство (в соответствии с теорией симфонии властей), за сохранение полноценной православной державы. Таким образом, царь на Руси, исполняя роль «катехона», был больше обязан, чем все его подданные.

Наоборот, в западной модели государства суверен обладал самыми большими правами и привилегиями по отношению к другим индивидуумам, а его обязанности были сведены к минимуму.

Н.Н. Алексеев так пишет по данному поводу: «В праве царя на распоряжение никто не сомневался, но столь же мало сомнения было и в том, что истинный, православный царь определяет свою власть и сознанием нравственных обязанностей, на нем лежащих» [3, с. 165].

В итоге, чтобы вывести определение той формы юриспруденции, которая соответствовала бы «тягловому государству» или холистскому обществу, как это сделал О. Конт (1798-1857) и Л. Дюги (1850-1928), следует исключить из базового определения понятие «прав» и заменить его на термин «обязанности» с целью подчеркнуть в данном обществе именно приоритет обязанностей над правами, что он будет являться симметричным определением концепциям «правового государства» Запада, с соответствующим приоритетом прав над обязанностями.

Первоначально такая форма государственности сложилась в Византийской империи, которая была воплощением истинной христианской (православной) традиции, в том числе и в политико-социальной сфере.

Главным русским теоретиком «обязательного государства» был почитаемый русский святой, епископ Волоколамский Иосиф Волоцкий. Для него все духовные и социальные действия каждого человека являлись служением национально-религиозному Целому – Святой Руси. Н.Н. Алексеев подчеркивает значение «иосифлянства» для рассмотрения сути альтернативной Западу юридической модели «обязательного государства».

Идейным наследником Волоцкого был главный теоретик «служилого» государства Иван Пересветов. Ярким историческим проявлением концепции «обязательного государства» явилась Московская Русь периода правления Ивана Грозного. Дальнейшее выражение данная юридическая концепция, по мнению Н.Н. Алексеева, наблюдается в мировоззрении ранних старообрядцев, а в последствии частично в большевизме.

Рассуждая о будущем воплощении такого альтернативного государственного идеала, Н.Н. Алексеев предлагает закрепить юридическое выражение нового государства «в основном государственном законе или конституции. Основой такой конституции является Декларация обязанностей государства» [2, с. 374].

Уточняя подобный традиционный подход к концепции обязанности, исходящей из принципа иерархии, барон Ю. Эвола пишет: «В подчиненных должна проснуться гордость в служении вышестоящим. Акт служения должен быть снова осознан как свобода и преодоление, как преображающая преданность, не унижающая, а, напротив, возвышающая – во всем, как в делах мира, так и в делах войны, как в частном, так и в общем» [26, с. 39].

Об этом также писал Ф. Ницше: «272. Признаки знатности: никогда не помышлять об унижении наших обязанностей до обязанностей каждого человека; не иметь желания передавать кому-нибудь собственную ответственность, не иметь желания делиться ею; свои преимущества и пользование ими причислять к своим обязанностям» [22, с. 395].

Необходимо отметить также, что юридическая система обязательного государства, альтернативная правовой, создает предпосылки для создания своего Русского или Евразийского Права. Действительно, государство, не имеющее своей правовой системы, которая создается из ценностного понимания нацией мира, фактически не имеет национального суверенитета. Можно сказать больше: такое государство никогда не выполнит ту положительную миссию, которая на него возложена Творцом, а следовательно, оно неминуемо погибнет во всемирно-исторической борьбе цивилизаций. Для изменения ситуации необходимо, чтобы национальная юриспруденция резко и жестко отказалась от копирования правовых теорий Запада и перешла, наконец, после тщательного исторического анализа, к выработке собственной, юридической теории, которая станет основой для построения государства новой эпохи – эпохи Евразии. И тогда мы с большой ответственностью согласимся с Н.Н. Алексеевым, так как такое «государство есть государство Общего Дела – и мы верим – ему принадлежит будущее» [2, с.385].

Дата добавления: 2015-05-29