Дистанция 1800. Угол места 73-10. 2 страница

А потом – гулкий отзвук удара, повисший в стылом воздухе протяжным

дрожащим, вибрирующим стоном.

Попадание. Лебединая песня пробитой брони.

Соске не мог видеть из своего укрытия, что произошло. Стоило высунуть голову,

как снаружи обрушивался новый шквал огня. Поэтому он мог только гадать. Но то, что

напряженная снайперская дуэль закончилась мгновенно, было очевидно. Один из

бронероботов оказался уничтожен.

– Урц-6, как обстановка?

Ответа не было.

– Курц, на связь.

– Передача по каналу тактической связи ADM прервалась, – донесся сзади голос

Тессы, склонившейся над портативным терминалом связи. – Вся телеметрия с борта М9…

исчезла. Нет даже… сигнала приводного аварийного маяка.

– Он погиб? – крикнул Лемон в промежутке между выстрелами, которыми он

сдерживал противников позади.

– Не знаю. Но, скорее всего… он проиграл.

– Его не убить так просто! – крикнул Соске, стреляя наружу. – Такое случалось

много раз. Не волнуйтесь.

Патронов почти не осталось. Неполный последний магазин – двадцать штук. Когда

они выйдут, они не смогут помешать амальгамовцам приблизиться.

– Да, но сейчас…

– Тесса, нельзя сдаваться.

Она молча смотрела на него глазами, полными слез.

– Мы еще можем держаться. И он обязательно выручит нас. Не отчаивайтесь.

– …Д-да.

Но словно для того, чтобы разбить уверенность Соске и сокрушить все оставшиеся

надежды, прямо перед выходом из оголовка с грохотом приземлился алый вражеский

бронеробот. Амальгамовская машина, оснащенная лямбда драйвером,

усовершенствованный тип «Чодар», носивший название «Элигор».

Не может быть.

В его манипуляторах покоилось длинноствольное снайперское орудие. Тот самый

опасный снайпер, о котором предупреждал Курц, величественно и уверенно попирал

ступоходами землю, более не скрываясь.

– Курц…

– Мистер Вебер!.. Как же так?!

– Берегись!!!

«Элигор» взмахнул манипулятором, с презрительной легкостью снеся крышу

оголовка. Ржавые листы жести закувыркались в воздухе, открыв взгляду пилота

бронеробота каморку, где скорчились, прикрывая головы, беглецы.

Лемон застонал, пытаясь сбросить со спины засыпавшие его обломки.

– Подмоги можете не ждать, – прогремел мужской голос через внешние

динамики БР. – Курц Вебер мертв. Сдавайтесь.

У них не было причин сомневаться в словах амальгамовца. Если снайпер вышел из

своего укрытия и открыто разгуливает по полю боя – дуэль закончена.

– Боже мой…

– Мы пощадим девушку. Выдайте ее немедленно, иначе мне придется уничтожить

всех вас.

Тесса взглянула в глаза Соске. Оцепенение, поразившее ее при страшном известии,

продлилось недолго. Собрав всю волю в кулак, она едва заметно покачала головой. Губы

беззвучно произнесли: «нет». Она не собиралась сдаваться. Наверное, боялась выдать

врагам все секреты и подвергнуть опасности своих товарищей. Явный и

недвусмысленный приказ – так, чтобы у Соске не осталось сомнений. Она действовала в

соответствии со своими убеждениями, по собственному желанию и была готова принять

последствия своего решения.

Но ведь если Тесса выживет, останется надежда на то, что когда-нибудь выпадет

счастливый шанс на освобождение. Возможность отомстить Амальгам за все. А вдруг

получится так, что она в плену встретиться с Канаме?

Слепая надежда, все еще теплившаяся в сердце, заставила Соске помедлить с

ответом.

И именно в этот миг из его наушника донесся едва различимый шепот – это был

ультракоротковолновый диапазон.

– Соске… слышишь… меня?

Исчезающий, до неузнаваемости слабый голос.

Курц. Живой.

– Да, слышу тебя.

– Я… облажался. Бронеробот… в хлам. Сам – тоже… мне осталось недолго.

Соске похолодел. Голос Курца, всегда такой бодрый и полный сил, не оставлял

сомнений. Его М9 был разбит, а пилот смертельно ранен.

– Но… я сумею сделать… еще один выстрел. Слушай, Соске… Вымани пилота

того красного… наружу.

– Наружу? Но как?..

– Как… хочешь.

Неподвижный, горящий рубиновым огнем взгляд нависшего над беглецами

красного бронеробота давил, пригибал к земле. Пехотинцы за его спиной прекратили

огонь, но не утратили осторожности – никто из них не показался из укрытия. Ситуация

оставалась критической.

У Соске было всего пятнадцать патронов в магазине и единственная дымовая

граната. Придется отчаянно блефовать. Но как? Он не знает ни лица, ни имени вражеского

снайпера, как же выманить его, заставить покинуть безопасное укрытие в кокпите?

Стоп. Снайпер.

Тогда…

– Попытаюсь.

Прошептав последнее слово в микрофон, Соске бросил карабин на землю. Потом

вытащил нож, быстро схватил Тессу за воротник и, подтащив к себе, закрылся ей, как

щитом.

– Соске, ты спятил?!

В ответ на возмущенный выкрик Лемона он только резко мотнул головой: «не

двигайся». Умело укрывшись за полуразрушенной стенкой, Соске выставил Тессу на

всеобщее обозрение так, чтобы его практически не было видно. Она не сопротивлялась, и

на ее лице не было страха или удивления – Тесса молча ждала развития событий.

– Хм. Что ты задумал? – поинтересовался пилот красного бронеробота.

– Вступим в переговоры.

– Переговоры?

– Если вам нужна девушка – я ее отдам. Но только в обмен на гарантии моей

безопасности. В противном случае я сам ее убью.

– Мне приказали захватить ее «по возможности». Если не получится –

уничтожить вас всех. Твоя угроза немного стоит.

– Вы получите ее живой, как и хотели. Дайте мне уйти, и я отдам ее невредимой.

– Считаешь меня за дурака? – насмешливо спросил пилот красного бронеробота. –

Ты ведь Сагара Соске, верно? Я слышал о тебе. Ты не убьешь эту девушку даже для

того, чтобы спасти свою жизнь. Не пытайся взять меня на пушку.

– Ты так хорошо знаешь меня, чтоб судить – что я могу, а чего нет? – крикнул

Соске, крепко прижав спину Тессы к своей груди. – Я еще не имею права умереть, мне

нужно кое-что закончить. Дайте мне дорогу.

– Надеешься, что я тебя отпущу – вот так запросто?

– Если тебе это не по нраву, можешь разнести нас на кусочки.

А если – так?..

Конечно, ты не собираешься дать мне свободу. Вполне логично вместо этого

уничтожить наглеца, пытающегося торговаться, и выкинуть из головы. Для бронеробота

это не труднее, чем прихлопнуть парочку комаров.

Правильно. Элементарный выбор.

И именно поэтому тебе он подсознательно не нравится. Особенно в ситуации,

когда на твоей стороне подавляющее превосходство в силах.

Противник, прикрывающийся ценным заложником и самоуверенно считающий,

что находится в безопасности за живым щитом. Для такого опытного бойца, как ты – это

просто смешно.

Вызов настолько глупый и дерзкий, что тебе приходиться бороться с искушением.

С желанием наказать ничтожного пигмея. Да, это не оставит тебя равнодушным, если я

правильно понял.

Ну, так что же? Что ты будешь делать?

При всей мощи твоего бронеробота, у его оружия есть один-единственный

недостаток – ты не сможешь хирургически точно убить одного меня, не задев Тессы.

Ну же.

Бронеробот помолчал, потом голос пилота протянул:

– Охо-хо-хо.

Да, вот оно.

– Мне и раньше приходилось видеть наглецов и упрямцев, но, должен признать, ты

– нечто особенное.

Еще несколько бесконечно длинных секунд – и с протяжным шипением грудная

секция брони соскользнула вперед. Чмокнул и громыхнул крышкой открывающийся на

загривке люк. Бронеробот содрогнулся и оцепенел – пилот зафиксировал суставы.

Вот он.

На бронированном плече появился человек с винтовкой в руках. Загорелый до

черноты светловолосый ариец. С первого взгляда становилось понятно – это ветеран

множества боев, опытный охотник. Беспощадный прищур голубых глаз, широкий лоб,

крючковатый нос.

– Сагара, собственной персоной. Ты немало нам навредил. Но не думаешь, что

сейчас хватил через край? – поинтересовался Каспер.

– Говори, что хочешь. Я должен выжить – и для этого сделаю все.

Соске чувствовал, как Тесса дрожит в его руках. Она не знала, что он задумал, но и

ей было очевидно – раз амальгамовец принял вызов, все решится в ближайшие секунды.

Напряжение, повисшее в воздухе, заставило нервы дрожать тонкими струнками… но ей

оставалось только ждать.

Да, все верно. Ему – тоже.

У Соске больше не было карабина. Боевой нож в руке и дымовая граната на поясе –

ничего другого. Не стоило и пытаться метнуть нож – до противника, устроившегося на

плече восьмиметрового бронеробота, было слишком далеко. Он не успеет даже

размахнуться, как превратится в дуршлаг. Великолепный стрелок не промахнется с такого

расстояния.

По вороненому стволу винтовки скользнул острый блик. Казалось, оружие само

ищет свою жертву.

Каспер поднял оружие и приложился. Он не собирался причинять вред Тессе. Да и

к чему, когда он мог положить пулю точно в лоб Соске?

Беспощадные глаза. Спасения нет.

Курц.

Я сделал, как ты сказал.

Но ведь ты так далеко отсюда…

1650 метров.

Дистанция, которую Курц Вебер приближенно оценил по шкале оптического

прицела, составляла 1650 метров. Он не ошибся – даже без лазерного дальномера и

мощных наблюдательных приборов подтверждением тому служил его богатый опыт.

Он был едва жив.

Правая нога не подчинялась, левая оказалась вывернута в колене под

неестественным углом. Взгляд мутился, и у него не было уверенности даже в том, что все,

что ниже пояса, еще осталась при нем. Несколько осколков попали в спину, а

переломанные ребра явно проткнули что-то из внутренностей. Каждый неглубокий вдох

отзывался режущей болью. Глаза заливала текущая с головы кровь, а правое ухо ничего не

слышало.

Осталось немного. Он умрет здесь.

Курц знал это.

Но едва теплившиеся остатки жизни можно было использовать. У него было

чувство, что он не закончил что-то важное. Да, он должен довести дело до конца.

У него осталась только одна мысль.

Винтовка.

Цепляясь руками, он выполз из кокпита разбитого М9, преодолевая сопротивление

каменно-тяжелого, почти мертвого тела. Он не знал, сколько еще сможет продержаться.

Раскаленные волны боли, накатывавшие с каждым движением, грозили погасить

сознание.

Но он все же выкарабкался, дотянулся дрожащей рукой до пластикового чехла и

мешком скатился на землю. Переборов головокружение, раскрыл и с трудом вытащил

винтовку. Старую магазинную винтовку. Она уцелела, даже оптический прицел был в

полном порядке.

Размотав брезент, он сморгнул кровь и прижался бровью и щекой к наглазнику.

Подведя выпрямившийся в полный рост БР под дугу, он определил дистанцию.

1650 метров.

Невозможно. Нет, это недосягаемое расстояние. Если бы он смог подобраться

метров на четыреста ближе… но сейчас об этом не стоило и мечтать.

В круглом глазке телескопического прицела на плече бронеробота возникла фигура

Каспера. Соске все сделал, как надо. Если бы не было так далеко…

Он не мог.

Это был конец.

Прости, Соске. Тебе придется выпутываться самому, раз я не смог. Доведи дело до

конца.

Тесса. Забей, наконец, на этого угрюмца и найди себе хорошего парня.

Мао. Страшно одинокая Мелисса. Жаль, что я не смог быть нежнее с тобой.

Заплачешь ли ты? Не знаю. Не знаю даже, хотелось бы мне увидеть тебя плачущей.

Наверное, нет. Нет, слезы тебе не пойдут. Напрасно я тогда не удержался и обнял тебя.

И, наконец, Каспер.

Конечно, я был двоечником и жутким раздолбаем. Чего удивляться, что даже в

самом конце я не смог тебя одолеть. Не меня называли Призраком. Я так и не смог стать

настоящим снайпером.

Но, Каспер…

Тот последний выстрел из кровавой цепочки моего отмщения – в превратившемся в

поле боя городе Южного Ливана. Я поймал, наконец, в перекрестье прицела того, кто был

виновен в гибели моей семьи – и не смог нажать на спуск. За спиной врага на ступеньках

стояла Лана. Невинная и совершенно непричастная. Девочка, которой не исполнилось и

восьми лет. Прямо за спиной. Пуля, которую я готовился послать моему врагу, не могла

остановиться, пробив его тело насквозь – это было очевидно. И там стояла Лана.

Ты сказал: «Стреляй».

А я не смог.

Нет, у меня не получилось.

Невозможно.

Тогда ты выстрелил сам.

Да, ты не промахнулся. Мой последний враг отправился в ад, куда и следовало.

Последняя капля упоительной мести. Чаша наполнилась до краев.

Но – в обмен на жизнь Ланы.

Безупречная баллистика, траектория, которую можно отлить в золоте и серебре.

Твоя пуля не только разбила голову убийцы, как гнилой арбуз. Она перебила

позвоночник девочки.

Она и сейчас в госпитале. И если бы это был обычный госпиталь, ее жизнь уже

давно утекла бы сквозь пальцы.

Ты стрелял, прекрасно зная, что случится.

Поэтому я ушел. Если «настоящий» снайпер – такой… то мне этого не нужно.

Превращаться в чудовище куда страшнее тех, кого велит карать справедливость – это не

для меня.

В такое чудовище, как ты. Хладнокровный сукин сын.

Но…

Курц вдруг понял, что не может. Тихо и мирно уйти, и оставить своих товарищей

на милость этого страшного человека? Этого монстра?

– …Попытка… не пытка, – пробормотал он, отгоняя обволакивающее

соблазнительно-теплое забытье. Казалось, глазок телескопического прицела затягивал его

по спиральному колодцу. В бездонную темноту.

Времени почти не осталось: десять секунд, может быть – тридцать, кто знает?

Огонек его свечи дрожал, готовясь погаснуть.

Он поворочал неподъемной винтовкой, добиваясь более стабильного положения.

Выбирать не приходилось: он уже не мог сдвинуться ни на сантиметр, ноги висели

мертвыми колодами. Хорошо, что попалась подходящая кочка, на которую легло цевье.

Если пытаться – то отсюда.

1650 метров.

Недосягаемая дистанция для винтовки 308-го калибра. Он никогда не слышал о

стрельбе на такие дистанции. В истории снайпинга немного находилось таких дураков.

Смешно – это ведь на 130 метров больше, чем невероятный и рекордный выстрел

Каспера.

Слабо поерзав, он из последних сил прижал плечом приклад. Мышцы сами собой

вспомнили правильное положение: тот словно приклеился. Курц прижал цевье левой

рукой, утопив его поглубже в мох, потом согнул руку в локте и зафиксировал нижний

угол приклада в правом плече, образовав устойчивый треугольник. Самым сложным

оказалось усилие, потребовавшееся для того, чтобы приподнять грудную клетку чуть

повыше. На секунду жестокая боль заставила его отчаяться. Но он все же сумел вздернуть

неподъемную голову и прижаться правой щекой к полированному дереву приклада, так,

чтобы зрачок оказался точно на оптической оси прицела.

Главное – это поправка на ветер. Чуть раньше было 15 узлов с норд-веста. Сейчас

он на глаз заметил изменение – 10 узлов, норд-норд-вест. Ветер ходит по кругу. Нужно

учесть и турбуленцию в распадке между сопками. Стоит упустить хотя бы один параметр,

и пуля уйдет в молоко.

Обязательно – температура и влажность. Плотность воздуха, от которой зависит

оказываемое им сопротивление, скорость горения порохового заряда, степень износа

ствола – множество взаимосвязанных параметров, оказывающих влияние на траекторию

полета пули, и из которых строится внутренняя и внешняя баллистика.

Нельзя забывать о поправке на деривацию, иначе нарастающий с увеличением

дистанции гироскопический эффект уведет пулю далеко в сторону. Критический параметр

– возвышение ствола. Ошибка даже на градус окажется непоправимой.

Потом – глобальные факторы. На такой огромной дальности на пулю начинает

воздействовать даже Кориолисова сила, возникающая от вращения Земли. Особенно

здесь, в месте, расположенном на шестидесятом градусе северной широты – ее

воздействие будет велико. Результатом станет отклонение точки попадания на тридцать

сантиметров направо, к востоку.

Финальный расчет включил в себя еще и множество других данных, которые

обязательно нужно было учесть. Сложнейшие вычисления, с которыми справились бы

далеко не все из существующих компьютеров. Требовалась немалая самоуверенность для

того, чтобы осмелиться подступиться к ним, имея в распоряжении всего лишь

человеческий мозг, не приспособленный к точным математическим калькуляциям.

Определив исходные данные для стрельбы, Курц мгновенно и начисто их стер из

памяти. Забыл, как и не было – с полным осознанием того, что делает. В нарочно

опустошенном мозгу остался лишь один-единственный образ – прекрасная

баллистическая кривая.

Произведение чистой интуиции, подсознательной сверхматематики, лежащей

далеко за границами человеческих представлений.

Теперь остался еще один необходимый момент – точно поместить перекрестье

нитей прицела в вычисленную точку, находившуюся в нескольких метрах от мишени.

Это само по себе уже было непросто.

Даже когда Курц задержал судорожное, рваное дыхание, неровный стук сердца

заставил перекрестье безостановочно плавать вокруг цели. А ведь малейшая ошибка

приведет к фатальному промаху. Концентрация, которая требовалась для того, чтобы

замедлить этот танец, намного превосходила ту, что нужна для продевания нитки в тонкое

игольное ушко. Скорее, это было близко к тому, чтобы уследить за работой иглы

швейного автомата, вышивающего эмблемку.

Сделать настолько дальний выстрел было просто невозможно.

Он знал об этом.

Но почему-то не испытал ни удивления, ни радости, когда на него снизошел

неземной покой.

Зрение внезапно прояснилось и охрусталело, наведясь невероятной резкостью. Он

увидел то, что было неподвластно человеческому взгляду. Утратившие силу мышцы

внезапно подчинились, двигаясь плавно и уверенно. Даже кипящая и стучащая в виски

кровь снова потекла по сосудам нормально.

Его глазам открылись цвета ветра – змеившиеся над распадком и тайгой

воздушные потоки теперь предстали ясно, словно струйки окрашенной воды, плавно

текущие в прозрачной колбе. Он чувствовал дрожание каждой молекулы,

соприкасающейся с живым и ярким росчерком баллистической кривой. Он понимал, как

они будут взаимодействовать, забирая и передавая энергию его пуле, в которую он вложит

все, что ему осталось на этом свете.

Он больше не думал о помощи Соске и его товарищам. Он не вспоминал о Мао,

лежащей в госпитале Лане и давно ушедшей в вечность семье, о своей первой любви –

учительнице в старшей школе… он забыл все. Его уже не интересовало, кто был тот

человек, что стал мишенью.

Какая разница?

Это уже не имело никакого значения.

Только послать свою последнюю пулю в бесконечный полет.

Момент истины почти настал. Последний миг, когда он сам превратится в пулю,

израсходует на этот выстрел остаток своей жизни.

Последняя поправка.

На пару радиан выше.

Снизошедшее озарение позволило увидеть оборотную сторону материи,

воплощенные законы физики. Теперь уже он повелевал воздушными течениями, кроил и

искажал их так, как требовалось ему. Не только воздух, но даже течение времени на

краткий миг послушно остановилось.

Он сам не заметил, как палец нажал на спусковой крючок.

Выстрел.

Реальность стремительно настигла построенный в его сознании образ и слилась с

ним, приняв его форму.

Игла ударника разбила капсюль, воспламенив пороховые зерна – точно так, как он

представил. Раздутая ударом раскаленных газов пуля врезалась в острые нарезы и пошла

винтом по хромированной спирали.

Волшебная пуля устремилась в полет.

Как отточенный хирургический скальпель рассекая не успевающий вскрикнуть

воздух, пуля начертила безупречную параболу – точно в цель, словно притягиваемая

мощным магнитом.

1650 метров.

Он знал, что не может не попасть.

Поделом тебе…

Последняя мысль Курца Вебера.

Последнее ощущение в руках – дерево и сталь.

Не выпуская винтовки, он уронил голову на приклад и рухнул в бесконечную

темную пустоту.

Шлепок.

В тот же миг Соске увидел, как из груди целящегося в него врага брызнули

кровавые ошметки.

Его пробило насквозь, от спины до груди. Прилетевшая из ниоткуда пуля прошла

точно через сердце.

– Невоз…можно…

Глаза немца распахнулись в искреннем удивлении. Забыв про Соске, он попытался

повернуться, чтобы взглянуть через плечо назад – туда, где стыл под низким сибирским

небом далекий распадок. Туда, где почти неразличимой из-за расстояния грудкой на

склоне покоились останки разбитого М9.

Недосягаемое расстояние. Шлепая губами, точно карась на берегу, Каспер пытался

выразить свое недоумение.

Но пуля попала в цель.

Пуля Курца.

Каспер выронил винтовку из внезапно обессилевших рук и кулем рухнул с высоты

роста бронеробота.

Курц…

Соске не потерял ни секунды. Он швырнул свой последний резерв – дымовую

гранату, и рванув Тессу за шиворот назад, в укрытие, заорал в микрофон

радиопередатчика:

– Гейбо-6, снайпер уничтожен! Сбрасывай Ала!

– Понял тебя!.. – донесся из наушника голос Фишера, командира Гйбо-6. Он

контролировал ситуацию и был наготове. Вертолет висел за хребтом под глухой защитой

режима ECS и глушителей выхлопов турбин. Он подкрался максимально близкой, на

последнем этапе уже рискуя быть обнаруженным поисковыми средствами противника.

Теперь, когда вражеский бронеробот-снайпер уже не представлял опасности,

можно было рассчитывать на то, что МН-67 стремительно перепрыгнет хребет и сбросит

«Лаэватейн» прямо на голову Соске. Потом вертолету придется так же стремительно

прятаться – можно было рассчитывать не более чем на десять секунд до того, как

отреагирует Леонард со своим бронероботом.

– Тесса, приводной маяк!..

– Сейчас!

Союзникам требовалось точно определить их местоположение, что было совсем

непросто сделать в кипящем водовороте белого дыма. Упав на колени, Тесса защелкала

кнопками компьютерного терминала, посылая сигнал на ультракоротких волнах.

Оправившись от изумления, лишившиеся поддержки своего бронеробота

вражеские пехотинцы открыли огонь. Над головами Соске и Тессы завизжали на разные

голоса пули и рикошеты. Лемон завопил из ведущего под землю коридора:

– Патроны кончились, а они и с тыла лезут!

– Придумайте что-нибудь!

Соске тоже был занят – перекатившись по куче щебенки, он сцапал брошенный

карабин, в котором оставались последние полмагазина. Вовремя. Прямо перед ним в дыму

возник силуэт амальгамовского боевика, подобравшегося под прикрытием дымзавесы.

Первый выстрел прошел мимо. Второй оказался точным – враг рухнул навзничь. Вместо

очереди, призванной сдержать атаку остальных противников, пришлось ограничиться

одним-единственным выстрелом.

– Гейбо-6, где же вы?! – отчаянно взывала Тесса по радио. Но еще раньше чем

ответил пилот, в наушниках раздался синтезированный мужской голос.

– Еще немного, капитан первого ранга. Расчетное время

Дата добавления: 2017-01-14