Грех ростовщичества

Критическое отношение Аристотеля к ростовщичеству отразило общую, вполне сложившуюся тенденцию, которая прослеживается в законодательстве и письменных памятниках многих народов. Среди них - Библия. В книге «Исход» говорится: «Если серебро дашь в долг кому-нибудь из Моего народа, бедняку, [который} с тобой, не требуй от него уплаты, не налагай на него роста» [16].

В книге «Второзаконие» вводится характерное разграничение между «своим братом» и «чужаком», согласно которому запрет на взимание процента с отдаваемого в долг касается только «своих». Не довольствуясь одним лишь запретом, древний законодатель предусматривает также периодические отпущения долгов: «В конце седьмого года.. пусть отпустит всякий заимодавец заем, который он дал своему ближнему». В тот же срок надлежало освободить проданного в рабство. Каждый пятидесятый («юбилейный») год рабам-соплеменникам и их детям должны были возвращаться не только личная свобода, но и родовые владения, прежде всего земля[17].

Вклад Аристотеля в осмысление ссудного процента связан с его попыткой подвести под критику ростовщичества теоретическое основание. В основе его доводов лежала концепция денег, выводившая их из меновой торговли и оставлявшая за ними сугубо служебные функции: а)средства соизмерения благ, или - в позднейшей терминологии - меры стоимостей; б) посредника при обмене, или средства обращения. Деньги, с точки зрения Аристотеля, бесплодны. Это только знаки богатства, но не само богатство[18]. Соответственно, они 1 не могли служить средством сохранения и накопления богатства, а потому и предметом собственности. Отсюда вытекает и отношение к ссудному проценту.,

«...С полным основанием, - писал Аристотель, - вызывает ненависть ростовщичество, так как оно делает сами денежные знаки предметом собственности, которые, таким образом, утрачивают то свое назначение, ради которого они были созданы: ведь они возникли ради меновой торговли, взимание же процентов ведет именно к росту денег… как дети походят на своих родителей, так и проценты являются денежными знаками, происшедшими от денежных же знаков. Этот род наживы оказывается по преимуществу противным природе» [19].

Позднее доводы Аристотеля были подхвачены и развиты христи- анскими мыслителями. Ростовщики «собирают доход с того, что не сеяли, и жнут то, что не сажали, - учил знаменитый византийский богослов Григорий Назианзин (IV в.), - вместо того, чтобы культивировать землю, они эксплуатируют трудное положение тех, кто испытывает нужду» [20]. Особенно активно эта тема разрабатывалась средневековыми схоластами, в частности Фомой Аквинским. Ключевым моментом его анализа было разграничение двух видов займов: потребительских и арендных. В первом случае те конкретные блага, которые заемщик берет в долг (например, мешок зерна), предназначены для потребления. Фактически эти блага становятся собственностью заемщика - никто не предполагает, что последний вернет кредитору именно ту порцию зерна, которую он ранее взял взаймы. Возврату подлежит эквивалент взятого в долг, в нашем примере - такой же (но не тот же самый!) мешок зерна. Иное дело при аренде: здесь право собственности на арендуемое имущество не передается заемщику, и по истечении срока аренды именно это имущество (а не его эквивалент) подлежит возврату.

Денежную ссуду схоласты считали разновидностью потребительского займа, поскольку - подобно мешку зерна - взятые в долг деньги (как совокупность монет) становятся собственностью заемщика, в том смысле, что возврату подлежат не те именно монеты, которые брались в долг, а эквивалентная сумма денег.

Вид займа предопределял ответ на вопрос о правомерности дохода с него. В случае аренды претензия собственника на процентный доход считалась оправданной. Предполагалось, что арендатор должен делиться с собственником частью дохода, который он получил (или мог получить) от пользования арендуемым имуществом. В случае потребительского или денежного займа, напротив, никакой дополнительной платы (помимо возврата основного долга) не допускалось. Претензия на процентный доход в этом случае отвергалась на тех основаниях, что ростовщик продает: а) то, что ему не принадлежит; б) то, чего не существует; в) наконец, продает время, которое принадлежит всем. Эти аргументы логически вытекали из принятой концепции денег: если деньги, взятые в долг, стали собственностью заемщика, то, требуя плату за пользование этими деньгами, кредитор пытается во второй раз продать то, что он уже раз продал, следовательно, то, что ему уже не принадлежит[21], чего у него уже нет. Единственное, что заемщик получает в свое распоряжение вместе и наряду с одалживаемой суммой денег, - это время, отделяющее его от дня расплаты. Однако вопрос о правомерности продавать время в ту эпоху звучал, по меньшей мере нелепо и воспринимался как сугубо риторический. Афоризм XX в. «Время - деньги!» совершенно чужд средневековому мировосприятию.

В средневековой Европе церковь стремилась не только убеждать, но и непосредственно влиять на законодательство и политику. Так, Венский собор католической церкви в 1311 г. объявил всякое светское законодательство, не согласное с постановлениями церкви о процентах, недействительным и ничтожным. Всякое сомнение на этот счет стало преследоваться как ересь.

Впрочем, вопреки всем запретам потребности хозяйственной жизни пробивали себе дорогу, и заинтересованные стороны находили способы взаимовыгодного оформления денежных займов. Самый распространенный из них базировался на юридически закрепленное праве заимодавца на вознаграждение (оно называлось «интересом» в случае несвоевременного возврата долга. Стороны без труда могли, например, устанавливать сроки возврата долга таким образом, чтобы выплата этого вознаграждения приобретала одновременно легальный и неотвратимый характер.

Пересмотр отношения к ростовщичеству начался в Европе только в XVI в., в эпоху Реформации. Против запрета на взимание процентов выступили известный реформатор церкви Ж. Кальвин, авторитетный французский юрист Ш. Дюмулен и др. Новые идеи воспринимались с трудом. Даже Мартин Лютер, еще один лидер Реформации, был - в отличие от Кальвина - ярым противником ростовщичества. Дюмулен был объявлен в католической Франции еретиком и скрывался от преследований в Германий. Законодательная отмена запрета на взимание процентов в Англии произошла в том же XVI в., а во Франции - только в конце XVIII в., в период французской революции.

Денежная ссуда под проценты - явление столь привычное и естественное для современного экономиста, что его дружное неприятие! в разных странах на протяжении тысячелетий сегодня легко может быть принято за курьез, признак непросвещенного сознания. Однако высокомерие здесь вряд ли уместно. Денежная ссуда – формально одно и то же явление - в разных типах общества выполняет разные экономические функции. Одно дело, если речь идет о средствах для инвестирования и деньги берут в долг, чтобы их с выгодой вложить в, расширение производства или новое предприятие. Совсем другое - когда не хватает на текущие потребительские расходы и деньги нужны, чтобы «дотянуть» до нового урожая или очередного заработка. Для современной экономики типична первая ситуация, для традиционной - вторая. Именно здесь истоки отношения к ссудному проценту как форме господства богатых над бедными, собственности над трудом, как способу закрепления социального неравенства. Неприятие процента было неприятием чрезмерного влияния на жизнь людей[22] «мертвой руки прошлого». И даже первые борцы за легализацию ссудного процента вовсе не были его безоговорочными сторонниками и полагали, что норму процента можно и нужно законодательно ограничивать.

Рекомендуемая литература

Ксенофонт. Домострой // Воспоминания о Сократе. М.: Наука, 1993.

С. 197-262.

Аристотель. Никомахова этика. Политика // Соч. Т. 4. М.: Мысль, 1984. С. 53-293, 375-644.

Учение. Пятикнижие Моисеево. М.: Республика, 1993.

Шумпетер Й. История экономического анализа // Истоки: Вопросы истории народного хозяйства и экономической мысли. Вып. 1, 2. М-Экономика, 1989-1990.

Lowry S.(Ed.) Pre-Classical Economic Thought. Boston etc.: Kluwer

Academic Press, 1987.

Polanyi K. Aristotle Discovers the Economy // Trade and Market in the Early Empires: Economies in History and Theory. Glencoe: Free Press, 1957. P. 64-94.

Глава 2

Дата добавления: 2014-01-04