Исследования нормативного влияния группового меньшинства

Первые исследования социального конформизма позволили понять как поддерживается существующая социальная норма, почему индивид принимает их настолько нечувствительно для себя, что считает частью своей собственной индивидуальности и т.д. Экстраполируя эту точку зрения, можно сказать, что люди должны сохранять приверженность даже вполне неадаптивным нормам, если те когда-то были установлены, ведь все существующие механизмы продолжают работать. На самом деле это не так, критичность в отношении неадаптивных норм через некоторое время повышается, происходит их отторжение и смена. Таким образом, возникла необходимость понять процесс протекания социальных перемен, т.е. ответить на вопрос, на который классичекая теория ответить не смогла. Оказалось, что влияние в группах проявляется не только в форме конформности, но также и в таких формах, как инновация и нормализация, отсюда появляется потребность в теориях, которые объясняли бы и эти феномены. Влияние приводит не только к стабильности и социальному контролю, но также и к социальному конфликту и переменам. Потребовалась «генетическая» модель, которая рассматривала бы социальный конфликт и изменения как движущую силу, мотор процесса влияния. Термин «генетическая» (как противоположность термину «функционалистская») принадлежит Московичи, который считал рост и инновацию фундаментальными процессами существования общества, влияние которых на людей проявляется не только в том, что они просто адаптируются к данной системе, но и постоянно продуцируют и изменяют её.

По мнению С. Московичи, традиционный подход делает акцент на рассмотрении трех аспектов проблемы: социальном контроле поведения индивидов, исчезновении различий между ними, выработке единообразия группового поведения. Такое понимание нормативного (уже конформного) поведения составляет основу некоей функционалистской модели социального взаимодействия. Согласно этой модели, поведение личности в группе есть адаптивный процесс, призванный уравновесить ее с окружающей социальной средой. Способствуя этой адаптации, конформность фактически выступает как определенное требование социальной системы (группы), предъявляемое к ее членам с целью выработки между ними согласия, способствующего установлению равновесия в системе. Поэтому индивиды, следующие групповым нормам, должны по логике модели рассматриваться действующими в функциональном и адаптивном ключе. Лица, отклоняющиеся от принятых норм, воспринимаются как ведущие себя дисфункциональным и дезадаптивным образом.

Меньшинство и социальная перемена

Теория зависимости, продолжает Московичи, основана на том, что унилатеральное влияние направлено «сверху вниз», а потому несовместимо с самим фактом социальной перемены. Согласно этой теории, влияние основано на власти, престиже, авторитете, материальных ресурсах, информации и т.д. Это влияние унилатеральное и исходит от тех, кто обладает этими ресурсами: от лидеров, от специалистов, от большинства или от их представителей – и направлено на тех, кто зависит от них, потому что лишён этих ресурсов и находится в самом низу социальной иерархии: на маргиналов, на «девиантов», на группы низким социальным статусом, на социальные «меньшинства». Меньшинства (т.е. группы «девиантов») – это следует из самой сути теории зависимости – лишены того, что делает возможным влияние. Они не могут вносить никаких новшеств, на это способно только большинство, только нормативная, доминирующая подгруппа.

Однако, по мнению Московичи, возможность социальных перемен по инициативе тех, кто находится «наверху», нереальна и противоречит исторической правде, в то время как социальные перемены по инициативе «низов» - широко известный и общепризнанный факт. Общество изменяют именно неимущие, аутсайдеры, угнетённые, а не правящие элиты. Следовательно, само существо теорий конформности таково, что они не могут объяснить, почему меньшинство способно изменить общество.

Социальная и физическая реальности

Однако этим критика Московичи не ограничивается, он идёт дальше и утверждает, что теория зависимости несостоятельна даже в качестве одной из теорий конформности. Она объясняет влияние (личное приятие нормы) как информационный процесс, активированный неуверенностью индивидуума и его потребностью избавиться от этого чувства. Глядя вокруг себя, мы обычно воспринимаем мир таким, каков он есть, однако нередко реальность неоднозначна, не вполне понятна, и мы чувствуем себя неуверенно. Нам нужна дополнительная информация, и мы обращаемся за ней к специалистам или к тем людям, которые находятся в ситуации, аналогичной нашей. Возможен и другой вариант: видя, что группа ошибается, мы тем не менее соглашаемся с ней, потому что хотим нравиться и быть популярными. Подобная картина, нарисованная теорией зависимости, с позиции здравого смысла представляется вполне правильной, но на самом деле она неверна. Эта теория отделяет индивидуум от общества и проводит резкую границу между физическим и социальным мирами. Согласно теории зависимости, социальное влияние – всего лишь «процесс-заменитель», предназначенный для уменьшения неуверенности индивидуума в тех условиях, в которых он не может подвергнуть реальность тестированию с помощью объективных, физичеких методов. Истоки такого подхода в том что индивидуум способен воспринимать и познавать мир непосредствено, без помощи общества, к которому он обращается только в случае неуверенноти, возникающей в результате первичного процесса индивидуальной перцепции.

Против этой точки зрения можно выдвинуть несколько аргументов. В действительности индивидуальное восприятие и познание мира тоже «социально окрашено». То, что мы принимаем за «свидетельские показания» наших органов чувств¸ нередко, а быть может, и всегда есть проявление нашей культуры. Например, о чём думает человек, когда слышит гром? О том, что сердится бог, дерутся две тучи или что его причина – сверкнувшая чуть раньше молния? Ответ зависит от того, к какой культуре он принадлежит и в каком времени живёт. Возможно, разные люди слышат одно и то же, но вкладывают в то, что слышат, разный смысл, в зависимости от того, к какой культуре принадлежат. Сомнительно, чтобы человек мог провести чёткую границу между восприятием и «смыслом». Понимание влияет на восприятие, и понимание даже физического мира является продуктом общества. Так, всем нам известно, сколь радикально наука (социальный институт) изменила наше восприятие Вселенной.

Модель влияния меньшинства. Итак, что же конкретно предлагает С. Московичи? Разработанная им дескриптивная модель влияния меньшинства представляет собой в значительной мере альтернативу функционалистской модели. Важной особенностью такого подхода является толкование "меньшинства". В традиционных исследованиях социальной психологии этот термин используется в его буквальном значении как численное меньшинство. В исследованиях влияния меньшинства само "меньшинство" определяется как та часть группы, которая имеет меньшие возможности влияния (статус, власть). Итак, меньшинство понимают как небольшую фракцию или малое число индивидов, которые разделяют такие мысли, суждения, ценности или типы поведения, которые всегда отличаются от мнений, суждений, ценностей и поведения более значительной части (большинства) группы. Меньшинство, как источник социального влияния, или пытается ввести или создать новые представления, понятия, способы мышления или поведения, или изменить принятые представления, мысли, традиционные позиции и предыдущие способы мышления или поведения.

Аргументы в пользу существования модели. Утверждается, что функционирование социальных групп зависит от согласия их членов относительно каких-то фундаментальных жизненных принципов. Усилия меньшинства должны быть направлены на расшатывание этого согласия. Конечно, группа постарается оказать давление на меньшинство, чтобы восстановить имевшееся ранее единообразие взглядов. Однако какие-либо жесткие санкции к инакомыслящим (в виде, например, их изгнания) во многих группах не столь уж часты. Поэтому большинство членов группы должно какое-то время довольствоваться отношениями с упорствующим в своем мнении меньшинством, что оказывается весьма существенным для развертывания влияния не только по пути, ведущему от большинства к меньшинству, но и, главное, в обратном направлении.

Кроме того, необычные виды поведения (маргинальность, девиантность и т.п.) обладают весьма притягательной силой для окружающих. Они содержат в себе элементы неожиданности, оригинальности и способны в конечном счете вызвать одобрение других членов группы.

Одним из первых строгих эмпирических доказательств влияния, оказываемого меньшинством, явились ставшие теперь уже классическими эксперименты С. Московичи и К.Фошо.

Поведенческий стиль меньшинства. Как показали исследования, стиль поведения, демонстрируемый меньшинством, может в значительной мере обусловливать его способность к влиянию. В этом смысле особенно важны такие характеристки стиля, как его устойчивость, уверенность индивида в правоте своей позиции, изложение и структурирование соответствующих аргументов. Малейшее ослабление этих характеристик ведет к снижению влияния меньшинства.

Социальное изменение. По мнению С. Московичи и Ж. Пешеле, социальное изменение и инновация, подобно социальному контролю, являются проявлениями влияния. Оспаривая точку зрения, согласно которой изменения и инновации — дело рук только лидера, ученые говорят и о праве меньшинства инициировать эти процессы. Примером может служить ситуация с изменением групповых норм, олицетворяющих собой достаточно устоявшиеся законы большинства. При определенных условиях, однако, меньшинство способно «выдвинуть» свою норму ивзять верх над консервативным большинством.

Рассуждения исследователей опираются на ряд экспериментов. В одном из них, выполненном Ч. Немет и Г. Вахтлер, испытуемым в случайном порядке были представлены слайды с изображением образцов будто бы итальянской и немецкой живописи. Испытуемые контрольных групп обнаруживали преимущественное предпочтение образцов «итальянской» живописи, квалифицировавшееся экспериментаторами как своеобразная групповая норма.

Вводимые в экспериментальные группы «сообщники» экспериментаторов представлялись остальным их членам как лица либо итальянского, либо немецкого происхождения. Эти «сообщники» открыто заявляли о преобладающем у них интересе к работам «своих соотечественников». В результате участия в эксперименте «сообщников-немцев» испытуемые экспериментальных групп к картинам «немецких» мастеров отнеслись с большим предпочтением, чем испытуемые контрольных групп. Подобный факт интерпретируется С. Московичи и Ж. Пешеле как следствие значительного влияния не совсем обычной позиции группового меньшинства.

Та же исследовательская линия была продолжена в серии экспериментов Ж. Пешеле, позволивших получить аналогичные данные. В ситуации групповой дискуссии было показано, что меньшинство может ускорить процесс нормативного изменения, и одновременно определены условия, при которых это должно произойти.

Конфликт. Процессы влияния, полагает С. Московичи, неизбежно связаны с преодолением конфликта, возникающего между наличным мнением индивида и тем, что ему предлагают (или навязывают) другие. Однако решается конфликт по-разному, в зависимости от того, кто предлагает (или навязывает) иное мнение: большинство или меньшинство. При воздействии большинства нередко происходит лишь сравнение личностью своей позиции с мнением большинства, а демонстрация согласия с последним определяется поиском одобрения и нежеланием показывать свое несогласие. Правда, справедливости ради заметим, что хотя подобное поведение действительно встречается нередко, это не значит, однако (и аргументы, подтверждающие нашу мысль, приводились выше), что так бывает всегда.

В случае же влияния меньшинства человек побуждается к поиску новых аргументов, подтверждению своей позиции, рассмотрению большего числа возможных мнений. Кроме того, по данным Ч. Немет, несмотря на возникновение своеобразного когнитивного конфликта, сдвиг индивидуальной точки зрения в сторону позиции большинства происходит на самых ранних этапах принятия решения или же на первых минутах дискуссии. А сдвиг к мнению меньшинства происходит гораздо позже, «пробиваясь» сквозь сильную негативную установку окружающих. Причем согласие с меньшинством носит, как правило, более непрямой и латентный характер, нежели согласие с большинством.

«Эффект ореола». Влияние меньшинства во внутригрупповых процессах было зафиксировано и при обращении к столь традиционному для социально-психологической проблематики феномену, каким является «эффект ореола». Причем проявления влияния были рассмотрены исследователями применительно к таким его разновидностям, как семантический и временной «эффект ореола», эффект последействия и т.д..

Итак, сформулированные С. Московичи и его сотрудниками теоретические положения и иллюстрирующие их эмпирические факты в целом хорошо поддерживают идею нормативного влияния меньшинства.

Модель «расхождения с меньшинством» Ч. Немет. Опираясь на результаты предварительных экспериментов, Ч. Немет пришла к выводу, что влияние меньшинства и большинства различается не только силой и открытостью (в смысле демонстрации согласия), но и характером вызываемой у членов группы концентрации внимания, своеобразием процесса принятия решения.

При воздействии большинства внимание остальных членов группы концентрируется главным образом на предлагаемой им позиции. В случае влияния меньшинства внимание фокусируется на других альтернативах, часто отличных от позиции как самого меньшинства, так и остальных членов группы. Следовательно, можно сказать, что лица, сталкивающиеся с мнением меньшинства, прилагают больше усилий для развертывания познавательной активности, чем в ситуации влияния большинства. Иными словами, обнаруживаются определенные различия в характере мышления члена группы при возникновении несогласия с позициями большинства и меньшинства.

В случае рассогласования мнений меньшинства с точкой зрения того или иного члена группы последний проверяет значительное количество альтернатив возможных решений, и мыслительный процесс разворачивается во многих направлениях. Возрастает вероятность нахождения новых неожиданных решений, которые, вполне возможно, окажутся эффективнее предыдущих. Причем в ситуации влияния меньшинства доминирует тенденция к дивергенции (разнородности) вариантов решения. В случае же влияния большинства преобладает тенденция к конвергенции (однородности) решений в направлении позиции большинства. Внимание личности фокусируется лишь на тех аспектах задачи, которые близки к мнению большинства. Другие возможные варианты решения остаются вне поля зрения субъекта.

Чем же объясняются описанные выше различия? Ч. Немет усматривает их причину прежде всего в степени стрессогенности ситуации принятия решения. В связи с этим заметим, что еще С. Аш обратил внимание на стрессогенные последствия несовпадения мнения индивида с позицией большинства. В то же время имеющиеся данные свидетельствуют, что влияние меньшинства не является источником возникновения стресса.

Напротив, мнение меньшинства нередко вызывает насмешки и иронию со стороны остальных членов группы. Кроме того, при сравнительном изучении влияния большинства и меньшинства в одних и тех же условиях испытуемые ощущали значительно больший стресс, сталкиваясь с отличным от собственного мнением большинства, нежели мнением меньшинства.

В то же время из общепсихологических исследований известно, что сильное эмоциональное возбуждение вызывает концентрацию внимания на центральной задаче и уменьшение его направленности на периферические проблемы. Поэтому, как полагает Ч. Немет, возрастание стресса при рассогласовании мнения личности с позицией большинства усиливает концентрацию внимания на одном варианте решения, предлагаемом большинством, и в целом ухудшает качественные показатели решения. При воздействии же меньшинства стрессогенность ситуации минимальна, а условия для решения проблемы близки к оптимальным.

Иными словами, в ситуации влияния большинства человек фактически поставлен перед своеобразным бинарным выбором: собственная позиция или мнение большинства. И его внимание нередко (либо в силу посылки, что большинство всегда право либо из страха перед неодобрением большинства) обращается к последней альтернативе.

Другое дело — ситуация влияния меньшинства. Если на ранней стадии рассмотрения проблемы его мнение может быть отвергнуто индивидом, то при уверенном и последовательном отстаивании меньшинством выдвигаемой точки зрения она постепенно должна начать приниматься во внимание членами группы. Это приведет к переоценке всей ситуации, в которой в качестве одной из наличных альтернатив выступит именно позиция меньшинства. Кроме того, устойчивая и долговременная позиция меньшинства, расходящаяся как с мнением отдельного члена группы, так и ее большинства, порождает своеобразный конфликт во взглядах членов группы на обсуждаемую проблему. В результате усиливаются познавательная активность членов группы, выдвижение ими различной аргументации «за» и «против». Как отмечалось выше (при описании модели С. Московичи), в случае рассогласования с мнением большинства конфликт разрешается на начальном этапе дискуссии и далее уже не влияет на процесс принятия решения.

Результаты экспериментов Ч. Немет свидетельствуют, что процессы влияния большинства и меньшинства различаются главным образом формой своего выражения. Так, большинство оказывает довольно сильное влияние в смысле распространения его в группе в виде принятия индивидами («наивными субъектами», по терминологии С. Аша) навязываемой им позиции. При этом они сужают выбор рассматриваемых возможностей, ограничиваясь лишь той из них, которую им предлагает большинство, не стремятся к поиску альтернатив, не замечают другие решения, в том числе правильные.

Влияние меньшинства, хотя и проявляется значительно слабее, однако стимулирует более дивергентные (т.е. разновариантные) стратегии мышления членов группы, способствует росту оригинальности и разнообразия решений и, что очень важно, их эффективности. Причем влияние меньшинства оказывается полезным (в плане генерирования индивидами оригинальных решений) даже в том случае, когда лежащее в его основе мнение ошибочно.

В более поздних исследованиях было показано также, что расхождение с взглядами меньшинства стимулирует членов группы к поиску большего количества разноплановой информации по интересующему всех вопросу, нежели в случае расхождения с большинством. И этот поиск носит в значительной степени непредвзятый, неизбирательный характер. Отмеченная тенденция наиболее ярко проявляется в особо значимых для индивидов ситуациях.

Таким образом, полученные Ч. Немет конкретные эмпирические данные вполне однозначно подкрепляют логику ее теоретических построений. А в целом разрабатываемая ею линия исследования нормативного поведения не только углубляет наши представления о процессе влияния меньшинства, но и позволяет выйти на такие традиционные проблемы, как групповое творчество и принятие решений, лишний раз подчеркивая тесную взаимосвязь феноменов малой группы как подлинно системного образования.

Последствия отклонения от групповых норм. работы в этом направлении сравнительно немногочисленны. В целом ряде из них, выполненных в условиях промышленных организаций, было обнаружено, что отклонение членов группы от установленных в ней стандартов поведения сопровождается применением к отклоняющимся определенных санкций в виде насмешек, угроз и т.п.

Аналогичные данные были получены в лабораторных исследованиях, моделировавших ситуации девиантного поведения. К числу классических здесь относятся давние эксперименты С. Шехтера, характеризующиеся весьма оригинальным методическим исполнением и заслуживающие хотя бы краткого описания.

Были созданы четыре типа студенческих групп (или «клубов»), периодически собиравшихся для обсуждения близкой им проблематики. Члены одной из групп интересовались юриспруденцией, другой — редакторским делом, третьей — театром и кино, четвертой — техническими проблемами. Группы отличались друг от друга уровнем сплоченности и степенью значимости для членов каждой из них тематики обсуждения. Она касалась истории судебного дела несовершеннолетнего преступника.

Группы состояли из 5—7 человек. Каждый из них знакомился с историей юного правонарушителя и определял посредством 7-балльной шкалы, что с ним следует сделать. Затем индивидуальные мнения зачитывались группе. Одновременно свои суждения по упомянутому вопросу высказывали три дополнительно вводившихся в эксперимент участника — «сообщники» экспериментатора. Один из них сразу же соглашался с неким усредненным мнением группы (своего рода «нормой») и поддерживал его в ходе последующей дискуссии, а два других занимали противоположную ему позицию. Однако в процессе дискуссии один из «сообщников» принимал влияние группы и менял свое мнение, а другой упорствовал в своем решении до конца дискуссии.

В результате было четко установлено, что первоначально все обращения в группе направлялись в сторону отклонявшихся с целью побудить их отказаться от «собственной» точки зрения. После того как один из них соглашался с группой, адресовавшиеся ему коммуникативные потоки ослабевали. Что же касается «сообщника», не соглашавшегося с большинством, то после сильного давления на него со стороны группы общение с ним прекращалось: группа как бы отвергала его (об этом же свидетельствовали данные постэкспериментального опроса испытуемых). Причем выявленные в эксперименте тенденции (давления и отвержения) возрастали в зависимости от степени сплоченности группы и релевантности (значимости) обсуждавшейся темы.

выделил такую существенную для противостояния позиции меньшинства точке зрения большинства переменную, как стиль переговоров. Было показано, что мягкий, гибкий стиль, способствуя выработке компромиссных решений, позволяет меньшинству отстоять свое мнение либо несколько видоизменить его без каких-либо агрессивных реакций со стороны большинства, тогда как жесткий, ригидный стиль заметно ухудшает позицию меньшинства, приводя к резкому возобладанию норм большинства.

Хорошо известно, что группы оказывают давление на своих членов, отклоняющихся от принятых в них норм. Но каковы функции такого рода давления? По мнению исследователей они состоят в следующем:

♦ помочь группе достичь ее целей;

♦ помочь группе сохранить себя как целое;

♦ помочь членам группы выработать «реальность» для соотнесения с ней своих мнений;

♦ помочь членам группы определить свое отношение к социальному окружению.

Что касается первых двух функций, то они вряд ли нуждаются в особом комментарии. Применительно к третьей из них речь идет о выработке своеобразной точки отсчета, с которой человек мог бы соотнести свои мнения, суждения на предмет выяснения их валидности. Такой точкой отсчета является, согласно теории процессов социального сравнения Л. Фестингера, так называемая «реальность» (или «социальная реальность»), представляющая собой некое групповое согласие (своеобразную групповую норму) по поводу тех или иных жизненных явлений, ситуаций и т.д.

Подобная «реальность» позволяет личности избежать неопределенности как относительно оценки принимаемых ею решений, так и относительно интерпретации своего состояния. Наконец, последняя из названных функций связана с достижением членами группы согласия по поводу отношений их группы с социальным окружением (другими группами, организацией и т.д.), что, по мнению исследователей, обеспечивает ее жизнеспособность и адаптацию в социуме, согласованность групповых действий.

Реализация указанных выше функций во многом обусловлена развитием единообразия оценок, решений, поведенческих моделей членов группы, вызываемого в свою очередь процессами внутригруппового давления. Существует, по-видимому, немало ситуаций, в которых наличие такого единообразия является важным фактором эффективности, группы. Но вот здесь-то и возникает еще один вопрос, а именно: всегда ли полезно единообразие? Способствует ли оно зарождению творческого начала в группе, стимулирует ли динамику групповых процессов (ведь единообразие — антагонист противоречий, этого «топлива» развития), привносит ли в жизнь группы элементы инновационности?

Совершенно очевидно, что сколько-нибудь однозначный ответ тут вряд ли уместен. Скорее к поставленному выше вопросу следует подойти с диалектических позиций. Тогда возможно хотя бы гипотетически полагать, что единообразие полезно как условие сохранения и выживания группы, находящейся в выраженных экстремальных, сопряженных с угрозой ее нормальной жизнедеятельности условиях, о чем свидетельствуют многочисленные эмпирические данные. Однако оно явится фактором застоя и регресса, ведущим к развитию деструктивных процессов в относительно спокойных («нормальных») ситуациях группового функционирования. Именно в этих ситуациях элементы творчества и разного рода инновации, ведущие к пересмотру не отвечающих требованиям времени групповых стандартов, должны, на наш взгляд, стать отличительными признаками групповой жизни.

Дата добавления: 2014-01-20