Неоавстрийская школа. Л. Мизес, Ф. Хайек

Л. Мизес и Ф. Хайек являются одними из самых ярких представителей неолиберального направления, одними из самых последовательных защитников идеи эконономической свободы.

Л. Мизес, Ф. Хайек использовали методологические и концепцептуальные подходы австрийской школы в послевоенных условиях развития рыночной экономики, заложив тем самым основы неоавстрийской школы.

Работы Л. Мизеса посвящены разработке следующих проблем:

Защита принципов свободного предпринимательства: «Человеческая деятельность: Трактат по экономической теории» (1949), «Всемогущее государство» (1944) и «Антикапиталистический ментальность» (1956). В этих работах изучается логика индивидуальной трудовой деятельности человека и мотивы, которые побуждают человека трудиться. Разработка этих проблем заставила Мизеса обратиться к сферам психологии, морали, инстинктов. В разработке этих вопросов явно прослеживается влияние институционализма. Значительное внимание Мизес уделил анализу функционирования различных экономических систем, последовательно рассматривая три типа экономического устройства современного мира: чисто рыночное хозяйство, «испорченный рынок» и нерыночную экономику. При анализе функционирования рыночной системы он акцентировал внимание на проблеме эволюции, места и роли такого важнейшего для рыночного хозяйства института, как частная собственность. По его мнению, именно частная собственность является «необходимым реквизитом цивилизации и материального благосостояния», а ее социальная функция заключается в том, что она способствует оптимальному использованию ресурсов и обеспечивает суверенитет потребителей. С точки зрения Мизеса, только частная собственность способна быть основой рациональной экономической деятельности, так как порождаемые ею индивидуалистические стимулы обеспечивают максимальное использование ресурсов.

Проблемы социализма: «Социализм: Экономический и социологический анализ» (1922).

Социализм Мизес трактует как нерыночную систему хозяйствования, которая не имеет будущего ни с точки зрения логики, ни с точки зрения практики. Мизес считал, что такая система лишена рациональной организации. Поэтому основное внимание Мизес уделил критике планирования – центрального звена экономической системы социализма, расцениваемого сторонниками социализма как проявление рационального начала, которое предотвратит анархию производства и остановит растрату производительных сил общества.

Как известно, от представителей утопического социализма до Маркса одно из основных обвинений капиталистической системы заключалось в том, что анархия производства, при которой производитель только на рынке узнает о необходимости своей продукции, приводит к бессмысленной трате ресурсов общества. А планирование, по их мнению, позволит предвидеть последствия осуществляемых действий.

Однако Мизес категорически утверждал, что плановое регулирование экономики исключает возможность рыночных принципов ценообразования, без чего невозможно измерить вклад различных факторов производства в ценность потребительских благ. В свою очередь, это делает невозможным эффективное использование ресурсов. Мизес сделал вывод, что при социализме господствует система произвольных оценок. Поэтому определил социализм как «систему запланированного хаоса».

Кроме того, Л. Мизес обращал внимание, что усиление роли государства в такой системе неизбежно приведет к усилению роли бюрократии, а значит, и к коррупции, снижению эффективности производства и др. По мысли Мизеса, социализм формирует человека определенного типа,для которого «следование привычному и устаревшему – главная из всех добродетелей», и устраняет любое новаторство, способствующее экономическому прогрессу. Между тем, только свободный рынок соответствует демократическим принципам, и только в условиях свободного рынка экономические субъекты максимизируют свое благосостояние, имея свободу выбора альтернативных возможностей. Свобода выбора означает для Мизеса не только уважение предпочтений человека как потребителя, но и в более широком смысле свидетельствует об уважении к человеческой личности.

Рыночная система, по Мизесу, также обладает механизмами, способствующими высоким темпам экономического роста, и может обеспечивать быстрый рост благосостояния всем слоям общества. В связи с этим актуальным был вопрос, почему растет неприятие данной социально-экономической системы значительной частью общества.

Подобно Шумпетеру, причину критического отношения к рыночной системе Мизес видел в неудовлетворенном честолюбии. Он заметил, что в традиционных обществах, разделенных на сословия, неуспех, отсутствие процветания приписывались обстоятельствам, находящимся вне контроля человека, таким как судьба или божественное провидение. В условиях же рыночного хозяйства положение человека определяют в значительной степени не происхождение, а собственные усилия. То есть в своих неудачах человек должен винить в первую очередь себя. Для большинства людей это неприемлемо, и потому они ищут причину собственного неудовлетворительного положения в пороках (истинных и мнимых) данной экономической системы. И это представляется Мизесу питательной средой различных коллективистских и социалистических доктрин.

Проблемы теории познания экономических явлений: «Теория и история» (1957), «Гносеологические проблемы экономической науки» (1960), «Основные начала экономической науки» (1962). Важное место в трудах Мизеса, отводится праксиологии[28], учению о человеческом поведении, или науке о принципах человеческого выбора. Категории праксиологии рассматриваются в качестве вечных и неизменных, поскольку они, по Мизесу, отражают неизменную структуру человеческого мышления.

Что касается методов исследования экономики, то особое внимание Мизес уделял логической последовательности как таковой, полагая, что только она в состоянии обеспечить подлинно научный результат, в то время как другие методы исследования – исторический, эмпирический и т. п. – затрудняют логически последовательный подход к экономическим явлениям, т.к. включают в себя личные пристрастия исследователей, что не может не сказаться на результатах анализа. Одна из априорных истин, лежащих в основе праксиологии, – это то, что цель человеческих действий заключается в стремлении избавиться от охватывающего человека ощущения беспокойства. Сегодня многие авторы признают, что попытка Мизеса разработать универсальные принципы человеческого выбора вне исторического контекста, существующей социально-экономической структуры общества, характера и уровня развития культуры фактически означает абстрагирование от решающих факторов и условий, определяющих такой выбор. Тем не менее эта концепция выполнила свою идейную роль – послужила обоснованию концепции свободного предпринимательства.

Ф. Хайек – ученик и коллега Л. Мизеса, самый влиятельный в XX в. теоретик либерализма, лауреат Нобелевской премии по экономике, присужденной ему (вместе с Г. Мюрдалем) в 1974 г. Круг исследовательских интересов Хайека необычайно широк. Основные научные интересы Хайека сосредоточивались вокруг философских, правовых, политических и экономических проблем рыночной экономики, а также теории и методологии процесса познания.

Критика социализма и государственного вмешательства в экономику:

В работе «Дорога к рабству» (1944) Хайек обосновывал идею о том, что любая форма государственного вмешательства в экономику должна рассматривается как разновидность тоталитаризма;

В работе «Индивидуализм и экономический порядок» (1948), Хайек рассматривает экономические интересы индивидов, их предпочтения и субъективные оценки в качестве основы «экономического порядка».

В работах «Конституция свободы» (1960), «Право, законодательство и свобода» (1973, 1976, 1979) излагаются правовые принципы общества, основанного на идеалах либерализма. Хайек оценивает правовые и политические основы современной западной демократии как противоречащие идеалам подлинного либерализма и намечает пути их реформирования в целях приближения к этим идеалам.

Книга «Пагубная самонадеянность: Ошибки социализма» (1988) посвящена обоснованию рыночной экономики и критике социализма.

Значительное место в творчестве Хайека занимают проблемы теории и методологии познания.

«Структура восприятия» (1952) – исследуются проблемы теоретической психологии, прежде всего психологии познавательного процесса;

«Контрреволюция науки» (1952) – критика отождествления методологии естественных и общественных наук, а также представления о науке как определяющем факторе социального прогресса, способном служить основой для разрешения сложнейших современных социально-экономических проблем (концепции сциентизма);

Двухтомная работа «Исследование по философии, политике, экономике и истории идей» (1967 – I том, 1978 – 2 том) обобщает представления Хайека по философии и методологии процесса познания.

Методология Хайека обладает рядом своеобразных черт. Прежде всего для него характерен междисциплинарный подход к общественным, в том числе экономическим, явлениям. Это проявляется в том, что собственно экономические вопросы исследуются в тесной связи с социальными, политическими и этическими аспектами жизни общества. Экономические явления рассматриваются в качестве неотъемлемой части социально-экономической системы, причем, прежде всего, подчеркиваются те их социальные черты и свойства, которые присущи рыночной системе в целом в условиях свободной конкуренции, в частности индивидуализм хозяйствующих субъектов, их субъективные оценки, их представления об экономической свободе, их конкурентная природа и т. п. При этом собственно экономическое содержание указанных явлений зачастую остается в тени. Основой такого подхода явилась большая, чем у ранней австрийской школы, субъективизация экономической теории. По мнению Хайека, экономические явления в принципе не могут быть выражены в «объективных» терминах, поскольку они отражают исключительно субъективные представления людей. Отсюда Хайек делает заключение о коренном отличии методов общественных и естественных наук. Если «объективные» категории последних в полной мере вполне отвечают природе изучаемого предмета, то применительно к социальным наукам они теряют всякий смысл.

Более того, Хайек предложил вообще отказаться от понятия «объективная истина» применительно к экономической науке, поскольку всякий исследователь при анализе экономических процессов привносит в процесс анализа свое собственное «я» – свой опыт, ошибки, мировоззрение и т. п. Исследователь волен в выборе изучаемых элементов действительности, в выборе исследовательских приемов, а также в интерпретации выводов. Дело усугубляется еще и тем, что как экономическая действительность, так и человеческий разум не остаются неизменными, а постоянно эволюционируют. Отсюда Хайек, в частности, делал заключение о принципиальной невозможности математизации экономической науки, предполагающей, что экономические знания имеют объективную основу, что, по Хайеку, не соответствует действительности.

Присущий Хайеку методологический индивидуализм и субъективизм обусловливают и микроэкономическую направленность его концепции, и отрицание им макроэкономического анализа как такового. По его мнению, поскольку в основе хозяйственной жизни лежат индивидуальные субъективно-психологические оценки и мотивы хозяйствующих субъектов, то любые макроэкономические зависимости не имеют ничего общего с реальной действительностью. Эти оценки и мотивы хозяйствующих субъектов не сводимы в какие бы то ни было общие закономерности. Поэтому Хайек критикует не только марксиситов и кейнсианцев, оперирующих макроэкономическими величинами, но и выступает против неоклассической теории равновесия. Признавая возможность экономического равновесия на микроуровне, он отрицает применимость этого понятия к экономике в целом, поскольку в ином случае пришлось бы признать познаваемость экономических явлений.

Учение о спонтанном характере рыночного порядка. Рыночная экономика возникает и эволюционирует в результате взаимодействия людей, и развивается в соответствии со своей собственной внутренней логикой, обусловленной тем обстоятельством, что в ее формировании люди руководствуются своими практическими знаниями, воплощенными в обычаях и привычках. Это, однако, не означает, что люди могут целенаправленно воздействовать на эти процессы, поскольку не существует какого-то явного знания, отделимого от их носителей и способного послужить основой экономической политики. Используемые хозяйствующими субъектами практические знания представляют собой своего рода «рассеянную» и «скоропортящуюся» информацию о быстро и постоянно изменяющихся конкретных условиях и параметрах текущей деятельности в сфере экономики, притом информацию гигантского объема. Такой характер знания, лежащего в основе эволюции рыночного порядка, полностью исключает, по мнению Хайека, саму возможность какого бы то ни было сознательного вмешательства в этот процесс без угрозы частичного или полного разрушения. Поэтому ведущая роль в формировании и распространении практических текущих знаний о хозяйстве принадлежит механизму рынка, который через систему цен, изменение соотношения спроса и предложения и т. п. систематически передает информацию о том, что, где, как, когда производить, покупать и продавать, и тем самым обеспечивает координацию действий участников рынка.

Рынок, таким образом, рассматривается как уникальная информационная система, обеспечивающая получение системного знания о динамично развивающейся экономике. Это положение Хайека отличает его от представителей неоклассической школы, понимающих рынок как механизм распределения заданных ограниченных ресурсов в соответствии с известными объемом и структурой потребностей. Принципиальная позиция Хайека заключалась в том, что с такой задачей смогла бы справиться и плановая экономика. Сопоставить известные ресурсы с известными потребностями вполне по силам единому управляющему центру.

Рынок же, утверждает Хайек, обладает таким преимуществом, что он в состоянии эффективно распределять те ресурсы, которые ранее не были и не могли быть учтены, на хозяйственные цели, которые ранее не были и не могли быть выявлены. Конкуренция, по Хайеку, это «эффективный способ направления неизвестных ресурсов на неизвестные цели». В этом и состоит роль рынка как специфической информационной системы.

Поэтому Хайек выступает против любого вмешательства в действие спонтанного рыночного порядка, которое может лишь подорвать механизм рынка и парализовать хозяйственную систему в целом. Более того, любой сознательный контроль над хозяйственной жизнью, любая экономическая политика, нацеленная на получение определенных результатов, по мнению Хайека, в принципе невозможна, поскольку люди не в состоянии учесть и использовать массив знаний, необходимых для ее успешной реализации. Попытки преобразовывать, «улучшать» рыночный порядок, как отмечает Хайек, не имеют смысла, поскольку он развивается на основе собственной внутренней логики, и категории этики к нему неприменимы, как они не применимы к явлениям природы.

Точно также не имеет смысла пытаться сознательно использовать для целей регулирования рыночной экономики и отдельные элементы спонтанного рыночного порядка. В частности, деньги не должны выступать в роли инструмента экономической политики государства, имеющей целью (как предлагали, например, монетаристы) обеспечение постоянного темпа прироста денежной массы в обращении в соответствии с объемом спроса на деньги, ибо, по мнению Хайека, это противоречит самой природе данного явления. Деньги также имеют спонтанную природу, соответственно стабильность денежной системы может быть достигнута только на путях ее либерализации, предполагающей отмену правительственной монополии на эмиссию денег и замену ее конкуренцией частных эмитентов. Такого рода конкуренция отвечала бы рыночной природе денег и была бы способна, по мысли Хайека, не допустить инфляции и экономических спадов, порождаемых политикой государственного регулирования экономики. Много внимания Хайек уделил критике кейнсианства. Прежде всего это было связано с методологическими расхождениями: Хайек упрекал Кейнса в переоценке возможности экономической науки, в применяемом им макроподходе, который не имеет аналогов в реальности. Хайек использовал и специальные аргументы, направленные против центральных положений кейнсианства:

Кейнсианская концепция совокупного спроса оставляет без внимания проблему соотношения структуры спроса и структуры предложения. При значительном расхождении данных структур, отмечал Хайек, товары не будут реализованы, независимо от общего объема совокупного спроса.

Кейнсианская трактовка причин безработицы. Она вызывается не недостаточным уровнем эффективного спроса, как полагал Кейнс, а высоким уровнем заработной платы, обусловленным требованиями профсоюзов. Это приводит к росту издержек, сокращению прибылей предпринимателей и соответствующему уменьшению спроса на труд. Поскольку в качестве причины безработицы выступают профсоюзные организации, утверждает Хайек, то бессмысленно возлагать на государство обязательства по ее устранению.

Кейнсианская концепция регулируемой валюты. Хайек утверждал, что использование умеренной инфляции в качестве средства борьбы с безработицей в действительности лишь усилит безработицу и ускорит инфляцию. Неравномерный рост цен приводит к нерациональному использованию ресурсов, поскольку они будут направляться в отрасли с искусственной высокой конъюнктурой, вызванной ростом цен. Для поддержания этой конъюнктуры потребуются новые денежно-кредитные инъекции, что усилит инфляционный процесс, а возникающие в этой связи структурные диспропорции усилят безработицу.

Все основные методологические и теоретические положения своей концепции Хайек также использовал и в своей критике социализма, системы, основанной на двух базисных идеях – планового управления экономикой и социальной справедливости.

Хайек рассматривает социализм как систему, возникшую искусственным путем, сконструированную человеком. В отличие от капитализма как системы, возникшей естественным образом (в результате следования, как выражается Хайек, определенной моральной практике). Искуственно созданная система всегда хуже системы, возникшей естественным образом (см. тезис Хайека об ограниченности человеческого знания). Поэтому неудивительно что, при рыночном порядке производится и накапливается больше знаний и богатства, чем это возможно в централизованно управляемой экономике (см. идею Хайека о рынке как уникальной информационной системе, позволяющей улавливать неявное знание).

Остановимся на критике Хайеком первой из двух базисных идей социализма – идеи планомерности.

Концентрация экономической власти в руках плановых органов подрывает естественный ход общественно-исторического процесса, лишая его внутренних движущих сил развития.

В хозяйственной деятельности обществу навязывается произвольно выбранная шкала ценностей. Такая шкала может отражать интересы борьбу различных групп, в т. ч. плановых органов, а в крайних случаях и интересы отдельных высших должностных лиц. Отсюда общество может выбирать ложные цели и средства их достижения.

Экономика лишается механизмов компенсации ошибок хозяйствующих субъектов, которые действуют в рыночной экономике. В рыночной экономике ошибки одних неизбежно компенсируются успешной хозяйственной деятельностью других. В плановой же экономике допущенная ошибка может быть замечена и исправлена только после того, как хозяйству уже нанесен невосполнимый ущерб.

Плановая система не в состоянии ни использовать лежащее в основе хозяйственной деятельности неявное знание, ни заменить его чем-либо адекватным.

Плановая система ликвидирует экономическую свободу граждан и превращает активных самостоятельных субъектов хозяйствования в пассивные объекты плановой экономики.

Основную ошибку социалистов Хайек видит в преувеличении ими роли разума в общественном развитии, в силу чего они считают возможным вмешиваться в спонтанный ход общественной эволюции, и эту позицию социалистов Хайек называет «пагубной самонадеянностью»

Вторая базисная идея социализма – идея социальной справедливости также вызывает негативное отношение у Хайека. Попытки ослабить имущественное неравенстве и перераспределять доходы в пользу малообеспеченных слоев населения, в т. ч. и с помощью прогрессивной системы налогообложения, а также поддерживать депрессивные отрасли и регионы с помощью прямой или косвенной поддержки государства подрывают адаптивные свойства рыночного порядка. Сам рыночный механизм приводит к «санации» экономики, к систематическому отмиранию тех отраслей и сфер хозяйства, которые перестают отвечать потребностям и в которых по этой причине возникает безработица, происходит понижение доходов и т. п. Перераспределение доходов в пользу отживающих свой век видов хозяйственной деятельности способно лишь понизить экономическую активность и замедлить экономический рост. Компенсировать понижение доходов в неперспективных отраслях может только ускоренное развитие других, что в свою очередь, может происходить только в условиях невмешательства в стихийное действие сил рыночного порядка.

Выступая против государственного вмешательства в экономику, Хайек полагал, что государство, создавая общие предпосылки для функционирования свободной рыночной экономики, может и должно предоставлять обществу некоторые социальные услуги, которые не в состоянии предложить рынок. Прежде всего это пенсионное обеспечение, развитие системы здравоохранения и просвещения, страхование от безработицы и т. п.

Таким образом, неоавстрийская школа оказалась самым последовательным проводником идеи laisser faire. Их позиция звучала некоторым диссонансом в период 40–60-гг. XX в. (когда выходили в свет главные работы Мизеса и Хайека) расцвета кейнсианства и успешной реализации моделей государства всеобщего благосостояния. Однако в связи с кризисом кейнсианства в 1970-е гг. и марксизма-ленинизма в 1980-е гг. концепции неоавстрийской школы оказались востребованы, и их авторы получили официальное признание. Официальным признанием их заслуг стало вручение Хайеку Нобелевской премии по экономике в 1974 г.

Неоклассические теории экономического роста

Неоклассические теории экономического роста сформировались в первые два послевоенные десятилетия как ответ неокейнсианским теориям роста с их выводами о неизбежной неустойчивости роста рыночной экономики и необходимости государственного вмешательства в экономику.

Само по себе обращение неоклассиков к проблеме роста знаменовало существенные изменения в их концептуальных подходах. Как мы знаем, для традиционной неоклассической теории характерен микроэкономический подход, который означает, что на уровне целой экономики принципиально не существует явлений, несводимых до уровня отдельных экономических агентов. Между тем, проблема роста – это проблема макроэкономичесая. С другой стороны, неоклассики исходили из того, что проблемы роста как таковой вообще не существует. Коль скоро есть рынок, есть хозяйствующие субъекты с их «эгоистическими» интересами, то и накопление, и экономический рост реализуются автоматически.

При построении собственной теории роста неоклассики опирались на следующие методологические постулаты:

теория факторов производства, трактующая труд, капитал и землю в качестве самостоятельных факторов создания общественного продукта;

теория предельной производительности, в соответствии с которой доходы, получаемые владельцами факторов производства (по терминологии данной теории – цены факторов производства), определяются предельными продуктами соответствующих факторов;

предположение о совершенной конкуренции и соответственно отсутствия государственного вмешательства в экономику в качестве непременного условия, обеспечивающего равенство доходов владельцев факторов производства их предельным продуктам;

предположение неизменной эффективности факторов производства и их полной взаимозаменяемости.

Первые неоклассические модели экономического роста были разработаны Р. Солоу в 1956 и 1957 гг., Дж. Мидом и Э. Денисоном в 1960-е гг. Основные работы:

статьи Р. Солоу «Вклад в теорию экономического роста» (1956), «Технический прогресс и агрегативная производственная функция» (1957).

Дж. Мид «Неоклассическая теория экономического роста» (1962).

Э. Денисон «Источники экономического роста и стоящие перед нами альтернативы» (1962).

Уже с первых шагов своего становления неоклассическая концепция экономического роста использовалась ее авторами и последователями в качестве средства борьбы против неокейнсианской теории роста (Харрода – Домара). Неоклассики обращают внимание на следующие недостатки неокейнсианских моделей экономического роста: это однофакторные модели (темп роста – это функция только одной переменной – величины инвестиций), эти модели строятся на нереалистических допущениях о фиксированности капитального коэффициента, отсутствии функциональной связи между капитальным коэффициентом и нормой сбережений. И, конечно, критикуется сам вывод о нестабильности растущей рыночной экономики и необходимости сделать темпы экономического роста одной из целей государственной политики.

Неоклассические модели экономического роста в качестве исследовательского инструмента используют производственную функцию. По определению производственная функция выражает зависимость между затратами факторов производства (затраты труда, капитала и земли) и величиной выпуска продукции. В неоклассических моделях широкое применение нашла производственная функция, определенный вид которой был предложен в 1928 г. американскими учеными – математиком Ч. Коббом и экономистом П. Дугласом. Приняв ряд допущений (а именно неизменная эффективность и интенсивность использования труда и капитала, а также постоянная взаимозаменяемость труда и капитала) и используя данные американской статистики за 1899–1922 гг., Кобб и Дуглас вывели зависимость физического объема продукции от затрат труда и основного капитала: αиβ

, (1)

где Y – объем продукции; L – объем примененного труда; K – объем примененного капитала; α и β – коэффициенты эластичности продукции соответственно по труду и капиталу.

Первоначально эта зависимость имела хорошее фактическое подтверждение и получила высокую оценку среди экономистов. Однако к середине века она стала опровергаться – в развитых странах совокупный общественный продукт возрастал быстрее нежели затраты факторов производства. Это было связано с переходом на преимущественно интенсивный путь развития и возрастание значения научно-технического прогресса в качестве фактора экономического роста. В этих условиях допущения модели (неизменность эффективности факторов и постоянная взаимозаменяемость труда и капитала) оказались слишком жесткими.

Поэтому в середине 1950-х гг. Р. Солоу (1924) была построена модель, учитывающая роль технического прогресса. Под техническим прогрессом Солоу понимал совокупность качественных изменений факторов экономического роста в отличие от них чисто количественного увеличения и представлял его в виде функции времени. По расчетам Солоу, уже в средине XX в. вклад технического прогресса в экономический рост превышал 80 %, и только оставшиеся 20 % приходились на прирост численности занятых и основного капитала. Хотя модель Солоу позже и критиковалась за технические погрешности при исчислении конкретных значений вклада технического прогресса в прирост выпуска, она имела важное значение, поскольку ввела в анализ новый фактор экономического роста.

После исследований Солоу неоклассическая теория сосредоточила внимание на основных факторах роста. Наиболее значительный вклад в решение данной проблемы в 1960-е гг. внесли американские экономисты Э. Денисон и Дж. Мид. Денисон исследовал зависимость объема производимой продукции от качественных изменений факторов труда и капитала, а также от фактора «технический прогресс» как такового. При этом учитывались самые различные изменения – от роста уровня концентрации производства до повышения квалификационного и общеобразовательного уровня работников и улучшения организации и управления производством.

Дж. Мид также учитывал роль технического прогресса в процессе роста, но наибольшей его заслугой явилось то, что он отказался от жесткого допущения производственной функции Кобба – Дугласа о постоянном значении степени взаимозаменяемости факторов производства.

Мид исходил из модернизированного варианта функции Кобба – Дугласа:

, (2)

где у – среднегодовой темп роста национального дохода; К – среднегодовой темп роста капитала; L – среднегодовой темп роста труда; α и β – соответственно доли капитала и труда в национальном доходе; r – темп технического прогресса.

Таким образом, темп роста национального дохода равен сумме темпов роста труда и капитала, взвешенных по доле их расходов в национальном доходе, плюс темп технического прогресса.

Благодаря такому варианту производственной функции, Миду удалось решить очень важную с идейной точки зрения проблему возможности достижения экономикой состояния устойчивого сбалансированного роста без вмешательства государства. Как мы помним, в неокейнсианской модели необходимость такого вмешательства объяснялась «бегством фактического темпа роста от гарантированного». Неоклассическая модель роста доказала, что противоречий между естественным и гарантированным темпами роста не существует и что рыночная система может приспособиться к любому темпу роста рабочей силы и таким образом поддерживать устойчивый сбалансированный рост. Уже Р. Солоу критиковал неокейнсианские теории роста за их предположения о постоянстве капитального коэффициента (с) и об отсутствии функциональной связи между нормой накопления (в модели Харрода обозначалась s) и капиталоемкостью (капитальный коэффициент c). Он показал, что капитальный коэффициент является гибким вследствие взаимного замещения труда и капитала. Поэтому в растущей экономике с изменением нормы сбережения происходит рост либо снижение капиталоемкости так, что темп роста остается постоянным.

Механизмы поддержания устойчивого сбалансированного роста и раскрыл Дж. Мид. Он сделал вывод, что при допущении постоянства темпов роста труда и технического прогресса (L и r в уравнении (2)), то темп роста национального дохода (у) также будет постоянным, если темпы роста капитала будут также устойчивыми и, кроме того, равными темпам роста национального дохода. Это положение доказывается методом «от обратного». Если темпы увеличения капитала превысят темп роста национального дохода, вступает в действие механизм, автоматически снижающий темпы накопления. Так как, согласно предпосылкам модели, доля сбережений в доходе постоянна, прирост сбережений, необходимый для финансирования более высоких темпов накопления, начинает отставать от последних, оказывая на них сдерживающее влияние. Если темпы роста капитала окажутся ниже темпов роста национального дохода, то будет происходить обратное.

Причем, по Миду, в растущей экономике существуют также механизмы поддержания полной занятости ресурсов. Например, если темпы роста труда превысят темпы накопления капитала, то благодаря снижению предельной производительности труда вступит в действие механизм замещения труда капиталом и новое сочетание производственных факторов (при сохранении постоянства распределения дохода между ними) обеспечит их полную занятость.

Таким образом, неоклассикам удалось отстоять свой тезис невмешательства государства в экономику.

Значение неоклассических теорий роста. Неоклассические модели экономического роста преодолели слабые места неокейнсианской теории роста. Они включили в анализ множество факторов роста, отказались от ряда нереалистических допущений, развили инструментарий анализа, применив производственную функцию. Неоклассические модели роста нашли и практическое применение – они использовались в целях экономического прогнозирования, для анализа рынка ценных бумаг, оптимальности сбережений, эффективности производства, воздействия налогов на экономику и т.д.

Критика неоклассических теорий роста сводится в основном к тому, что эти модели акцентируют количественные взаимосвязи процесса роста и упускают его качественные характеристики, не содержат объяснения внутренних законов развития общественного производства, в т. ч. природы и механизма научно-технического прогресса. Экономический рост трактуется этой теорией как технико-экономический, а не социально-экономический процесс. При таком подходе из сферы анализа выпадает циклический характер развития рыночной экономики, а также неравномерный характер инноваций в условиях научно-технической революции, обусловливающий неравномерность развития как отдельных отраслей, так и всей экономики той или иной страны.

Дата добавления: 2014-01-13