Наука в социальном измерении

Наука, возникая в культуре, постоянно испытывает ее воздействие и сама, в свою очередь, влияет на культуру. Время, начиная со второй половины 20 века, получило в философском, культурологическом, политологическом дискурсах определенные, ставшие уже привычными, характеристики. Это эпоха глобализации, эпоха потребления (общество потребления), эра инструментального, технологического мышления, стандартизация деятельности человека. В нашу жизнь прочно вошли представления о мультимедийных системах, виртуальном мире, интернете, гипертексте.

Современная культура, по мнению исследователей, антисциентична. И дело здесь не только в увеличивающихся масштабах негативных последствий применения научных знаний и технологий - во многих физических, математических моделях человек не видит места для себя, что для современного сознания кажется неприемлемым. В ряде культурологических, философских работ указывается и еще один немаловажный момент, связанный с характеристиками современного общества потребления. Не углубляясь в этот вопрос, можно констатировать, что …

Изменение культурных эталонов ведет к изменению эталонов в науке.

Современная наука, представляя собой социальный институт, непосредственно связана с жизнью человека. Процесс научного познания во всех областях социально обусловлен. Эта социальная обусловленность понимается не как внешняя сила по отношению к научному познанию, но как следствие социальной природы научного познания и необходимое условие его развития. Исследователями анализируется механизм включения, трансляции научных знаний в другие области культуры, зависимость направленности, темпов, методологии научного исследования от социальной реальности человека, осуществляется прогнозирование будущего науки с учетом ее включенности в культуру.

Одним из активно обсуждаемых вопросов в последние десятилетия стал вопрос о взаимосвязи науки и этики.

Сама постановка вопроса еще недавно вызывала сомнения, если опираться на известное предписание о том, что наука должна быть свободна от ценностей, наука вне этики. Такое отделение науки от этики было вызвано, как известно, стремлением соблюдать принцип объективности. Современные исследователи акцентируют внимание и на следующей причине. Цель и задачи науки - выяснить и описать происходящие процессы, обстоятельства так, как они есть. Этика же выясняет и описывает, как должно быть, предмет ее – долженствования, запреты, разрешения. А значит, включение в научную область этического компонента есть «категориальная ошибка», которая может привести к угрозе свободе науки [1, с.94]. Все это продолжает оставаться таковым, если понимать науку как систему знаний. Научное знание этически нейтрально, основанием для принятия высказываний в качестве научных знаний служит их истинность. Но понятие наука, как изветсно, имеет и второй смысл – это «занятие наукой», определенная человеческая деятельность. И эта деятельность, как и любая другая, может и должна оцениваться с точки зрения этики.

Главная задача, стоящая перед этикой в отношении научных исследований, - защита человека от связанных с научными исследованиями рисков.

Необходимость регламентации научной деятельности была осознана в научных сообществах, обществе в целом задолго до того, как стали очевидными проблемы, связанные с научным прогрессом. Профессиональные кодексы, клятвы, добровольно принимаемые обязательства и предписания стали первыми в истории попытками регулировать научную деятельность.

Ранее усилия были направлены, в основном, на формулирование моральной оценки практического использования научных достижений и его последствий, на реакцию постфактум. Так, атомная бомбардировка Хиросимы и Нагасаки в 1945 году заставила ученых задуматься над возможностями использования их изобретений и оценить с этической точки зрения свое участие в ряде проектов. Обнародование сведений об экспериментах, проводимых в немецких концлагерях над пленными, привело к созданию известного Нюрнбергского кодекса, международного документа, принятого после завершения работы Нюрнбергского трибунала над нацистскими врачами и учеными в 1947 году, ставшего первым документом, регламентирующим проведение медицинских исследований на человеке. «Тяжесть свидетельских показаний, лежащих перед нами, заставляет делать вывод, что некоторые виды медицинских экспериментов на человеке отвечают этическим нормам медицинской профессии в целом лишь в том случае, если их проведение ограничено соответствующими, четко определенными рамками», - так начинается документ, впервые четко описывающий этические нормы, соблюдение которых необходимо для ученого-медика [2]. На основе принципов Нюрнбергского кодекса целым рядом государств были приняты законы, нормирующие медицинские исследования. В качестве примера можно привести статью 21 часть 2 Конституции РФ, в которой представлен главный принцип такого экспериментирования – добровольное согласие на участие в эксперименте и полная информированность о самой процедуре и возможных последствиях [3]. Позже, с нарастанием экологических проблем, оцениваются с точки зрения этики последствия неограниченного вмешательства человека в природу.

Сегодня речь во многих исследованиях идет о том, что, во-первых, необходимо реагировать с опережением, то есть предупреждать о возможных негативных последствиях применения того или иного изобретения, и, во-вторых, этические оценки могут быть приложимы не только к результатам, но и к самому процессу их получения. Этот вопрос обсуждается и на межгосударственном уровне. В 2006 году в Германии на базе университета Эрланген-Нюрнберг был создан Центральный институт прикладной этики науки и коммуникации. На церемонии его открытия с программным докладом на тему «Кризис научного этоса» выступил профессор философии Карл Фридрих Гетманн. Немецкий философ фиксирует кризис доверия к науке в современном обществе. Этот скепсис вызван не недоверием к когнитивным способностям ученых, а, по мнению автора, причинами, лежащими в сфере морали. Указывает он и достаточно тривиальную причину кризиса доверия к науке: негативные последствия научно-технического прогресса. Но с недавнего времени появляется и другое. Новые области научных исследований (в первую очередь, биомедицинские исследования) заставляют говорить о нравственности исследователя на этапе создания нового знания, и даже на этапе планирования хода научного исследования. Далее он обращает внимание на следующий момент: до недавнего времени научные исследования велись, как правило, небольшими по численности научными коллективами. В условиях малой группы контроль над соответствием поведения конкретного члена этого научного сообщества «духу настоящего ученого» (а это определение, несомненно, включает этический аспект) был вполне осуществим. В современной «большой науке» необходимы другие механизмы регулирования научных исследований. Призывов, обращенных к ученому, недостаточно.

В этой связи возникает вопрос, какими должны быть эти институализированные структуры, могущие заменить персональный контроль. Отмечается, что создаваемый орган регулирования научной деятельности должен включать в себя представителей ненаучной общественности (священнослужителей, членов общественных организаций различного уровня, юристов и т.п.). Непрофессионалы в своих оценках свободны от влияния ряда факторов, влияющих на ученого, таких, как, например, исследовательский интерес. Если речь идет о так называемой чистой науке, фундаментальной, то здесь регуляции подвергаются способы проведения исследования (средства, условия и др.), но не цель исследования (открытие новых фактов, законов). Если же говорить о прикладной науке, то сам выбор целей также может быть оценен с точки зрения этики, то есть некоторые цели могут оцениваться как морально неприемлемые.

Таким образом, кроме моральных проблем, связанных с проведением исследований и применением их результатов, к проблематике этики науки относятся и другие аспекты деятельности ученого, в числе которых мотивация ученого, организация его научной деятельности. В известной концепции «этоса науки» ее автор, известный американский социолог Роберт Мертон (1910-2003), акцентирует внимание на следующих основных ценностях: универсализм (истинность или ложность научного высказывания не связана с этнической принадлежностью, полом, возрастом их автора; общность (доступность научного знания для всех); незаинтересованность ученого (отсутствие связи его деятельности с соображениями личной выгоды); здоровый скептицизм в отношении своих результатов и результатов коллег. Мертон говорит о необходимости соблюдения этих норм для науки любой страны.

Российская наука в недалеком прошлом имела свои особенности, выражавшиеся не только в организационных формах работы ученых. Важны и моменты, связанные с мотивацией ученого, с определенным стилем отношений в коллективе ученых, с отношениями научного сообщества и общества в целом. Так, мотивы «бескорыстного служения людям», забота о престиже Родины, коллективизм в науке остались в прошлом. Меняется система ценностей современного ученого. Ориентация на западные стандарты научной деятельности во многом определяет индивидуализм и прагматизм современных российских ученых.

Исследователи, анализирующие состояние отечественной науки в условиях глобализации, описывают и другие характерные тенденции. Одним из основных проявлений глобализационных процессов в современной российской науке принято считать нарастание интернациональности, все большее включение в мировую науку. Этот процесс сопряжен с противоречиями, проблемами, включающими и этическую составляющую. Так, одно из направлений вхождения российской науки в мировую связано с миграцией ученых России в другие страны. Численность сообщества наших ученых, работающих за рубежом,, по различным источникам сильно варьируется. Увеличивается количество каналов, позволяющих ученым реализовать себя в зарубежных странах. Это, например, выезд за границу на работу по контракту, работа по индивидуальным или коллективным гратам, выезд на стажировку с последующим трудоустройством за границей. На бытовом уровне этот процесс определяется зачастую как «утечка умов» и оценивается, как правило, негативно. Кроме того, негативно оцениваются и оставшиеся ученые (по принципу «все лучшие уехали»). Одной из причин оценок подобного характера в отношении наших ученых, работающих за рубежом, является этический момент: российские ученые, в отличие от коллег из других стран, перестают проявлять заинтересованность в развитии науки на родине. Показателями такой заинтересованности могла бы стать реализация новых, обогащенных опытом мировой науки лекционных курсов в родных университетах, организация встреч и конференций с участием новых иностранных коллег и др. Достаточно известным фактом является асимметричность интеллектуальной миграции – в нашу страну иностранные ученые приезжают значительно реже. Таким образом, можно, опираясь на проводимые исследования, констатировать, что процесс интеграции российской науки в мировую идет, и этом есть и позитивные моменты. Одним из значимых положительных моментов становится возможность изучения опыта этического регулирования научного поиска в других странах.

Основой для осуществления эффективного регулирования общественных отношений является нормативность, то есть установление предписаний, определяющих человеческое поведение. Такого рода нормы указывают стандарты должного поведения, они часто предстают в виде нравственного кодекса представителей того или иного профессионального сообщества. Ясно, что нормированность в любой сфере подразумевает определенную степень ограничения личной свободы действий. Если же говорить о науке, то этическое регулирование научного поиска, вмешательство этики в науку вообще означает признание накладываемых ограничений свободы науки, свободы ученого. В этом корни враждебного отношения ряда ученых к этике науки. Действительно, для авторитарного политического режима, например, обращение к этическим нормам может стать предлогом для ограничения свободы граждан. Но такого рода факты не могут свидетельствовать о вреде этического регулирования в целом. Тот факт, что мы регулируем свое поведение, соотнося его с нормами, не означает, что мы автоматически полностью лишаемся свободы. Нельзя не согласиться с итальянским философом, антропологом Эвандро Агацци (род.1934) в том, что «прогресс человечества осуществляется путем введения полезных, мудрых и уместных регуляций во многих областях, в которых их отсутствие приводило к злоупотреблениям, несправедливости и опасноcти для отдельных лиц и для общества в целом» [1, c.100]. Можно говорить о возможности имплицитного установления норм и контроля за их выполнением (и соотносить это с чувством долга, ответственностью ученого и т. п.) и эксплицитного установления норм и контроля за их выполнением (например, со стороны какой-либо общественной организации или института). Если же говорить о механизмах этического регулирования в науке, то можно напомнить несколько известных примеров. Так, в медицине, педагогике совершенствуются кодексы профессиональной этики медицинского работника, учителя, а экспертизы этических комитетов уже стали привычными для большого числа медицинских учреждений. В состав таких этических комитетов входят, как правило, помимо медиков представители общественности, пациенты или их представители, юристы, психологи и др.

Итак, развитие науки в современном мире невозможно без опоры на этические принципы. Создаваемая централизованно система норм, будучи поддержанной и принятой профессиональным сообществом ученых, может стать эффективным механизмом регулирования научного поиска.

1.Агацци Э. Почему у науки есть и этические измерения? // Вопросы философии №10, 2009.

2.Нюрнбергский кодекс 1947 года. Электронный ресурс: http://www.psychepravo.ru.

3.Конституция Российской Федерации. Электронный ресурс: http://constitution.kremlin.ru.

4. Наука в условиях глобализации: сб. ст. / под ред. А. Г. Аллахвердяна, Н. Н. Семеновой, А. В. Юревича. – М.: Логос, 2009. – 520 с.

ЛИТЕРАТУРА

Основная:

1. Алексеев П.А., Панин А.В. Философия: Учебник. Издание второе, переработанное и дополненное. – М.: «Проспект», 1998. – 568 с.

2. Канке В.А. Общая философия науки: Учебник. – М., 2009. – 354с.

3. Кохановский В.П.,Лешкевич Т.Г.,Матяш Г.П.,Фатхи Т.Б. Основы философии науки: учебное пособие для аспирантов. - Ростов н/Д.: Феникс, 2004.- 608 с.

4. Лебедев С.А. Философия науки: учебное пособие. - М., 2011. – 288с.

5. Миронов В.В., Иванов А.В. Онтология и теория познания: учебник. – М., 2005. – 447с.

6. Никифоров А.Л. Философия науки: история и методология: Учебное пособие. — М.: Дом интеллектуальной книги, 1998. — 280 с.

Дополнительная:

1. Августин А. Исповедь / Пер. с лат. М.Е. Сергеенко. Вступит. статья А. А. Столярова. - М.: «Ренессанс», СП ИВО - СиД, 1991. - 488 с.
2. Аверинцев С.С. Два рождения европейского рационализма // Вопросы философии. – 1989г. - №3.
3. Автономова Н.С. Рассудок. Разум. Рациональность. – М., 1988.
4. Агацци Э. Почему у науки есть и этические измерения? // Вопросы философии. – 2009г. - №10.
5. Алексеев П.В. Наука и мировоззрение. – М., 1983.
6. Антонов Е.А. Философский метод познания в контексте современной культуры (Опыт рефлексивного осмысления): Монография / Е.А.Антонов. – Белгород, 2006.- 208с.
7. Аристотель. Органон // Соч. в 4- х т. М., 1983. – Т.2.
8. Асмус В.Ф. Античная философия. – М.: Высшая школа, 2009.
9. Асмус В.Ф. Декарт. - М., 1956.
10. Ахутин А.В. Понятие “природа” в античности и в Новое время (“фюсис” и “ натура”). - М.: Наука, 1988. - 208 с.
11. Баранов Г.В. Проблемы научного метода. – Саратов, 1990.
12. Белов В.А. Ценностное измерение науки. – М., 2001.
13. Бернал Дж. Наука в истории общества. – М., 1956.
14. Бэкон Ф. Новый органон // Соч. в 2-х т. - М., 1972. – Т.2.
15. Визгин В.П. Генезис и структура квалитативизма Аристотеля. - М., 1982.
16. Винер Н. Кибернетика, или управление и связь в животном и машине. – М., 1968.
17. Витгенштейн Л. Избранные философские произведения. В 2-х т. – М., 2010.
18. Гадамер Г.-Г. Истина и метод / Пер. с нем.; общ. ред. и вступ. ст. Б. Н. Бессонова. — М.: Прогресс, 1988. — 704 с.
19. Гайденко В.П., Смирнов Г.А. Западноевропейская наука в средние века: общие принципы и учение о движении. - М.. 1989. – 352с.
20. Гайденко П.П. Эволюция понятия науки (XVII-XVIII вв.). Формирование научных программ Нового времени. – М.: Наука, 1987.
21. Гайденко П.П. Эволюция понятия науки: Становление и развитие первых научных программ. М., 1980.
22. Гайденко П.П. Эволюция понятия науки: Становление и развитие первых научных программ. - М.: Наука, 1980.
23. Галилей Галилео. Избранные труды. В 2 –х т. М., 1964
24. Гегель Г.В.Ф. Энциклопедия философских наук. В 3-х т. – М., 1974-1977.
25. Горохов В.Г. Основы философии техники и технических наук. – М.: Гардарики, 2007.
26. Горфункель А.Х. Философия эпохи Возрождения. – М.: Либроком, 2009.
27. Гришунин С.И. Философия науки: основные концепции и проблемы: учебное пособие. - М.: Книжный дом «ЛИБРОКОМ», 2009. - 224 с.

29. Гулыга А.В. Кант. – М.: Соратник, 1994.

1. Гуссерль Э. Картезианские размышления. / Пер. с нем. Д. В. Скляднева. — СПб.: Наука, 1998.

31. Гутнова Е.В., Удальцова З.В. Средневековье в свидетельствах современников. М., 1984. – 314с.

1. Даннеман Ф. История естествознания. Т. 1 – 3., М., 1938
2. Декарт Р. Рассуждение о методе // Соч. в 2 т. М.: Мысль, 1989. Т.1.
3. Декарт Р. Сочинения в 2 т.: Пер с лат и франц. / Сост., ред., вступ ст. В. В. Соколова. – М.: Мысль, 1989. – 656с.
4. Дорфман Я.Г. Всемирная история физики с древнейших времен до конца XVIII в. - М., 1974.
5. Жильсон Э. Философия в средние века. – М.: Республика, 2010.
6. Жмудь Л.Я. Наука, философия и религия в раннем пифагореизме. - СПб, 1994.
7. Кант И. Критика чистого разума // Сочинения в 6-ти т. – М., 1964. – Т.3
8. Карцев В.П. И.Ньютон. - М., 1987.
9. Кезин А.В. Наука в зеркале философии. – М., 1990.
10. Кеплер И. Трактат о шестиугольных снежинках. - М., 1986.
11. Койре А. Очерки истории философской мысли. – М., 1985.
12. Конституция Российской Федерации. Электронный ресурс: http://constitution.kremlin.ru.
13. Конт О. Дух позитивной философии. (Слово о положительном мышлении) / Перевод с французского И. А. Шапиро. — Ростов н/Д: Феникс, 2003. — 256 с.
14. Коперник Н. «Об обращении небесных сфер», М. – Л., 1947, с. 187 – 214.
15. Копнин П.В. Диалектика как логика и теория познания. – М., 1973.
16. Кузанский Н. Сочинения в двух томах. М.: «Мысль» (книжная серия Философское наследие) — 960 с. Том 2. (ФН, т.82)— 1980. — 471с.

48. Кун Т. Структура научных революций. – М.: Прогресс, 1977.

1. Лакатос И. Методология исследовательских программ. – М.: АСТ: Ермак, 2003.
2. Ламетри Ж. Человек-машина / Сочинения, М., «Мысль», 1983 г. – 565с.
3. Лекторский В.А., Швырев В.С.Методологический анализ науки (типы и уровни). – М., 1972.
4. Лекции по философии науки /Ред.В.И. Пржиленский. – Ростов-на-Дону, 2008. – 544с.
5. Лешкевич Т.Г. Научная картина мира и ее функции // Философия науки ред. Матяш Т.П.,, Ростов-на-Дону, 2006 г.
6. Лешкевич Т.Г. Философия науки: традиции и новации. – М., 2001.
7. Локк Д. Сочинения в 3 т. - М.: Мысль, 1985. - Т.1.
8. Локк Д. Сочинения в 3 т. - М.: Мысль, 1985. - Т.2.
9. Лосев А.Ф. История античной философии в конспективном изложении. – М., 1989. – 204с.
10. Лосев А.Ф. Эстетика Возрождения. 1-е изд.: М.: Изд-во МГУ, 1978.
11. Лютер М. Избранные произведения. – СПб: 1994.
12. Майоров Г.Г. Формирование средневековой философии: Латинская патристика. Изд.3 – М., 2013. - 296 с.
13. Микешина Л.А. Философия науки. – М., 2005.
14. Наука в условиях глобализации: сб. ст. / под ред. А. Г. Аллахвердяна, Н. Н. Семеновой, А. В. Юревича. – М.: Логос, 2009. – 520 с.
15. Нюрнбергский кодекс 1947 года. Электронный ресурс: http://www.psychepravo.ru.
16. Ортега-и-Гассет Х. Что такое философия? – М., 1991. 455с.
17. Оруджев З.М. Способ мышления эпохи. Философия прошлого. – M/? 2004/
18. Петров М. К. Искусство и наука. Пираты Эгейского моря и личность. — М.: РОССПЭН, 1995. — 140 с.
19. Петров М. К. Язык, знак, культура. М., 1991. – 328с.
20. Платон. Сочинения в 3 –х т. М., 1968 – 1972.
21. Поппер К. Логика и рост научного знания: избранные работы / под общ. ред. В.Н.Садовского. – М.: Прогресс, 1983.
22. Пригожин И., Стенгерс И. Порядок из хаоса: Новый диалог человека с природой. – М.: Прогресс, 1986.
23. Проблемы методологии постнеклассической науки / Стёпин В.С. и др. – М.: ИФ РАН, 1992.
24. Рабинович В.Л. Алхимия как феномен средневековой культуры. – М.: Наука, 1979.
25. Рожанский И.Д. Античная наука - М.: Наука, 1980. - 200 с.
26. Рожанский И.Д. Развитие естествознания в эпоху античности. - М.: Наука, 1979.
27. Рорти Р. Философия и зеркало природы / Пер. с англ.; науч. ред. В. В. Целищев. — Новосибирск: Изд-во Новосиб. ун-та, 1997.
28. Сартр Ж.-П. Проблемы метода / Пер. с фр.; примеч. В. П. Гайдамаки. М.: Прогресс, 1994.
29. Сергеев К.А., Слинин Я.А. Природа и разум. Античная парадигма. Л., 1991.
30. Скирбекк Г., Гилье Н. История философии. Пер с англ. - М.: ВЛАДОС, 2003. — 800 с.
31. Смирнов В.А.Логические методыанализа научных теорий. – М., 1989.
32. Степин В.С. Научная картина мира // Новая философская энциклопедия: в 4 т. / Ин-т философии РАН; Нац. обществ.-науч. фонд; Предс. научно-ред. совета В.С. Степин. — М.: Мысль, 2010.
33. Степин В.С., Горохов В.Г., Розов М.А. Философия науки и техники.-М.,1996.
34. Степин В.С., Кузнецова Л.Ф. Научная картина мира в культуре техногенной цивилизации. – М., 1994. – 274с.
35. Уайтхед А. Н. Избранные работы по философии / Пер. с англ. Общ. ред. и вступ. ст. М. А. Кисселя. — М.: Прогресс, 1990.
36. Уколова В. И. Античное наследие и культура раннего Средневековья. М.. 1998.
37. Ушаков Е.В. Введение в философию и методологию науки: учебник. - М.,2008 - 552с.
38. Фейерабенд П. Избранные труды по методологии науки / Пер. с англ. и нем. А. Л. Никифорова; общ. ред. и вступ. ст. И. С. Нарского — М.: Прогресс, 1986. - 542 с.
39. Философия: Учебник для ВУЗов / Ред.В.В. Миронов. – М.: Норма, 2008. – 928с.
40. Фрагменты ранних греческих философов. М., 1989.
41. Фролов И.Т. и др. Введение в философию: Учебник для вузов: В 2-х ч. М.,1989.
42. Швырев В.С. Метод// Философская энциклопедия. – M., 1974. – Т.5.
43. Эйнштейн А., Инфельд Л. Эволюция физики. Развитие идей от первоначальных понятий до теории относительности и квантов. – М.: Наука, 1965.
44. Юм Д. Сочинения в 2 т., - М.: Мысль, 1965. – Т.1.

КРАТКИЙ СЛОВАРЬ

АКСИОЛОГИЯ (от греч. axia — ценность и logos — учение, понятие, слово) — философское учение о природе ценностей, их обосновании и происхождении, о сущности, функциях, типах и иерархии различных ценностей (предметы, события, произведения, а также традиции, нормы и идеалы, имеющие историческое, социальное, культурное значение для человека). Конституирование этой области знания в специальное учение, или философскую дисциплину, связано с пониманием смыслообразующего значения ценностей как условия познания истинного и ложного в сфере теории познания добра и зла в этике, прекрасного и безобразного в эстетике, как условия подтверждения ценности истины, добра и красоты. А. ставит вопрос о соотношении ценности и оценки. Это — центральная проблема теории познания, этики и эстетики. Признание ценности истины, доброй воли и красоты не приводит к отождествлению ценности с благами, а оценки — с ценностями. Между трансцендентной ценностью и оценкой как смыслом деятельности человека нет полного совпадения. Ценности придают смысл человеческим действиям. Коренным противоречием А. является признание в одних концепциях универсализма ценностей, наличия трансцендентных ценностей и отрицание этого в концепциях, придерживающихся эмпирической и плюралистической трактовки ценностей.

Появление термина А. в конце 19 — начале 20 вв. связывают с именами Р. Г. Лотце, П. Лапи, Э. Гартмана. Он стал применяться как синоним философии ценностей (термин Г. Мюнстерберга) и теории ценностей, которые формировались в работах философов различных школ и направлений.

Признание равноправия различных описаний мира и систем ценностей сблизили А. и эпистемологию. Взаимодействие между ними проявляется в обосновании ценностей (эпистемология моральных, социальных, религиозных ценностей) и в оценке науки на основе общечеловеческих ценностей этика науки, биоэтика, прикладная этика). Особую роль аксиологический подход имеет в культурологии, поскольку культура рассматривается как система ценностей, составляющих программу человеческой деятельности.

Б.В. Марков, Л.А. Микешина, Т.Ф. Кузнецова

АНАЛИЗ (от греч. analysis — разложение, расчленение) — процедура реального или мысленного расчленения предмета, явления или процесса, а также их взаимоотношений на составные части, элементы, свойства, функции и подсистемы. Процедурой, обратной А., является процедура синтеза, т.е. объединения выделенных в А. элементов. Формы А. разнообразны. Исходным являются процедуры А. в реальной практической деятельности. А. как метод науки может быть А. структурных элементов и частей (напр., организма в сравнительной морфологии и физиологии), А. свойств и отношений между ними, А. структуры целого, что предполагает фиксацию отношений между элементами и позволяет переносить знание, полученное при изучении одних предметов, на другие, а А. классов одних предметов — на подклассы, что является основанием для классификации. А. становится истоком причинного объяснения исследуемого предмета или процесса. Вычленение и иерархизация выделенных в А. начал составляет ядро аналитической исследовательской программы, которое становится основанием или механистического, или динамического, мировоззрения.

А. — основной «рабочий» метод эмпирического изучения любых сложных данных (объектов) путем выявления и изучения их частей. Иначе говоря, А. — это операция перехода от целого к его элементам (или частям) с помощью мысленного или физического разделения целого. Т а к о е широкое толкование термина «А.» сложилось вместе с развитием естественных наук, особенно физики и химии. А в последние десятилетия 20 в. в связи с проблемами классификации возникло новое теоретическое направление, получившее имя кластер-анализа — инструмента для изучения взаимного расположения объектов с определенными для них коэффициентами различия.

М.М. Новосёлов А.П. Огурцов

АНАЛИТИЧЕСКАЯ ФИЛОСОФИЯ — расплывчатый и многозначный термин, служащий чаще всего для обозначения определенного стиля философствования. Словосочетание А. ф. создает впечатление, будто это некое философское направление, некая философская школа, существующая наряду с материализмом, позитивизмом, феноменологией и т.п. Однако это впечатление обманчиво, ибо философы-аналитики могут принадлежать к самым разным философским течениям, направлениям, школам: быть материалистами, идеалистами, позитивистами, рационалистами или эмпириками. Философы-аналитики могут рассматривать самые разные философские проблемы — от вопросов онтологии и теории познания до вопросов эстетики и политики. Поэтому А. ф. характеризуется не позициями или точками зрения, не кругом рассматриваемых проблем, а, скорее, особым подходом к обсуждению и решению этих проблем специфическим стилем философствования.

Какие же черты, особенности характеризуют аналитический стиль философского мышления? По-видимому, наиболее важной чертой аналитического подхода является стремление к доказательности и обоснованности высказываемых утверждений. Вторая особенность аналитического стиля мышления состоит в пристальном внимании к используемому языку. Этот «лингвистический поворот» ясно обозначился у Г. Фреге, Б. Рассела и Дж. Мура. Л. Витгенштейн в поздний период своего творчества полагал, что все философские проблемы порождаются в результате злоупотребления языком и могут быть решены за счет уточнения употребления языковых выражений. И хотя представители А. ф. второй половины 20 в. уже не считали язык основным предметом своего рассмотрения, тем не менее внимание к языку, к точности и ясности понятий остается характерной особенностью аналитического направления. Стремление к точности выражений и к рациональному обоснованию выдвигаемых положений лежит в основе некоторых других, быть может не столь важных, особенностей А. ф. Ее представители часто проявляли и проявляют интерес к логике и логической семантике. Многие из них интересуются теориями значения языковых выражений, проблемами синонимии, дихотомии аналитического—синтетического, связью языка и мышления и т.п. Здесь они вступают в тесный контакт с лингвистами и психологами. А. ф. всегда ориентировалась на науку и на научные способы обоснования. Поэтому почти все представители философии науки от Э. Маха до П. Фейерабенда принадлежат к аналитическому направлению. Аналитические философы стараются избегать спекулятивных, бездоказательных построений, опирающихся на эмоции, на идеологические или политические соображения..

АЛ. Никифоров

АНТРОПНЫЙ ПРИНЦИП — один из фундаментальных принципов современной космологии, который фиксирует связь между крупномасштабными свойствами нашей Вселенной (Метагалактики) и существованием в ней человека, наблюдателя. Термин “антропный принцип” предложил английский математик Б. Картер (1973): “то, что мы ожидаем наблюдать, должно быть ограничено условиями, необходимыми для нашего существования как наблюдателей”. Наряду с общей формулировкой антропного принципа известны также его модификации: “слабый антропный принцип”, “сильный антропный принцип”, “принцип участия” (“соучастника”) Дж. Уилера и “финалистский антропный принцип” Ф. Типлера. Формулировка сильного антропного принципа, по Картеру, гласит: “Вселенная (и следовательно, фундаментальные параметры, от которых она зависит) должна быть такой, чтобы в ней на некотором этапе эволюции допускалось существование наблюдателей”. Перефразируя Декарта (cogito ergo mundus talis est—я мыслю, поэтому мир таков, каков он есть), Уилер афористически выразил суть антропного принципа словами: “Вот человек; какой должна быть Вселенная?” Вместе с тем антропный принцип пока не получил общепринятой формулировки. Среди формулировок антропного принципа встречаются и явно эпатирующие, тавтологические (типа “Вселенная, в которой мы живем,—это Вселенная, в которой живем мы”, и т. п.).

Обычно антропный принцип обсуждается в плане дилеммы: физический ли это принцип или философский. Такое противопоставление неосновательно. То, что обычно подразумевают под антропным принципом, несмотря на простоту и краткость формулировок, на самом деле имеет гетерогенную структуру. Напр., в структуре сильного антропного принципа можно выделить три уровня: а) уровень физической картины мира (“Вселенная взрывным образом неустойчива к изменениям фундаментальных физических констант”), б) уровень научной картины мира (“Вселенная должна быть такой, чтобы в ней на некотором этапе эволюции допускалось появление человека”); в) уровень философско-мировоззренческих интерпретаций, т. е. различных типов объяснения смысла антропного принципа, среди которых—теологические объяснения (“аргумент от замысла”), телеологические объяснения (человек—цель эволюции Вселенной, задаваемая трансцендентным фактором), объяснения в рамках концепций самоорганизации. На философском уровне противостоят друг другу два типа интерпретации антропного принципа. Его понимают, с одной стороны, следующим образом: объективные свойства нашей Вселенной таковы, чтоони на определенном этапе ее эволюции привели (или должны были привести) к возникновению познающего субъекта; если бы свойства Вселенной были иными, их просто некому было бы изучать (А. Л. Зельманов, Г. М. Идлис, И. Л. Розенталь, И. С. Шкловский). С другой стороны, при анализе смысла антропного принципа может быть поставлен обратный акцент; объективные свойства Вселенной таковы, какими мы их наблюдаем, потому что существует познающий субъект, наблюдатель (принцип соучастника исключительно к этому сводит смысл антропного принципа).

В. В. Казютинский

АППЕРЦЕПЦИЯ (от лат. ad — к и perceptio — восприятие) — обозначение познавательной способности, назначение которой интерпретировалось различно. Г. В. Лейбниц различает перцепцию, или восприятие, и «апперцепцию, или сознание» (Лейбниц Г.В. Соч.: В 4 т. М., 1982. Т. 1. С. 415), которое трактуется им в широком смысле как противоположность бессознательному. И. Кант истолковал А. в общем виде как самосознание: оно есть «сознание самого себя» (Кант И. Критика чистого разума. М., 1994. С. 66), простое представление о Я, не дающее многообразия знания о субъекте ввиду отсутствия у человека интеллектуального созерцания. Если в первом издании «Критики чистого разума» Кант противопоставлял эмпирической А., или внутреннему чувству, трансцендентальную А. — «чистое первоначальное, неизменное сознание» (Там же. С. 505), то во втором издании ей противопоставляется уже чистая, или первоначальная, А. — «самосознание, порождающее представление "я мыслю", которое должно иметь возможность сопровождать все остальные представления и быть одним и тем же во всяком сознании» (Там же. С. 100). Такие разночтения, наряду со сложностями интерпретации, привели к тому, что А. нередко стала отождествляться с трансцендентальным единством А.

А.Н. Круглое

АПРИОРИ И АПОСТЕРИОРИ (от лат. a priori — из предшествующего, и a posteriori — из последующего) — понятия, восходящие к аристотелевским терминам. Для Аристотеля А. и а. связаны с проблемой генезиса, временного порядка, первичного и последующего. В Средние века и в раннее Новое время априори есть доказательство от причин к следствиям, а апостериори — движение от следствий к причинам. Для Г.В. Лейбница априорным является знание на разумном основании; знание же, имеющее эмпирический источник, апостериорно. И. Кант интерпретирует априори как безусловно независимое от всякого опыта знание, являющееся всеобщим, необходимым, вневременно значащим; апостериори же является эмпирическим, опытным знанием. Кант различает аналитическое и синтетическое априори/ апостериори, подчеркивает формальный характер априори и материальный характер апостериори. У И.Г Фихте и Ф. Шеллинга преодолевается строгое кантовское различение А. и а.: они являются двумя способами рассмотрения одного и того же предмета. Э. Гуссерль интерпретирует априори как сущностную необходимость и сущностную всеобщность, абсолютно данные посредством сущностной интуиции.

А.Н. Круглое.

АРГУМЕНТАЦИЯ (от лат. argumentatio — приведение аргументов) — способ подведения оснований под какую-либо мысль или действие (их обоснование) с целью их публичной защиты, создания определенного мнения о них ради их признания или разъяснения; способ убеждения кого-либо посредством значимых аргументов. В этом смысле А. всегда диалогична и шире логического доказательства (которое, по существу, безлично и монологично), поскольку она ассимилирует не только «технику мышления» (напр., логику), но и «технику убеждения» — искусство подчинять мысль, чувство и волю человека. При этом в качестве основных аспектов убеждения могут, в частности, выступать: информация о фактах, используемых в качестве аргументов (фактуальный аспект), формы и стили речевого и эмоционального воздействия (риторический аспект), нравственная приемлемость или дозволенность аргументов (этический аспект), ценностная значимость аргументов (аксиологический аспект) и, наконец, последовательность и взаимная непротиворечивость аргументов, их организация в дедуктивный вывод или индуктивное умозаключение (собственно логический аспект).

М.М.Новосёлов.

БЫТИЕ (греч. ousia; лат. esse) — философское понятие, концептуализирующее наличие явлений и предметов, а не содержательный их аспект. Может пониматься как синоним понятий «существование» и «сущее» или же отличаться от них смысловыми оттенками. Часто выступает как элемент понятийной опозиции (напр., Б. и сознание, Б. и мышление, Б. и сущность). Проблемы Б. изучает философская дисциплина «онтология».

АЛ. Доброхотов.

ВЕРИФИКАЦИЯ (от лат. verus - истинный и facio - делаю), проверка, эмпирич. подтверждение теоретич. положений науки путём сопоставления их с наблюдаемыми объектами, чувств. данными, экспериментом. Принцип В. (или верифицируемости) - одно из осн. понятий логического позитивизма.

ВИРТУАЛЬНОСТЬ (от лат. virtualis- возможный) объект или состояние, которые реально не существуют, но могут возникнуть при определенных условиях. Эти условия по-разному эксплицируются в различных подходах к виртуальности. При онтологической трактовке виртуальность рассматривается как некоторое потенциальное состояние бытия, наличие в нем определенного активного начала, предрасположенность к появлению некоторых событий или состояний, которые могут реализоваться при соответствующих условиях. В физике виртуальными называются частицы, имеющие такие же квантовые числа, как и реальные, но для них не выполняется соотношение. между энергией, импульсом и массой. Эти частицы являются переносчиками взаимодействия, способствующего превращению реальных частиц. Т. к. такой процесс происходит в промежуточных короткоживущих состояниях, то виртуальные частицы не удается регистрировать экспериментально. При частотной интерпретации вероятности виртуальность выступает как предрасположенность, или диспозиция, физических систем к появлению частот наблюдаемых случайных событий. Все это показывает, что виртуальные частицы, состояния и диспозиции являются определенными аспектами становления реального бытия. Другой подход к виртуальности сформировался под влиянием развития компьютерных и информационных технологий. С помощью современных технических средств можно погрузиться в виртуальную реальность, в которой субъект не будет различать вещи и события действительного и виртуального мира: мир дан ему непосредственно в его ощущениях, а они оказываются на этом уровне неразличимыми. Однако поскольку виртуальная реальность характеризует состояния сознания, то тем самым она отличается от реальности объективной, в т. ч. от мира нашей повседневной жизни. С аналогичной точки зрения следует рассматривать виртуальные реальности, встречающиеся в психологии, эстетике и в духовной культуре в целом. Исследование различных типов виртуальных реальностей и переходов между ними выдвигает новые проблемы перед философией, относящиеся к установлению критериев различия между разными типами реальности, их роли в познавательной и практической деятельности, взаимосвязи виртуальности с категорией возможности, объяснения природы виртуальности свойствами универсума и бытия в целом. В связи с этим особое значение приобретают проблемы внутренней активности материи и роль телеологических принципов в развитии мира.

Г. И. Рузавин

ВООБРАЖЕНИЕ (англ. imagination — воображение, фантазия) — важнейший процесс мыслительной деятельности, состоящий в создании и преобразовании образов и образных представлений. В. обусловлено самой природой мышления, в соответствии с которой человек имеет дело не только с действительными объектами, но и с идеальными представлениями. Оно функционирует как система, дающая возможность соединять чувственное и рациональное и образно представлять себе с разной степенью ясности практически любой предмет, процесс, ситуацию, в том числе не воспринимавшуюся в целом в действительности или вообще невозможную. Характерными чертами В. являются способность к непосредственному усмотрению связи вещей, их сходств и различий; наглядная переработка конкретных чувственных образов и создание общих понятий («стол» вообще); выбор вариантов; схватывание целого раньше его частей и создание того единства, которое человек не в состоянии осознать рационально, и др. Специфической особенностью В. является продуктивная творческая способность, проявляющаяся во всех областях знания как отход, «отлет» от действительности, предвосхищение того, чего еще нет (напр., результата раньше его конкретного получения), как эвристический прием в процессах прогнозирования, предвидения, открытия и создания нового. На этом основании В. трактуется как всеобщий акт познания.

И.П. Фарман.

«ВНУТРЕННЯЯ» И «ВНЕШНЯЯ» ИСТОРИЯ НАУКИ — различение, вытекающее из рассмотрения науки в двух главных аспектах: как особого вида интеллектуально-познавательной деятельности и как социального феномена. В первом из них историческое развитие науки предстает как последовательная смена научных идей, методов, теорий, имеющая определенную направленность и логику. Во втором — это история научных институтов, коллективов и сообществ, биографии ученых, описания и объяснения их действий в связи с социокультурными процессами, экономикой, политикой, государственной властью и другими «внешними», по отношению к содержанию научных идей и методов, факторами. Будучи, несомненно, различными, эти истории столь же несомненно связаны, образуя единую историю науки. Это «единство в различии» и является проблемой для философии и методологии науки.

Среди подходов к исследованию этой проблемы можно выделить полярно различные. Первый из них основан на убеждении в том, что развитие научного познания подчинено закономерностям, установление которых позволяет выработать правила (фиксируемые научными сообществами как нормы), обязательные для ученого в том смысле, что они гарантируют успех, измеряемый эффективностью его исследовательских действий. При таком подходе задачи философа и историка науки разделяются: философия науки конструирует «нормативные» модели развития научного знания (их множественность вытекает из различий философских воззрений на природу познания), а история науки сопоставляет исторические факты (относящиеся к деятельности ученых) с этими моделями. Иначе говоря, философ определяет «рациональные» пути развития науки (как должна развиваться «правильная» наука), а историк науки, используя философско-методологическую концепцию для интерпретации фактов (подвергая их последовательность «рациональной реконструкции»), различает «внутреннюю историю» — как «имманентная логика» научного познания пробивает себе русло в плотной среде различных историко-культурных обстоятельств, и «внешнюю историю» — как эти обстоятельства содействовали или, напротив, мешали рациональному развитию научного процесса. При таком подходе «внешняя» история является дополнением к «внутренней», не имеющим существенного значения для понимания науки.

Другой подход — антитеза первому. Он основан на убеждении, что именно история науки является основой для построения философско-методологических моделей. Что рационально и что нерационально в науке — этот вопрос решается не априорными рассуждениями, а конкретным анализом фактов и событий истории науки. Поэтому и различение ее «внутренней» и «внешней» истории является относительным. Оно возможно лишь после того, как исторический анализ выявит «реальный» путь, которым наука (ученые) приходит к решению своих проблем. Поэтому понимание науки вытекает из исторического исследования, а не предшествует ему.

Оба подхода уязвимы для критики. Первый страдает очевидной недооценкой истории науки, часто превращаясь в прокрустово ложе, которым философия науки пытается «исправить» недостатки реальной истории, навязывая науке некие абстрактно сформулированные представления о рациональности. Второй, напротив, связан с риском утраты различий между рациональностью и тем, что находится за ее границами, т.е. растворения истории науки в общем историко-культурном контексте.

Афоризм «Философия науки без истории науки пуста, история науки без философии науки слепа» (И. Лакатос) указывает на необходимость единения обеих дисциплин. В конечном счете соперничество различных философско-методологических концепций разрешается обращением к реальной истории науки. Разумно предположить, что предпочтение должно отдаваться той концепции, которая позволяет подвергнуть рациональной реконструкции наибольшее количество фактов, т.е. превращать их в материал для «внутренней» истории; рациональность науки не должна рассматриваться как нечто раз и навсегда данное; она способна изменяться, учитывая соответствующий опыт истории науки. Вместе с тем «всеядная» концепция, которая вообще не способна провести разграничительную линию между научной рациональностью и различного рода иррациональными явлениями, сопровождающими развитие любого значительного интеллектуального процесса, была бы философски ничтожной.

Интернализм (направление, акцентирующее «внутреннюю» историю как единственно значимую для понимания науки) и экстернализм (подчеркивающий влияние социальных, экономических, психологических факторов не только на характер исторических событий в науке, напр., на возникновение, развитие или упадок научных школ, но и на содержание научных теорий, и тем самым определяющую роль «внешней» истории по отношению к «внутренней») формулируют крайние позиции, каждая из которых, будучи абсолютизированной, вырождается в бесплодный догматизм. Напротив, когда они выступают как участники напряженного, но продуктивного диалога, появляется перспектива преобразования поверхностной констатации о противоположности «внутренней» и «внешней» истории науки в глубокую философско-методологическую проблему исторического развития научной рациональности.

В.Н. Порус.

ГЕРМЕНЕВТИЧЕСКИЙ КРУГ — или круговая структура понимания, был известен в античной риторике и патристике (Августин: чтобы понимать Священное писание, надо в него верить, а чтобы верить, надо его понимать). В герменевтике Г. к. — это процесс бесконечного, «циклического» уточнения смыслов и значений, «самонахождение думающего духа» (Ф. Шлейермахер), движение в рамках оппозиций. Наиболее распространенные случаи: для понимания целого необходимо понять его части, но для понимания частей необходимо иметь представление о целом; исходя из данного употребления, определить значение и, исходя из значения, найти употребление; из определенного конечного (напр., индивидуального языка автора) реконструировать неопределенное бесконечное (возможности языка в целом), и из этого неопределенного бесконечного выявить конечное (пределы языка автора). Как полагал М. Хайдеггер, «крут не следует низводить до порочного, хотя бы и поневоле терпимого»; мы сталкиваемся здесь не с логическим кругом, но с кругом, имеющим «онтологически позитивный смысл». Г. к., присущий пониманию, «есть выражение экзистенциальной структуры, предвосхищения здесь-бытия». В этом случае, по Г.- Г. Гадамеру («Истина и метод», 1960), проявляется историческая обусловленность понимающего человека и его суждений, их укорененность в традициях и «пред-рассудках», схематически выражающих историчность бытия. Он считал, что понимание содержания текста заключается в предвосхищении, разработке «предварительного наброска» на основании полученного из языка знания, первичных понятий, которые в дальнейшем могут быть заменены более точными. Предвосхищение и понимание частей накладывается на понимание целого, которое уточняется и обогащается в ходе дальнейшего познания частей.

ГИПОТЕЗА (от греч. hypothesis — основа, предположение) — особого рода знание, а также особый процесс развития знания. Г. в первом смысле слова — это обоснованное (не полностью) предположение о причинах явления, о ненаблюдаемых связях между явлениями и т.д. Г. во втором смысле — это сложный процесс познания, заключающийся в выдвижении предположения, его обосновании (неполном) и доказательстве или опровержении.

И.П. Меркулов

ГИПОТЕТИКО-ДЕДУКТИВНЫЙ МЕТОД (от греч. hypothesis — основание, предположение и лат. deductio — выведение) — метод научного исследования, который сводится к дедуктивному выводу следствий из гипотезы (или системы гипотез) и их эмпирической (экспериментальной) проверке. Поскольку дедукция полностью переносит значение истинности от посылок к заключению, то отрицательные результаты эмпирических проверок свидетельствуют о некорректности исходной гипотезы (либо о необходимости внесения соответствующих изменений в процедуры эмпирических проверок или в средства логического и математического вывода следствий). По этой же причине подтверждение дедуктивных следствий не может служить достаточным условием истинности проверяемой гипотезы, а лишь условием ее правдоподобия (или вероятности).

Когнитивная ценность Г. - д. м. особенно возрастает в периоды формирования новых научных теорий, а также кризисов в науке, когда резко увеличивается число относительно изолированных гипотез и гипотез ad hoc, а доверие к общепризнанным теориям падает. Ясно, однако, что отдельная гипотеза, даже если она успешно выдержала экспериментальные проверки, все же не может превратиться в научную теорию.

И.П. Меркулов

ДЕМАРКАЦИИ ПРОБЛЕМА (от фр. demarcation — разграничение) — попытка определения области научного знания с помощью указания точных критериев научной рациональности. По утверждению К. Поппера, Д. п. — это поиск критерия, «который дал бы нам в руки средства для выявления различия между эмпирическими науками, с одной стороны, и математикой, логикой и «метафизическими» системами — с другой» (Поппер К. Логика и рост научного знания. М., 1983. С. 55). Цель этого поиска, предпринятого неопозитивистами 30—40 г г. 20 в. и продолженного в последующие десятилетия «критическими рационалистами», «исторической школой философии науки» и другими философами и методологами науки, заключалась в установлении эталонов рациональности (прообразом подобного эталона считалось современное математизированное естествознание) и в их применении ко всем сферам мышления и культуры. Подобная «проверка на рациональность» должна была вывести метафизику (т.е. традиционную философию) за границы рациональной науки.

ДИАЛЕКТИКА (от греч. SiaXsyopou — веду беседу, спор). — 1. В античности, в полном соответствии с этимологией, Д. называли искусство ведения диалога ради достижения истины. Д. противопоставляли эристике — искусству спора ради победы в нем любой ценой. 2. Средневековая Д. — это искусство схоластических споров на основе аристотелевской силлогистики. 3. Гегель понимал Д. как учение о саморазвитии абсолютной идеи и противопоставлял метафизике. 4. Диалектика в марксистской философии — это наука о наиболее общих законах развития природы, общества и мышления. Эти понимания Д. связаны генетически.

ДОКАЗАТЕЛЬСТВО — процедура, призванная убедить и убеждающая человека в истинности некоторого положения настолько, что с ее помощью он может убеждать в истинности этого положения других. В узком (собственно логическом) смысле под Д. понимается процесс обоснования истинности некоторого суждения с помощью других суждений, истинность которых установлена ранее и независимо от доказываемого суждения. В этом случае Д. может рассматриваться как лингвистическая конструкция, определенная последовательность предложений какого-то языка, каждый шаг в которой вытекает из предыдущих шагов

Д. (особенно в логике и математике) обычно представляет собой более или менее краткую схему формального вывода (в определенном языке). Положение, истинность которого обосновывается в результате Д., называется тезисом. Положения, с помощью которых происходит это обоснование, называются аргументами, а процедура связи тезиса и аргументов, которая ведет к тому, что человек убеждается в истинности тезиса ввиду достаточности выдвинутых в его поддержку аргументов, называется демонстрацией (или собственно Д.). Исходные суждения также называются посылками, а результат Д. — заключением.

В.А. Бажанов

ЕСТЕСТВЕННАЯ УСТАНОВКА СОЗНАНИЯ — понятие феноменологии, означающее ментальную позицию человека в повседневной жизни. По Э. Гуссерлю («Опыт и суждение»), это наивная установка сознания, универсум его дорефлексивных очевидностей. Е. у. с. — это мир «само собой разумеющегося», непроблематизированного, но проблематизируемого; тотальность человеческого опыта, тождественная универсуму бытия. Он всегда «здесь, перед нами» как неоспоримая данность, принятая на веру. Е. у. с. — это целостный, переживаемый и интерпретируемый мир, включающий не только объекты обыденного сознания, но и факты научного мышления, непосредственно данные сознанию как «самоочевидные». Наука основана на Е. у. с. в той мере, в какой не ставит под сомнение «непосредственно данное».

Е. у. с. включает в себя не только явления природы, вещи и живые существа, но и феномены общественной жизни и культуры. В пределах Е. у. с. мы не занимаем позиции осознанной рефлексии в отношении собственных действий. В ней сознание направлено не на сами действия, а на антиципируемые цели и результаты.

В Е. у. с. Эго и его мотив неразрывны, а сам процесс не «тематизирован».

ЗАКОН (nomos — греч.) — существенная, повторяющаяся, устойчивая связь между различного рода материальными и идеальными предметами (природными, социальными, психическими, мыслительными). Открытие, конструирование, формулировка и обоснование заокнов – одна из главных задач научного познания.

С.А.Лебедев

Закон — это отношение, существующее между не любыми, а только всеобщими и необходимыми признаками предметов. На этом основании его также называют всеобщим и необходимым.

Различают эмпирические и теоретические 3. Первые — это регулярности, наблюдающиеся в поведении эмпирических объектов вопреки всем искажающим и затемняющим факторам. Таков, напр., 3. Бойля-Мариотта. Теоретические 3. обнаруживаются после того, как эмпирические предметы выделяют в чистом виде, превращают в теоретические. Таковы, напр., 3. Ньютона. Теоретический 3. всегда «противоречит» фактам: ни одно тело не движется равномерно и прямолинейно, дым поднимается кверху «вопреки» 3. всемирного тяготения и т.д.

И теоретические и эмпирические 3. делятся на динамические и статистические. Динамическому 3., напр., 3. всемирного тяготения, подчиняются все объекты фиксированного класса. Знание динамического 3. позволяет по начальному состоянию объекта однозначно предсказать его последующие состояния; напр., вычислить солнечные затмения на любое время в будущем. Статистические 3. — это 3. случая. Им подчиняется не каждый элемент класса. Знание статистического 3. позволяет по начальному состоянию объекта, напр., подброшенной игральной кости, предсказать лишь вероятность его конечного состояния. Статистические 3. называют 3. больших чисел: чем больше учитывается событий, в которых они проявляются, тем строже они выполняются.

Наука начиналась с исследования динамических 3. Но по мере расширения ее предмета растет удельный вес статистических 3. Квантовая механика, напр., — это чисто статистическая наука. Физики обсуждают вопрос, полностью ли она описывает свой предмет, или за открытыми уже ею статистическими 3. лежат динамические, которых мы еще не знаем. Н. Бор считает, что квантовая механика полна, и в микромире искать больше нечего. А. Эйнштейн, напротив, полагает, что «Бог не играет в кости», и за известными нам статистическими 3. лежат первичные по отношению к ним динамические.

ЗНАК — основное понятие семиотики, наблюдаемый предмет, отсылающий к чему-либо другому, недоступному непосредственному наблюдению. Существует два основных определения 3. Согласно первому, идущему от Соссюра, 3. есть двойственная сущность, представляющая собой единство означающего и означаемого (или плана выражения и плана содержания). Второе определение поддерживается логико-философской традицией, восходящей к Пирсу. Согласно этому определению, 3. есть материальный объект, репрезентирующий в человеческой деятельности другой объект или явление. С этими двумя определениями связаны различные подходы к пониманию природы 3. и его места в познании.

В.Ф. Петренко

ИДЕАЛИЗАЦИЯ (франц. idealisation, от ideal — идеал) — понятие, означающее представление о чем-либо в предельном, более совершенном виде, чем оно есть и может быть на самом деле. Вообще говоря, имея дело с бесконечно сложной и разнообразной действительностью, наука преодолевает ее путем выработки системы общих понятий, всегда в некотором отношении упрощающих, схематизирующих эту действительность. Без этого не обходятся акты абстракции и обобщения. К этому же роду мыслительных актов относится и И. Подобно абстракции и обобщению, И. представляет собою акт мысленного освобождения реальности от некоторых ее черт, признаков, связей. Но, в отличие от обычных (классификационных) общих понятий, получаемых в результате генерализирующей абстракции (например, «газ», «жидкость», «твердое тело»), объем которых составляют объекты реальной действительности, в понятиях, получаемых в результате И. (напр., «идеальный газ», «идеальная жидкость», «абсолютно твердое тело»), мыслятся идеализированные объекты, которые в реальности не существуют и которым реальные прообразы могут быть указаны лишь с большей или меньшей степенью приближения. Характерное для И. уподобление действительности некоторому идеальному образцу и соответствующее мысленное ее преобразование позволяю выработать для нее теоретическую модель (теорию) как основу и предпосылку постижения в конечном итоге этой действительности в ее конкретном разнообразии.

АЛ. Субботин.

ИНСТРУМЕНТАЛИЗМ (от лат. instrumentum — орудие) — философско-методологическая установка, согласно которой продукты сознания человека (понятия, моральные и эстетические идеи, научные теории, гипотезы и т. п.) являются средствами приспособления к окружающей среде, внесения в нее определенности и порядка, превращения действительности в «понятный» и удобный для жизни мир. Они образуют «инструментарий», который осваивается людьми в процессах совместной деятельности, воспитания и обучения и применяется при решении практических проблем. И. стал методологической компонентой прагматизма (Джеймс, Дьюи), а в современной философии науки приобрел автономность как интерпретация языка науки, структуры, функций и направлений развития научных теорий.

Согласно И., онтологические рассуждения о мире вне практической и познавательной деятельности человека не имеют значимого содержания. Мир как арена человеческой практики есть множество ситуаций опыта, имеющих определенные пространственно-временные границы. Мышление есть орудие, с помощью которого человек действует в этих ситуациях, разрешает проблемы, устанавливает определенные регулярности, противостоящие текучей неопределенности и неустойчивости бытия. Поэтому ценность идей, понятий, теорий определяется их инструментальной эффективностью, гарантированностью успеха их практического применения. К идеям и суждениям неприменимы понятия истины или ложности в смысле их соответствия или несоответствия объективной реальности. Истина понимается исключительно как синоним гарантированного суждения, однако эта гарантия имеет срок, и ее возобновление требует постоянной корректировки по мере возникновения новых проблем и способов их решений.

ИНТЕНЦИОНАЛЬНОСТЬ (англ. intentionality), Intentionalitat; нем. — одно из центральных понятий аналитической философии и феноменологии, устанавливающее особое отношение между сознанием, языком и миром. В наиболее общем виде оно обозначает способность сознания быть «направленным на», репрезентировать предметы и положение дел. Термин ведет свою историю от ряда латинских терминов, которые использовались в средневековой философии.

Е.В. Вострикова

ИНТЕРНАЛИЗМ — ЭКСТЕРНАЛИЗМ (от лат. internus — внутренний и externus — внешний, посторонний) — два методологических направления в историографии науки, сформировавшиеся в середине 20 в.: первое рассматривает историю науки как историю научных идей, а второе — как социальный процесс. Интерналисты исходят из тезиса, что развитие научных идей обладает собственной логикой, не зависящей от воздействия социального окружения; поэтому, чтобы реконструировать историю науки, необходимо все внимание сосредоточить на анализе научного знания в его развитии, отвлекаясь от влияния со стороны общества. Это влияние может быть только внешним; оно в состоянии изменить направление развития науки, его скорость, но внутренняя логика научного знания остается при этом неизменной. Для экстерналистов главное — анализ механизма воздействия внешних социальных факторов на развитие естествознания. Историка должно, прежде всего, интересовать, как те или иные социальные запросы повлияли на тематику научных исследований, на выдвижение в первые ряды тех или иных проблем, на финансирование определенных областей естествознания и т.д. Экстерналисты не претендовали на понимание содержания научного знания и его логики. Такие исследования не представлялись им существенными.

Дискуссии между представителями И. и Э. осуществлялись как в форме обмена полемическими статьями в периодической печати, так и на международных симпозиумах (Висконсинский, 1957, и Оксфордский, 1961). Интернализм отстаивали А. Койре, Р. Холл, Дж. Рэнделл мл., Дж. Агасси; экстернализм — Р. Мертон, Д. Бернал, А. Кромби, Г. Герлак, Э. Цильзель, Дж. Нидам, С. Лили. Защитники социологической интерпретации истории науки упрекают своих оппонентов в недостаточном внимании к социальным аспектам в развитии науки. Кромби возражает, что историки интерналистского направления пренебрегают изучением мотивов и целей науки, изучением распространения и применения научных открытий и т.д. Герлак ставит в вину своим оппонентам то, что для них все менее привлекательной становится связь истории науки с развитием техники. Нидам полагает, что историки-интерналисты не учитывают неизбежную заинтересованность ученых практическими проблемами, с которыми они постоянно сталкиваются.

В свою очередь, историки-интерналисты упрекают своих оппонентов в том, что они оставляют вне поля своего изучения основное содержание истории науки, а именно, развитие научных идей, которое происходит, по выражению Койре, имманентно и автономно. По мнению Холла, история науки есть, прежде всего, интеллектуальная история, и ее никак нельзя полностью объяснить внешними факторами. Холл особенно часто говорит об огромной, по его мнению, разнице между двумя подходами к изучению истории науки и подчеркивает их фундаментальное отличие друг от друга. Но в то же время в полемике с Мертоном он вынужден соглашаться со многими тезисами последнего.

Наличие двух историй науки и, соответственно, двух методологических течений в историографии науки было обусловлено особенностями естественнонаучного теоретизирования. В Новое время в познавательном отношении человека к природе доминировал взгляд на нее как на противостоящую и чуждую человеку. Но когда познание внешнего мира, подлежащего изучению, освоению, использованию, понимается только как процесс, направленный вовне, в своей потенции уводящий в бесконечность, не замыкающийся обратно на человека — тогда очень легко утрачивается всякая необходимость прибегать к социальным моментам для объяснения характера научного знания как такового. Вне человеческого общества научное знание немыслимо, оно порождается человеком, но в идеале; оно тем больше приближается к абсолютной истинности, чем основательнее очищается, освобождается от всего человеческого как субъективного, неустойчивого, случайного. Познающий субъект неизменен, всегда один и тот же, а тот факт, что человечество развивается, следует учитывать только с целью понять: что же нужно исключить из процесса познания, чтобы можно было говорить о получении действительно объективного научного знания о реальном мире? История знания и история человеческих отношений, складывающихся в ходе получения этого знания, — две параллельные истории.

Л.А. Маркова.

ИСТИНА — категория философии и культуры, обозначающая идеал знания и способ его достижения (обоснования). Это ценностно-теоретическое понятие, предполагающее, с одной стороны, рефлексивно-конструктивную разработку критериев совершенства и совершенствования знания, и с другой — отнесение к системе ценностей, в которой идеал данного совершенства определяется контекстуально, через связи с другими ценностными категориями. Понятие И. всегда служило в философии источником острых дискуссий и знаменовало собой поляризацию философских учений. При этом споры об И. имели своим предметом именно специальную философскую категорию, порождая многообразие конкурирующих теорий, совокупность которых и дает нам наиболее полный философский образ И. Вместе с тем И. как универсальная ценность европейской культуры сохраняла относительно устойчивое содержание в течени

Дата добавления: 2014-10-23