Перформативы и дескриптивы

Конфликт перформативов и дескриптивов проявляется также в лите­ратуре. Попытавшись чётко разграничить эти виды высказываний, Остин столкнулся с трудностями; проблематичность разграничения перформативов и дескриптивов может быть понята как важная черта функционирования языка. Если всякое высказывание – это и перформатив, и констатация, если оно включает в себя и описание положе­ния вещей, пусть в неявной форме, и лингвистический акт, то отношения между тем, о чём говорится в высказывании, и тем, какое действие оно производит, не всегда гармоничны и бесконфликтны. Чтобы посмотреть, каковы эти отношения в сфере литературы, вер­нёмся к стихотворению Роберта Фроста «Тайна сидит»:

Мы водим хоровод и предполагаем,

А Тайна в центре сидит и знает.

Стихотворение построено на противопоставлении предположения и знания. Чтобы разобраться, каков смысл этого противопоставления, какие качества приписываются противоположным понятиям, нам нуж­но задаться вопросом о том, каков модус самого стихотворения – мо­дус предположения или знания. «Предполагает» оно, подобно «нам», водящим хоровод, или «знает», подобно Тайне. Можно сказать, что стихотворение, будучи продуктом человеческого воображения, слу­жит примером предположения, родственным хороводу, но лаконич­ный, афористический характер стихотворения и уверенность в том, что Тайна действительно «знает», позволяет считать его примером знания. Так что сомнения остаются. Но что стихотворение говорит нам о знании? Вообще говоря, тайна есть нечто, что можно знать или не знать, объект знания, который метонимия (ассоциация по смежнос­ти) превратила в его субъект – то, что знает, а не то, что знает кто-то. Олицетворяя отвлечённую идею, Тайну (чему способствует и заглавная буква, с которой начинается здесь это слово), стихотворение совершает риторическую операцию и ставит объект знания в позицию субъекта. Таким образом, мы видим, что риторическое предположение в состоянии сотворить того, кто знает, сделать тайну субъектом, персонажем этой маленькой драмы. Тайна, которая знает, порождена актом предположения, который перемещает тайну с пози­ции объекта (Кто-то знает тайну) в позицию субъекта (Тайна знает). Таким образом, в стихотворении показано, что его констатирующая функция (констатируется тот факт, что Тайна знает) находится в зави­симости от перформативного предположения, которое превращает тайну в субъект, который предположительно «знает». Здесь говорится, что Тайна знает, но показывается, что это предположение.

На этой стадии развития теории перформативов переосмысляется контраст дескриптива и перформатива: констатация - это язык, кото­рый показывает вещи такими, какие они есть, называет уже существу­ющие вещи, а перформатив - это риторическая операция, языковой акт, использующий лингвистические категории дескриптива для со­здания чего-то нового, не для описания мира, а для его реорганиза­ции. Такое соотношение перформатива и констатации можно счесть «апорией»¹¹. Апория - это суждение, которое содержит противоре­чие, кажущееся непреодолимым, «тупик». Апорией является вопрос о том, что появилось раньше, курица или яйцо: курица рождается на свет из яйца, но яйцо производит курица. Единственный способ пока­зать, что язык играет перформативную роль и организует мир, заклю­чается в использовании констатирующего высказывания, как, например, следующее: «Язык организует мир». И, наоборот, за исклю­чением речевого акта, не существует иного пути заявить о констатиру­ющей прозрачности языка. Утверждение как акт с необходимостью требует только одного - представить вещи такими, каковы они есть. Но если вы хотите показать обратное (показать, что стремление пред­ставить вещи такими, каковы они есть, означает навязать миру неко­торые категории), вы можете сделать это только с помощью утверждения о том, что есть факт и что таковым не является. Только прибегнув к констатирующим высказываниям, мы можем доказать, что акт утверждения или описания по своей сути перформативен.

Дата добавления: 2014-10-23