Тема 8. Защита права собственности и других вещных прав 1 страница

ВИНДИКАЦИОННЫЙ ИСК

1. Виндикация является самым востребованным способом защиты права собственности на имущество. Видимо по этой причине применение данного иска по правилам ГК РФ вызвало к жизни ряд проблем, ранее либо не столь актуальных, либо вообще не возникавших в правоприменительной практике. К их числу можно отнести следующие: соотношение виндикации и реституции как способов защиты, направленных на получение имущества; правовое положение добросовестного приобретателя, отразившего виндикационные притязания собственника (в том числе по мотиву пропуска срока исковой давности) по отношению к спорному имуществу; отличительные признаки добросовестности в правилах о виндикации от общих (ст. 6 и ст. 10 ГК РФ), а также иных конкретных представлений о добросовестности (ст. 234 ГК РФ); соотношение имущественных интересов собственника и добросовестного приобретателя в правилах о виндикации; вопрос о наличии в действующем законодательстве нормы о приобретении в собственность имущества от несобственника либо о необходимости законодательного закрепления такой нормы; возможность судебного оспаривания собственником отчуждательной сделки с его имуществом, в которой он не участвовал; влияние системы регистрации недвижимостей на предъявление и рассмотрение по существу виндикационного иска; необходимо ли внедрение в российскую правовую систему принципа бесповоротности зарегистрированного права на недвижимое имущество. Поскольку вопросы, составляющие существо названных проблем, переплетаются, взаимно проникают и влияют друг на друга, то данные обстоятельства не могли не учитываться при рассмотрении этих проблем.

Виндикационный иск, как вещно-правовой способ защиты права собственности, характеризуют следующие отличительные признаки: незаконность владения ответчика (т.е. не по воле собственника); индивидуальная определенность истребуемого имущества; отсутствие обязательственных отношений между истцом и ответчиком по поводу спорной вещи; нахождение спорной вещи во владении ответчика; наличие спора о праве на вещь, выраженного в форме непризнания ответчиком права истца и отказа возвратить вещь; обязанность истца подтвердить наличие у него права собственности на спорную вещь (если спор о недвижимости, то представить доказательства государственной регистрации права собственности).

2. Сложность проблемы соотношения реституции и виндикации требует юридической точности пользования понятиями и терминами. Говоря о сущности виндикационного притязания и требования реституции, можно заключить о схожести целей истцов, так как в обоих случаях их конечным устремлением будет возврат утраченного имущества, тогда как схожесть позиции ответчиков сомнительна с юридической точки зрения, за исключением стремления отразить исковые требования и оставить спорное имущество у себя. При реституции по правилам ст. 167 ГК РФ ответчик возвращает все полученное контрагенту по сделке, опираясь на обязательственные отношения между ними. Именно эта предшествующая обязательственная связь служит стержнем для применения правил о реституции, сосредоточенных в ст. 167 ГК РФ. Особо следует подчеркнуть, что при реституции ответчик имеет встречные притязания к своему контрагенту по сделке и вправе потребовать возврата встречного предоставления, переданного за полученное имущество.

Сущность виндикации как раз и состоит в отсутствии обязательственных отношений между истцом и ответчиком по поводу спорной вещи. И уж в этой ситуации ответчик не может иметь каких-либо имущественных притязаний к виндиканту (здесь оставим за пределами обсуждения вопрос о расчетах по ст. 303 ГК РФ).

Поэтому содержание этих юридических явлений (виндикации и реституции) не позволяет утверждать о схожести позиций ответчика в том и другом случае.

В правилах о реституции добросовестность не упоминается еще и потому, что возврат полученного по недействительной сделке имущества не обусловлен наличием субъективного права на имущество у контрагента до совершения сделки. Поскольку возвращение имущества осуществляется между сторонами сделки, то обстоятельство наличия или отсутствия добросовестности утрачивает свое значение. Такая законодательная конструкция выглядит вполне логичной, если учесть, что применение последствий недействительности сделки не тождественно восстановлению положения, существовавшего до нарушения права (ст. 12 ГК РФ).

Отсюда возникает вопрос: насколько реституция выступает способом защиты права, а не средством разрушения обязательственных связей и состоявшихся имущественных отношений? Немногие правовые системы позволяют иметь такое мощное средство "разрушения" сделок. Напротив, в устоявшихся гражданских кодификациях четко просматривается стремление к сохранению сделки и использованию иных гражданско-правовых средств к поддержанию баланса имущественных интересов участников сделки и лиц, чьи права и законные интересы так или иначе затронуты данной сделкой.

На пути разрешения проблемы противостояния виндикации и реституции встает немало трудностей. Сюда можно отнести практически ничем не ограниченную реституцию наряду с ограниченностью виндикации. Немалую сложность вызывает наличие теоретической и практической возможности у любого заинтересованного лица предъявить иск о применении последствий недействительности в отношении ничтожной сделки. Из чего следует неопределенность в "протяженности" этой заинтересованности. По прошествии какого числа сделок по отчуждению утраченного собственником имущества у последнего сохраняется интерес для предъявления такого требования? Одной из главных трудностей на этом пути является юридическая неопределенность правового режима принадлежности имущества после отказа в его виндикации собственнику по ст. 302 ГК РФ. К этому же ряду можно отнести и проблемы приобретательной давности. Если лицу становится известным, что он является не собственником, а владельцем по давности, то каким образом обозначать его правовое положение до этого момента: собственник, незаконный владелец или как-то иначе?

Учитывая тесную взаимосвязь перечисленных норм в рассматриваемой проблеме, можно предположить, что ее разрешение невозможно без законодательных изменений.

В ходе рассуждений по этой проблеме возникает еще один вопрос. Насколько соотносится двусторонняя реституция, резко изменяющая имущественное положение участников гражданского оборота помимо их воли, с одним из основополагающих начал гражданского законодательства о свободе физических и юридических лиц в установлении своих прав и обязанностей на основе договора? Ведь действующее законодательство содержит немало норм об оспоримых сделках, когда при определенных условиях сделка сохраняется.

Не следует забывать о том, что виндикация непосредственно защищает право собственности, а реституция в первую очередь направлена на восстановление фактического положения, в котором находились участники недействительной сделки до ее совершения. Защищаются ли при этом права контрагентов и какие права, является вторичным следствием реституции, поскольку сама реституция права на вещь не защищает и не устанавливает. Подобное восстановление не может быть как идеальным - по причине видоизменения имущества (износ, реконструкция, ремонт и пр.), так и реальным - в случае потребления, утраты или его дальнейшего отчуждения.

Возможно, именно поэтому законодатель отграничил реституцию от такого способа защиты гражданских прав, как восстановление положения, существовавшего до нарушения права (ст. 12 ГК РФ).

Острота вопроса о противостоянии реституции и виндикации, как гражданско-правовых способов защиты, направленных на возврат имущества, нашла свое отражение в позиции Конституционного Суда РФ, обозначенной в Постановлении от 21 апреля 2003 г. N 6-П "По делу о проверке конституционности положений пунктов 1 и 2 статьи 167 Гражданского кодекса Российской Федерации в связи с жалобами граждан О.М. Мариничевой, А.В. Немировской, З.А. Скляновой, Р.М. Скляновой и В.М. Ширяева".

Изложенные в нем аргументы и выводы представляются весьма интересными как для практики, так и для теоретических исследований. Остановимся подробнее на некоторых из них.

Из вывода, содержащегося в резолютивной части Постановления, о нераспространении на добросовестного приобретателя общих положений о последствиях недействительности сделки в части, касающейся обязанности каждой из сторон возвратить другой все полученное по сделке, четко усматривается, что добросовестность не приобретает всеобъемлющую юридическую значимость для реституции. Это означает, что при применении последствий недействительности сделки к отчуждательной сделке, совершенной неуправомоченным лицом и не соответствующей закону по иным основаниям, при возврате сторонами полученного по сделке не имеется оснований учитывать их добросовестность в ее понимании, содержащемся в ст. 302 ГК РФ. Хотя, безусловно, поведение сторон должно оцениваться на предмет соответствия пределам осуществления гражданских прав (ст. 10 ГК РФ).

Конституционный Суд РФ подтверждает, что сделка по отчуждению имущества, совершенная лицом, не имеющим правомочий на отчуждение, закону не соответствует. Исходя из того, что помимо общих последствий недействительности сделки (п. 1 и п. 2 ст. 167 ГК РФ) закон может предусматривать иные последствия (ст. 168 ГК РФ), Конституционный Суд РФ указывает таковыми правила ст. 302 ГК РФ для упомянутой сделки.

Можно ли говорить в этом случае, что виндикация становится частным случаем реституции. Юридической литературе известны и полярные точки зрения о реституции как частном случае виндикации <1>. Очевидно, что содержанием виндикации не является возврат полученного по сделке. Напротив, имущество присуждается виндиканту, а не лицу, от которого приобретатель его получил. В таком случае тождества между реституцией и виндикацией быть не может.

--------------------------------

<1> См.: Тузов Д.О. Реституция в гражданском праве: Автореф. дис.... канд. юрид. наук. Томск, 1999. С. 15.

Не имеется оснований для вывода о взаимозаменяемости этих институтов, что также ясно дал понять Конституционный Суд РФ. Если вещь невозможно возвратить путем виндикации, то нет оснований для ее возврата с помощью реституции через применение последствий недействительности сделки в отношении ряда сделок, по которым передавалось спорное имущество.

Не следует забывать, что реституция и виндикация - это разные способы защиты имущественных интересов участников гражданского оборота. После принятия данного Постановления не расширилась почва для представления виндикации как частного случая реституции. Особенно если учесть, что истребованием имущества от добросовестного приобретателя отнюдь не ограничивается сфера применения виндикационного иска.

Вместе с тем из данного Постановления вовсе не следует вывод о том, что собственник (имеющий право на виндикацию) лишается возможности предъявить иск о признании недействительной сделки, по которой неуправомоченное лицо отчуждало его имущество. Ведь правовым мотивом подачи виндикационного иска как раз и служит ничтожность данной сделки. Поэтому, на наш взгляд, не имеется оснований отказать собственнику в наличии интереса к судебному оспариванию этой сделки.

Общие положения об оспаривании сделок (гл. 9 ГК РФ) не содержат запрета на предъявление иска о признании недействительной ничтожной сделки. Именно по этим мотивам в п. 32 Постановления Пленумов ВС РФ и ВАС РФ от 1 июля 1996 г. N 6/8 указано на возможность рассмотрения в судебном порядке споров по таким требованиям.

При рассмотрении иска собственника о признании недействительной сделки по отчуждению его имущества лицом, не имеющим права на отчуждение, будет однозначно установлена ничтожность этой сделки. Здесь же могут быть выяснены обстоятельства недобросовестности лица, получившего имущество по указанной сделке. Даже если последующее рассмотрение виндикационного иска не приведет к положительному для собственника результату (например, в связи с истечением срока исковой давности), то наличие судебного решения о признании недействительной (ничтожной) упомянутой сделки внесет определенную ясность по поводу правового положения участников рассматриваемого казуса по отношению к спорному имуществу. Станет очевидной юридическая порочность основания поступления имущества к приобретателю. С другой стороны, не менее очевидной станет утрата собственником всякой перспективы возвратить себе вещь юридическими средствами. Наряду с этим обозначатся иные пути для компенсации имущественных потерь собственника. Например, требование о возмещении имущественного вреда, предъявленное лицу, которому собственник вверил свое имущество.

Установленная в таком судебном споре недобросовестность приобретателя, в том числе недвижимого имущества, не позволяет считать его собственником спорного имущества. Данный вывод с очевидностью вытекает из смысла положений абз. 2 п. 2 ст. 223 ГК РФ, так как отражение виндикационных притязаний с помощью исковой давности не означает и не подтверждает добросовестность при получении имущества. Конструкция этой новой законодательной нормы предполагает предъявление виндикационного иска к приобретателю недвижимого имущества, зарегистрировавшему свое право, "...поскольку лишь с этого момента можно говорить об имуществе как приобретенном" <1>.

--------------------------------

КонсультантПлюс: примечание.

Статья А.М. Эрделевского "Об истребовании имущества у добросовестного приобретателя" включена в информационный банк.

<1> Эрделевский А.М. Об истребовании имущества у добросовестного приобретателя // Хозяйство и право. 2005. N 5. С. 8.

В результате выяснения обстоятельств недобросовестности приобретателя, отразившего виндикационные притязания с помощью исковой давности, вновь возникает вопрос о наличии у него субъективного права на имущество. Ведь в основе получения имущества лежит ничтожная сделка. Именно она указана в качестве основания в государственном реестре и свидетельстве о регистрации. Насколько в этом случае будет легитимным нахождение вещи у приобретателя и дальнейший ее оборот. Государственная регистрация не может санкционировать недобросовестное приобретение чужого имущества. Поэтому регистрация должна быть аннулирована. Тогда имущество обречено попасть в режим "задавненного". Подобная перспектива не устраивает ни собственника, ни приобретателя, ни имущественный оборот в целом. Вместе с тем иного выхода действующее законодательство не предлагает.

Точка зрения о попадании имущества в режим задавненного (ст. 234 ГК РФ) после отражения добросовестным приобретателем виндикационных притязаний собственника по правилам ст. 302 ГК РФ вызывает возражения. Основное из них сводится к тому, что у владельца по давности собственник может истребовать имущество (п. 4 ст. 234 ГК РФ), а добросовестный приобретатель при наличии условий п. 1 ст. 302 ГК РФ защищен от истребования имущества собственником <1>. Как видим, за исключением возможности виндикации имущества собственником, правовое положение давностного владельца и добросовестного приобретателя мало чем отличаются.

--------------------------------

<1> См.: Рахмилович В.А. О праве собственности на вещь, отчужденную неуправомоченным лицом добросовестному приобретателю (к вопросу о приобретении права от неуправомоченного лица) // Проблемы современного гражданского права: Сб. ст. памяти С.Н. Братуся. М., 2000. С. 134.

Если ответчику после отражения виндикационных притязаний собственника с помощью условий, предусмотренных п. 1 ст. 302 ГК РФ, не зарегистрировавшему свое право на имущество до предъявления к нему виндикационного иска, отказать в давностном владении по правилам ст. 234 ГК РФ, тогда нахождение у него имущества вообще выпадает из правового регулирования.

Неуклонное стремление отдельных авторов автоматически считать ответчика по виндикационному иску, отразившего притязания собственника, новым собственником вещи приводит к весьма неожиданным результатам.

Так, Д.О. Тузов, обсуждая известное Постановление Конституционного Суда РФ от 21 апреля 2003 г. N 6-П "По делу о проверке конституционности положений пунктов 1 и 2 статьи 167 Гражданского кодекса Российской Федерации в связи с жалобами граждан О.М. Мариничевой, А.В. Немировской, З.А. Скляновой, Р.М. Скляновой и В.М. Ширяева", приходит к следующему выводу: "...учитывая, что право на вещь, принадлежащее добросовестному приобретателю, не зависит от каких бы то ни было иных прав на ту же вещь и, более того, противопоставляется им в виндикационном процессе, думается, что добросовестный приобретатель рассматривается законом в качестве собственника спорной вещи с момента ее приобретения, и именно в силу этого в отношении его невозможна ее виндикация" <1>. Из этого тезиса получается, что истец и ответчик в виндикационном процессе имеют одинаковый правовой статус по отношению к спорной вещи: и тот, и другой являются собственниками. Такая идея близка к юридической утопии.

--------------------------------

<1> Тузов Д.О. Продажа чужой вещи и проблема защиты добросовестного приобретателя в российском гражданском праве // Вестник ВАС РФ. 2007. N 1. С. 10.

3. Для исключения подобного явления из правоприменительной практики и с целью реализации обозначенного имущественного интереса собственнику надлежит использовать виндикационный иск, так как данное притязание всегда направлено на вещь и не обусловлено наличием обязательственной связи по поводу спорной вещи между собственником и незаконным владельцем. Виндикация проистекает из вещных правоотношений, а реституция - из обязательственных, поэтому каждое из этих юридических явлений не может служить дополнением или частью другого.

Весте с тем имущественный интерес собственника, направленный на получение вещи и реализуемый с помощью виндикации, не должен стать "разрушителем" целой структуры правоотношений, сформировавшейся в результате прохождения вещи через ряд сделок, учитывая, что новые правила абз. 2 п. 2 ст. 223 ГК РФ позволяют собственнику предъявить виндикационный иск даже после государственной регистрации права собственности за приобретателем.

Здесь стоит задуматься над тем, что нормы п. 1 ст. 302 ГК РФ регулируют правоотношение, сложившееся после одной отчуждательной сделки, совершенной неуправомоченным лицом. Интересы имущественного оборота и гражданского общества в целом требуют того, чтобы действие виндикации не выносить за пределы этого правоотношения, т.е. виндикации не должно быть подвергнуто имущество, прошедшее через ряд гражданско-правовых сделок. Стремительно развивающийся гражданский оборот, куда вовлечены широкий круг лиц-собственников и огромные пласты имущества, уже сейчас дает примеры, когда одно лицо выступает истцом по виндикационному иску и одновременно ответчиком по аналогичному притязанию в отношении добросовестно приобретенного другого имущества. Иными словами, собственник, утративший владение вещью, в то же самое время может стать добросовестным приобретателем другой вещи. Компенсацию имущественных потерь участникам оборота следует осуществлять посредством возмещения убытков от своих недобросовестных контрагентов по обязательственному правоотношению по поводу спорной вещи, либо от лиц, виновных в утрате имущества, либо от лица, которое произвело отчуждение чужого имущества без волеизъявления собственника. Причем размер компенсации надлежит соизмерять со стоимостью имущества. В том числе и тогда, когда выбытие имущества из владения собственника помимо его воли произошло в результате объективно неправомерных действий государственных органов. Например, проведение службой судебных приставов публичных торгов по реализации имущества должника с нарушением закона, установленным судебным решением.

Пока такой подход к виндикации не находит закрепления в правоприменительной практике. Следствием чего служит появление так называемой фигуры добросовестного приобретателя. Таким термином в судебно-арбитражной практике обозначают субъекта - последнего приобретателя спорного имущества в цепочке сделок. На порочности всех этих сделок настаивает истец (собственник, утративший владение). При разбирательстве подобных дел суд вынужден выяснять обстоятельства того, насколько каждый последующий приобретатель добросовестнее предыдущего. Юридическая натянутость этой ситуации очевидна.

Для недопущения подобных казусов, а также в целях определения пределов действия виндикации (как это имеет место в отношении реституции в правилах п. 2 ст. 167 ГК РФ) необходимо прочное понимание того, что нормы п. 1 ст. 302 ГК РФ применимы только к правоотношению, сформировавшемуся по прошествии одной сделки, совершенной лицом, не управомоченным на отчуждение вещи.

Предложение об ограничении действия виндикации имущества с помощью правил п. 1 ст. 302 ГК РФ только в отношении первого приобретателя, получившего вещь от лица, не управомоченного на ее отчуждение, не следует отожествлять с поддержкой точки зрения о реализации в позитивном праве принципа бесповоротности зарегистрированных прав. Бесповоротность зарегистрированного права означает исключение возможности оспаривания зарегистрированного права, не говоря уже о невозможности отобрания вещи с помощью виндикации даже у первого приобретателя.

По смыслу нашего предложения виндикация недвижимой вещи по правилам п. 1 ст. 302 ГК РФ допустима только от первого приобретателя даже при наличии государственной регистрации права собственности за приобретателем, что корреспондирует с нормой абз. 2 п. 2 ст. 223 ГК РФ. Следовательно, недопущение виндикации имущества от последующих приобретателей отнюдь не обусловлено фактом регистрации за ними права собственности.

Предложенное ограничение виндикации направлено на придание устойчивости обороту недвижимостей. Хотя его внедрение потребует законодательного закрепления, так как в основе приобретения имущества будет сделка, совершенная с отступлениями от закона. В этом предложении заложена также мысль о поддержании баланса имущественных интересов между собственником и добросовестным приобретателем для того, чтобы возможности варьировать способами гражданско-правовой защиты и средствами их отражения не привели к возобладанию (предпочтению) интересов одного из названных субъектов над интересами другого.

В рассматриваемой ситуации собственник, безвозвратно утративший имущество, вправе оспорить сделки, в результате которых имущество оказалось у последнего приобретателя. Право такого оспаривания подтверждается наличием имущественного интереса собственника, обусловленного утратой имущества. Причем предъявление и удовлетворение этого иска не будет бессмысленным и бесполезным, так как послужит юридической предпосылкой для предъявления соответствующих имущественных притязаний к лицу, которое без полномочий произвело отчуждение чужого имущества, либо к лицу, утратившему имущество, вверенное ему собственником.

Эти юридические средства позволят сохранить упомянутый баланс имущественных интересов без разрушения результатов целого ряда сделок, совершенных со спорным имуществом.

Такое понимание действенности виндикации сведет к минимуму тенденции подозрительности и создания "искусственной добросовестности" в имущественном обороте и правоприменительной практике.

Данное предложение не следует рассматривать как ограничение виндикации, направленное на ее изъятие из "арсенала" юридических средств защиты права собственности. Необходимо учитывать то, что виндикационный иск применяется не только для истребования имущества от добросовестного приобретателя, но во многих других ситуациях, когда имеет место незаконное владение, т.е. владение не по воле собственника.

4. Обратившись к вопросу о значимости добросовестности во взаимоотношениях между сторонами виндикационного процесса, необходимо отметить, что многими отечественными цивилистами добросовестность в качестве составного элемента включалась в сложный юридический состав, на основании которого возникает право собственности у добросовестного приобретателя <1>. Следовательно, добросовестность однозначно свидетельствует об отсутствии права на вещь у приобретателя, поскольку собственнику нет необходимости обосновывать принадлежность себе имущества ссылками на добрую совесть. Справедливо утверждение К.И. Скловского о том, что "...юридический смысл доброй совести не в укреплении субъективного права, а в противостоянии ему" <2>. В правилах о виндикации добросовестность приобретателя противостоит требованию собственника о возврате вещи.

--------------------------------

<1> См.: Васьковский Е.В. Учебник гражданского права. СПб., 1896. Вып. 2. С. 154 - 158; Трепицын И.Н. Приобретение движимостей в собственность от лиц, не имеющих права на их отчуждение. Варшава, 1907. С. 13 - 21, 522 - 529; Амфитеатров Г.Н. Вопросы виндикации в советском праве // Советское государство и право. 1941. N 2. С. 46 - 52; Черепахин Б.Б. Виндикационные иски в советском праве // Ученые записки Свердлов. юрид. ин-та. 1945. Т. 1. С. 64 - 69; Толстой Ю.К. Содержание и гражданско-правовая защита права собственности в СССР. Л., 1955. С. 137 - 142; Ерошенко А.А. Истребование личным собственником своего имущества из чужого незаконного владения // Известия Высших учебных заведений. Правоведение. 1965. N 2. С. 62 - 66; Рахмилович В.А. О праве собственности на вещь, отчужденную неуправомоченным лицом добросовестному приобретателю (к вопросу о приобретении права от неуправомоченного лица) // Проблемы современного гражданского права... С. 132 - 133.

<2> Скловский К.И. Применение норм о доброй совести в гражданском праве России // Хозяйство и право. 2002. N 9. С. 85.

Придание добросовестности качества составляющего элемента в возникновении права на чужую вещь есть продукт насущной потребности имущественного оборота, нашедший отражение в позитивном праве, а не оправдание появления нового способа приобретения права собственности на имущество.

Только прямое указание закона может обратить добросовестное приобретение в полноценное право собственности. Подтверждением чему могут служить § 932 ГГУ, ст. 183 ГК РСФСР 1922 г.

Все это указывает на насущную потребность появления в законе нормы о приобретении добросовестным участником оборота в собственность имущества от несобственника.

Однако еще нередко современные исследователи гражданского права <1> не видят необходимости в таком изменении закона. Хотя даже маститые цивилисты приходят к выводу о необходимости возвращения подобной нормы в действующее законодательство <2>.

--------------------------------

<1> См.: Мурзин Д.В. Добросовестное приобретение имущества по договору // Проблемы теории гражданского права. М., 2003. С. 105 - 110; Тузов Д.О. Реституция и виндикация: проблемы соотношения // Вестник ВАС РФ. 2002. N 3. С. 128.

<2> Рахмилович В.А. Указ. соч. С. 132 - 134.

Причем те, кто не предполагает включение в Гражданский кодекс норм о таком способе приобретения собственности, рассматривают добросовестного приобретателя в правилах ст. 302 ГК РФ в качестве собственника имущества, оставшегося у приобретателя после отклонения виндикационных притязаний. Но ведь в основе такого приобретения лежит сделка, не соответствующая закону, которая не может перенести право к приобретателю в силу своей ничтожности (по причине отсутствия права на вещь у отчуждателя).

В ст. 302 ГК РФ вообще ничего не говорится о приобретении права на вещь. Данная законодательная норма посвящена охране вещных прав собственника, и не более того. Приобретение собственности этой статьей не регулируется. Не может право собственности на имущество возникнуть в результате интерпретации законоположений, как полагает Д.О. Тузов <1>. Право собственности как один из базовых элементов правовой системы заслуживает того, чтобы его возникновение не зиждилось на предположениях или интерпретациях существующего законодательства, к чему приходят те цивилисты, которые полагают, что правила о виндикации регулируют правоотношение по приобретению имущества в собственность.

--------------------------------

<1> Тузов Д.О. Продажа чужой вещи и проблемы защиты добросовестного приобретателя в российском гражданском праве // Вестник ВАС РФ. 2007. N 1. С. 8.

Нежелание признать тот очевидный факт, что нормы п. 1 ст. 302 ГК РФ не делают ответчика в виндикационном процессе после отказа в удовлетворении данного иска автоматически собственником имущества, подталкивает некоторых исследователей к противопоставлению правового положения добросовестного приобретателя в ст. 302 ГК РФ и давностного владельца в ст. 234 ГК РФ <1>. Такое противопоставление помогает автору в опровержении точки зрения о том, что после отказа в выдаче имущества по виндикационному иску вещь попадает в режим "задавненной" (ст. 234 ГК РФ). Позиция Д.О. Тузова по данному вопросу базируется на одинаковом восприятии добросовестности давностного владельца в ст. 234 ГК РФ и приобретателя в ст. 302 ГК РФ. Однако из содержания этих законоположений усматривается явное отличие добросовестности в том и другом случае.

--------------------------------

<1> Там же. С. 9 - 10.

Отличие состоит в том, что добросовестность владельца по давности отнюдь не означает его неосведомленность об отсутствии юридических оснований поступления к нему имущества. Подобное трактование добросовестности давностного владельца обусловлено установлением законодателем презумпции добросовестности в качестве одного из пределов осуществления гражданских прав (ст. 10 ГК РФ). Лицо, получившее имущество без юридических к тому оснований, осознает, что только добросовестность позволит ему обрести право собственности. Перспектива стать собственником имущества стимулирует добросовестное отношение давностного владельца к другим участникам оборота. Здесь добросовестность будет означать воздержанность давностного владельца от совершения действий в ущерб интересам других лиц, с использованием обстоятельства отсутствия у него прав на имущество. Иными словами, добросовестность в период давностного владения для целей, обозначенных в ст. 234 ГК РФ, по своей юридической квалификации ближе к тому ее пониманию, которое заложено в ст. 6 ГК РФ, нежели представление о добросовестности как неосведомленности о каких-либо фактах. Такое добросовестное поведение должно продолжаться весь период давностного владения.

Дата добавления: 2014-11-16