Тактика действий следователя с использованием фактора внезапности

Анализу тактики использования фактора внезапности должно предше­ствовать выяснение его правомерности, поскольку некоторые авторы не только сомневаются, но и прямо отрицают законность подобной тактики. Особенно резкие возражения вызывает, например, такой тактический при­ем допроса, как постановка вопросов, неожиданных для допрашиваемого. Дискуссия на эту тему не утихает уже много лет. М. С. Строгович считал, что этот и подобные ему приемы, «основанные на предвзятом отношении

Котов Д. П., Шиханцев Г. Г. Психология следователя. Воронеж, 1976. С. 92.

502 Глава 32. Использование фактора внезапности в расследовании

к допрашиваемому и на отсутствии элементарного уважения к человеку, виновность которого еще не установлена, не признана, заслуживают само­го решительного осуждения, а никак не одобрения и рекламирования»¹. Позицию М. С. Строговича решительно поддержал И. Ф. Пантелеев². С. Г. Любичев пишет: «Приемы, основанные на внезапности, некоторыми авторами рекомендуются как при производстве допроса, в результате чего у допрашиваемого возникает стрессовое состояние, лишающее его возмож­ности быстро сориентироваться и в котором он может сообщить сведения, которые в другой ситуации он попытался бы скрыть, так и при производст­ве других следственных действий, например обыска... Недопустимо ис­пользование внезапности при воздействии на интеллектуальную сферу че­ловека, когда результаты следственного действия зависят от состояния психики лица, способности его оценивать обстоятельства и давать пра­вильные ответы на поставленные вопросы. Использование в этих случаях внезапности может привести к дезорганизации психических процессов. Внезапная постановка вопроса вне всякой связи с предыдущими действия­ми следователя оказывает определенное воздействие на допрашиваемого, нередко приводит к недостоверности его показаний»³. А. Н. Васильев счи­тал замаскированным обманом одну из форм этого тактического приема, «когда допрашиваемому внезапно, после того как он даст по какому-то во­просу категорический отрицательный ответ, вновь, спустя некоторое вре­мя, неожиданно задается этот же вопрос. В результате иногда получают же­лательный для следователя ответ. Но при этом забывают, что подобная проговорка может и не иметь никакого доказательственного значения... допрашиваемый может заявить, что его не так поняли, или он не понял во­проса, или он сознательно попался «на удочку», чтобы разоблачить следо­вателя, ведущего с ним «нечестную игру», и т. п., и проговорка потеряет всякое значение»⁴.

Как видно из изложенного, аргументы противников использования фактора внезапности лежат преимущественно в нравственной сфере; с нравственных позиций толкуются и воздействия на психические процессы внезапных действий следователя. Но такой критерий допустимости, напри­мер, тактического приема — это вопрос факта, если прием не противоре­чит общепризнанным принципам законности, закону. Действительно, про­говорка, допущенная допрашиваемым под влиянием внезапного вопроса, может не иметь доказательственного значения, из чего отнюдь не следует вывод о противоправности или безнравственности примененного приема. Это лишь свидетельство либо неправильного выбора следователем самого приема, либо неумения тактически грамотно реализовать полученный с его помощью результат. Рассуждения же о «дезорганизации психических про­цессов» подследственного, недопустимости «вторжения» в его интеллекту­альную сферу, недопустимости «нарушения морального суверенитета лич­ности»⁵ и пр. представляются бесплодным морализированием с позиции

¹ Строгович М. С. Проблемы судебной этики. М., 1974. С. 18.

² См.: Пантелеев И. Ф. Некоторые вопросы психологии расследования преступ­
лений // Труды ВЮЗИ. Вып. XXIX. М., 1973. С. 224.

³ Любичев С. Г. Этические основы следственной тактики. М., 1980.

⁴ Васильев А. Н. Тактика отдельных следственных действий. М., 1981. С. 21.

⁵ См.: Звонков Б. Н. Проблемы этики и психологии расследования // Актуаль­
ные проблемы государства и права. Кн. I. Краснодар, 1976. С. 127.

§ 2. Действия следователя с использованием фактора внезапности 503

«коммунистической» нравственности, в отношении которого в свое время Б. Г. Розовский саркастически заметил: «Не скатываемся ли мы на пози­ции ультраморалистов, которые на всякий случай даже книги писателей мужчин и женщин ставят на разные полки?»¹

Итак, с позиции нравственности допустимость использования фактора внезапности в расследовании — вопрос факта. Что же касается законности его использования, то достаточно заметить, что по действующему процес­суальному законодательству он не подпадает ни под один из установлен­ных запретов (насилие, пытки, жестокое или унижающее человеческое достоинство обращение (ч. 2 ст. 9 УПК РФ). И законными, и «вполне этичными являются такие приемы, как использование внезапности, непод­готовленности заинтересованных лиц ко лжи»². В. Е. Коновалова резонно замечает: «На каком основании внезапность постановки вопроса как нару­шение продуманной логики изложения, в том числе «логики лжи», можно считать безнравственной?.. Это не хитрость, не уловка, а проявление из­бранной позиции, системы правомерных действий для достижения цели, продуманная логика поведения в конкретной ситуации общения»³.

Внезапность представляет собой одно из главных средств преодоления противодействия расследованию. Аналитические данные говорят, что про­тиводействие оказывалось по 88% изученных уголовных дел; об оказании противодействия расследованию заявили 90,7% осужденных. Уже одно это свидетельствует о необходимости разработки и активного применения так­тических приемов преодоления такого противодействия. Учитывая типич­ность противодействия расследованию, А. М. Ларин более 40 лет назад пи­сал, что «теория уголовного процесса и тактика расследования позволяют выделить следующие условия, предотвращающие действие указанных фак­торов при розыске и обнаружении доказательств:

а) быстрота расследования и внезапность производства следственных
действий;

б) осведомленность следователя о действиях и намерениях обвиняемого
как при совершении преступления, так и во время его расследования;

в) следственная тайна»⁴. К этому можно добавить, что внезапность —
действенное средство реализации такого требования закона, как своевре­
менное проведение следственных действий, а своевременность — залог бы­
строты расследования.

Целью внезапности действий следователя является достижение эффекта их неожиданности. Неожиданными могут быть:

1) время действия;

2) место действия;

3) содержание действия;

4) участники следственного действия.

Иногда эти компоненты сочетаются, как это бывает, например, при не­ожиданном для подозреваемого — по времени и месту — задержании с по­личным.

¹ Розовский Б. Г. Допрос обвиняемого. Ровно, 1969. С. 9.

² Леоненко В. В. Профессиональная этика участников уголовного судопроизвод­
ства. Киев, 1981. С. 61.

³ Коновалова В. Е. Нравственные начала советского судопроизводства // Социа­
листическая законность. 1984. № 5. С. 35.

⁴ Ларин А. М. Работа следователя с доказательствами. М., 1966. С. 46.

504 Глава 32. Использование фактора внезапности в расследовании

Рассмотрим варианты использования фактора внезапности.

Неожиданность времени действия. Тактической целью следователя при этом служит достижение неожиданности путем выбора такого момента, ко­гда субъект либо вообще не ожидает каких-либо действий следователя, ли­бо полагает, что они будут осуществлены позднее, либо считает, что не бу­дет проведено именно данное действие.

В рассматриваемой ситуации действия следователя нередко носят упре­ждающий характер. Наиболее благоприятная ситуация для использования данного приема обычно складывается на первоначальном этапе расследо­вания, когда внезапность действий по времени, как правило, связана с бы­стротой и неотложностью следственных действий, а также их осуществле­нием (обыск, допрос и т. д.) в отношении нескольких лиц одновременно.

Прежде чем подробнее рассмотреть данный вариант фактора внезапно­сти, следует отметить, что неожиданным по времени может быть не только следственное, но и любое процессуальное действие, реализующее принятое решение: возбуждение уголовного дела, привлечение в качестве обвиняе­мого, избрание меры пресечения и др.

По факту недостачи материальных ценностей на значительную сумму, выявленную внезапной ревизией, для дачи объяснений к следователю был вызван бухгалтер Б., убежденный в том, что в процессе ревизии ему уда­лось убедительно обосновать свою непричастность к недостаче. По про­шлому опыту Б. полагал, что проверка материалов ревизии будет продол­жаться достаточно долго, а привлечение к уголовной ответственности ему во всяком случае не грозит.

Следователь, извинившись перед Б., на несколько минут вышел из ка­бинета, оставив на своем столе постановление о возбуждении уголовного дела по факту недостачи, в тексте которого Б. увидел и свою фамилию. Это явилось для него настолько неожиданным, что он в волнении забыл, что его допрашивают в качестве свидетеля, и на первый же вопрос следователя дал уличающие себя показания.

Столь же сильное воздействие может оказать неожиданное изменение меры пресечения.

Неожиданность действий следователя по времени типична для ряда так­тических и оперативно-тактических комбинаций, особенно в тех случаях, когда реализуются оперативные материалы. Это, как правило, характерно для задержания с поличным.

В ряде случаев неожиданное задержание с поличным представляет со­бой заключительный этап оперативно-тактической комбинации. Так, при получении органами внутренних дел информации о вымогательстве взятки от лица — объекта вымогательства получают подробные сведения о харак­тере и процедуре передачи взятки, предмет взятки маркируют, организуют наблюдение за процедурой ее передачи, а затем осуществляют задержание с поличным, немедленный обыск места передачи взятки, ее осмотр и до­прос взяткополучателя. Все эти действия неожиданны для преступника, что оказывает сильное психологическое воздействие.

Действие может быть неожиданным даже в тех случаях, когда субъект, против которого оно направлено, в принципе готов к чему-либо подобно­му, но не знает, когда это произойдет. В изложенной ситуации успех обес­печивается таким поведением следователя, которое создает у субъекта представление о неизбежной отсрочке или вообще об отказе от проведения

§ 2. Действия следователя с использованием фактора внезапности 505

данного действия. При таких условиях фактор внезапности дает должный эффект.

Неожиданность места действия. В последнем примере таким неожидан­ным было место производства повторного обыска да и сам обыск. Наибо­лее сильное воздействие на преступника оказывает неожиданность места действия органа расследования при задержании с поличным. Внезапность самого задержания, причем в таком месте, которое представлялось пре­ступнику безопасным в силу тех или иных специально осуществленных им мер, способна парализовать его сопротивление и не дать возможности вы­строить систему оправдательных аргументов. С подобной ситуацией можно часто встретиться при задержании вымогателей (рэкетиров), когда приня­тые ими меры безопасности неожиданно оказываются безрезультатными, а сами они — задержанными на месте преступления. Психологический шок вызывает у них не только сам факт задержания, но и то, что их расчет на безопасность места, несмотря на принятые меры, не оправдался. Задер­жанный испытывает острую потребность в получении информации о том, как, каким образом правоохранительным органам стало известно о месте его встречи с жертвой преступления, в чем заключалась его ошибка при планировании финальной стадии вымогательства и т. п. Задача следователя заключается в том, чтобы умело использовать это состояние, тактически правильно построить немедленный после задержания допрос.

Как следует из сказанного, неожиданность места действия часто сочета­ется с неожиданностью времени его производства. Такое сочетание типич­но, когда, например, во время допроса задержанного в кабинете следовате­ля проводится обыск его жилища, о чем допрашиваемый ставится в извест­ность.

Неожиданность самого действия. Вариантами подобной тактики могут быть:

неожиданное проведение следственного действия вообще или какого-либо конкретного его вида;

неожиданное применение тактического приема — как такового или как элемента тактической комбинации;

неожиданное предъявление объектов, приобретающих доказательствен­ное значение.

Уже отмечалось, какое воздействие может оказать реализация того или иного процессуального решения на субъекта, к которому это решение от­носится: акта возбуждения уголовного дела, привлечения в качестве обви­няемого и т. п. Не менее важен выбор момента проведения следственного действия, которого субъект явно не ожидал.

По одному из эпизодов группового дела по фактам мошенничества пу­тем производства самочинных обысков один из тех, у кого был произведен самочинный обыск, упорно отрицал сам факт его производства, поскольку в противном случае вынужден был бы назвать источник получения значи­тельной суммы денег, изъятой у него мошенниками. Между тем преступ­ники по этому эпизоду дали полные и правдивые показания. Возникла сложная ситуация: для подтверждения и уточнения показаний преступни­ков нужны были показания потерпевшего, он же вообще отрицал событие преступления.

Естественно, что при подобных обстоятельствах потерпевший не допус­кал и мысли, что ему могут предъявить для опознания кого-либо из участ­ников преступления. Но следователь, рассчитывая на психологический эф-

506 Глава 32. Использование фактора внезапности в расследовании

фект этого действия, в процессе которого он допускал и возможность «встречного» опознания преступником потерпевшего, решил его провести.

При очередном вызове потерпевшего на допрос следователь неожидан­но объявил о предъявлении для опознания. В соседней комнате все уже было подготовлено для проведения этого следственного действия. Потер­певший настойчиво возражал, убеждая в вымышленности расследуемого эпизода, но ему было предложено принять участие в опознании, хотя от внимания присутствующих не ускользнуло, что потерпевший избегает встречаться взглядом с одним из предъявляемых. Последний неожиданно сказал: «Хватит дурочку-то валять, не узнаешь, как же! Глянь-ка еще раз на того, кого водой поил, когда тебя шмонали!» Окончательно растерявшийся потерпевший через силу выдавил: «Это ложь, я вас не знаю», чем вызвал взрыв хохота многих присутствующих.

Немедленно после опознания следователь — опять-таки неожиданно для потерпевшего — провел очную ставку его с участником преступления. Тот в своих показаниях привел настолько убедительные доказательства присутствия потерпевшего при самочинном обыске, что последнему ниче­го не оставалось, как признать факт случившегося. Впоследствии это стало одним из оснований доказательства причастности его самого к хищению денежных средств в крупных размерах.

Неожиданным может быть проведение любого следственного действия. При задержании сбытчиков фальшивых денег с поличным они обычно за­являют, что деньги изготовили сами и соучастников не имеют. Средством изобличения их во лжи часто служит следственный эксперимент: неожи­данно задержанному предлагают изготовить с помощью предоставляемых инструментов и материалов фрагмент фальшивого денежного знака, что чаще всего и выявляет его полную неспособность это сделать.

Значительное психологическое воздействие может оказать сам факт до­проса, которого субъект не ожидал, считая, что ему удалось оказаться вне сферы внимания следственного органа. Это в первую очередь, разумеется, относится к участникам преступления, но может касаться и свидетелей и даже потерпевших, по каким-то причинам не желающих огласки. С по­следним обстоятельством следователю иногда приходится сталкиваться по делам об изнасиловании несовершеннолетних или групповых изнасилова­ниях, которые закон относит к делам не частно-публичного, а публичного обвинения. Стремиться всячески избежать огласки может как сама потер­певшая под угрозой молвы о том, что она теперь «опозорена навсегда», так и ее родственники по той же причине или боясь, что следственные проце­дуры ухудшат состояние потерпевшего ребенка. При неожиданном допросе таких лиц необходимо иметь в виду все, что говорилось о травмирующем воздействии подобной тактики на психику допрашиваемых и возможных негативных последствиях внезапного вызова на допрос.

Внезапность применения тактического приема обусловлена созданием необходимой ситуации, способствующей его эффективности. Наиболее по­пулярной в следственной практике разновидностью такого приема являет­ся неожиданно задаваемый вопрос. Это достигается, в свою очередь, при­менением других тактических приемов, которые в сочетании с внезапным вопросом образуют тактическую комбинацию.

В криминалистике разработан ряд тактических приемов, использование которых способно содействовать эффективности внезапного вопроса. Од­ним из них служит прием, условно называемый допущением легенды. Сле-

§ 2. Действия следователя с использованием фактора внезапности 507

дователь внимательно слушает ложные объяснения по предмету допроса, создавая у субъекта впечатление, что они убедительны. Это впечатление после свободного рассказа усугубляется задаваемыми следователем вопро­сами, характер которых должен укрепить допрашиваемого во мнении, что его показания произвели требуемый эффект. Удовлетворенный достигну­тым, допрашиваемый эмоционально расслабляется, и в этот момент ему задается такой вопрос, который свидетельствует, что он обманулся в своих ожиданиях. Естественно, что неожиданность этого вопроса, опрокидываю­щего все построения и надежды допрашиваемого, может решающим обра­зом изменить его позицию, побудить к даче правдивых показаний.

Другим тактическим приемом, преследующим те же цели, служит так называемый косвенный допрос. Сущность его заключается в том, что сле­дователь задает ряд вопросов, «неопасных» с позиции допрашиваемого. Когда внимание отвлечено, следует неожиданный вопрос, относящийся к главному моменту допроса.

Этот прием — косвенного допроса — сочетают иногда с другим, кото­рый именуют форсированием темпа допроса. Вопросы задаются во все ус­коряющемся темпе, по-прежнему «неопасные», не требующие обдумыва­ния. Выбрав нужный момент, следователь задает неожиданный для допра­шиваемого вопрос.

Может быть использован другой тактический прием: после выслушива­ния ложных показаний следователь описывает реальную картину события, демонстрируя тем самым свою полную осведомленность о происшедшем и тщетность попыток допрашиваемого ввести его в заблуждение. Этот прием особенно эффективен, если весь предыдущий ход допроса формирует у субъекта убеждение в неосведомленности следователя.

Рассказ следователя может описывать события без приведения подтвер­ждающих фактов, но может содержать и указание на них. Так, В., обвиняе­мому в нескольких убийствах и изнасилованиях, следователь подробно описал его действия, причем сделал это внезапно, перебив излагавшего свою легенду допрашиваемого. В ходе своего рассказа следователь сооб­щил, что при обыске квартиры В. были обнаружены вещи и ценности по­терпевших, опознанные их родственниками. И хотя других доказательств на момент допроса не было, ему удалось создать у В. впечатление, что все рассказанное следователем подтверждено уже собранными доказательства­ми. Допрашиваемый был явно удручен, но замкнулся и перестал отвечать на вопросы. Тогда следователь прервал допрос и внезапно для В. предъя­вил его для опознания оставшимся в живых потерпевшим. Он был уверен­но опознан всеми. Это произвело на В. сильнейшее впечатление, и он при­знался не только в совершении расследуемых преступлений, но и рассказал о других, которые следствию были не известны¹.

Не меньшее, а иногда и более сильное воздействие на допрашиваемого может оказать внезапное предъявление ему вещественных доказательств или иных объектов, имеющих доказательственное значение. Неожидан­ность может быть следствием его убеждения, что этих объектов уже не су­ществует, они уничтожены им или кем-то по его просьбе, что их вообще никогда не было или что с их помощью ничего нельзя доказать.

¹ См.: Станкевич И. С. Формы и методы помощи прокурора-криминалиста сле­дователям при расследовании убийств и изнасилований // Следственная практика. Вып. 149. М., 1986. С. 71-75.

Глава 32. Использование фактора внезапности в расследовании

О. Я. Баев описал группу тактических приемов, неожиданное использо­вание которых позволяет добиться должного результата. Он назвал их приемами «демонстрации возможностей расследования» и подразделил их на приемы, демонстрирующие возможности: а) получения доказательств, изобличающих допрашиваемого, путем производства определенных следст­венных действий (допросов тех или иных лиц, очных ставок, осмотров и т. п.); б) применения научных методов расследования и производства различных видов экспертиз¹. Для иллюстрации он приводит пример из практики прокурора-криминалиста Э. Б. Межиковского о раскрытии двух убийств.

Не имея к моменту допроса подозреваемого А. заключений назначен­ных экспертиз, следователь решил сам изучить вещественные доказатель­ства, а подозреваемого сделать «участником». Это неожиданное известие вызвало заметное напряжение с его стороны. «Мы взяли плащ, — пишет автор статьи, — изъятый при осмотре квартиры А., и в его присутствии стали тщательно его осматривать. При этом мы обратили внимание на то, что в области правой лопатки мел настолько глубоко проник в ткань, что отчистить его не удалось. Показывая плащ А., мы рассуждали о механизме образования этого пятна. Включившись в наш разговор, А. подтвердил, что он действительно пытался вычистить мел на плаще, но это ему не уда­лось... Однако А. заявил, что испачкал плащ мелом у себя в коридоре, ко­гда пьяный возвращался домой. Здесь же, при А., было принято решение о немедленном изъятии соскобов мела в коридоре и комнате его квартиры. На вопрос А., зачем все это делается, ему объяснили, что соскобы мела с забора, где было совершено убийство, уже взяты, а в его квартире образцы мела не отобраны, и разъяснили возможности судебно-химической экспер­тизы, которая сможет определить, откуда происходит мел на его плаще — из его квартиры или с места происшествия. Затем лист растения из карма­на его плаща сопоставили с образцами листьев акации с места убийства. А. спросил: «Для чего это?» Ему объяснили возможности судебно-биологи-ческой экспертизы. Далее ему рассказали о том, что могут выявить судеб­ные экспертизы ряда других вещественных доказательств, фигурирующих по делу. Демонстрация столь широких возможностей сыграла свою роль: А. изменил позицию и своими показаниями способствовал установлению истины»².

Варианты использования тактического приема, основанного на факторе внезапности, различны. Особенно эффективным может быть неожиданное участие живого потерпевшего, или задержанного соучастника, или неиз­вестного подозреваемому очевидца в следственном действии, проводимом в присутствии или с участием подозреваемого. Таким действием может быть очная ставка, предъявление для опознания, проверка и уточнение по­казаний на месте, следственный эксперимент и др.

Выбор тактически верного момента для использования фактора внезап­ности, обеспечивающего неожиданность воздействия, может быть резуль­татом превосходства следователя над преступником в ранге рефлексии. Именно с такой ситуацией мы встречаемся при розыске скрывшегося об-

¹ См.: Баев О. Я. Тактика уголовного преследования и профессиональной защи­
ты от него: Следственная тактика. М., 2003.

² Межиковский Э. Б. Что предрешило быстрое раскрытие двух убийств // След­
ственная практика. Вып. 100. М., 1975. С. 48—50.

§ 3. Учет влияния фактора внезапности на деятельность следователя 509

виняемого или подозреваемого, при организации засад и задержаний. Следователь моделирует ход мыслей обвиняемого и его решение, ставя се­бя на его место и представляя, как бы он вероятнее всего поступил в этом случае.

Дата добавления: 2014-11-18