Введение. Сказание о Великой встрече

Сказание о Великой встрече

ЗаклюЧение

Несмотря на всю сложность и эволюцию, буддизм остается нерелигиозной духовной практикой, так как в нем нет места для отношений Бога и человека. Буддизм признает иллюзорность мира физического и мира духовного. А вступать в отношения с иллюзией – тратить силы зря.

Вот слова Будды, ярко иллюстрирующие его позицию: не ищите опоры ни в чем, кроме как в самих себе. Сами светите себе, не опираясь ни на что, кроме как на самих себя. Мною самим познана истина, Мною самим все сделано, Мною самим все закончено. Я всезнающ, у Меня нет учителя, никто не равен Мне, в мире людей и богов никакое существо не похоже на меня. Я священный в этом мире, Я учитель, один, абсолютный, Сам ¹.

Поэтому уйдя от суеты мира, буддизм не дошел до высоты вечного существования и общения с личным трансцендентным богом, в связи с чем о буддизме следует говорить как о нерелигиозной духовной практике.

___________

¹ Кочетов М. Буддизм. С. 34

ДУХОВНАЯ КУЛЬТУРА ДРЕВНЕГО КИТАЯ

Из «Исторических записок» китайского историка Сыма Цяня:

«Однажды Кун-цзы побывал в Чжоу, где жил Лао-цзы и задал ему вопрос о сущности Ритуала. Лао-цзы ответил ему:

– То, о чём вы говорите, напоминает мне человека, кости которого давно уже сгнили в могиле, и лишь памятны его слова. Совершенный человек в благоприятные для него времена разъезжает в колеснице, а в неблагоприятные времена странствует с места на место пешком. Слышал я, что хороший купец скрывает от людей накопленные им богатства. Добродетельный человек старается показать, что он глуп. Бросьте свою заносчивость и страсти – они не принесут вам никакой пользы. Вот что я хотел бы вам поведать.

Распрощавшись с Лао-цзы, Кун-цзы сказал своим ученикам: – Я знаю, что птица летает, зверь бегает, рыба плавает. Бегающего можно поймать в тенёта, плавающего – в сети, летающего можно сбить стрелой. Что же касается дракона – то я ещё не знаю, как его можно поймать! Ныне я встретился с Лао-цзы, и он напомнил мне дракона».

Китай – это страна-загадка. На ее историю наложило неизгладимую печать своеобразное положение среди других культурных стран древности. Ни одна из них не была в такой степени отрезана от прочего цивилизованного мира, как Китай. На север от него тянулись безжизненные пространства пустыни Гоби и монгольские степи. Запад охраняли неприступные твердыни Тибета; юго-восточное побережье омывалось водами Великого Океана. Контакты с другими цивилизациями были случайными и мимолетными и оказали ничтожное влияние на историю Китая.

Китайцы называли свою страну Чжун-го, «Срединная империя», и были уверены в том, что она является средоточием Вселенной, навсегда сохранили это горделивое чувство своей исключительности и превосходства над всеми. Оно настолько укоренилось в сознании народа, что его не смогли поколебать никакие более поздние контакты с другими цивилизациями.

Устойчивость жизненного уклада закрепляла социальные и этические нормы, создавала цивилизацию, застывшую в лоне своих неизменных традиций.

Широко распространено преувеличенное представление о баснословной древности китайской культуры, поддерживаемое и самими китайцами. в действительности же первые значительные культурные сдвиги на берегах Хуанхэ произошли лишь незадолго до гибели династии Шан-Инь (XVIII – XII вв. до н.э.). Культуры, сложившиеся на берегах Евфрата, Нила и Инда, старше китайской. Но китайское искусство, музыка, литература в целом настолько мало изменялись на протяжении веков, что только специалист в состоянии заметить в них какое-то движение.

Эта стойкость традиции отразилась и на общественных идеалах. Они были столь же единообразны, как и художественные каноны. Законы предков и древних легендарных царей считались высшим источником государственной мудрости. Сяо (почтение к родителям) было цементом, связующим общество, которое мыслилось как некая огромная семья. На вана– правителя или царя – смотрели как на общего отца народа-семьи.

Нигде в древности, кроме, быть может, Греции, мы не встретим такого интереса к вопросам политического устройства, как в Китае. Но если у греков этот интерес приводил к утопиям, социальным экспериментам, то для китайцев он сводился к непрерывной реставрации старины, к упорным попыткам возродить традиционный общественный строй. Даже события в Китае XX века, при всей их кажущейся «революционности», есть, по сути дела, лишь одна из таких попыток.

Подобно тому как в первобытном обществе племя, род являются всем, а индивидуум – ничем, так и в типично китайском воззрении на общество главным было «целое», его устои и порядок; от личности же требовалось лишь подчинение. Согласно этому воззрению, «народ, правитель, чиновники–все принадлежат в равной степени государству».

В то же время обращая на себя внимание слабость подлинно религиозного начала в составе духовной культуры Китая. В традиционном Китае даже не было слова «религия». Многие основные направления китайской духовной традиции назывались одним словом – цзяо, что в переводе означает – «духовное учение». Мистические источники живой веры были буквально задавлены механическим ритуализмом, церемониями и обрядностью.

Правда, в китайской духовной культуре сохранились следы первоначального единобожия. Китайцы знали о некоем Верховном Начале, которое называли Тянь, Небо, или Шан-Ди, Господь.

Само по себе Небо в архаической традиции имело конкретное воплощение, даже иероглиф «тянь» – «небо» – первоначально изображался в виде человека с большой головой (символ могущества и животворной силы). Позже понятие «Небо» стало терять личностные черты и всё больше приобретало значение просто источника сакральной (т.е. священной, ритуальной) мощи. Именно Небо рождало всё сущее и повелевало судьбами людей. При этом оно оказывалось то синонимом Пути – Дао, то местом пребывания духов и бессмертных. Иногда Небо понималось как некое начало, обладающее «волей» и воздействующее на жизнь людей.

Характерно, что это Высшее Начало почиталось праотцом народа, как бы главой огромной семьи китайцев. Поэтому к нему подобало относиться с таким же, если не с большим уважением, как к вану, главе рода или старшему в семье. Это «почтительное» отношение выражалось, в частности, жертвоприношениями Небу.

Порядки же и традиции были священными потому, что исходили от Неба. В древнейшем сборнике китайских гимнов Ши цзине, «Книге Песен», говорилось:

«Небо породило весь народ, Которому даны и вещи, и порядок, Народ придерживается законов, Это и есть прекрасная добродетель».

Небо иногда отождествлялось с сонмом духов и предков. Во всяком случае, в представлении китайцев оно обнимало собой полчища духов, составлявших такую же сплоченную семью, как созданный Небом народ. Жертвы должны были «успокаивать духов». Исключительное значение придавалось духам земли, влиявшим на земледелие. «Духов земли и сторон четырех уважай!» – заповедовала Ши цзин. Через ритуальное служение человек искал путь к безбедному существованию в поднебесном мире. Ради этого можно было не считаться ни с какими жертвами, и неудивительно, что ритуальное убийство практиковалось в Китае вплоть до IV столетия до н. э.

Необычайно сложными представлялись китайцам их обязанности по отношению к умершим. Умилостивление призраков было как бы составной частью Сяо–долга почтительности к старшим. При жизни родителей сын должен был беспрекословно подчиняться их воле, а после их смерти носить по ним траур три года, отказавшись от общественной деятельности.

Культ предков был не чем иным, как продолжением кровнородственных связей за гробом. Здесь как бы бросался вызов самой смерти и через поминальную трапезу поддерживалось нерушимое единство всего народа–живых и усопших.

Предки явились, величия полны они – счастьем великим в награду меня одарят, тысячи лет ниспошлют, бесконечные дни ¹.

Отечественные предания конкретны. Их неукоснительное исполнение несло уверенность в благоденствии и избавляло от опасных перемен.

Ясны законы царя Просвещенного,

Вечно да будут блистать!

С времени первого жертвоприношенья доныне

Дали они совершенство стране, Счастье для Чжоу ².

Но не вечно было благополучие, «золотой век» остался в прошлом и все чаще обращаются мыслящие люди Китая к наследию седой старины. Древний этикет, древние установления, древние обряды и обычаи становятся предметом скрупулезного изучения.

В стране появляется множество наставников и «ученых», которые, странствуя из княжества в княжество, поучают народ, дают советы правителям. Они стремятся вывести руководящие принципы прежде всего из земной человеческой мудрости, а не из небесных откровениях, хотя не все так однозначно.

Дата добавления: 2014-12-08