Странный мир

КОРНИ КУЛЬТУРЫ

Вообще сама по себе галечная культура - это большая загадка. Загадка не только потому, что столь радикальное новообразова­ние как культура изобретается существами, чья морфофизиология не слишком отличается от морфофизиологии их ближайших предшественников по эволюционной лестнице. Загадка это еще и потому, что функциональное предназначение искусственно обра­ботанных галек совершенно непонятно.

Первая существенная черта галечных орудий, которая броса­ется в глаза при их ближайшем рассмотрении, состоит в том, что производившиеся их создателями сколы не имели никакой видимой системы: невозможно найти двух галек с одинаково обра­ботанными краями. Иначе говоря, обработанный край не имеет никакой устойчивой формы. Есть сам факт скола, но форма об­работанного края выглядит совершенно случайно. Сколы разнят­ся настолько, что производят впечатление необязательных. И это принципиально отличает галечную индустрию от тех способов обработки камня, которые приходят ей на смену. Рассматриваем ли мы созданные рукой питекантропа орудия ашельской инду­стрии, или многообразные орудия неандертальца, представляю­щие культурное наследие эпохи мустье, или, тем более, орудия, характеризующие культуру неоантропа, человека современного вида, - во всех этих случаях прослеживается некоторая инвари­антность орудийных форм, которая позволяет достаточно легко идентифицировать ТИП орудия. Что же касается галечной инду­стрии вчерашнего австралопитека, то какая бы то ни было типологизация производимых здесь псевдоорудий представляет­ся попросту невозможной, настолько не похожи чисто внешне рисунки оббитого края у различных представителей этого исто­рического семейства каменных предметов искусственного проис­хождения, настолько один вариант оббития не напоминает Дру­гой - и это при том, что количество произведенных сколов у тако­го рода предметов крайне незначительно.

Образно выражаясь, у каждой гальки, оббитой руками хабилиса, - свое лицо, и это крайне странно, если предполагать, что

перед нами имеющая полуторамиллионолетнюю историю ОРУДИЙНАЯ индустрия. Ведь количество видов деятельности, которыми может заниматься столь древний человек, едва только приступивший к изобретению первых культурных артефактов, заведомо невелико, и, если бы речь шла об утилитарно-орудий­ных предметах, естественно было бы ожидать хоть какого-то ору­дийного отсева и отбора за полтора миллиона лет существования галечной индустрии, должна была бы произойти хотя бы самая элементарная эволюция галечных форм, и гальки, обработанные миллион лет назад₍должны были бы отличаться от галек, обработанных два с половиной миллиона лет назад большей функцио­нальностью, большей утилитарностью, большим удобством по­лучаемых в результате сколов рабочих поверхностей. Однако поразительным образом никакой утилитарной эволюции галеч­ных псевдоорудий за полтора миллиона лет не происходит, так, словно Homo habilis совершенно равнодушен к функционально­му удобству получаемых в результате обработки форм.

Более того, складывается впечатление, что создатель олдувайской каменной индустрии заинтересован не столько в поиске утилитарно удобных форм, сколько в прямо противоположном: в том, чтобы один обработанный камень был... максимально не­похож на другой. Внимательный взгляд на любую коллекцию олдувайских псевдоорудий оставляет странное ощущение. С одной стороны, очевидно, что это - одно каменное семейство, где за основу принята обработанная водой и песком речная галька либо гладкий кусок вулканического туфа. И, вместе с тем, остается ощущение ошеломительной непохожести тех форм, которые об­разуются в результате обработки исходного материала. Причем речь идет о крайней непохожести предметов, находящихся не в разных временных слоях, а в одном и том же временном слое: ни форма галек, на характер совершаемых сколов ни в малой степе­ни не стремятся к какой-либо похожести друг на друга. К тому же сколы зачастую носят настолько странный с утилитарной точ­ки зрения характер, что никакая работа воображения не может подсказать тех видов деятельности, в которых можно было бы применить обработанные таким образом гальки. Поэтому - либо мы должны предполагать исключительное многообразие различ­ных видов деятельности, которыми занимается с помощью своих каменных орудий олдувайский человек, либо что перед нами во­все не орудия, а нечто совершенно другое.

А другая сторона этого визуального разнообразия галечных псевдоорудий состоит в уже отмеченном отсутствии какого бы то ни было намека на эволюцию их форм. Если в синхроническом плане гальки отличаются крайним разнообразием, то диахрони­чески дело обстоит прямо противоположным образом: за два миллиона лет характер этого разнообразия нисколько не изменя­ется. Визуально различить ранние и поздние гальки практически невозможно. Внешний вид галечных псевдоорудий из отложений древностью в 2,5 млн. лет ничем принципиально не отличается

от внешнего вида галечных псевдоорудий из самых поздних сло­ев. И это радикальным образом отличает галечную культуру хабилиса от культур последующих эпох. Так, возникающая вслед за галечной индустрией ашельская культура питекантропа демон­стрирует отчетливую эволюцию орудийных форм на достаточно коротких с эволюционной точки зрения временных отрезках про­тяженностью до 100 тыс. лет, и это одно из свидетельств в пользу того, что ашельская культура имеет выраженный утилитарный характер. Однако ничего подобного нет в случае с галечной куль­турой хабилиса. И это полное отсутствие утилитарной эволюции у галечных псевдоорудий не может не ставить исследовательское сознание в тупик - конечно, в том случае, если это исследователь­ское сознание исходит из предположения об орудийной сущнос­ти галечной культуры. Утилитарное предназначение галечных орудий просто обязано было привести к каким-то эволюционным изменениям этих орудий за два миллиона лет, однако факт за­ключается в том, что ничего подобного не произошло.

Впрочем, недоумение по поводу странных псевдоорудий олдувайской эпохи усиливается еще больше, стоит только задуматься еще над одним странным фактом: а почему, собственно говоря, олдувайский человек выбирает для своих орудий почти исключи­тельно галечные камни? Ведь среди огромного количества ка­менных обломков, образующихся естественным путем, можно без труда обнаружить камни овальные и трапециевидные; камни с острыми, режущими краями и камни тупые; камни объемные и камни плоских форм; камни удлиненные и камни укороченные, камни с бугристой поверхностью и камни с поверхностью абсо­лютно ровной и даже отшлифованной. Достаточно заглянуть в любой естественный каменный разлом, чтобы убедиться в этом. Здесь можно без особого труда найти множество камней самых различных форм и самых различных размеров, и эти образовав­шиеся естественным образом камни можно применить в дело ни­чуть не хуже, а порой значительно лучше примитивно обработан­ных галек. И, во всяком случае, если бы архантропу требовалось орудие с каким-то особым сколом, было бы гораздо естественнее и проще взять в качестве полуфабриката не круглую гальку, а такой каменный обломок, который уже самой природой как бы подготовлен для соответствующих нужд. Уж наверное на обра­ботку такого обломка потребовалось бы гораздо меньше усилий, а практический результат был бы выше! Однако среди олдувай­ских орудий крайне незначительно количество предметов негалечного происхождения, и это не может не вызывать недоумен­ных вопросов.

Пытаясь объяснить этот феномен, археологи обычно указыва­ют, что необработанная поверхность гальки удобна для руки, которая держит изготовленное орудие именно за этот, необрабо­танный край. Однако это более чем сомнительное преимущество: среди тех разнообразнейших обломков, которые в изобилии встре­чаются в естественных каменных разломах, можно без особого

труда найти такие, которые гораздо удобнее вкладываются в руку и одновременно обладают гораздо более эффективным рабочим краем созданным самой природой. А, с другой стороны, если галечный край настолько удобен, то отчего же в развитых камен­ных индустриях столь ''удобная" речная галька вообще перестает использоваться в качестве основы для орудий труда? Последние отголоски галечной индустрии встречаются в эпоху питекантро­па, но уже достаточно скоро они сходят на нет.

Ну а потом, если сколотые камни действительно были нужны хабилису в орудийно-утилитарных целях, периоду изготовления орудий просто обязан бы был предшествовать (а впоследствии и сопровождать его) достаточно долгий процесс СОБИРАТЕЛЬСТВА каменных обломков функционально удобных форм. А это значит, что археологи должны были бы находить на стоянках олдувайского человека наряду с искусственно оббитыми гальками изобилие каменных предметов аналогичных форм, но имеющих естествен­ное происхождение. Тем более, что с чисто функционально-утили­тарной точки зрения искусственные орудия олдувайской эпохи не имеют ровным счетом никаких преимуществ перед теми обломками камней, которыми в изобилии насыщена естественная среда. Однако факт заключается в том, что археологи вовсе не обнаруживают такого рода каменных арсеналов, состоящих из орудий естествен­ного происхождения. И это при том, что собирательство является нормой жизни древнейшего человека. Отчего же Homo habilis де­монстрирует подчеркнутое равнодушие к каменным обломкам ес­тественного происхождения и настойчиво выбирает в качестве сы­рья для своей каменной индустрии камни с гладкой галечной по­верхностью? Может быть потому, что его интересует вовсе не функ­ционально-утилитарное удобство камня, а нечто совершенно иное, связанное как раз с искусственным происхождением сколов на га­лечных камнях?

Я уже писал выше, что утилитарность не может быть основа­нием древнейшей каменной индустрии в силу того, что даже са­мая элементарная утилитарность требует высокоразвитого интел­лекта. Анализ древнейших культурных артефактов безусловно подтверждает это предположение. Изготавливаемые хабилисом псевдоорудия иногда просто поражают своей абсолютной неути­литарностью.

Крайняя неутилитарность галечного производства проявляет­ся прежде всего в количественной избыточности производимых хабилисом артефактов. Количество искусственно обработанных галек на олдувайских стоянках чрезвычайно велико: на одной стоянке могут скапливаться сотни и даже тысячи такого рода изделий. Так, на нижнепалеолитической стоянке, обнаруженной в районе, реки Улалинки на Горном Алтае, только в одном холме было обнаружено более шестисот такого рода галечных псевдо­орудий '. Такого рода производство "про запас" выглядит весьма странно и нерационально, если видеть в обработанных гальках орудия. Ведь за многие сотни тысяч лет существования галечной

индустрии, как уже отмечалось, не происходит ровным счетом никаких конструктивных изменений, которые позволили бы счи­тать поздние "галечные орудия" более эффективными, нежели ранние. Но какой резон обрабатывать все новые и новые сотни галек, если получающиеся в результате искусственные предметы не имеют ровным счетом никаких функциональных преимуществ перед теми, которые уже созданы ранее (в том числе предшествую­щими поколениями) и в изобилии разбросаны вокруг?

Впрочем, неутилитарность галечных орудий, состоит не только в том, что количество искусственно обработанных галек нерацио­нально велико, но и в том, что, как уже отмечалось, обработанная хабилисом галька не обладает никакими принципиальными пре­имуществами по сравнению с краями каменных обломков, образу­ющихся естественным образом. И уж тем более грубо обтесанные гальки не идут ни в какое сравнение по своей потенциальной эф­фективности с обломками костей крупных животных, а ведь обломки костей - это практически готовые и весьма совершенные орудия, практически не требующие предварительной обработки.

В свое время Р.Дарт выдвинул развернутую гипотезу (сразу замечу, гипотезу совершено умозрительную, не имеющую ровным счетом никаких фактологических оснований), согласно которой на самой заре орудийной деятельности должна была существовать некая "остеодонтокератическая культура" или культура костяных орудий, будто бы предшествовавшая каменной индустрии. Осно­вывалась эта гипотеза прежде всего на аргументах здравого смы­сла: мол, что может быть естественней, чем использование в каче­стве самых ранних орудий прочных и мощных костей диких жи­вотных, в изобилии встречающихся в условиях африканской са­ванны? Гигантские естественные кладбища диких животных спо­собны предоставить кости и их обломки на любой вкус. Это могут быть кости слонов и кости антилоп, кости гиппопотамов и кости диких собак... В сущности говоря, речь идет о миллионах костей, которые составляют практически неиссякаемый арсенал велико­лепных орудийных средств, абсолютно несопоставимых по своей потенциальной эффективности с грубо оббитыми гальками. Бер­цовая или плечевая кость - это готовая дубина. Острый и прочный рог антилопы или бивень слона - мощное и грозное оружие, пре­красный ударный инструмент. Осколок кости - это острейший нож или долото. Нижние челюсти - великолепные скребки. А, самое главное, - это инструменты, доступнее которых невозможно при­думать. Любое убитое животное - это готовый орудийный арсенал, и при том необычайно прочных орудий - известно, что прочностью кость и рог почти не уступают металлу. Единственное, зачем мо­жет потребоваться камень - это затем, чтобы раздробить кость для получения осколков. Но для этого вовсе не требуется камень пред­варительно обрабатывать.

В самом деле, разве могут функциональные возможности гру­бо обработанных чопперов выдержать конкуренцию с функцио­нальным возможностям костных осколков? И не выглядит ли

более чем бессмысленным появление галечной индустрии в каче­стве источника орудий на фоне этой гипотетической остеодонтокератической культуры? Можно ли представить тот род деятель­ности, в котором неуклюжий чоппер выглядел бы более уместно, нежели естественный резец из кости или долото из клыка дикого хищника? Если допустить, что у прачеловека на самом деле была некая орудийная потребность, то не естественно ли было бы пред­положить, что эта потребность реализовывалась прежде всего посредством использования костей и костных обломков? Во вся­ком случае, именно так должно было обстоять дело, если следо­вать соображениям логики и здравого смысла.

Однако вот парадокс: никаких следов этой, будто бы древ­нейшей, культуры не осталось. Археологи обнаруживают огром­ное количество костных обломков на раннепалеолитических сто­янках, однако никаких следов утилитарного использования этих обломков попросту нет. Реально костяная индустрия возникает чрезвычайно поздно, неизмеримо более поздно, нежели индустрия каменная. Систематическая обработка кости начинается только в верхнем палеолите, да и то, как это ни парадоксально, в первую очередь, для изготовления культовых, а не орудийных предме­тов. А это значит, что в течение полутора или даже двух миллионов лет древнейший предчеловек упорно обрабатывает камни, и прак­тически не обращает внимания на кости, несмотря на то, что его стоянки буквально усеяны костными останками самых разнооб­разных животных.

Очевидно, что все это делает феномен галечного конвейера, безостановочно работающего на протяжении полутора миллионов лет существования хабилисов,, окончательно абсурдным и неле­пым, - но, конечно, только в том случае, если продолжать видеть в обработанных гальках орудия труда. Если бы главной мотивационной пружиной этого конвейера действительно являлась не­кая орудийная потребность, то эта потребность была бы более чем убедительно удовлетворена с помощью каменных или кост­ных обломков естественного происхождения. И тогда бы попро­сту не было смысла в возникновении грубой каменной индустрии, состоящей в изготовлении неизмеримо менее функциональных предметов. Тем не менее, факт заключается в том, что олдувай­ский человек равнодушен к использованию естественных оскол­ков камней и естественных костных орудий, но зато затрачивает огромное количество сил и энергии на изготовление откровенно избыточных и малофункциональных галечных псевдоорудий.

Объяснить этот феномен можно только одним образом: на самом деле у человека этой эпохи отсутствует какая бы то ни было орудийная потребность, а его каменная индустрия возни­кает вовсе не в ответ на эту орудийную потребность, а совсем по другим причинам, которые еще только требуется исследовать и понять. Более того, сама орудийная потребность должна быть рассмотрена в качестве следствия уже возникшей культуры, но никак не в качестве ее результата. Но каким же образом можно в

таком случае объяснить факт возникновения, существования и процветания на протяжении полутора миллионов лет индустрии галечных псевдоорудий, коль скоро с орудийно-утилитарной точки зрения эта индустрия выглядит абсолютно бессмысленной? Какие задачи решает олдувайский человек, специализируясь почти ис­ключительно на оббитии круглой гальки и создавая при этом предметы ничуть не более эффективные, нежели каменные обломки естественного происхождения?

На первый взгляд, ответить на данный вопрос вообще не пред­ставляется возможным, настолько нелепо и абсурдно выглядит описанная ситуация. Однако, похоже, ответ на этот вопрос все же есть, и ответ на него кроется в одной очевидной особенности галечного камня: на его гладкой поверхности любой скол отчет­ливо виден. И в этом визуальном своеобразии галечных псевдо­орудий, возможно, находится ключ ко всем описанным выше загадкам и парадоксам.

Дата добавления: 2014-11-29