Культура: социологический анализ 1 страница

I

I

I

I

I

I

К

I

I

традиции, обычаи, и всякий вовлекаемый в нее должен принимать эти нормы как должное.

Единые нормы, правила, ценности должны определять как пути, средства, правила достижения каждым участником совпа­дающей цели, так и взаимоотношения между партнерами — учас­тниками общности.

Переменная солидарных социальных действий Реально общ­ность возникает не при наличии совпадающих целей и единых представлении о приличиях, нравственности, а при возникнове­нии на основе совпадающих целей и разделяемых норм системы солидарных социальных взаимодействий партнеров.

Общность — это комплекс социальных действий, ориентиро­ванных на оказание помощи, содействия, поддержки друг другу. Эти действия могут быть кратковременными или длительными, поверхностными или играть решающую роль в жизнедеятельнос­ти личности.

Как видим, общность — явление многомерное и в то же время целостное. Чтобы общность стала реальной, необходимо выпол­нить множество условии Вместе с тем рассмотренные три ее эле­мента позволяют выявить особенности, недостатки или преиму­щества различных видов социальных общностей. В зависимости от того, каковы цели (совпадают они или едины), насколько парт­неры признают для себя обязательными выработанные в общнос­ти правила игры, насколько систематически, регулярно осуще­ствляются солидарные взаимодействия, зависят тип, форма общ­ности. При этом последний элемент — характер солидарных соци­альных взаимодействии — играет особую роль

Основу нашей классификации типов социальных общностей составило солидарное социальное действие как родовое понятие социологии. Солидарные социальные действия воплощаются в оп­ределенном типе социальной связи, который определяет тип со­циальных общностей.

В предложенной схеме выделены три разновидности социальных общностей, мнимые (множества), контактные, групповые.

Во множествах воплощаются мнимые солидарные социальные действия, в контактных общностях —- контактные солидарные со­циальные действия, в групповых общностях — институализиро-ванные солидарные взаимодействия. В центре схемы — солидарное действие и солидарная социальная связь как взаимно направлен­ные социальные действия. Над социальными действиями партне­ров надстраиваются мнимые социальные действия, которые не имеют никакой связи с социальными действиями: мнимые соци­альные действия создают видимость социальных связей, предна­меренная взаимная ориентация партнеров друг на друга отсут-

278

ствует. Разнообразных форм мнимых социальных общностей (мно­жеств) немало, и мы ежедневно вовлечены в них.

§ 4. Множества

На улице, в транспорте, на работе — везде человек ощущает присутствие других людей, что нередко создает впечатление общ­ности. И первый образ коллективности, сообщности, который предстает в нашем воображении, — это нередко образ совместно­сти, «неодиночности» нашей повседневной жизни. Однако общ­ность не всегда есть признак коллективности, за ней нередко скрываются изолированность индивида, отсутствие его ориента­ции на другого, соучастия, сопереживания, глубокое одиноче­ство. В этом случае речь идет о множествах, мнимой общности. Главный признак различных ее форм — отсутствие взаимных со­циальных действий, солидарной социальной связи при наличии совпадающих целей, интересов (примеры — очередь в магазине, пассажиры в автобусе и др.).

Рассмотрим некоторые формы множеств.

КАТЕГОРИИ

Регулярно в газетах публикуются статистические данные о том, что в нашей стране, насчитывается столько-то рабочих, учащейся молодежи, среди них сголько-то школьников, студентов и т.п. Нередко эти данные выдаются за численность такой-то социальной общности, профессиональной группы. Не стоит спешить с такими утверждениями. Факт, что в нашей стране насчитывается столько-то людей, обладающих схо­жими признаками (например, учащихся, рабочих, пенсионеров и т.д.), не дает социологу оснований для выделения той или иной социальной общности (группы) и определения ее числен­ности.

Категории (а также массы, о которых будем говорить позже) часто выдаются за истинные социальные общности. Но тот факт, что в России имеется определенное количество студентов, вовсе не означает, что эти студенты объединены в единый социальный организм, способный выступить как единое целое за свои инте­ресы, повышение качества учебы, своевременность выплаты дос­тойной стипендии и т.д.

Скорее, можно говорить о том, что статистика определила не­кое формально-статистическое множество, т.е. выделила людей по какому-то общему признаку (но не по признаку наличия между людьми социальных связей). Этих людей объединяет то, что они одинаковы, имеют общий признак, но они совершенно изолиро­ваны друг от друга. На основе формально-статистического принци па можно выделить лишь различные социальные категории: про-

280

фессиональные, возрастные, половые, имущественные и др. Как правило, в статистических сводках и представлены социальные ка­тегории, выделенные на основе принципа множества; этими дан­ными нельзя пренебрегать — они важны для разработки государ­ственных решений о повышении зарплаты, стипендии и т.д.

Агрегация — это объединение людей, простран-
агрегация ственно находящихся в одном месте, иными сло-

вами, локализованное множество (пассажиры одного поезда, пешеходы на конкретной улице и т.д.). Каждый озабочен своими делами, хотя, казалось бы, есть внешний при­знак общности — совпадающие цели (скорее, совпадающее мес­тоположение). Здесь уже есть некое ощущение «неодиночности», но это мнимая коллективность: есть единство местоположения, но нет взаимной направленности действий, солидарных отноше­ний друг с другом. Однако они довольно легко могут возникнуть.

Например, если поезд попадает в аварию, то пассажиры могут на­чать самоорганизовываться, оказывать помощь друг другу, выдвигать лидеров, разделять функции' организация питания, налаживание связи с железнодорожной станцией и т.д. Пешеходы тоже могут легко вступить в определенные связи друг с другом, если произошел несчастный случай' кто-то берется вызвать милицию, скорую по­мощь, другие ему советуют, как это сделать, где найти телефон, и т.д. Еще несколько минут назад эти люди не знали, да и не хотели знать друг друга — но вот они вошли в социальный контакт, и мни­мая коллективность внезапно переросла в коллективность подлин­ную, множество преобразовалось в общность, хотя и хрупкую.

Особое внимание социологов, психологов, фило-
МАССЫ. ■

софов, да и политологов привлекает другая форма

множества — массы. Пожалуй, анализ именно этого вида мнимых общностей имеет наибольшее значение для социологического по­нимания общественных процессов. В отличие от категории и агрега­ции, которые бездейственны, массы уже характеризуются действи­ем, но не социальным. М. Вебер отмечал, что «общностным дей­ствием не является реакция прохожих на ливень (они открывают зонт), это не совместные действия, а массово-однотипные, тако­выми не являются также и действия, вызванные простым влияни­ем поведения других... например, при общей панике и т.д.»*. Реша­ющий признак массы, точнее, объединения людей, имеющих мас-совидно-типичное поведение, — не только однородность социаль­ного положения или места положения, но и однородность реакции на внешний объект, ответных действий, ориентации, ожиданий.

На данный признак как отличительный для масс и массовид-ного поведения обращал внимание Г. Блумер: «Масса... не являет-

* Вебер М Избранные произведения — М, 1990, с. 524.

281

ся формой общности, так как у нее никакой социальной органи­зации... Она просто состоит из некоего конгломерата индивидов, которые сами по себе изолированы, анонимны... индивиды отде­лены друг от друга и неизвестны друг другу... Вместо того чтобы действовать, откликаясь на внушение и взволнованное возбужде­ние со стороны тех, с кем он состоит в контакте, он действует, откликаясь на тот объект, который привлек его внимание, и на основании пробужденных им порывов»*.

Массовидная коллективность проявляется в очень большом спек­тре форм социальной жизни: паника в горящем кинотеатре, по­вальное бегство беженцев, масса зрителей телевизионной рекла­мы, масса избирателей, слушающих по радио выступление кан­дидата в депутаты, и т.д. Масса может расчленяться по статусам (пролетарская масса, крестьянская масса), функциям (масса из­бирателей), но может объединять представителей самых разных слоев (масса слушателей, масса покупателей и т.д.). Однако глав­ным признаком остается однородность реакции изолированных индивидов, их ответных действий на какой-то внешний объект, раздражитель, а не на тех, кто рядом.

«Каждый массовизированный индивид делает самостоятельный выбор. Совпадение их выборов сделало массу могучей силой»**. Именно такой могучей силой были пролетарские массы, когда пролетарии, одинаково отражая условия своей жизни, несли в себе скрытый протест, который внезапно, под влиянием случай­ных обстоятельств, мог привести сначала к неорганизованным, но совместным действиям толпы протестующих рабочих, а потом к организованным действиям рабочего класса.

Могучая сила масс (массовизированных индивидов) проявля­ется и в ходе избирательного процесса. Совпадение политических симпатий у людей, не знающих друг друга и живущих в разных концах огромной России, приводит к власти одних людей и обре­кает на политическое забвение других.

Массы гораздо легче обмануть, чем людей организованных, обсуждающих друг с другом проблемы, имеющих лидеров, но массы способны учиться на собственных ошибках, хотя эти ошибки могут дорого стоить — например, вторично голосовать за челове­ка, который оказался неспособным выполнить обещанное, инди­вид вряд ли станет, так же как вряд ли станет вторично покупать товар, качество которого оказалось весьма далеким от указанного в рекламе.

* Блумер Г. Теория коллективного поведения. В кн.: Американская социологи­ческая мысль —М., 1994, с 185. ** Там же, с. 186.

282

Но есть сферы, в которых масса легко обманывается, ждет одобрения своих не всегда развитых вкусов и т.д. Речь идет о массовой культуре, которая чаще всего спекулирует на непритя­зательности, необработанности вкусов «человека с улицы». Кроме того, она убеждает массовизированного индивида в том, что его эстетические представления (нередко довольно убогие, прими­тивные) являются образцом подлинной культуры человечества.

Мы подошли к очень важной проблеме.

Люди выступают в массе как разрозненные индивиды, не отя­гощенные общими правилами, культурно-нравственными норма­ми, обязательствами перед другими. Каждый индивид действует по своему усмотрению, не заботясь о том, насколько это способ­ствует решению общих интересов, насколько это соответствует выработанным в обществе (городе, коллективе и т.д.) представ­лениям о должном, приличном, приемлемом. Ничто его не стес­няет в его реакциях на внешний источник. «Каждый сам за себя, сам себе судия».

Это таит множество проблем, в том числе и негативных, на что обращали внимание многие социологи, психологи, философы. Дан­ная проблема актуализировалась особенно в XX в., когда благодаря развитию средств массовой информации, рекламы, установлению всеобщего избирательного права и т.д. произошла резкая массови-зация социальной жизни. Благодаря активному развитию СМИ фор­мы прямого аудиовизуального получения информации вытесняют общение с друзьями, во время которого под влиянием более раз­витых партнеров вырабатывались коллективные (разделяемые) пред­ставления, оценки, и индивид вынужден был придерживаться их, так как существовал определенный групповой контроль со сторо­ны друзей. В результате такого вытеснения имеет место активиза­ция усредненного человека; по меткому выражению X. Ортеги-и-Гассета, произошло восстание масс, «масса захватила авансцену социальной жизни», «герои исчезли, остался хор»*. По этой причи­не, отмечает Ортега-и-Гассет, происходит игнорирование основ­ных принципов разума, гражданской законности, общепризнан­ных норм культуры. Если культура все-таки есть, то это «массовая культура — вульгарная и примитивная, откликающаяся не на об­щественные, групповые идеалы, вкусы, вырабатываемые коллек­тивно под решающим вниманием аристократов духа, а на прими­тивные, стандартные представления, вкусы, прихоти людей без особых способностей... В результате безнравственность обрела статус некоего щегольства, массовая посредственность, отвергнув мораль,

* Ортега-и-Гассет X. Восстание масс// Вопросы философии. — 1989. — № 3, • с. 120, 122.

283

идею подчинения и служения общественно признанным идеалам, избавляется от чувства долга»*.

Конечно, анализ последствий массовизации, выполненный Ор-тегой-и-Гассетом, во многом справедлив, но он в какой-то мере упрощает последствия изменений, особенно в сфере средств мас­совой информации, которые произошли за последнее столетие и, • видимо, будут происходить и в нынешнем столетии.

Да, «пресса быстро научила, как массивизировать человека. Она сумела найти его, когда он один, дома, на работе, на улице. С тех пор радио и телевидение пошли дальше. Они приносят ему до­мой, воссоздают специально для него в четырех стенах то, за чем ему раньше нужно было идти в кафе, на площадь, в клуб»**.

Да, «организация поднимает интеллектуальный уровень людей, на­ходящихся в массе, так как формирует благодаря взаимообога­щению мнений, предложений лидеров — «аристократов духа» наи­более тонкие и глубокие идеи, коммуникация (массовая — А.Э.) понижает его, погружая их в толпы на дому»***.

Но нельзя, упрощая проблему, считать, что рост массовизации во всех случаях ведет к нарастанию пошлости, глупости, проявляющихся в решении важнейших социальных процессов «человеком с улицы».

Прежде всего классические социальные исследования механиз­мов влияния средств массовой информации, проведенные П. Ла-зерсфельдом, показали, что средства информации чаще всего воз­действуют на индивида не напрямую, а опосредованно — через лидеров общественного мнения, которые всегда имеются в брига­де рабочих, семье и т.д. Иными словами, и в век средств массовой информации индивид в конечном счете вырабатывает культур­ную, политическую позицию в групповой дискуссии, а не при непосредственном просмотре телепередач, чтении газет или про­слушивании радиопередач.

Далее. Мы забываем о тех, кто передает информацию. Разве они не выразители чьих-то социально-групповых идей, интере­сов? В конечном счете то, что будет передано массовизированному индивиду, слушателю или зрителю, зависит от того, какие груп­пы людей, достаточно ярких и ловких, сумеют найти доступ к средствам массовой информации, какие идеи они сочтут нужным внушать массовизированному индивиду. Распространяемые идеи, следовательно, есть результат не массовизации, а хорошо проду­манных групповых целей и интересов.

Еще один момент. Разве возможности внушения этой группой людей беспредельны? Ведь нельзя же полностью оглуплять массови-

I

* Ортега-и Гассет X Указ. соч. — № 4, с. 136, 153. ** Московичи С. Век толп, с. 249. *** Там же, с. 241.

284

зированного человека, лишать его элементарной способности анали­зировать. Как уже отмечалось, массовизированного человека легко обмануть, но он умеет учиться на собственных ошибках. Итак, мас-совизация социальной жизни — это, видимо, неодолимая тенден­ция современной социальной жизни, но ее отрицательное воздей­ствие нельзя абсолютизировать. Механизмы массовизации индивида могут органично включать в себя групповое воздействие, группо­вую обработку и выработку распространяемых, внушаемых идей.

§ 5. Контактные социальные общности

Представьте себе, что вас пригласили на вечеринку, где вы познакомились с приятными людьми, с которыми вам было ве­село, приятно общаться. Но со многими участниками этой компа­нии вы уже никогда не встретитесь. Общность была хотя и прият­ной, но кратковременной, узконаправленной.

Таковы контактные общности. В отличие от множеств здесь обязательно присутствуют «ориентация на другого», социальное действие, устанавливается социальная связь. Но эти связи носят контактный характер, т.е. они неустойчивы, узконаправленны, случайны, не являются самовозобновляемыми.

Рассмотрим несколько видов контактных общностей; некото­рые из них малоприметны, а другие невозможно не заметить. Аудитория — это одноразовое кратковременное, как правило, уз­конаправленное взаимодействие лектора (певца, актера и т.д.) и слушателей. Аудитория напоми­нает рассеянную массу слушателей радиопередачи, читателей той или иной газеты — и в том и в другом случае индивиды реагируют на внешний источник информации. Но в отличие от массы аудито­рия — это не изолированные, а находящиеся в прямом или мыс­ленном контакте друг с другом индивиды. В аудитории возникает два вектора связей: от слушателя к исполнителю (лектору) и от слушателя к слушателю. Именно наличие последнего вектора со­здает общность всех слушателей, зрителей в зале, аудитории, на стадионе и т.д. Но общность эта контактна, ибо ориентация на другого слушателя носит кратковременный поверхностный харак­тер, хотя обязательно имеет место. Так, находясь в кинотеатре или в концертном зале, мы видим, как люди реагируют на выступле­ние исполнителя, и нам неудобно сохранять индифферентность.

Любопытный факт: фильмы с участием Чарли Чаплина вызывают куда больший смех при просмотре их в кинотеатре, чем при про­смотре их дома, в одиночестве.

Но аудитория как общность принципиально отличается от учеб­ной группы. Связи, которые возникают между лектором и ауди-

285

торией, между слушателями при публичной (но одноразовой) лек­ции, кардинально отличаются от связей, возникающих в учебном процессе. Последний, как мы отмечали, является видом взаимо­действий, т.е. самовозобновляющихся социальных действий, и предъявляет совершенно другие требования к логике построения, точности и ясности изложения, организации и научному уровню лекций и др.

Трудно, пожалуй, найти такой вид контакт­ных общностей, который привлекал бы столь пристальное внимание политиков, ученых, простых смертных, как толпа. Сколько исторических событий связано с образом толпы разгневанных людей, готовых, как стихия, смести все на своем пути! Память об этих событиях заставляет нас быть осмотрительнее, осторожнее, политиков — быть благоразум­ными, вождей — задуматься, как овладеть силой толпы, под­чинив ее своим задачам.

Как и все формы контактных общностей, толпа — это спон­танная, временная общность людей, определяемая сиюминутным настоящим. Толпа, как и агрегация, всегда территориально лока­лизована, и, как всем общностям, толпе присуще совпадение це­лей. Но в отличие от агрегации между участниками толпы возни­кают определенная «ориентация на другого», социальные связи: обмен мнениями, содействие, выработка общих планов действий, а также подражание и другие формы быстродействия и неосмыс­ленной взаимной отзывчивости.

Анализируя толпу как сложный и любопытный для научного исследования вид социальных контактных общностей, мы будем опираться на исследования Г. Лебона, Г. Тарда, Г. Блумера, С. Мос-ковичи, которые придерживались во многом сходных взглядов.

Существует несколько разновидностей толпы:

• случайная толпа — это, например, толпа «зевак», наблю­
дающих за тушением пожара, и т.д.;

• обусловленная толпа — это, например, очередь (толчея)
за билетами на концерт популярного исполнителя (люди
общаются, беспокоятся, хватит ли им билетов, организу­
ют контроль за тем, чтобы никто не получил билеты без
очереди, и т.д.);

• действующая толпа привлекает наибольшее внимание ис­
следователей — это сборище, восставшая толпа, мятеж.

Социологический анализ выделяет следующие особенности тол­пы как социальной общности.

«Толпы суть ассоциации спонтанные и преходящие, которые не могут бесконечно оставаться в состоянии волнения. Им пред­начертано... распадаться, исчезать так же быстро, как и появлять-

286

ся, не оставляя следов»*. Здесь нет и не ожидается (пока толпа существует как спонтанное стихийное соединение людей) ника­кой организованности, делающей взаимоотношения людей в тол­пе упорядоченными, самовозобновляющимися; нет четких и ус­тойчивых норм, культурных традиций — ведь это спонтанное и временное сборище; правила игры если и устанавливаются, то кратковременно; нет устойчивого разделения труда, устойчивой иерархии и т.д. Итак, хотя социальные действия между участни­ками толпы осуществляются, но они плохо организованы, носят неукорененный, несамовозобновляющийся характер.

Конечно, нельзя утверждать, что в толпе вообще нет никакого намека на упорядоченность взаимоотношений соучастников, ско-ординированность их действий. Наш опыт изучения толпы, иссле­дования Р. Тернера и других показывают, что представлять толпу как некое однообразное месиво гнева, эмоций и т.д. примитивно и не совсем точно. В толпе возникает определенная координация, на­ходится вожак, инициатор, который предлагает определенный план действий и отличается, как правило, эмоциональностью, импуль­сивностью, находчивостью. У такого импульсивного вожака сразу находятся несколько помощников (тоже эмоциональных), кото­рые вместе с вожаком составляют некое ядро толпы, остальные более пассивны и послушно следуют установкам вожака и актива. Тот факт, что все находятся в замкнутом пространстве, имеют совпадающие цели (которые и объединили их в толпу), убыстряет процесс принятия целей и выработки плана действий.

Однако все меры по координации, упорядочению взаимоотно­шений участников толпы носят спонтанный и преходящий харак­тер. Поэтому разделение функций, иерархия не имеет последствий вне этой толпы, т.е. разделение функций, обретение каких-то обя­занностей, прав (например, лидерства) в толпе не порождают социального статуса, признаваемого вне толпы в обществе в це­лом. И это очень важный, осязаемый критерий различения толпы и организованных устойчивых видов общностей.

Полуорганизованные виды действующей толпы (митинг, демонст­рация и т.д.) характеризуются большей организованностью. Нормы, разделение функций, иерархия в этих общностях носят более ус­тойчивый характер, хотя они, как правило, возникают не на самом митинге, демонстрации, а до них и помимо них. Это вид специально организованной действующей толпы. Костяк ее участников хорошо организован; эта организованность закладывается вне данного ми­тинга, продолжая действовать устойчиво. Можно сказать, что ми­тинги, демонстрации, манифестации, шествия специально органи-

Московичи С Век толп, с. 207.

287

зуются, чтобы использовать эмоциональную энергию, силу, прису­щую действующей толпе, но в контролируемых рамках.

Г. Лебон и другие классики социологии, психо­
личности логии и социальной психологии отмечают, что
в толпе ^в «толпе индивиды утрачивают свое собствен­
ное мнение, свои интеллектуальные способнос­
ти»*. У индивидуального участника толпы происходит «потеря им
самоконтроля и способности к критическому суждению, наплыв
порывов и эмоций, многие из которых обычно подавлены»**.
В результате в толпе «интеллектуальные способности индивидов и,
следовательно, их индивидуальность исчезает; разнородное утопа­
ет в однородном, и берут верх бессознательные качества»***.

Как же это происходит⁹

Первое. Поведение личности в толпе характеризуется повышен­ной аффективностыо (эмоциональной возбудимостью). Проника­ясь коллективным возбуждением, человек, как правило, перестает рационально-критически воспринимать ситуацию, теряет само­контроль. Причины этого, в частности, в чрезвычайной насыщен­ности аффективных контактов, взаимных реакции на предельно малом замкнутом пространстве. В этих условиях человек, как пра­вило, bje способен анализировать поступки, высказывания дру­гих, прежде чем реагировать на них. Иными словами, человек отказывается от присущих ему в обычной обстановке процедур принятия решения.

Второе. Это порождает чрезмерную внушаемость индивида. Вви­ду повышенной эффективности он сразу откликается на предло­жения, порой самые сумасбродные, порывы, побуждения чаще всего получают немедленное воплощение. В толпе эффект внуше­ния очень высок, что делает ее высокореферентной для индиви­да, вовлеченного в нее. В то же время внушаемость распространя­ется только на цель, которая объединила людей в действующую толпу, и только на участников толпы (посторонние люди зачас­тую иронизируют над участниками толпы).

Третье. Потеря способности рационально-критически оцени­вать ситуацию и повышенная внушаемость деиндивидуализируют людей, превращая их в «стадо баранов» — ведь именно в рацио­нальном обдумывании, взвешивании альтернатив сильнее всего проявляются особенности, склонности, способности, жизненный опыт личности. Повышенная аффективность и внушаемость смы­вает черты индивидуальности.

* Московичи С Указ соч, с 290

** Блумер Г Коллективное поведение Американская социологическая мысль,

с 180

*** Лебон Г. Психология народов и масс, с 161

288

Если индивидуальность проявляется, то только в эмоциональ­но-импульсивном аспекте (один кричит громче, чем другой), но смысл социальных действий остается у всех одинаковым.

Очень часто человек, попав в агрессивную толпу, меняется до неузнаваемости, порой сам себя не узнавая. Опасность толпы в том, что она «открыта» для агрессивных, низменных, бездумных действии.

Это круг профессионалов, друзей, знакомых, людей одного социального положения и т.д., со­бравшихся вместе, чтобы удовлетворить свои со­циальные потребности, потребности в общении, заботе о других, внимании к себе, признании, престиже. Социальные круги — это и блистательный аристократический бал, и салон мадам Шерер из «Войны и мира», и встречи приятелей, и конференция ученых, и студенческий поход и др. Для всех этих встреч характерно одно: в этих контактных общностях происходит довольно малообязываю-щии, поверхностный обмен эмоциональными ресурсами, общени­ем, информацией.

Круги могут быть достаточно устойчивыми или одноразовыми, но от этого социальная суть взаимоотношений существенно не ме­няется. Обмен информацией, симпатией, эмоциями не порождает серьезных взаимных обязательств людей по отношению друг к дру­гу. Они не связаны глубинными взаимодействиями, которые вы­нуждают человека учесть мнение партнера, проникнуться его ин­тересами и т.д. Это не соратники по работе, не члены семьи, с которыми человек связан институциональными связями — в отли­чие от них знакомые по компании не могут высказать серьезный упрек, являющийся видом контроля. Поэтому не следует переоце­нивать значение контактов в компании приятелей, искать в соци­альных кругах глубокое социальное содержание.

Пригласили бы вы человека, с которым часто встречаетесь в компании, к себе на работу? Уверены ли вы, что ваши встречи в течение 5—10 лет на отдыхе, в гостях и т.д. дали вам возможность считать его надежным человеком? Тот уровень нравственных ка­честв человека, который достаточен для таких встреч, недостато­чен для совместной работы*.

* Часто задается вопрос где граница между дружбой и приятельскими отноше­ниями'' Попробуем провести эту границу на основе социологии Друг — это человек, с которым вы находитесь в институализированном, эмоциональном, нравственном, интеллектуальном обмене, постоянных и взаимообязывающих вза­имодействиях Приятель же — это знакомый, контакты с которым (на вечерин­ках, на отдыхе) приятны, но не порождают серьезных обязательств друг к другу

289

10 Общая социология *

Но не следует и пренебрегать ролью социальных кругов в обще­ственной жизни.

Общности типа социальных кругов немало способствуют со­зданию сети таких контактных социальных связей, как зна­комства, деловые связи, что существенно сказывается на ут­верждении авторитета личности, признании ее заслуг, особых дарований.

Социальные круги дополняют каркас общественных связей, являются достаточно важным элементом социальной системы. Бла­годаря им личность с разной силой обязательств может стать уча­стником различных видов коллективов. Например, ученый может быть членом экспертного совета и редколлегии, встречаться с коллегами на симпозиумах и конференциях, выезжать для чтения лекций, проведения научного семинара. Все перечисленные фор­мы коллективов являются дополняющими общностями, носят ма-лоукорененный и слабообязывающий характер, но вместе с тем они играют существенную роль в науке.

Дата добавления: 2014-11-29