Терроризм как антиобщественное явление

Философский анализ терроризма предполагает рассмотрение его в наиболее общем виде, через призму философской методологии, т.е. с позиций предельно общих категорий, законов и принципов бытия, познания и мышления. Философия терроризма позволяет приблизиться к ответам на такие вопросы:

Что представляет терроризм по своей сущности и каково его наиболее общее определение?

Каковы социальные причины и наиболее распространенные формы проявления терроризма?

Каковы общетеоретические основы и тенденции развития этого антиобщественного явления?

Как сопрягается терроризм с традиционными философскими проблемами онтологии и гносеологии, аксиологии и социологии, а также наиболее общими, вечными и нетленными вопросами общественного развития, культуры и цивилизации, смысла жизни человека и т.п.?

Терминологически «террор» в переводе с латинского языка означает ужас, страх, устрашение. В Толковом словаре В.И.Даля понятие «терроризировать» трактуется двояко: 1) устрашать, запугивать, держать в повиновении угрозами насилия и физического уничтожения; 2) творить расправу жестокими карательными мерами и истязаниями, расстрелами и т.п.2. В Словаре С.И.Ожегова под террором понимаются незаконные акты насилия, осуществляемые с целью устрашения, и использование методов устрашения государственными правителями для удержания и сохранения политической власти3. Представляется, что излишняя политизированность этого определения терроризма может быть объяснена той социально-политической обстановкой в стране, когда издание словаря готовилось к выпуску. В противном случае получается, что если преступник осуществил насилие из политических соображений, но в отношении не политических противников, а других граждан, то такие действия нельзя отнести к терроризму.

В Советском энциклопедическом словаре отмечается, что терроризировать – значит «преследовать, угрожая расправой, убийствами, держать в состоянии страха»4. Отметим, что в Философском энциклопедическом словаре 1983 г. данный термин отсутствует.

Латинский по своему происхождению термин «террор» пришел в Россию из Франции5. Он был введен в политический лексикон жирондистами и якобинцами, объединившимися в 1792 г. для подготовки народного восстания и свержения «с помощью устрашения и приведения в ужас» кабинета министров при короле Людовике XVI. Тогда террор воспринимался и использовался идеологами французской революции в контексте восстания народных масс и захвата власти. Главный принцип террора – уничтожение невиновных для того, чтобы запугать тех, кто еще не уничтожен…

Однако после захвата власти в стране, французские революционеры вовсе не отказались от террора, который использовался ими вначале как средство борьбы против монархии. В интересах защиты молодой Французской Республики от нашествия коалиции европейских монархий, руководители Конвента постепенно обратили террор против собственных граждан. Уже 2 октября 1792 г. был создан особый орган для проведения чрезвычайных мер по защите Республики от внешних и внутренних врагов – Комитет общественной безопасности. Была существенно упрощена судебная процедура, а политическим преступлением вплоть до наказания смертной казнью считалось все, что подрывало позиции Конвента.

Единого и общепринятого в мировой теории и практике определения терроризма нет. С 1936 по 1981 гг. в мире было предложено более 100 определений терроризма. В 1986 г. ООН приняла резолюцию, согласно которой все террористические акты объявлялись преступлением. Но главный недостаток этой резолюции состоял в том, что в ней не было определения терроризма. Кроме того, недостатком этой резолюции является отсутствие в ней правовой оценки тех, кто поддерживает террористов материально, технически и духовно.

Далеко не все государства имеют общую позицию по вопросу об определении терроризма. Сегодня становится все более очевидным, что отсутствие четкого определения терроризма является важной проблемой, препятствующей разработке национального и международного антитеррористического законодательства.

Однако существуют достаточно четкие определения терроризма. В частности, с определенными оговорками во всем мире принимаются формулы, выработанные в США.

В «Трактате по международному уголовному праву», вышедшем в США под редакцией М.Бассиони и В.Нанди, указывается на объективные трудности выработки общепринятого определения терроризма. В частности, это связано с тем, что террор многогранен и может означать варварство, устрашение, а также целую серию различных актов насилия6.

Общество обычно определяет терроризм на уровне эмоций. В массовом сознании терроризм воспринимается как ужас, покушение на основы бытия, происки нелюдей.

Американские авторы В.Маллисон и С.Маллисон считают, что террор и терроризм не являются понятиями, которые идентифицируются с четко определенными фактическими событиями. Сами они дают такое определение террора: «Террор есть систематическое использование крайнего насилия и угрозы насилием для достижения публичных или политических целей»7.

В итоговом документе III Международного симпозиума по международному терроризму и политическим преступлениям, организованного в 1972 году Международным институтом развития уголовных наук, указывается, что международное сообщество не в состоянии достичь единой дефиниции терроризма, но, тем не менее, предпринимается попытка дать его определение. Терроризм понимается как целенаправленное поведение индивида или группы, служащее стратегии террористического насилия, затрагивающее международные отношения или направленное против объекта, находящегося под международной защитой. Понятно, что здесь представлено, прежде всего, и главным образом определение международного терроризма.

ФБР США определяет терроризм как «противозаконное применение силы или насилия против граждан или собственности с целью запугать или принудить к чему-либо правительство, население или какую-либо часть того и другого, оправданное политическими или общественными целями». Министерство обороны США определяет терроризм как «предумышленное применение насилия или угрозы насилия для нагнетания страха, с намерением принудить к чему-либо или запугать правительства или общества, в качестве средства достижения политических, религиозных или идеологических целей». Названные определения терроризма вырабатывались в период существования СССР и бескомпромиссной «холодной войны», когда в нашей стране террор осуществлялся как в отношении собственного народа, так и в отношении других отдельных народов и правительств в виде поддержки национально-освободительных движений и установления прокоммунистических режимов9.

В статье 205 «Терроризм» российского Уголовного Кодекса терроризм определяется как «совершение взрыва, поджога или иных действий, создающих опасность гибели людей, причинения значительного имущественного ущерба либо наступления иных общественно опасных последствий, если эти действия совершены в целях нарушения общественной безопасности, устрашения населения, либо оказания воздействия на принятие решений органами власти, а также угроза совершения указанных действий в тех же целях»10.

В Федеральном Законе Российской Федерации «О борьбе с терроризмом» подчеркнуто: «Терроризм – насилие или угроза его применения в отношении физических лиц или организаций, а также уничтожение (повреждение) или угроза уничтожения (повреждения) имущества и других материальных объектов, создающие опасность гибели людей, причинения значительного имущественного ущерба либо наступления иных общественно опасных последствий, осуществляемые в целях нарушения общественной безопасности, устрашения населения, или оказания воздействия на принятие органами власти решений, выгодных террористам, или удовлетворения их неправомерных имущественных и (или) иных интересов; посягательство на жизнь государственного или общественного деятеля, совершенное в целях прекращения его государственной или иной политической деятельности либо из мести за такую деятельность; нападение на представителя иностранного государства или сотрудника международной организации, пользующихся международной защитой, а равно на служебные помещения либо транспортные средства лиц, пользующихся международной защитой, если это деяние совершено в целях провокации войны или осложнения международных отношений» 11.

Нетрудно видеть, что в этих правовых документах раскрывается сущность терроризма как социального явления. При этом раскрытие сущности терроризма осуществляется через перечисление его ведущих характеристик.

Глубокий и всесторонний анализ терроризма как уголовно-правовой категории содержится в обстоятельной работе В.П.Емельянова 12. Автор подвергает глубокому анализу такие понятия, как «терроризм», «террор», «терроризирование», «террористический акт».

Конечно, представителей юриспруденции терроризм интересует прежде всего в качестве совокупности преступных деяний, носящих конкретный состав преступления и подлежащих уголовно-правовой ответственности. Философское понимание терроризма исходит из необходимости более широкой и разносторонней оценки этого социального явления в современном обществе.

Так, К.В. Жаринов определяет террор (терроризм) как «способ решения политических проблем методом насилия». При этом автор предлагает рассматривать в отдельности террор, как осуществление репрессий государства по отношению к гражданам или политической оппозиции, и терроризм, как насильственно-устрашающая деятельность против официальной власти со стороны оппозиционных политических групп14.

С такой чрезмерной политизацией терроризма, а также трактовкой терроризма и террора с позиций их жесткого различения трудно согласиться. Понятно, что между терроризмом и террором существует различие как по содержанию, так и по объему данных понятий. Однако и террор, и терроризм могут быть направлены против власти и осуществляться самой властью. Под терроризмом скорее всего следует понимать общественное, точнее – антиобщественное явление в смысле социального движения, включающего в себя доктринальный, организационный и деятельностный аспекты. А террор представляет собой один из способов решения острых социальных проблем, который избирают определенные силы.

Некоторые исследователи считают, что в виду многоаспектности такого сложного явления выработка дефиниции, полностью тождественной содержанию терроризма, невозможна: «Во-первых, слишком разнятся, слишком политизированы и идеологизированы подходы к оценкам террористических проявлений. Во-вторых, вряд ли можно втиснуть в прокрустово ложе единого определения весь широчайший спектр террористических проявлений, тем более, что его формы и тактика последних постоянно трансформируются, видоизменяются»15.

Тем не менее, сам В.Е.Петрищев в своей книге предлагает довольно основательное определение терроризма. В частности, он определяет его как «систематическое, социально или политически мотивированное, идеологически обоснованное использование насилия, либо угрозы применения такового, посредством которого через устрашение физических лиц осуществляется управление их поведением в выгодном для террористов направлении и достигаются преследуемые террористами цели»16.

Задача современной науки, на наш взгляд, состоит в том, чтобы рассмотреть терроризм как целостное общественное (точнее – антиобщественное) явление в единстве всех его сторон и аспектов:

функционального, как совокупности преступных действий;

доктринального, как способов духовно-идеологического оправдания, обоснования;

организационного, как совокупности упорядоченно оформленных структур.

Философский подход к анализу терроризма в том и состоит, чтобы интегрировать в единое целое все аспекты его содержания при учете результатов исследований других отраслей научного знания.

В наиболее общем смысле терроризм можно определитькак целенаправленный и организованный процесс использования насильственных средств и методов устрашения для достижения преступных целей антиобщественными элементами. В данном определенииобращено внимание на самый существенный признак терроризма и всех его форм – на факт применения различных способов устрашения и угроз по отношению к человеку, группе людей, обществу, государству, группе государств или даже всему мировому сообществу.

Философия терроризма позволяет исследовать это явление последовательно в нескольких взаимосвязанных аспектах – онтологическом, гносеологическом, аксиологическом и социологическом[351].

Онтологический аспект терроризма позволяет пролить свет на вопрос о том, что представляет собой терроризм в системе общественного бытия, какие параметры и способы социального бытия он берет за основу для утверждения своей жизненности. Таких социальных параметров, как представляется, несколько.

Прежде всего, терроризм порожден сложностью и противоречивостью общественного бытия, несовершенством существующих способов и форм жизнедеятельности общества в экономике, политике, социальной и духовной сферах. Жизнь, как известно, полна проблем и противоречий. Среди них ряд противоречий достигает высокой степени остроты. Их необходимо в срочном порядке разрешать.

Идеологи и сторонники терроризма спекулируют именно на неразрешенности многих наиболее острых социальных противоречий и на неспособности или неготовности официальных общественных структур разрешить эти противоречия, предлагая свои способы и формы решения социальных проблем. В многообразии способов и форм разрешения острых противоречий в обществе можно избрать разные варианты – умеренные, постепенные или экстремальные, решительные.

Террористы всегда выступают сторонниками крайне решительных, экстремальных мер и способов решения острых социальных проблем. Экстремизм, повышенная агрессивность и склонность к крайним решениям – одна из характерных черт сознания и поведения людей, склонных к терроризму. Такая позиция ставит соответствующих людей в оппозицию к официальной власти и подвигает их на террористические действия для реализации целей экстремальными средствами и методами. Террор и выступает стратегией и тактикой устрашений или угроз для реализации целей и программ, выдвигаемых террористами.

Другую онтологическую сторону терроризма как антиобщественного движения устрашения и угроз составляет социальный радикализм – позиция и стремление к быстрому достижению социальных перемен посредством максимально решительных методов и форм. Радикализм предусматривает использование любых средств и методов для достижения поставленной цели. Неразборчивость радикалистов в средствах и методах для достижения своих целей, жизнь по принципу «цель оправдывает средства» делает их благоприятной социальной базой для становления на позиции терроризма.

Заметный след в российской истории оставили цари Иван Грозный и Петр Первый, декабристы и народовольцы, Нечаев и Бакунин, Лавров и Ткачев, революционные вожди Ленин и Троцкий, коммунистические лидеры Сталин и Хрущев. При наличии многих различий между ними есть и немало общего – нигилистическое отношение к прошлому, максимализм и экстремизм, неуемная жажда скорых перемен, экспериментаторство и политический волюнтаризм. На почве российского нигилизма и радикализма формировались целые поколения революционеров – декабристов, народовольцев, социалистов, социал-демократов, большевиков, склонных в той или иной мере к проявлениям терроризма.

Чтобы заставить политические и иные силы действовать в нужном для террористов направлении или обратить внимание широкой общественности к выполнению своих программ, террористы обращаются к созданию соответствующей ситуации. Они подчиняют объект своего воздействия путем создания экстремальной ситуации, в которой нормальные люди испытывают ненормальное состояние – страха и трепета. Именно эта обстановка чаще всего заставляет людей идти на поводу у террористов – выполнять их условия, поскольку состояние страха и трепета деморализует людей, сковывает их волю, нарушает нормальную работу разума и органов чувств.

Наконец, еще одну сторону онтологии терроризма составляет насилие как необходимый способ устрашения и угрозы для достижения преступных целей его сторонников. Дело в том, что осуществить устрашение и угрозу можно только насильственными средствами и способами. К насилию закономерно ведут также социальный нигилизм, максимализм, экстремизм и радикализм. Если действовать по принципу допустимости любых средств и методов для достижения поставленной цели, то в таком случае нельзя обойтись без насильственных средств. При этом террористы используют крайние формы насилия, вплоть до вооруженного, угрожающего жизни людей или вообще лишающего их жизни.

Логика террористов в данной ситуации проста и последовательна: я недоволен существующим порядком вещей; я хочу решительно и быстро изменить этот порядок; для этой цели я должен заставить официальные органы власти всеми средствами, доступными мне, изменить существующий порядок; чтобы заставить официальную власть действовать по моим условиям, я должен применить способы и средства ее устрашения. А устрашить, запугать и заставить можно только применением насильственных средств и способов, представляющих прямую опасность для здоровья и жизни, чести и достоинства. авторитета и доброго имени отдельного человека, группы людей, учреждений, органов власти и т.п. Насилие и выступает необходимым средством подчинения или заставления, по выражению И.А.Ильина, который посвятил данной проблеме специальную работу21.

Гносеологический аспект философии терроризма состоит в недостаточной глубине познания и примитивности восприятия социальных процессов, в иллюзорной уверенности постижения истины как синонима правды и справедливости, в бедной простоте, линейности и одномерности восприятия жизни по причине высокой сосредоточенности лишь на одной или нескольких идеях. Не зря Н.А.Бердяев считал радикализм, нигилизм и социализм уделом непосвященных в полноту истины людей. Таков удел и представителей терроризма.

В плане социального бытия философия терроризма – это социальный нигилизм, крайне негативное отношение к социальному порядку, действиям официальных властей и других управленческих структур, отрицание действующих правовых и нравственных норм общества, всего того, что не укладывается в сложившуюся у них модель социального мироустройства. В принципе нет ничего плохого в критическом отношении к существующим в обществе проблемам и недостаткам. Но для террористов характерно не диалектическое отрицание существующих порядков, а его крайние формы, вплоть до физического уничтожения. Именно социальный нигилизм как крайняя форма неудовлетворенности существующими порядками более всего предрасполагает к террористическим действиям.

Социальная модель мироустройства и окружающая жизнь представляются в террористическом сознании в черно-белом плане с явно пессимистическими прогнозами. Сложность и противоречивость социального бытия в сознании террористов воспринимаются только как негатив, которого быть не должно. Причины жизненного негатива видятся террористами только во вне и ассоциируются всегда с деятельностью конкретных людей, политических структур. Отсюда у террористов возникает огромное желание решительно изменить негативное течение жизни путем воздействия на политические процессы методами устрашения, насилия и угроз.

Социальный экстремизм, нигилизм и радикализм имеют глубокие корни в российской истории. В книге «Истоки и смысл русского коммунизма» Н.А.Бердяев глубоко и убедительно показал христианскую природу российского нигилизма, радикализма, социализма и коммунизма18. В частности, Н.А.Бердяев пишет: «В основе русского нигилизма, взятого в чистоте и глубине, лежит православное мироотрицание, ощущение мира лежащим во зле, признание греховности всякого богатства и роскоши жизни, всякого творческого избытка в искусстве, в мысли»20.

Характерно, что социальную базу нигилизма, радикализма и терроризма в России составляли в основном молодые люди, недоучившиеся студенты и семинаристы, более других склонные к решительным переменам, непродуманным действиям, безоглядным поступкам вследствие незавершенности образования, поверхностного восприятия жизни и фанатичной уверенности в правоте своих действий.

У сторонников терроризма своя истина, своя «правда жизни», которая сосредотачивается преимущественно на осознании цели, но не доходит до правильного познания средств и способов ее достижения. Между тем, мудрый Махатма Ганди однажды произнес вещие слова: «Позаботьтесь о средствах, а цель сама позаботится о себе!». Значит, истина терроризма представляет собой заблуждение самоуверенных фанатиков, преданно сосредоточенных на одностороннем и искаженном понимании сложных проблем общественного развития.

В познавательном плане террористическое сознание страдает отсутствием как сложности, так и целостности, а также глубины восприятия проблем общественного бытия. «Истина» терроризма, если так можно ее назвать, примитивна и проста: фиксация трудностей жизни, острое осознание неудовлетворенности существующими порядками, неуемная жажда достижения быстрых перемен к лучшему и решительные действия любыми путями и средствами для достижения своих целей.

С другой стороны, терроризм предполагает постановку человека или группы людей в экстремальные условия страха и трепета для ограничения их познавательных способностей, навязывания им своего видения истины, чтобы склонить их к действиям в нужном для террористов направлении. Здесь предполагается, что в обстановке страха и трепета только и возможно постижение высшего смысла жизни, а также неукоснительное выполнение тех условий, которые диктуются террористами.

Неразборчивость при выборе эффективных средств и методов достижения своих целей неизбежно приводит сторонников терроризма к использованию наиболее радикальных, насильственных средств устрашения своих противников. Их вдохновляет наивная вера в эффективность террористических актов для быстрого достижения своих якобы благородных целей. Но насилие порождает только насилие, и потому даже благие намерения террористов вызывают, чаще всего, справедливое возмущение не только официальных властей, но и большинства населения.

Аксиологический аспект философии терроризма. Терроризм имеет свою, извращенную систему и иерархию ценностей. Для террористов высшая ценность – сама цель, а ее достижение предполагается любой ценой, в том числе и ценой человеческой жизни. По своей природе терроризм антигуманен, ибо он посягает на святая святых – жизнь и благополучие человека. Терроризм нацелен на разрушение и распад существующих устоев, норм и структур посредством устрашения людей или официальных властей.

Террористы нередко оправдывают свою позицию тем, что они сами подвергаются риску и идут на самопожертвование для достижения своих целей. Однако нельзя высокомерно мнить себя хозяином, как чужой, так и собственной жизни, принося ее в жертву достигнутой цели. Применение насильственных средств, как правило, не приводит, а отодвигает террористов от планируемой цели.

Смысложизненная мотивация террористических действий связана с острой неудовлетворенностью существующим положением дел в экономике, политике, духовной жизни общества и страстным желанием по-своему облагородить жизнь людей неправедными средствами – насильственным устрашением. Для этого отдельные представители терроризма даже готовы пожертвовать собственной жизнью.

Самопожертвование в наше время не обладает и не должно обладать заразительным примером для подражания. Общество давно уже пережило реликтовые времена принесения жертв, поэтому самопожертвование ныне должно восприниматься как признак пещерного, языческого мышления. Время жертв давно ушло в прошлое. Наступило время полноценной и полнокровной жизни человека и общества.

Жизнь человека – дар Природы, Божественный дар. И никому, даже самому человеку, не дано право посягать на собственную жизнь. И тем более, никому не дано права посягать на жизнь других людей.

Наконец, нельзя не учитывать и социально-философский аспект философии терроризма. Как уже отмечалось, это явление характерно лишь для общества, и в самом обществе следует искать причины и корни террористических действий. Речь идет о том, чтобы выявить:

при каких условиях и обстоятельствах общественного бытия терроризм становится неизбежным?

что его порождает?

в каких общественных формах он проявляется и функционирует?

каковы направления, методы, средства борьбы с этим антиобщественным явлением?

Терроризм представляет собой специфическую разновидность деятельности, связанной с применением насильственных средств и способов устрашения определенных социальных сил для достижения конкретных целей.

Терроризм подчиняется закономерному взаимодействию объективных условий и субъективных факторов исторического развития. Объективные условия – природно-географические, геополитические, национально-этнические и социальные могут благоприятствовать или препятствовать террористическим проявлениям. Особенно это касается общественных условий – социальных, экономических, политических и духовных, которые могут содержать в себе непосредственные объективные возможности зарождения и активизации терроризма.

Так, глубинные объективные источники терроризма заключаются в противоречиях, возникающих на базе неравномерности экономического и политического развития государств и народов, высокой степени имущественного неравенства и несправедливого присвоения собственности в обществе, нелегитимных и агрессивно-тоталитарных политических режимов, социальной напряженности в межгрупповых межнациональных отношениях, духовной разобщенности, нравственной и правовой неопределенности, а также межконфессиональных различий.

Названные глубинные источники терроризма всплывают на поверхность социальных событий и процессов лишь тогда, когда указанные противоречия разрешаются соответствующими движущими силами, т.е. когда начинают действовать субъективные факторы террористической деятельности. Субъекты терроризма – террористы-одиночки, группы террористов, террористические организации и их лидеры являются конкретными носителями специфического террористического сознания и деятельности антигуманной и противоправной направленности.

Если рассматривать терроризм в субъективном плане, то у террористов, несомненно, есть своя идеология и психология, свое понимание морали и права, своя система ценностей и норм, принципов и идеалов деятельности, а также свое восприятие характера и проблем, целей и задач общественного развития. Иными словами, у террористов существует своя шкала ценностей и норм для оправдания преступных замыслов и устрашающих действий.

В общечеловеческом аспекте терроризм выступает одной из крайних форм проявления социального зла со стороны меньшинства людей, неудовлетворенных общественной жизнью. На поверхности общественных отношений терроризм всплывает как форма проявления злого общественного духа, обусловленного несовершенством общественной жизни и не находящего себе места в рамках нормального хода общественного развития.

Но этот злой общественный дух выдает себя за добро и благодать, поскольку он сосредоточен в сознании меньшинства людей, бессильных дождаться лучшей жизни для себя и других, но страстно желающих этого. Террористам ошибочно кажется, что только они по-настоящему радеют за добро, а другие, находящиеся в большинстве, чаще всего преследуют свои корыстные цели и не стремятся к добру.

Справедливо отметил Алексий II: «Терроризм – величайшее зло нашего времени, страшный вызов, брошенный силами зла, самим адом всему человечеству. В руках сил зла террор и порожденный им всеобщий страх есть инструмент для достижения частных, узкокорпоративных интересов или глобальной власти. И в любом случае террор, от которого страдают ни в чем не повинные люди, есть насилие над человеческой личностью, пренебрежение священным даром жизни, и с этой точки зрения, вызов Богу – Подателю жизни»[352].

Между тем, общество и человечество, как и каждый индивидуальный человек, несомненно, желают жить по законам и нормам добра и справедливости, благополучия и свободы, мира и счастья. Но, к сожалению (в данном контексте рассуждений), каждый человек живет не сам по себе, а в обществе, которое включает в себя сложную взаимосвязь элементов и подсистем: семьи, группы людей, социальные слои и классы, нации и этносы, государство и гражданское общество и т.п. И в этой сложной системе общественных отношений далеко не все построено совершенно и справедливо. Терроризм и выступает ненормальной реакцией меньшинства общественных сил на несовершенство и несправедливость общественных отношений.

Дата добавления: 2014-12-29