Уголовно-процессуальное значение сведений, собранных адвокатом-защитником в результате опроса лица с его согласия. 2 страница

Текст статьи: Роль защитника в процессе доказывания, при производстве расследования по уголовному делу

Доказывание[1] в уголовном процессе направлено на установление обстоятельств преступления, т.е. объективно имевших место событий в их действительной (реально имевшей место) последовательности. Обязанность доказывания по уголовному делу возложена уголовно-процессуальным законом на органы, осуществляющие уголовное преследование. Учитывая наличие властных полномочий и возможности их злоупотребления со стороны государственных органов и должностных лиц, осуществляющих производство по уголовному делу, в уголовно-процессуальном законе закреплено два конституционных принципа - законности и состязательности. Существенным моментом в регламентации принципа законности является включение в его содержание санкции за нарушение норм УПК РФ — признания недопустимыми полученные незаконным путем доказательства; а также установление требований законности, обоснованности и мотивированности к определениям суда, постановлениям судьи, прокурора, следователя, дознавателя (ч. З и 4 ст.7 УПК РФ). Иными словами, данные положения указывают на существование системы гарантий реализации принципа законности, в частности, на досудебном производстве Дополнительной гарантией правомерности процессуальных действий и решений следователя и дознавателя выступает система процессуального контроля и надзора на данном этапе.[2] Еще раз напомним, что данная процессуальная деятельность осуществляется специально уполномоченными на то государственными органами и должностными лицами. Однако, в данном случае законодатель делает оговорку, указывая в ч.ч. 2 и 3 ст. 86 УПК РФ, что подозреваемый и обвиняемый имеют право собирать и представлять письменные документы и предметы для приобщения их к делу в виде доказательств,[3] адвокат же кроме этого имеет право опрашивать лиц с их согласия, истребовать справки, характеристики и иные документы. Здесь мы видим градацию, проведенную законодателем между объемом прав подозреваемого (обвиняемого) и адвоката. Следовательно, если обвиняемый не имеет адвоката, он ограничен в возможности участия в собирании доказательств. Отсутствие у обвиняемого такого элементарного права, как возможность опроса лиц с их согласия, влечет за собой ничем необоснованное ограничение права обвиняемого на защиту. В данном случае мы приходим к выводу о необходимости обращения к принципу состязательности уголовного судопроизводства как основополагающему, определяющему сам характер уголовного процесса. Данный принцип закреплен в ч. 3 ст. 123 Конституции РФ, анализ которой позволяет утверждать, что речь о состязательности и равноправии сторон идет лишь применительно к судебному разбирательству, и никак не по отношению ко всему уголовному процессу. Это обусловлено, с одной стороны, расположением ст. 123 в главе, посвященной судебной власти; с другой, — действием этой нормы применительно ко всем видам судопроизводств: а также содержанием и пределами данного принципа, конкретизированными в отраслевом законе — в УПК РФ.[4] Исходя из Конституции Российской Федерации, государство должно обеспечить охрану личности, ее прав и свобод, в том числе в ходе уголовного судопроизводства. Вряд ли правомерно, к примеру, фактически лишать судебной защиты обвиняемого, в силу различных причин (плохого материального положения, противоправного давления на него и др.) не имеющего возможности отстаивать в суде свои права и законные интересы.[5] Обосновывая заключение о необоснованности ограничения права на защиту можно привести лишь один довод о том, что бессмысленно ограничивать возможность осуществления того, что и так не имеет никакой процессуальной ценности, или, иначе говоря – доказательственной силы. Все виды доказательств перечислены в ч. 2 ст. 74 УПК и фактически этот перечень является исчерпывающим. В главах 23, 24, 25, 26, 27 УПК перечислены следственные действия, посредством которых возможно получение доказательств по уголовному делу на досудебных стадиях уголовного процесса. Ни в одной из норм уголовно-процессуального закона, регулирующих деятельность по собиранию доказательств об адвокате, как лице, имеющем право осуществлять производство следственных действий, не упоминается. Любое отдельное следственное действие, как и производство по уголовному делу вообще, имеет особую процессуальную форму, которая является одним из видов правовой формы государственной деятельности и направлена, в первую очередь, на обеспечение режима законности при производстве по делу. Исходя из того, что адвокат (защитник)[6] не упоминается в Кодексе как лицо, имеющее право производить следственные действия по уголовному делу, следовательно, он, невзирая на положения ч.3 ст. 86 УПК, субъектом доказывания не является. Как известно, процесс доказывания состоит из трех этапов: 1) собирание доказательств; 2) проверка собранных доказательств; 3) оценка имеющихся доказательств. Как мы выяснили, адвокат фактически лишен возможности участвовать в деятельности по собиранию доказательств по уголовному делу. Рассматривая второй этап доказывания, т.е. проверку собранных доказательств, мы сразу исключаем из числа субъектов осуществления проверки адвоката. Данное решение полностью и однозначно подтверждается ст. 87 УПК, где содержится исчерпывающий перечень субъектов проверки, т.е. дознаватель, следователь, прокурор и суд, адвокат там не упоминается, следовательно, осуществлять проверку доказательств имеющихся по уголовному делу, в котором он участвует как защитник, адвокат права не имеет. Таким образом, мы приходим к выводу, что адвокат не участвует также и на втором этапе доказывания. Остается третий этап, т.е. оценка доказательств. Обратившись к ст. 88 УПК РФ также приходим к выводу, что адвокат из числа субъектов оценки доказательств законодателем исключен. Правда, здесь сделана небольшая уступка – указано, что доказательство может быть признано недопустимым по ходатайству подозреваемого или обвиняемого. Обращает внимание тот факт, что в ч. 3 ст. 88 УПК, отсутствует указание на то, что адвокат также имеет право обращаться к дознавателю, следователю, прокурору, суду с ходатайством о признании доказательства недопустимым. Толкуя данную норму буквально, приходим к выводу, что адвокат (защитник) таким правом не обладает. В ст. 53 УПК содержится указание на то, что адвокат имеет право заявлять ходатайства и отводы, в ст. 47 УПК – «обвиняемый» имеется аналогичное указание, и, тем не менее, в ст. 88 УПК есть еще и конкретное указание, как уже было сказано выше, о праве обвиняемого (подозреваемого) обращаться с ходатайством о признании доказательства недопустимым. Исходя из сказанного, приходим к выводу, что в настоящее время в уголовном судопроизводстве России, невзирая на закрепление в уголовно-процессуальном законе конституционного принципа состязательности, по прежнему происходит неравная борьба стороны обвинения и стороны защиты, одна из которых наделена властными полномочиями, осуществлять которые предназначена целая система государственных органов, другая же по прежнему не имеет каких-либо реальных прав и возможностей активно участвовать в процессе доказывания по уголовному делу, защищая интересы своего подзащитного. Иллюстрируя вышесказанное можно привести следующий статистический пример: так, из 60 опрошенных автором данной статьи, в июне 2004 года, адвокатов адвокатской палаты Курганской области, 47 респондентов или 78,3% заявили, что не имеют какой-либо реальной возможности участвовать в процессе доказывания по уголовному делу и в настоящее время не видят путей решения данной проблемы, кроме законодательного разрешения альтернативного адвокатского расследования. Девять адвокатов или 15% из опрошенных сообщили, что полагают возможность участие адвоката в процессе доказывания только с пассивной стороны, т.е. постановка под сомнение доказательственного значения, а также допустимости доказательств, представленных стороной обвинения, и лишь 4 адвоката или 6,7% респондентов полагают, что состояние уголовно-процессуального законодательства вполне их устраивает и в каких-то преобразованиях нет необходимости. Кроме этого, изучение более ста конкретных уголовных дел, как находящихся в стадии расследования, так и рассмотренных в порядке уголовного судопроизводства показало, что ни по одному делу сторона защиты не принимало активных действий по участию в процессе доказывания и лишь в 24 случаях из 135, сторона защиты заявляла ходатайство о проведении предварительного слушания на предмет признания доказательств стороны обвинения недопустимыми. Из приведенной статистики следует, что подавляющее большинство практикующих адвокатов считают исключенным сторону защиты из процесса доказывания по уголовным делам и необходимым усовершенствование существующего законодательства, в первую очередь, в сторону расширения прав и предоставления возможности адвокату и его подзащитному активного участия в процессе доказывания по уголовному делу. Значение данного аспекта заключается прежде всего в том, что через процесс доказывания происходит познание истины по уголовному делу. От субъекта доказывания полностью зависит объективное и всестороннее расследование и рассмотрение уголовного дела, т.е. настоящая истина, а не та «истина», которая выгодна дознавателю, следователю или прокурору, одним словом стороне уголовного преследования и которая преследует цель не выяснения реальных обстоятельств происшедшего, а благополучное вынесение судом обвинительного приговора. По нашему мнению совершенно справедливо, что принцип состязательности относится к числугарантий правосудия, который одновременно служит и инструментом защиты личности.Являясь очень емким принципом судопроизводства, состязательность одновременно есть способ исследования и оценки доказательств, способ отстаивания участниками процесса своих или представляемых интересов и способ реализации трех самостоятельных процессуальных функций: обвинения, защиты, разрешения дела.[7] Доказательственная деятельность осуществляется непрерывно на протяжении всего предварительного расследования и как из кирпичиков складывается из отдельных элементов доказывания, т.е. следственных действий. Адвокат же, не имея фактической возможности участвовать в этой деятельности, остается сторонним наблюдателем. Интересен еще один момент. После вступления в действие Уголовно-процессуального кодекса РФ в законе отсутствует требование к дознавателю, следователю, прокурору и суду расследовать и рассматривать уголовное дело полно, объективно и всесторонне.[8] Отсутствие данного требования, снимает со стороны уголовного преследования обязанность объективного расследования уголовного дела и, как правило, влечет за собой возникновение обвинительного уклона. Предъявляемое ст. 73 УПК требование о необходимости доказывания по каждому конкретному уголовному делу, не только обстоятельств, подтверждающих виновность, но и обстоятельств, свидетельствующих о невиновности обвиняемого (подозреваемого) только на первый взгляд говорит о всесторонности и объективности предварительного расследования, на практике же данные требования субъектами производящими предварительное расследование игнорируются, т.к. носят фактически декларативный характер и каких-либо гарантий, как правовых последствий несоблюдения данного требования не имеют. Причины возникновения обвинительного уклона на стадии предварительного расследования абсолютно разные, как пример можно привести несколько, на наш взгляд самые распространенных: это некомпетентность лица расследующего уголовное дело, ложно понятые им интересы службы или карьеризм. Конечно, круг причин гораздо шире, кроме того, они могут встречаться и в совокупности, однако темой нашего исследования не является изучение этих причин, а определение места защитника в процессе доказывания по уголовному делу. Как отмечает И.С. Яртых, в криминологической литературе последнего десятилетия неизменно отмечается снижение профессионального уровня работников правоохранительных органов, рост злоупотреблений, коррупции в их среде. Это ведет к ослаблению борьбы с преступностью, снижению уровня правовой защищенности законопослушных граждан, их доверия государственным институтам.[9] Одной из проблем обеспечения объективности в ходе предварительного следствия являются нарушения закона самими субъектами расследования, как пример можно привести данные Химичевой Г.П. о том, что на практике уровень нарушений закона из года в год остается высоким, о чем может свидетельствовать целый ряд показателей. В частности, по данным ее исследования, по 38,4 % изученных ею уголовных дел и «отказных материалов» были допущены те или иные нарушения закона. Некоторые из них существенно затрудняют, а иногда и препятствуют эффективному осуществлению уголовного судопроизводства. В стадии предварительного расследования наиболее типичными нарушениями закона являются: принятие необоснованных решений по ключевым вопросам расследования, а также о применении мер принуждения (35,1 % от количества нарушений); несоблюдение процессуальных сроков (53,7 %); несоблюдение процессуальной формы при производстве следственных действий (49,5 %); нарушения прав участников процесса (61,8 %). Некоторые из таких правонарушений носят преступный характер. Так, по данным Следственного комитета при МВД России, в 2001 году увеличилось количество зарегистрированных должностных преступлений, совершенных лицами, осуществляющими уголовное судопроизводство (прокурорами было возбуждено 215 уголовных дел в отношении 223 следователей, что на 40 % больше, чем в 2000 году и на 80 % - в 1999 году).[10] Из вышесказанного следует, что у стороны уголовного преследования отсутствует какая-либо заинтересованность в объективном расследовании уголовного дела и вся тяжесть обеспечения объективности при расследовании уголовного дела ложится на сторону защиты, т.е. на адвоката. Режим законности при расследовании уголовного дела полностью зависит от объективности субъекта уголовного процесса осуществляющего это расследование. Таким образом, приходим к выводу о том, что, то реформирование законодательства, о котором столько говорится в последнее время, фактически не коснулось уголовно-процессуального права. Продолжая наше исследование, приходим к неизбежному выводу о необходимости обращения к зарубежному опыту. Например, в Англии свойство допустимости доказательства рассматривается не как неуклонное соблюдение всех требований уголовно-процессуального законодательства к порядку получения конкретного доказательства, а как «его способность доказывать обстоятельства, подлежащие установлению в ходе судебного разбирательства».[11] Таким образом, в Английском доказательственном праве, преобладает требование содержания доказательства над процессом его получения, т.е. доказательство оценивается лишь с точки зрения его относимости к предмету доказывания по конкретному уголовному делу и его достоверности. Говоря о необходимости исключения из свойств доказательств стороны защиты такого обязательного на сегодняшний день свойства как допустимость,[12] наверное, нельзя ограничиться только этим, т.к. здесь необходимо рассматривать возможность участия адвоката в процессе доказывания в современном уголовном процессе России, как комплекс мер по совершенствованию уголовно-процессуального законодательства и приведения, в первую очередь досудебных его стадий, в соответствие с требованиями состязательности. Необходимость активного участия стороны защиты и адвоката в частности в процессе доказывания подтверждается выводами А.Б. Соловьева, по мнению которого, неполнота и односторонность расследования, как правило, бывает обусловлена несвоевременным и неквалифицированным производством отдельных следственных действий, а также неиспользованием в процессе доказывания по делу всех необходимых следственных действий.[13] Именно поэтому одним из важнейших конституционных принципов уголовного процесса является гарантированное право на защиту, позволяющее обвиняемому как самому лично, так и с помощью защитника, активно доказывать свою невиновность и опровергать обвинительные версии стороны уголовного преследования, либо приводить смягчающие вину обстоятельства. Обеспеченное государством право обвиняемого на защиту служит не только охране его законных интересов, оно также позволяет успешно решать задачи правосудия в целом, в том числе правильно проводить предварительное расследование преступлений, добиваясь объективных результатов и преследующих своей целью принятие справедливого и законного решения по уголовному делу.

С целью изучения активности адвоката - защитника в самостоятельном сборе доказательств на досудебных стадиях нами были проанализированы материалы 380 уголовных дел.

В рамках проведенного исследования было выявлено, что адвокат - защитник достаточно редко представляет собранные им доказательства на досудебных стадиях уголовного процесса. Согласно данным материалов изученных уголовных дел, это наблюдалось лишь в 12,8 %, причем во всех случаях представленные защитой материалы служили обоснованием ходатайств о проведении дополнительных следственных действий.

Очевидно, такая низкая активность защитника связана как со стратегией адвоката, которому выгоднее предъявить собранные доказательства непосредственно суду, а также с нечеткостью законодательного регламентирования закрепления доказательств адвокатом - защитником. В этой связи рассмотрим отдельные формы участия защитника в собирании доказательств более подробно.

Прежде всего, это «получение предметов, документов, иных сведений» (п. 1 ч. 3 ст. 86). Из данной нормы следует, что УПК РФ не оговаривает ни характера этих предметов, документов, сведений, ни допустимых способов их получения и фиксации.

Такая процедура предусмотрена лишь для органов, осуществляющих уголовное преследование. Согласно УПК РФ, основными процессуальными формами закрепления этих доказательств являются:

- в случае добровольного предоставления гражданами - осмотр и приобщение к делу в качестве вещественных доказательств (ст. 81 УПК РФ);

- в случаях, когда граждане отказываются добровольно предоставить эти предметы и документы - их осмотр и выемка, которые часто осуществляются в ходе еще одного следственного действия - обыска (ст. 182, 183, 184 УПК РФ).

Очевидно, что адвокат - защитник не имеет права осуществлять обыск и выемку. Эти следственные действия существенно нарушают права граждан, и потому не могут осуществляться без проведения установленных законом процессуальных процедур специально уполномоченными на то должностными лицами (1). Недопустимы и незаконные методы получения предметов, документов, сведений, находящихся в распоряжении граждан (обман, шантаж, запугивание, давление со стороны адвоката - защитника, а тем более - тайное изъятие этих доказательств), хотя действующая редакция УПК РФ прямо и не устанавливает этих требований для собранных адвокатом - защитником доказательств.

Представляется, что единственным доступным для адвоката - защитника способом самостоятельного получения предметов и документов может быть лишь добровольная их передача гражданами. Во всех остальных случаях он должен ходатайствовать следователю, дознавателю, прокурору или суду о производстве необходимых следственных действий.

В юридической литературе также активно обсуждается вопрос о том, в каком виде должны быть зафиксированы эти доказательства.

Так, сторонники идеи параллельного адвокатского расследования предлагают закреплять собирание доказательств по аналогии с органами предварительного расследования протоколами следственных действий (2).

Противники признания за адвокатом - защитником права самостоятельно собирать доказательства полагают, что прерогативой их закрепления обладают лишь следователь, дознаватель и суд, а, следовательно, адвокат имеет право лишь представить собранные им сведения для последующего приобщения к уголовному делу (3).

Несколько более компромиссную позицию занимают З.Д. Еникеев, Е.В. Мищенко, И.Л. Петрухин, В.С. Попов и др.(4). Они предлагают закрепить в УПК РФ норму, которая бы обязывала следователя, дознавателя в обязательном порядке приобщать в качестве доказательств предметы и документы, представляемые адвокатом - защитником, при условии их относимости к делу. На наш взгляд, такая норма неприемлема. Во-первых, это будет грубым нарушением принципа свободной оценки доказательств, закрепленного в ст. 17 УПК РФ, согласно которой следователь, дознаватель, суд оценивают доказательства «по своему внутреннему убеждению, основанному на совокупности имеющихся в уголовном деле доказательств, руководствуясь при этом законом и совестью». Следователь, дознаватель, суд, приобщая предметы и документы, должен быть уверен не только в относимости доказательства, но и в его достоверности. Обязать их принять эту достоверность как установленную данность значило бы нарушить их процессуальную самостоятельность, вторгнуться в пределы их компетенции. Кроме того, такое автоматическое признание доказательств защиты допустимыми вряд ли будет способствовать состязательности уголовного процесса и справедливости судебного рассмотрения дел.

Полагаем, что выходом из данной ситуации является именно признание собранных адвокатом - защитником сведений доказательствами, установление процессуальных требований к ним и регламентирование процессуальных форм их закрепления.

Представляется, что формой закрепления изъятых предметов, документов адвокатом - защитником может служить либо пояснительная записка, либо ходатайство о приобщении доказательства к материалам дела.

В этой связи мы полагаем, что указанный пробел может восполнить следующая редакция п. 1 ч. 3 ст. 86 УПК РФ:

«1) получение предметов, документов, иных сведений, подтверждающих невиновность подозреваемого, обвиняемого, либо смягчающих характер его вины. В случае, если эти предметы, документы, иные сведения предоставляются защитнику в добровольном порядке, защитник составляет пояснительную записку, в которой указывает время, обстоятельства получения доказательства, паспортные данные лица, его предоставившего, указание, что доказательство передано защите добровольно, а предоставившее его лицо предупреждено о цели и последствиях его использования, о возлагаемой на лицо обязанности подтвердить происхождение доказательства в суде и об ответственности за дачу ложных показаний либо отказ от показаний. Пояснительная записка заверяется защитником и лицом, предоставившим доказательство. В случае отказа добровольно предоставить документы, предметы, сведения, которые по убеждению стороны защиты содержат сведения, оправдывающие обвиняемого (подозреваемого) либо смягчающие степень его вины, он может ходатайствовать об их изъятии следователю, дознавателю либо суду».

Полагаем, что в этом случае процедура собирания предметов, документов, иных сведений у лиц, будет достаточной для закрепления их в качестве доказательств и последующего исследования в суде на общих основаниях.

Второй формой собирания доказательств адвокатом - защитником, предусмотренной ч. 3 ст. 86, является «опрос лиц с их согласия».

В связи с тем, что УПК РФ не раскрывает понятия «опроса», а также не разъясняет основания, порядок его проведения, способы фиксации информации, это действие адвоката - защитника вызывает в литературе наибольшее количество споров.

При этом часть авторов полагают, что адвокат - защитник не должен иметь права собирать какие-либо сведения путем опроса частных лиц, либо вести со свидетелями «предварительные беседы» (5). Так, А.В. Бойков утверждает, что общение адвоката с лицами, в распоряжении которых могут быть сведения, важные для защиты, недопустимо, поскольку нельзя исключить, что защитник может повлиять на будущего свидетеля (6).

Эта позиция представляется нам весьма спорной. Непонятно, каким образом адвокат должен строить защиту подозреваемого (обвиняемого) и предоставлять суду в соответствии с требованиями состязательности списки свидетелей со стороны защиты, ведь без предварительной беседы (опроса) он не может знать, какого рода информацией располагает то или иное лицо, оправдывает ли эта информация подзащитного, или, напротив, изобличает его.

Более последовательной нам представляется позиция тех авторов, которые справедливо полагают, что адвокат - защитник не может осуществлять допрос свидетелей в порядке ст. 187 - 191 УПК РФ, поскольку это следственное действие затрагивает права граждан. Однако это не означает, что адвокат - защитник не может опросить лицо и в тех случаях, когда гражданин желает сообщить сведения, оправдывающие либо смягчающие вину подзащитного (7). Именно такая позиция нашла свое закрепление в УПК РФ. Но ни ст. 86, ни другие процессуальные нормы не определили ни порядок опроса лиц адвокатом, ни способ фиксации полученной им информации, что низводит право адвоката опрашивать свидетелей до порядка «частных бесед» и «предпроцессуальной деятельности» (8).

В этой связи в литературе предлагается несколько вариантов фиксации результатов опроса свидетеля адвокатом - защитником.

Так, по мнению А.П. Лобанова, защитник может самостоятельно опросить гражданина с последующей просьбой изложить сведения в письменном виде лишь в двух случаях: при отказе следователя допросить свидетеля по ходатайству защиты и при заявлении свидетеля о применении к нему незаконных методов допроса (9). С данной позицией трудно согласиться, поскольку в первом случае адвокат, ходатайствуя о допросе свидетеля, в целях осуществления функции защиты должен иметь представления о характере сведений, которыми обладает опрашиваемое лицо. Второй же случай может стать причиной вынужденных злоупотреблений со стороны защитника в виде рекомендаций свидетелю написать заявление о применении к нему незаконных методов допроса.

В литературе высказываются предложения закреплять результаты опроса в виде «протокола следственного действия» (10), что также невозможно, поскольку осуществлять следственные действия и фиксировать их соответствующим протоколом может лишь лицо, осуществляющее расследование.

А. Давлетов рекомендует представлять опрос лица защитником в виде беседы защитника с гражданином, выразившим согласие на это, с целью получения сведений, относящихся к уголовному делу и позволяющих доказать невиновность или меньшую виновность подзащитного, результаты которой фиксируются в произвольной форме. В качестве формы фиксации он предлагает протокол опроса с указанием места и времени начала и окончания опроса, анкетных данных опрашиваемого и защитника, а также дополнительно вести видеозапись допроса (11). Другие авторы, в целом поддерживая эту позицию, предлагают заверять результат опроса у нотариуса как лица, выступающего от имени государства (12). Очевидно, такая позиция связана с недоверием к адвокату. Характерно, что нотариального заверения протокола допроса, произведенного следователем, эти авторы не требуют, хотя законодательное закрепление большего доверия к одной из состязающихся сторон по сравнению с другой стороной ведет, на наш взгляд, к существенному нарушению принципа состязательности.

Не менее странным выглядит и предложение о том, что провести такой опрос должен частный детектив, который зафиксирует его соответствующим протоколом допроса (13). Ведь речь идет не о сомнении в квалификации адвоката - защитника, который в сложившейся в стране ситуации на рынке труда чаще оказывается более подготовленным специалистом, чем следователь. Вызывает спор процессуальная форма закрепления доказательства. Введение в уголовный процесс новых процессуальных фигур - нотариуса, частного детектива этой проблемы ни в коей мере не снимает, а лишь ведет к удорожанию процесса.

На наш взгляд, процессуально более оправданным способом фиксации результатов опроса граждан будет протокол опроса, заверенный гражданином и защитником, который должен быть приложен к ходатайству защитника о вызове свидетеля для допроса на предварительном следствии либо в суде (по усмотрению стороны защиты). Использование при этом дополнительных средств фиксации опроса не противоречит действующему законодательству и может только приветствоваться. Однако это требование не должно быть обязательным.

Все же следует отметить, что опрос лиц с их согласия не создает самостоятельных доказательств. Он лишь является основанием для ходатайства о вызове данного свидетеля для допроса следователю, дознавателю либо непосредственно в суд.

Третий способ активного участия адвоката в процессе доказывания - это «истребование справок, характеристик, иных документов от органов государственной власти, органов местного самоуправления, общественных объединений и организаций» (п. 3 ч. 3 ст. 86).

Для этого способа собирания доказательств УПК РФ установил обязанность органов государственной власти, органов местного самоуправления, общественных объединений и организаций предоставлять необходимые адвокату сведения. Однако он не определяет ни форму адвокатского запроса, ни сроков ответа на адвокатский запрос, ни уважительных причин отказа при невозможности предоставления запрошенных сведений, ни ответственности указанных лиц за неисполнение возложенной на них обязанности. И хотя в декабре 2004 г. законодатель внес изменения в п.п. 1 п. 3 ст. 6 Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре РФ», согласно которым органы государственной власти, местного самоуправления, а также общественные объединения и иные организации обязаны выдавать адвокату запрошенные им документы или их заверенные копии не позднее, чем в месячный срок со дня получения запроса, никаких механизмов ответственности за непредоставление информации закон не установил (14).

Анализ статей УПК РФ 2001 г. позволяет сделать вывод, что единственной возможностью адвоката - защитника отреагировать на непредоставление ему запрашиваемых сведений является обращение к следователю, дознавателю или в суд с ходатайством об истребовании необходимых справок, характеристик, документов. В частности, ч. 1 ст. 119 УПК РФ предусматривает, что адвокат - защитник «вправе заявить ходатайство о производстве процессуальных действий или принятии процессуальных решений для установления обстоятельств, имеющих значение для уголовного дела, обеспечения прав и законных интересов лица, заявившего ходатайство, или представляемого им лица соответственно». Согласно ст. 120 УПК РФ, ходатайство может быть заявлено в любой момент производства по уголовному делу.