Медицинское мнение

Менеджеры продаж, работники договорных отделов, специалисты подразделений пиара и т.д. чаще всего относятся именно к иррациональному, то есть стрессоустойчивому типу, тогда как плановики, технологи, бухгалтеры, напротив, по большей части рационалы, иначе говоря, люди, достаточно болезненно реагирующие на любые экстремальные нагрузки. Исходя из этого можно заранее предположить, что один и тот же групповой тренинг никогда не сможет принести пользу и доставить удовольствие всем сотрудникам компании, работающим на исполнительских должностях. При этом для большинства топ-менеджеров (которые по определению - люди стрессоустойчивые) экстремальные тренинги являются одним из самых лучших видов активного отдыха. Заставить замкнутого интроверта с депрессивным складом характера (одновременно являющегося незаменимым работником, к примеру - системным администратором) ценить и поддерживать корпоративную культуру фирмы с помощью ролевых игр и экстремальных приключений практически нереально. Подобные эксперименты скорее заставят такого человека задуматься об увольнении, чем стать полноценной частью группы. Аналогичная ситуация может произойти и с людьми неспортивного склада, даже если они экстраверты. К примеру, от небольшой, но непривычной нагрузки у них может резко упасть иммунитет, дать сбой вегетососудистая система, что выбьет их из рабочего состояния на недели.

Особенности менталитета

Заинтересованные в раскрутке своих предложений специалисты-аналитики event-компаний склонны замалчивать вопросы особенностей российского менталитета при обсуждении преимуществ и недостатков групповых тренингов. Как известно, жители России обладают очень высокой степенью коллективизма (примером может служить неискоренимая традиция списывания друг у друга на лекциях и экзаменах). Подобная групповая психология просто немыслима в США, где одним из наиболее выраженных свойств психологического поведения людей является их индивидуализм, которым пронизана вся американская культура.

Прежде чем следовать моде на организацию досуга в формате типа team-building, руководителям стоит сначала самостоятельно оценить уровень целесообразности проведения подобных мероприятий, не прибегая к услугам заинтересованных специалистов. Искусственное сплочение уже и без того единого коллектива может привести к его распаду.

Интересны высказывания топ-менеджеров ряда российских компаний [3]:

Алина Курбатова, директор по персоналу компании "Технический центр Кунцево":

"Тренинги по командообразованию мы не проводим. В компании считается, что укрепление команды - задача линейного руководителя. Поэтому компания организует корпоративные походы в боулинг, игры в пейнтбол. Но акцент на то, что "вы идете играть в боулинг, чтобы наша команда стала крепче", мы не делаем. За год по собственному желанию из 400 человек ушло всего двое – согласитесь, этот факт говорит о многом”.

Галина Богданова, Resources Development Manager компании "Данон":

"В большинстве известных мне случаев участники воспринимают подобные тренинги, как возможность провести рабочий день на природе, в приятной компании и в неофициальной обстановке, отдохнуть от ежедневных рабочих проблем.

Наталья Лапшина, менеджер по персоналу ЗАО "Маэрск":

«Конечно, тимбилдинг - не панацея. Но это хороший стимулятор, витамин, за приемом которого должна следовать дальнейшая кропотливая, каждодневная работа».

Использование team-building требует большой осторожности, так как это один из мощнейших инструментов по силе вмешательства в работу организации и масштабам возможных изменений. Во-первых, это сложности, возникающие при появлении новых сотрудников. «Натренированная» команда может болезненно воспринимать их и не менее остро переживать уход старых членов группы, особенно ее лидера. Во-вторых, команду сложно переориентировать на другое направление. Кроме того, если после тренинга руководитель не сумеет направить работу команды в нужное русло, используя ее должным образом, то рано или поздно потеряет доверие. В-третьих, никакая команда не может существовать вечно и быть панацеей от всех возможных проблем. Если в компании уже не осталось внутренних ресурсов для выживания, то team-building способен даже ускорить ее распад.

Поэтому эффективному командообразованию должен предшествовать стратегический анализ ситуации на предприятии, особенностей взаимодействия в коллективе, отношений сотрудников с клиентами, партнерами, определение целей и возможностей их достижения. Но все же основой корпоративной культуры становится уровень миссии. «Одна из целей миссии — создать моральные стимулы для работы, оптимальную систему взаимоотношений в коллективе и общей идентификации сотрудников, чтобы у них появилось чувство приверженности фирме. Сверхидея в том, чтобы они не делали различий между интересами компании и своими» (М. Гринфельд - известный в России бизнес-консультант, [4]). Такой подход — основа строительства команды. Команды не «на час», а стабильно работающей, объединяющей людей идеями, эффективно взаимодействующей с партнерами, осознающей свою уникальность.

Желающим же использовать team-building лишь как элемент в программе создания команды единомышленников в своем коллективе можно порекомендовать дополнительно ознакомиться с книгой Дэвида Хэнны [5]. Работая по модели из книги Хэнны, топ-менеджеры приходят к единому пониманию целей, создают образ согласованного устройства и взаимодействия всех систем и элементов организации. В процессе взаимодействия формируется высокий уровень доверия, которое является ядром лидерства в современную эпоху интеллектуального работника.

Литература:

1. Хотулева Е. Особенности национального тимбилдинга. Плюсы и минусы "командообразующих" мероприятий [Электронный ресурс; режим доступа]: http://www.ubo.ru/articles/?cat=123&pub=2033.

2. Подольская Д. Антикризис-Party // Карьера (Москва). 2009. № 007-008, С. 48-51

3. Герасименко О. Team-building - использование в российских компаниях. [Электронный ресурс; режим доступа]: http://www.ubo.ru/articles/?cat=123&pub=702

4. Климкина Е. Формирование команды: дань моде или требование времени? [Электронный ресурс; режим доступа]: http://www.gaomoskva.ru/index.php?mid=531.

5. Хэнна Д. Лидерство на все времена. Результаты сегодня – наследие на века. - М: Альпина Бизнес Букс, 2007.

5.

Аникина Е.Е.

Российский государственный социальный университет г. Москва

Соотношение формальных и естественных языков

Развитие науки о языке протекало в тесной взаимосвязи с развитием других социальных институтов и форм мышления. В вопросе соотношения языка науки и формальной логики существует аспект, общий как в лингвистических, так и в логических исследованиях, а именно соотношение формальных и естественных языков. Вопрос о том, насколько формализован именно научный язык, наверное, все же нельзя разрешить однозначно, поскольку исходя из принятых ныне определений и разграничений естественных и формальных языков, можно говорить скорее о степени их различия, а не о резкой границе.

Сторонники процессуальных моделей языка считают, что работу естественного языка, в отличие от языков формальных, нельзя описать той или иной семантической теорией. В другой же традиции идущей от Аристотеля и получившей новый импульс в современности после работ Д.С. Милля, господствует точка зрения, еще более стирающая границу между естественными и формальными языками и утверждающая соответствие форм языка (неважно- естественного или формального) универсальным формам мышления, – этот взгляд на данную проблему проистекает из утверждения, что грамматика представляет собой наиболее элементарную часть логики.

С одной стороны терминологический аппарат науки в значительной степени соответствует перечисленным выше требованиям, предъявляемым к формальным знакам. Однако соответствие это далеко не абсолютно хотя бы в силу того, что научная терминология формировалась на основе естественных национальных языков, причем в некоторых областях научного знания терминологический словарь представляет собой смесь заимствований из большого количества различных национальных языков, сообразно вкладу в данную научную дисциплину со стороны различных национальных научных школ.

Показательная попытка известного математика Д. Пеано создать действительно ориентированный на нужды науки формальный язык, способствующий международному общению ученых – “Интерлингву”. Вполне характерно, что подобная идея пришла именно к этому ученому, поскольку в сфере его научных интересов лежала аксиоматизация и формализация арифметики, а эта проблематика, в свою очередь, смыкается с попытками Г. Лейбница построить арифметизированное логическое исчисление.

Сейчас, однако, широчайшая практика международного общения ученых ставит под сомнение саму идею создания проекта, подобного “Интерлингве”. С одной стороны, английский язык, de facto, действительно стал языком научных съездов, симпозиумов, конференций, а с другой – во многих областях знания укоренился терминологический аппарат, ставший международным (по крайней мере, для специалистов в конкретных разделах науки).

Формальный аналитический язык строится таким образом, что смысл того или иного слова, предложения, высказывания в минимальной степени зависит от контекста. Наука стремится полностью исключить из своей языковой практики любые контексты высказывания – для сути научной теории не должно иметь никакого значения кем, когда и при каких обстоятельствах было высказано то или иное утверждение (апелляция к авторитету, конечно, может придать весомость какому-либо утверждению, но не более того).

Если рассматривать понятия языка исчленения, принятого в математической логике и применимого в отношении практически любых достаточно формализованных систем, то триадой, на которой базируется язык исчленения, является алфавит данного языка, его аксиомы и правила вывода, то есть способ конструирования тех или иных доказательств на основе выбранной системы аксиом согласно определенным логическим правилам. Наука в целом, как достаточно формализованная система понятий и утверждений, казалось бы, должна отвечать данным требованиям. Если же ориентироваться на естественные языки и искать в них параллель тому отношению, которое имеет место в системе наука- логика, то ближайшей аналогией должна являться грамматика естественных языков, которая так же, как и формализованные правила исчленения высказываний, задает правила построения корректных, верных (с грамматической точки зрения) предложений.

То обстоятельство, что лингвистика и логика зачастую имели и продолжают иметь предметом своего исследования одно и то же, отмечалось многими исследователями и особенно хорошо прослеживается в историческом разрезе. Не случайно современная лингвистическая теория признает логику в качестве одного из направлений, определивших генезис лингвистики, используется ею как одним из генеральных методологических направлений, определяющих развитие лингвистики наряду со сравнительно-историческим, структурным и конструктивными подходами. В принципе до работ В. Гумбольдта, то есть до 19 века, языкознание не было независимо научной дисциплиной, а представляло собой часть той же логики или философии. У Аристотеля, например, исследования языка осмысливалось как часть логики: его категории (сущность, количество, качество…) представляют собой не что иное, как иерархически выстроенный список всех форм сказуемого (от именных форм к глагольным и от более независимых к более зависимым).

Связь различных направлений в лингвистике (и вообще возникновение современной лингвистики как таковой) и общего позитивного подхода к осмыслению реальности имеет весьма глубокие корни еще и по той причине, что на рубеже 19 и 20 веков возникла реакция на преобладающий в то время позитивистский подход во взглядах на характер мышления, восприятия и на язык как на носитель мысли.

Современная лингвистическая парадигма берет свое начало в широком интеллектуальном движении, порожденном кризисом позитивизма в конце 19 века. Позитивистская (в ее раннем, наивном варианте) модель сознания и языка базировалась в первую очередь на идентификации “объективных” данных науки с непосредственными данными сознания, на безграничном доверии к субъективному сознанию и, тем самым, смыкалась с концепцией ассоцианизма, считавшей, что мышление есть свободное сцепление ментальных образов, в первую очередь визуальных, отражающих вещи и содержание мысли.

Относительная простота языков, изучаемых логиками, позволяет им выяснить структуры этих языков более четко, чем это является возможным для лингвистов, анализирующих исключительно сложные естественные языки. Ввиду того, что языки, изучаемые логиками, используют отношения, скопированные с естественных языков, логики способные внести существенный вклад в общую теорию языка. Наука в целом способствует созданию базы формальных языков и, следовательно, опосредствованно через логику – служит развитию лингвистики.

Литература:

1. Аристотель. Сочинения. В 4-х тт. Т.2. М., 1975—1983.

2. Лейбниц Г. В. Сочинения в 4-х тт. Т. 3.— М., 1984.

3. Миль Д.С. Система логики силлогистической и индуктивной. Изложение принципов доказательства в связи с методами научного исследования, 2-е изд. СПб., 1914.

4. Чистяков В.Д. Рассказы о математиках. Изд. 2-е, исправл. и дополн. - Минск, 1966.

Резепова Н.В.

Дата добавления: 2015-04-24