Владимир Онищенко 3 страница

Поплутав по коридорам, она добралась до своего кабинета. К слову, кабинет ей очень понравился: светлый, с окном во всю стену и удобным расположением мебели. Стол у окна, а позади рабочей зоны встроенные шкафы для документов. Да, здесь было два рабочих места, так что надеяться на несколько минут одиночества после нервного переживания не приходилось. А чтобы выдержать Лили, так звали девушку, расположившуюся напротив, нужно иметь изрядный запас терпения, который у неё и так на исходе. Уже в первые пятнадцать минут после знакомства та завалила её кучей вопросов, что даже Вездесущий Администратор – как они прозвали Тьерри, ‑ позавидовал бы ей. Вот кого нужно было брать в отдел Администрирования!

‑ Я так рада, что тебя «подселили» ко мне! Одной целый день такая скукотища!

‑ А что, работа совсем не спасает от скуки? – с улыбкой спросила Энджел.

Кажется, судьба и впрямь испытывает её на прочность. Лили приняла эстафету по выматыванию нервов.

‑ Работа? Как может работа спасать от скуки? – Лили сделала удивлённое лицо. – Работа ‑ это работа… А живое общение – это другое дело. Вот даже просто кофе попить…

‑ По‑моему, для этого есть определённое время. Разве не так? – поинтересовалась Энджи, помня об ограничениях, прописанных в контракте.

‑ Фи, ‑ Лили фыркнула. – Сюда практически никто не заходит. А это нас надёжно скрывает. ‑ Она махнула рукой сторону стеклянной двери, завешенной жалюзи.

‑ Я кофе пью только по утрам, ‑ доброжелательно сообщила Энджел, раздумывая, что бы такое сказать, дабы отвлечь Лили, потому что выражение лица той ясно давало понять, что сейчас начнутся расспросы другого характера – такие нежелательные для Энджи. Потому она начала разбирать бумаги, которые ей уже успели вручить, включила компьютер, в общем, всем видом показывала, что настроена только на работу и никак иначе. Но не тут то было…

‑ Ну как?

Энджел показалось, что Лили даже затаила дыхание в ожидании ответа. Именно этого вопроса она и ожидала, а потому несложно догадаться, что за этим крылось. Однако подпитывать этот живой интерес не собиралась.

‑ Что «как»? – переспросила Энджел, утверждаясь в мысли, что зря так необдуманно обмолвилась об утренней встрече с главой компании.

Но Лили не обращала внимания на явную неохоту, с которой Энджи отвечала, не удостаивая её взглядом, не оставляя надежду на подробное обсуждение.

‑ Как он тебе? Бр‑р‑р‑р… – Для убедительности она даже сжала кулачки и содрогнулась. – Какой мужчина! Ох! Я его обожаю! Ну, расскажи мне, Энджи…

При её выразительном «бр‑р‑р‑р…» в голове вспыхнул образ чёрной пантеры, которая рыкая и брызжа кровью вгрызалась клыками в мягкую плоть. Вот это про него. А на слове «обожаю» Энджи посмотрела на неё, оценивая в своём ли уме эта юная девица.

Всё‑таки нужно было согласиться на кофе и желательно с печеньем. Может быть, если бы рот у неё был занят, вопросов стало меньше.

‑ Что тебе рассказать, Лили? Мы обсудили некоторые рабочие моменты и всё! – Чуть не поперхнулась собственным враньём, но получилось очень правдоподобно. На лице у Лили отразилась скука.

Рабочие моменты…

Только об одном упоминании и мысли об этих «рабочих моментах» её бросило в жар, и Энджи молила Бога, чтобы щёки не загорелись румянцем, иначе любопытная Лили вытрясет из неё всю душу.

‑ Хорошо, Лили. Давай кофе, ‑ покорно согласилась она и поставила свою кружку на стол. Лили сверкнув улыбкой, убежала в дальний уголок, где было оборудовано место для кофе‑пауз. Не сказать, чтобы девушка не понравилась Энджи, но её энергия, бьющая через край, и безграничное любопытство утомляли. Лили была довольно хорошенькой – миловидность личика с огромными карими глазами подчёркивали совсем короткие тёмные волосы, старательно уложенные, то есть взъерошенные с помощью геля в стиле «правильного беспорядка», что ещё больше выделялось на фоне строгого стиля её одежды.

‑ Я пью растворимый, потому что аромат свежесваренного кофе может нас выдать, ‑ таинственно сообщила она, наполняя кружки.

‑ Сгодится на первый раз, ‑ усмехнулась Энджи, не поднимая взгляда и постепенно вникая в смысл содержания документов, которыми занялась.

Наверное, скоро наступит апокалипсис. В последнее время она только и делала, что нарушала собственные правила. Начиная с той самой ночи и заканчивая этим кофе в неположенное время.

Что же будет дальше? А дальше Энджи узнала о предпочтениях Лили: в еде, одежде, мужчинах и многом другом. И справедливо решила, что никогда в жизни не будет пить с ней кофе лишь по одной простой причине – боялась, что у неё появится желание утопить ту в её же кружечке.

Энджи вообще удивлялась, как Лили ещё не вылетела из концерна, как ей всё ещё удавалось работать на этом месте. В течение дня она сортировала документы на столе, печатала что‑то, ходила туда‑сюда из кабинета в кабинет, отвечала на телефонные звонки, и все это происходило параллельно с болтовнёй обо всём на свете. После полудня Энджел перестала комментировать и отвечать на реплики девушки, поняв, что это практически и не нужно, гадая, когда та устанет говорить, и, надеясь, что через пару дней её пыл иссякнет, она выговорится и закроет рот. А пока приходилось изредка спрашивать её кое‑что по поводу рабочих дел, попутно, благодаря стараниям всё той же особы, «изучая» биографию личного состава сотрудников компании. Конечно, не всех, всех запомнить и изучить не в состоянии даже Лили, но особо известных персонажей.

Отказавшись сделать обеденный перерыв, Энджи углубилась в бумаги, радуясь временному затишью. Это затишье она не могла променять даже на обед, а стоило представить, как у Лили развяжется язык во время приёма пищи, аппетит исчезал и вовсе.

Она откинулась в удобном кресле и прикрыла глаза, наслаждаясь тишиной. Невольно вспомнила утренний разговор и снова почувствовала себя неловко, как тогда. Он был зол, хотя поначалу старался не показать этого, не подать виду, но язвительный тон не оставлял на этот счёт никаких сомнений. Неужели надеялся на продолжение? Теперь это было невозможно, просто невозможно… она дала ему понять, что этого не будет, заявив, что собирается замуж, признав, что для неё Он был всего лишь развлечением на одну ночь.

Замуж!

При этой мысли захотелось расхохотаться, но не горько, как раньше. Как хорошо, что всё закончилось вот так! Боже, как хорошо! Она свободна и предоставлена только самой себе.

Такие приятные мысли прервал звонок сотового. И не нужно было смотреть на дисплей, чтобы узнать, кто так настойчиво трезвонил. Энджи посмотрела на часы: через несколько минут придёт Лили и если ситуация повторится при ней…

Ответила на звонок, стараясь не выдать раздражения:

‑ Привет, Тим!

‑ Привет, дорогая!

При этих словах Энджел закатила глаза. Ну, надо же, дождалась! Наконец‑то её назвали «дорогой». Она так и молчала в трубку, мягко покачиваясь в кресле из стороны в сторону.

‑ Эджи? Ты меня слышишь?

‑ Я слышу тебя. Что ты хотел, Тим? – спокойно, удивляясь самой себе, подала она голос.

‑ Как что? Как что я хотел, ‑ возбуждённо говорил он. – Ты пропала чёрт знает куда! На звонки не отвечаешь! Дома тебя нет! Что там с тобой происходит?

‑ У меня всё хорошо, Тим. Всё просто замечательно.

‑ Нам нужно поговорить, Энджи!

‑ Мы уже с тобой разговаривали! Больше не о чем! – резко сказала она. Состояние мягкой апатии смыло волной раздражения.

‑ Пожалуйста, Энджи! Я заберу тебя с работы!

‑ Нет! Тебя всё равно не пропустят на территорию.

‑ Тогда я приеду к тебе домой.

Когда хотел, Тим мог быть очень настойчивым, она это знала. Если он решил, то бесполезно отнекиваться, он всё равно приедет, где‑нибудь, но он обязательно выследит её, раз уж он так твёрдо намерен поговорить.

‑ Хорошо, только заезжай попозже. Я не сразу домой, мне ещё в одно место нужно заехать, ‑ согласилась она. Решила встретиться с ним ещё раз и высказать всё в лицо. Сейчас она уже может сделать это спокойно. После беседы с Данте, разговор с Тимом казался сущим развлечением. Она даже и задумываться об этом не собиралась, а уж готовиться к встрече тем более.

‑ Куда?

‑ Что куда?

‑ Куда тебе нужно заехать? – не унимался он.

‑ Это не твоё дело Тим, ‑ устало вздохнув, ответила она. – До вечера.

Глава 5

Энджел выбралась из такси и выволокла следом за собой тяжёлый пакет с продуктами. Сегодня она перестаралась. Купила то, что задумала, но потом захотелось того и этого, привлекли внимание соусы к мясу и приправы, захотелось фруктов, а следом пошли и сладости. Бездонная тележка доброжелательно принимала всё в себя, со скрипом прокатываясь между многочисленными стеллажами, будто специально притормаживая то у одного, то у другого.

Со вздохом облегчения Энджи захлопнула дверь квартиры, прошла на кухню и поставила свою ношу на стол. Прикрыв глаза, постояла минуту, опираясь ладонями о столешницу, перевела дух, клятвенно пообещав себе, что больше никогда в жизни не будет поднимать тяжести. Кажется, сил совсем не осталось, а ведь ещё нужно сделать кое‑какие дела.

Сегодня её «дела» не заключали в себе ничего необычного. Она собиралась принять душ, переодеться, а позже выпить зелёного чаю, усевшись перед телевизором, завернувшись в мягкий халат, оставив лишь мягкий нераздражающий свет торшера. Единственное, что отличало этот вечер от других ‑ то, что сегодня должен прийти Тим. Не сам его приход был удивителен, а то, как она собиралась его встретить. Вернее, не встретить и вовсе. Не будет обычных приготовлений к свиданию: макияжа, красивой одежды, и чего‑нибудь вкусненького на ужин. А если он не поторопится, то и встречи тоже не будет, потому что Энджел не собиралась ждать его полночи. Но Тим её «позже» воспринял буквально, до сих пор от него не было даже звонка. Хотя, чему удивляться? Разве он должен был измениться за неделю? Тим… как всегда, в своём духе, опаздывал и даже не предупреждал, и не звонил спросить, удобно ли приезжать в такое позднее время.

Энджел скинула туфли, разгорячёнными ступнями тут же ощутив приятную прохладу пола. Привыкла ходить на каблуках, сколько себя помнила в сознательной жизни, но к вечеру ноги всё равно побаливали от усталости. Такая уж у женщин судьба… Избитое выражение «красота требует жертв» вполне себя оправдывало, впрочем, как и всегда. С наслаждением Энджел встала под тёплые струи воды, которые били по плечам, постепенно расслабляя узелки напряжения, скопившиеся в течение дня. Немного геля и свежий цитрусовый аромат окутал приятным облаком, а пышная кремовая пена мягко обволокла тело.

Нелёгкий выдался денёк! Одна Лили чего стоила!

Про Данте не нужно и упоминать. С недавних пор он самолично стал синонимом напряжения и не только эмоционального, но даже физического. И с тоской подумалось, что издевательства над её мозгом ещё не закончились. Не стоило рассчитывать, что Тим придёт просто спросить, как у неё дела. Только вот, если истинная причина совпадает с её предположениями, это вообще не укладывалось голове. Как может он после всего, что было, думать о примирении? Самонадеянно и глупо.

Так быстро она отошла от этих чувств, охладев к нему. Всё вмиг схлынуло, будто и не было ничего, её привязанность растаяла за один день, вернее, за несколько часов. Тим очень старался, и его усилия не прошли даром, он растоптал её чувства, оставив на душе и в сердце грязные следы. И сейчас Энджел испытывала досаду, что её «точка», поставленная, на том последнем свидании постепенно превратилась в «запятую», чего совершенно не хотелось. Если так, то придётся добавить ещё пару слов и снова залепить жирную точку, ведь после ночи с другим мужчиной ни о каком примирении не могло быть и речи.

Так, размышляя о пунктуационных знаках и правилах их постановки в своих отношениях, она слегка подсушила волосы и натянула на себя белое спортивное платьице, больше похожее на длинную майку на тонких бретельках. И, только она с этим справилась, в дверь позвонили.

‑ Привет, дорогая! – донеслось ей вслед, когда, впустив Тима и, бросив короткое, лишённое эмоций приветствие, Энджел развернулась и пошла на кухню.

Радости от встречи она не высказала, как и не стала суетиться вокруг его персоны, а он молчал, испытующе глядя на неё. Так и не дождавшись от него ни слова, Энджи с полным равнодушием на лице отвернулась и занялась пакетом с продуктами, оставленном на столе. Выложила на тарелку яблоки и апельсины.

‑ Надеюсь, ты не голоден, мне нечем тебя угостить. Я ничего не готовила, потому что сама только недавно вернулась домой.

Что он хотел показать своим молчанием, она так и не поняла. Может, просто не мог решиться начать разговор, что странно после такого рвения, какое он проявил по телефону. Должно быть так, но помогать ему она совсем не собиралась, как и слушать его желания тоже не было. И единственное, что хотела – чтобы он убрался из её квартиры как можно скорее.

‑ Где ты была? – прозвучал его вопрос, что было верхом наглости и вызвало у неё глубокое возмущение, которое внешне она не высказала.

‑ Не желаешь чаю? Или кофе? – вежливо и терпеливо поинтересовалась она, намеренно проигнорировав его вопрос. – С бисквитом? ‑ Налила себе зелёный чай и посмотрела на Тима, в ожидании ответа. И даже дверцу шкафчика открыла, чтобы достать вторую чашку.

‑ Да, чай, ‑ смиренно согласился он.

Энджел иронично вздёрнула бровь, поражаясь его сговорчивости. Даже смешно, после всего, что он сделал. Тим огляделся, будто это был его первый визит в этот уютный уголок. Всё те же светлые стены, белая кухонная мебель и несколько ярких пятен в интерьере ‑ картина с натюрмортом из фруктов и цветов, римская штора цвета апельсина. Ничего не изменилось. Она молча подвинула к нему чашку, но присесть рядом с ним не спешила.

‑ Энджел, пожалуйста. Нам нужно поговорить. И ты прекрасно знаешь о чём. То, что случилось ‑ недоразумение. Ты совершенно не так меня поняла.

‑ О чём нам говорить и чего я не поняла? – Она с удивлением подняла на него взгляд. Создалось впечатление, что ему не хватало несколько капель живительной влаги, чтобы разговориться и как только он сделал глоток, поток слов полился без остановки и очень настойчиво.

‑ Ну, вот… Ты снова в своей манере! – с плохо скрываемым раздражением проговорил он.

‑ Тим, я тебя умоляю, не начинай читать мне нотаций, ‑ ответила Энджи со скукой в голосе. ‑ Ты не первый день меня знаешь.

‑ Вот именно, не первый. Поэтому и не верю, что ты так легко можешь отказаться от наших отношений. Отказаться от нас.

‑ Можешь не верить ‑ дело твоё, ‑ возразила она, ещё сохраняя бесстрастность. – Пойдём в гостиную, я хочу посмотреть новости. – Не дожидаясь ответа, она взяла с тарелки апельсин и прошла в гостиную, где устроилась на мягком диване, поджав под себя ноги. Ловко орудуя ножом, Энджел начала счищать кожуру с цитруса.

‑ Энджи, я не собирался отменять свадьбу. Я просто хотел отложить её, ‑ сказал он, и почему‑то стало противно. Как бы ни хотела, всё равно возвращалась в тот вечер, и эти воспоминания были не из приятных. Ну, какая‑то их часть ‑ точно!

‑ Зачем, Тим? У нас уже давно не было тех отношений, о которых ты говоришь, и ты прекрасно это знаешь.

‑ У нас просто возникли сложности. А у кого их нет? – уверенно парировал он.

‑ Сложности? – взглянула она в его лицо, когда‑то родное, а сейчас ставшее чужим.

‑ Энджел, я знаю, мы не всегда понимали друг друга, но можно попытаться...

‑ Нет. ‑ Она не собиралась уступать ему и идти на попятную. Слишком долго думала, чтобы решиться закончить всё одним махом. ‑ Всё кончено. Свадьбы не будет. Оставь меня в покое. Я устала и хочу спать. ‑ Она положила кожуру апельсина на столик и принялась аккуратно разбирать фрукт на дольки, стараясь, чтобы сок не брызнул на платье.

‑ Успокойся… ‑ Зачем‑то он попытался обнять её, и в ту же секунду терпение покинуло её. Энджел ясно давала понять, что не собиралась начинать всё снова. И не только слова, но и весь её равнодушный вид говорил о её настрое, но Тим был глух и слеп. Его жест вызвал такое негодование, что Энджел вспылила, возмущённо воскликнув:

‑ Да прекрати ты, не трогай меня! – она резко оттолкнула его от себя. ‑ С чего ты взял, что можешь всё наладить? С чего ты взял, что мне это нужно?

‑ Ты так быстро все забыла? Да, Энджи? – Глаза Тима сузились, и в них блеснул недобрый огонёк, на лице расплылась саркастическая улыбка, а тон стал язвительным.

‑ Что «всё», Тим? ‑ Апельсин оказался сладким и смягчал горький разговор и негатив, что оставляло после себя каждое сказанное им слово, да и её тоже. ‑ Не нужно делать меня виноватой. Ты знаешь, что этому есть причина. И весьма объективная.

‑ Конечно… ‑ продолжил он в том же духе. ‑ Как ты можешь быть в чём‑то виноватой? Энджи ведь само совершенство, всегда знает, что лучше и как лучше… Ты даже апельсин чистишь одной сплошной полоской. ‑ Он указал на длинную оранжевую спиральку.

‑ Что ты предлагаешь? Зарыться в апельсиновой кожуре? Тогда тебе станет легче? – вставила она своё едкое словцо. Зачем стесняться в выражениях, соблюдая правила приличия, Тим всё равно этого не оценит.

‑ Причём здесь кожура?

‑ Ты хочешь меня в чём‑то упрекнуть? – Она отложила оставшиеся дольки и посмотрела на него, не в силах скрыть недовольства. ‑ Ты пришёл, чтобы упрекнуть меня в моём характере или в чём‑то ещё? Я не намерена терпеть это, Тим! Я даже обсуждать это не хочу! Мне это не нужно! И мне не нужны ни ты, ни этот разговор! Я приняла решение, и менять его не собираюсь.

‑ Ты приняла решение… А меня ты спросила? – Он словно не слышал её и непреклонность, с которой она говорила, злила его.

‑ Что‑то в тот вечер я не видела особого рвения остановить меня.

‑ А ты дала мне возможность сделать это?

‑ Господи… как я устала от этих бесконечных «ты». ‑ Она прикрыла глаза рукой, сделав над собой усилие, чтобы не наговорить гадостей. Тим мог кого угодно из себя вывести своей твердолобостью. Раньше она легко приняла бы это за целеустремлённость и напористость, свойственные уверенным в себе мужчинам, но сейчас, когда он показал своё истинное лицо, подобные жесты лишь явственней обличали его наглость и снобизм. ‑ Тим, разговор не имеет смысла. Не трать мои и свои нервы, и давай распрощаемся. Тихо и мирно.

‑ Имеет, потому что я не хочу тебя терять!

‑ О чём ты говоришь?! Тим… – Энджел резко замолчала, задохнувшись от злости. ‑ Ты меня потерял уже давно! Все эти твои причины… Это всё ерунда!

‑ Не надо…

‑ Я не слепая, Тим! Ха! Смешно звучит из моих уст, не правда ли? – съязвила она и скривилась от собственных слов. ‑ Что не надо? Не надо говорить, что всё началось с того момента, как я рассказала тебе? Я перестала быть для тебя так же хороша? – Она насмешливо посмотрела на него, снова чувствуя горечь, вспоминая, как долгое время жила в ожидании какой‑то развязки в их отношениях, унижая себя, хотя невыносимость ситуации не давала спокойно спать.

‑ Прекрати!

‑ Ты хотел поговорить? Вот и давай тогда решим всё раз и навсегда! Только это будет наш с тобой последний разговор!

‑ Я был не прав… Прости… Я…

‑ Что? Не прав? Господи… ‑ обречённо простонала она. Говорить с ним – словно биться головой о стену.

‑ Энджи… ‑ Он снова попытался дотронуться до неё и обнять, искал телесного контакта, чтобы упрочить свои слова, но она отталкивала его, шарахалась, как от прокажённого.

‑ Уйди ты! Оставь меня! Столько раз тебе ещё повторить? ‑ Не выдержав его притязаний, Энджи вскочила с дивана и отошла на приличное расстояние, чтобы Тим не мог дотянуться до неё. В душе только‑только установился покой, а он бередил старые раны. ‑ Ты так добивался меня, так ухаживал… ‑ Взмахнула рукой. ‑ А потом так быстро охладел… Я для тебя… ущербная… Я тебя не держу, ты сам этого хотел. И я, правда, не понимаю, что тебе сейчас от меня нужно. Почему ты вдруг ты решил начать всё с начала.

‑ Потому что я люблю тебя.

Когда‑то она мечтала услышать эти слова, а сейчас это было лишь пустое сотрясание воздуха. Сейчас это ровным счётом ничего не значило и выглядело очень лицемерно.

‑ Уходи, Тим. Когда ты мне был нужен.... Уходи, ‑ с болью в голосе повторила она и отвернулась, не в силах смотреть на него и продолжать этот разговор, говорить в пустоту одно и то же. Настроение окончательно испортилось, сердце тревожно застучало от негодования, и даже голова начала побаливать. ‑ Ты знаешь, мне нельзя нервничать, ты уже и так довёл меня.

‑ Хорошо, но мы всё равно поговорим позже, ‑ уверенно сказал он и ушёл, оставив после себя шлейф негатива и высосав из неё все соки.

Чёрт тебя подери, Тим! Только тебя мне недоставало сейчас! Только тебя...

Она не хотела расстраиваться из‑за него, не хотела вспоминать свои обиды, но поневоле снова возвращалась к тому вечеру, когда рассказала ему обо всём, надеясь на его поддержку и понимание. Ей всего‑то и нужно было – его понимание. И ничего больше. Энджел поделилась с ним своими страхами и тревогами, рассказала об аварии и последствиях. Ведь это совершенно нормально ‑ ждать от любимого человека поддержки и участия, чтобы обнял её, прижал к себе крепко и сказал, что всё будет хорошо. Это самое большее, на что она рассчитывала, а наткнулась на его равнодушие. Он слушал её молча, изредка задавал вопросы. После этого они долго не виделись. Тим ссылался на свою занятость, находил причины, чтобы встречаться с ней как можно реже и не хотел разговаривать о них, каждый раз раздражаясь, если она пыталась выяснить отношения. Постепенно между ними возникло отчуждение, оно росло день ото дня, всё больше отдаляя их друг от друга. И хотя свадьбы была назначена, Тим отсекал все попытки прояснить ситуацию, списывая всё на излишнюю мнительность Энджи. Но можно кого угодно обмануть, но себя вряд ли, как ни старайся. Уже тогда Энджел чувствовала и в глубине души понимала, что их отношениям близится конец. Однако отгоняла свои подозрения прочь, всё ещё надеясь и веря ему, хотя замечала лёгкие пренебрежительные нотки в голосе и проскальзывающий неприязненный блеск в глазах, словно он купил дорогую вещь, а она оказалась с браком. И что делать с ней дальше он не знал, но надобности в ней точно не испытывал. Такой она была для него до поры до времени ‑ красивой вещью, подчёркивающей его статус и подогревающей его мужское самолюбие.

Энджи старалась не поддаваться приступам самобичевания, не любила чувствовать себя уязвлённой, ненавидела собственную слабость и её проявления, а потому крайне редко делилась своими переживаниями даже с Каролиной, лучшей подругой. Сейчас же почувствовала острую необходимость выговориться, излить душу, насколько это возможно, насколько она сама себе позволит. Как никогда хотелось пожаловаться, обсудить всё, что произошло. А Каролина была не только очень благодарным слушателем, но и сама не забывала комментировать, а потому даже самая серьёзная беседа превращалась в комедию. Вот этого Энджи и хотелось ‑ комедии и желательно романтической, мелодрамы достали.

Несмотря на поздний час, она всё же набрала номер Каролины, но вместо весёлого голоса подруги услышала протяжные гудки. Стало совсем тоскливо, хоть плачь.

‑ Привет, дорогая моя! – Всё‑таки Каролина успела добежать к телефону и ответить, прежде чем Энджел повесила трубку.

‑ Привет! Извини, что так поздно. Надеюсь, я тебе не сильно помешала?

‑ Помешала, но не сильно. Ради тебя я даже секс могу отложить! Да, милый?

‑ Кари, извини… ‑ смущённо начала Энджел. – Я тебе завтра позвоню.

‑ Эй, малышка! Ты что? Я же шучу! Ну, ты совсем уже…

‑ Господи... Кари! Ты как что скажешь… Думай потом, пошутила ты или нет!

‑ Шучу. Я одна. Правда. Я в ванной была. Думала не добегу к телефону, но успела. Та‑а‑ак… ‑ протянула она знакомым тоном, означающим, что сейчас начнутся расспросы и нотации.

‑ Знаю‑знаю, ‑ виноватым голосом подхватила Энджел и запустила руку в волосы, неосознанно начав перебирать почти сухие пряди. Тиму всё‑таки удалось загнать её в угол, оставив в растерянности, и выросшие, хоть и маленькие, крылья за спиной, снова пропали.

‑ Ни черта ты не знаешь! Я тебе звонила раз двадцать! Ты обалдела совсем что ли? Я же беспокоюсь… ‑ возмущалась Кари так громко, что Энджел отвела трубку чуть дальше от уха. Да, в чём‑то Каролина была права. Не стоило большого труда поговорить с подругой, только вот разговаривать совсем не хотелось, слишком муторно и горько было на душе, чтобы «оголяться» в обсуждении развалившихся отношений.

‑ Да… ‑ уныло отозвалась Энджи, ‑ навалилось что‑то всё. А вообще это не телефонный разговор. Давай увидимся.

‑ Ох, что‑то мне не нравится твой тон… Совершенно не нравится.

‑ Расскажу при встрече, ‑ пообещала Энджи, понимая, что если она сейчас хоть словом обмолвится, то этот разговор затянется часа на два, а этого она себе не могла позволить. Все самые сладкие подробности она собиралась оставить на потом и озвучить при личной встрече.

‑ Снова этот твой… ‑ Каролина замолчала, подбирая подходящее слово помягче, ‑ …кретин Тим постарался?

‑ Да, ‑ просто подтвердила Энджи и на другом конце провода повисла гробовая тишина.

‑ Энджи? С тобой всё в порядке? Почему я не слышу осуждающего «…ну, Каролина!..» ‑ она театрально повторила тон подруги. – Ты, наконец, послала этого козла подальше? – В ответ Энджел расхохоталась и подтвердила догадку подруги. ‑ Ох! Как же это случилось? О, нет! Стоп! Я хочу спокойно и во всех подробностях! – Радости Каролины не было предела и от этого настроение Энджел тоже медленно поползло вверх. ‑ Когда… Когда нам теперь встретиться? – нетерпеливо спросила Кари, покусывая губы и вспоминая свой рабочий график.

‑ Не ломай голову, созвонимся ближе к выходным, потому что на неделе вряд ли сможем увидеться. Хотя, посмотрим… Давай завтра созвонимся.

‑ Ясно. Понятно. Всё, детка. Отдыхай. Я тебе сама позвоню. Ты точно забудешь. И только попробуй не взять трубку!.. – пригрозила она и, чмокнув губами, знаменуя воздушный поцелуй, положила трубку.

Издав протяжный, полный удовлетворения вздох, Энджел улыбнулась. Уже за эти десять минут, что она проговорила с подругой, самочувствие у неё значительно улучшилось. После короткого, но ёмкого и довольно эмоционального разговора, реальность перестала казаться такой уж серой и унылой. Неординарная подруга всегда умела внести позитивный хаос в её размеренную жизнь, поднимала настроение и давала кучу советов. Понятно, что Энджел не всегда, вернее, почти никогда им не следовала, но сам процесс поиска решения увлекал. Этот поиск обычно сопровождался парой бутылок хорошего вина, редко Мартини, но обязательно конфетами. И желательно шоколадными.

«Проблемы нужно заедать – это раз…» ‑ всегда говорила Кари, ‑ «…а лучше запивать – это два. Причём чем‑нибудь горячительным – это три…»

Сложно с ней не согласиться, тем более, она и сама в недавнем прошлом попыталась следовать этому совету. И вот чем это закончилось – ночью с черноволосым сексуальным и безумно притягательным мужчиной. Вот только она немного промахнулась с выбором отдушины и к его замечательным качествам «мужчины на одну ночь» прибавилось ещё одно, уже более существенное – «президент компании». Уходя тем утром, она была в полной уверенности, что больше никогда его не увидит, а оказалось совсем наоборот. Как ни старалась она не думать о нём, как ни пыталась отгонять прочь яркие вспышки воспоминаний о той греховной, но сладостной ночи, попытки эти с треском проваливались. И с каждым часом убеждённость её в том, что спокойствия ей не видать, росла и крепла. Достаточно вспомнить обрывки колких фраз, слова и его хлёсткие взгляды.

Глава 6

Как ни странно, но заснула Энджел сразу, как только голова её коснулась подушки, и за это стоило поблагодарить Каролину. Не дала она взбаламутиться тому осадку, что оставил на душе Тим, своим юмором убив на корню все сердечные переживания по этому поводу.

Энджи привычно проснулась за несколько минут до звонка будильника и, не имея привычки валяться в постели, соскочила с кровати и побежала в ванную. Лучше встать пораньше и приготовиться к грядущему дню, встретив утро с чашкой кофе, а не носиться в запале по квартире в поисках затерявшейся косметички или другой вещи.

Утро. Самое любимое время. Мягкое. Чистое. Ещё лишённое маяты и суетливых движений, лишённое эмоций, которые накапливаясь к концу дня, оседали, как пыль, мешая дышать. А утро – это свежесть, прозрачность и прохлада, когда день только‑только вступает в свои права, и солнце несмело пронзает воздух первыми лучами.

Дата добавления: 2015-05-06