Этика избирателя: проблема ответственности

<…> Как возможна этика избирателя?

Избиратель - довольно странная фигура на политической сцене. Она каким-то образом принимает участие в политике, оказывается - пусть и мимолетно - вовлеченной в политические игры. Но избиратель не является ни профессиональным политиком, ни даже политиком-любителем. В славную эпоху торжества всеобщего избирательного права корпус избирателей стал

почти совпадать по объему с понятием “народ”. Однако любые суждения об этом корпусе в целом наверняка окажутся такими же расплывчатыми и малосодержательными, как и суждения о народе в его целостности. Избиратель “прописан” в политике в качестве едва заметной фигуры, заурядной пешки с неопределенными свойствами. Но вот приходит пора выборов, и он становится “калифом на час”. От его воли до определенной степени зависит судьба партий, движений, программ, лозунгов, лидеров, функционеров, соискателей на занятие публичных должностей. И тогда-то, в преддверии подсчета голосов, трепетного ожидания электорального вердикта, перед избирателем начинают заискивать, с ним готовы сюсюкать, всячески ублажать. Все это, видимо, и дало веский повод известному исследователю-политологу Ханне Арендт для парадоксального высказывания об особой “власти безвластных”.

Итак, избиратель - странная фигура. Еще более удивительно явление, которое можно обозначить как “этика избирателя”. Если вопрос о предназначении “политической этики” более или менее ясен (она служит нравственным регулятором деятельности политиков), то с “этикой избирателя” до ясности далеко.

Во-первых, являясь, казалось бы, специфической (скорее__всего - отраслевой) частью политической этики, этика избирателя призвана воодушевлять и нормировать поведение тех, кто политиками себя как раз и не считают, да и не являются ими по роду своих обычных занятий.

Во-вторых, можно ли говорить собственно об этике в таком краткосрочном исполнении? Ведь роль избирателя похожа на редкую и недолгую политическую “командировку”, откуда человек возвращается к своему обычному ролевому репертуару, к формам неполитической деятельности.

В-третьих, что это за этика, которая фокусирована не на чем-то определенном, скажем, на какой-то стороне общественной жизни, на виде деятельности, на типе профессионального труда, на месте в той или иной организации, а не на столь эфемерном занятии, как акт голосования?

В-четвертых, разве можно считать одного избирателя “добрым”, “хорошим” и поэтому делающим “правильный выбор”, а другого “злым”, “плохим”, стало быть, совершающим “неправильный выбор”?

И вообще, нельзя ли, рассуждая о поведении избирателя (на предвыборном митинге, собрании избирателей, избирательном участке при совершении таинства выбора, в кабине для голосования, при участии в процедуре отзыва депутата и т.п.), вообще обойтись без оценивания его действий с помощью категорий морали?

Мы думаем, что обойтись без этого никак нельзя. Хотя, разумеется, не следует примитивно распределять избирателей по биполярному моральному коду.

Чтобы как-то предварительно обозначить предметную область этики избирателя, можно сформулировать две, на первый взгляд как будто совершенно незатейливые, максимы, принципы воли, которые имеют очевидно моральный характер и подкрепляются моральными оценками и самооценками, сопровождаются одобряющими или осуждающими санкциями. Это требования, во-первых, исполнить гражданскую обязанность, приняв участие в выборах, и, во-вторых, осуществить данную миссию не формально, а свободно и ответственно.

Если этика политиков требует прежде всего их верности профессиональному призванию и честности (и она так трудно им дается!), то этика избирателя в первую очередь требует ответственного поведения и политической активности. И если поведение избирателя в полной мере отвечает этим требованиям, его можно посчитать “идеальным избирателем”. Вероятно, можно выдвинуть и еще ряд требований морального плана, но скорее всего они окажутся лишь детализацией этих двух максим.

Но достаточно ли обозначить лишь две максимы, чтобы претенциозно говорить об особой “этике”? Нет ли в этом случае избыточной щедрости, даже если речь идет не о фундаментальной, а о прикладной этике? Впрочем, две названные максимы только кажутся простенькими. В связи с ними можно говорить об особом и обширном нормативно-мотивационном комплексе. В самом деле, этика избирателя, например, предусматривает моральное одобрение такого выбора, как абстиненция. Разумеется, далеко не в любом случае. Отказ от участия в процедуре выборов может быть свидетельством как безответственности (наплевательское отношение к гражданским обязанностям, общая недисциплинированность, дезертирство от якобы всегда “грязной” политики, от выборной “клоаки” и иные мотивы), так и разумности, гражданской зрелости избирателя. Императив такой зрелости - “без меня!”, его мотивация - в отсутствии удовлетворительной альтернативы; в том, что ниже критической отметки упало общественное доверие к власти; или по каким-то другим причинам предлагаемый ущербной избирательной системой выбор, в сущности, является аморальным. Абстиненция является здесь именно зрелым выбором, ибо требует известного мужества: ведь далеко не всякая обязанность является моральным долгом человека и различить обязанности предстоит ему самому.

Дата добавления: 2015-05-23