Annotation 5 страница

Дальнейшие события того дня оказались довольно бурными. Прежде чем я вернулась в «Клариджиз», где меня ожидал мистер Нельсон и где я надеялась узнать новости о родителях, мы отправились на Бейкер-стрит. Где-то здесь отец Люпена должен был встретиться с тем пресловутым испанцем. Бейкер-стрит выглядела симпатично: красивая улочка с низкими, светлыми домами, но мы не увидели тут ничего такого, что могло бы привлечь наше внимание.
Мы договорились о дальнейших наших действиях, стоя возле дома номер 221 В. Мы понимали, что существует какая-то связь между исчезновением Офелии и ловушкой, в которую попал Теофраст Люпен, но у нас имелись и другие предположения. Шерлок считал, что, возможно, дело в ревности певицы к Санти. Наверное, он решил оставить её, и она, обезумев от ревности, задумала отомстить, заказав испанцу его убийство. Чтобы проверить такое предположение, нам предстояло познакомиться с городскими криминальными кругами, которые мы обнаружили во время вечернего визита в игорный дом. Я обратила внимание на то, что, по словам горничной, Санти бывал счастлив, когда виделся с Меридью, поэтому мало вероятно, что он оставил её. Арсен заметил на это, что, может быть, он только притворялся. – Бывают ситуации, когда невозможно притвориться! – возразила я, и он тотчас умолк. Мы решили продолжить с того, на чём остановился Енох. – Гортензия – имя для Лондона необычное, – заметил Шерлок. – А швейные мастерские, ателье практически все находятся на улице Сэвил-роу. Если повезёт, сможем найти её там и узнать что-нибудь. – Верно! – обрадовался Люпен. – Идём сразу же. Если и в самом деле эта её единственная подруга здесь, в Лондоне… Может быть, она что-нибудь знает о ней… Шерлок попросил у меня путеводитель по Лондону, посмотрел схемы разных кварталов и разделил улицу, которую нужно обследовать, на две части. – А ты? – спросил Люпен. – Я… сегодня… не могу, – смутившись, ответил Шерлок. – Что это значит – не могу? – Моя мама… я нужен ей для одного дела. Нам предстоит выбрать школу на новый учебный год. Я знала, что Шерлок Холмс не любит говорить о своей семье, о брате Майкрофте и маленькой Виолетте. – Выбрать школу? – переспросил Люпен. – Моего отца вот-вот повесят, а ты будешь выбирать школу? – Извини, – тихо произнёс Шерлок. – А мне придётся взять с собой Нельсона, иначе у меня тоже будут неприятности, – пришла я ему на помощь. Арсен посмотрел на нас, и я прочитала в его взгляде сожаление, что у нас есть семейные обязательства. Мне показалось также, что он слегка завидовал нам, потому что, в отличие от него, о нас кто-то беспокоится. Все трое мы находились в том переходном возрасте, когда человек ещё не совсем взрослый, но уже и не ребёнок. – Поступайте, как хотите, – вспылил он, застёгивая свой красивый пиджак, и быстро ушёл, даже не попрощавшись. – Обиделся? – спросила я Шерлока Холмса. Он стоял ко мне спиной и внимательно рассматривал здание под номером 221 В. – Мне нравится здесь, – проговорил он.
Мистер Нельсон ворчал и протестовал, неся в обеих руках мои сумки с одеждой. – Так уж необходимо заходить в каждое? – спросил он, когда я остановилась у ателье на Сэвил-роу на той стороне улицы, которая поручена мне. – Если не ошибаюсь, вы сами, мистер Нельсон, напросились присматривать за мной, не так ли? Так что вот, – я улыбнулась ему, – порядочные молодые девушки именно так и поступают – ходят по ателье и делают покупки. Он притворился, будто верит мне, и прошёл в следующее ателье. – И во всех мастерских порядочные девушки выспрашивают у хозяйки, не знает ли она некую Гортензию? – с лёгким сарказмом спросил он. – Именно это они и делают, когда нужно найти определённого человека. – А когда найдут? – Знаете, что я вам скажу, мистер Нельсон? Вы в самом деле задаёте слишком много вопросов! Однако мне повезло, потому что к концу дня, когда я уже потеряла всякую надежду, именно Нельсон нашёл Гортензию. В последнем ателье, куда мы вошли, пока я разговаривала с хозяйкой, он поступил мудрее – расспросил о Гортензии продавщиц. И неожиданно узнал её адрес. – Думаю, нужно сейчас же отправиться туда… – улыбнулся мистер Нельсон, когда мы вышли на улицу. Он походил на высокое тёмное дерево, увешанное пакетами и пакетиками. – Это было бы очень мило с твоей стороны. – При условии, что вместе с вами, мисс Ирэн. – Я искоса посмотрела на него. – Мне тоже теперь интересно.
Дом Гортензии находился на одной из соседних улиц. Мы постучались, и дверь нам открыла маленькая девочка. – Привет, малышка, – поздоровалась я. – А твоя мама случайно не дома? Обернувшись, девочка позвала маму, и вскоре в дверях появилась круглолицая, голубоглазая женщина средних лет с каштановыми волосами, собранными в пучок на затылке. – Простите, миссис, вы Гортензия? – как можно приветливее обратилась я к ней. Женщина посмотрела сначала на меня, потом на мистера Нельсона, и он тоже улыбнулся ей. – Ответьте, пожалуйста, да. Мы уже целый день ищем вас! – Меня? – удивилась портниха. – А зачем? – Вообще-то мы ищем Офелию, – тихо произнесла я и, увидев, что Гортензия готова закрыть дверь, добавила: – Не бойтесь, прошу вас. Я не интриганка и не журналистка. Я только очень обеспокоенная её поклонница. Я слышала, что вы были подругами, и поэтому решила узнать, не видели ли вы её в последние дни. Мне важно понять только одно, всё ли с нею в порядке, и я больше не побеспокою вас. Видимо, эта короткая речь, которую я приготовила заранее и повторяла про себя весь день, произвела впечатление, потому что портниха успокоилась и, отойдя от двери, пригласила войти и предложила чаю. – Вообще-то уже время ужина, но… – Чай нас вполне устроит, – ответила я.
– Мы с Оливией родились в один месяц… – начала свой рассказ портниха, – и у нас обеих была трудная жизнь… Они росли в самом бедном квартале Бетнел-Грин, где, на счастье Оливии, один добрый викарий создал в своём приходе хор девочек, который пел в церкви. – И очень скоро все заметили талант Оливии, – улыбнулась портниха. – А потом викарий как-то представил её одному своему знакомому джентльмену, который невероятно изумился, послушав девочку. – А имя его не помните? – спросила я. – К сожалению, нет, – призналась женщина. – Но знаю, что он был очень богат и влиятелен, он-то и познакомил Оливию с Джузеппе Барцини. «Нашли!» – подумала я и представила себе загадочного благодетеля, джентльмена, а также очень богатого человека, который к тому же, вполне возможно, говорит с испанским акцентом. – Продолжайте, прошу вас. – Они отправились ужинать в роскошный ресторан в центре города, один из тех, где простые люди, как мы, разве что могут позволить себе чашку чая. – Оливия очень волновалась, я бы даже сказала, испугалась. – И я помогла ей сшить для этого вечера очень подходящее и элегантное платье. Ужин прошёл лучше всех ожиданий. Маэстро Барцини, послушав Оливию, сразу решил увезти её с собой в Милан, в Италию, учиться, не сомневаясь, что она станет оперной звездой. Оливия вернулась домой за своими вещами, а также для того, чтобы получить от родителей документ, согласно которому они в обмен на ежемесячное обеспечение позволяют ей покинуть Лондон. Тогда же Оливия попрощалась со своими немногими подругами. Помню, она хотела оставить мне платье, которое было на ней в тот вечер, уверенная, что оно принесёт удачу и мне, но я отказалась. У меня намного лучше получалась работа иголкой, чем пение. – И что же произошло потом? – А то, что мы стали читать её имя в газетах, – улыбнулась портниха. – И вскоре её семья переехала во Францию, подальше от той нищеты, где выросла моя подруга. Можно ли осуждать их за это? – А Офелия никогда не предлагала вам тоже уехать? – поинтересовалась я и заметила, как выпрямился мистер Нельсон, точно так же, как Гортензия. Я осознала, что невольно коснулась весьма деликатной темы. – Вам, наверное, не понять этого, мисс. Ваши манеры и ваш спутник легко объясняют, из какого вы социального круга… Мистер Нельсон согласно кивнул. – Но, видите ли, беднякам особенно дорого чувство собственного достоинства. Я закусила губу. – Извините. Я не хотела обидеть вас. – Но обидели. Сами того не желая, понятное дело. Точно так же, как обижала и моя подруга Оливия всякий раз, когда предлагала деньги, желая помочь мне. Я никогда не завидовала её таланту и успеху. Я всегда искренне любила её. И ожидала от неё такого же отношения, без сожалений и сочувствий по поводу того, как мне живётся. Я опустила глаза. Комната, где мы сидели, подтверждала слова Гортензии: более чем скромная, но достойная и опрятная. Поняв, что наш разговор подходит к концу, я поднялась и, вздохнув, задала последний вопрос: – Не знаете, все ли родственники Гортензии уехали во Францию, не остался ли здесь кто-нибудь? – Я провожу вас, – Гортензия уклонилась от ответа. – Я слышала про какую-то её тётушку, оставшуюся в Лондоне… Гортензия кивнула: – Дорогая старая тётушка Бетти. «Бетти, – с досадой повторила я про себя – самое обычное имя». Гортензия проводила нас, однако остановилась в дверях. – Это была старая дева с причудами, которая не захотела никуда ехать… – продолжала Гортензия. – Но из всей семьи только она действительно хоть немного любила Офелию. Любила просто как племянницу, а не за то, что та стала лучшей певицей в мире. – Гортензия медленно прикрыла дверь. – Я давно уехала из Бетнел-Грин, мисс, а она, думаю, всё ещё живёт там. Глава 15. В тумане

Квартала Бетнел-Грин не оказалось в моём путеводителе, и на следующее утро, когда я сказала об этом Шерлоку, он объяснил, почему. Люпен, однако, не пришёл на нашу условленную встречу, и я огорчилась, решив, что он обиделся из-за нашего довольно резкого расставания накануне. Шерлок выглядел задумчивым и не захотел ничего рассказывать о своём знакомстве с лондонскими школами. Подождав Люпена почти полчаса, мы решили продолжить поиски родственников Офелии без него. Шерлоку пришлось немало поторговаться с возницей и авансом оплатить поездку в Бетнел-Грин, чтобы он согласился отправиться туда. Сев в кэб, я спросила: – А что, это место и в самом деле такое ужасное? – Не в том смысле, как ты думаешь, – ответил Шерлок. Мы окунулись в лондонский туман, такой плотный, что, казалось, он заглушает даже цокот копыт. Дневной свет, и без того слабый и неровный, сменился густой серой мглой. Дома по дороге встречались теперь всё ниже и уродливее, а потом вообще ничего не стало видно, кроме слабых теней, тонувших во влажном сером тумане. Кэб остановился на перекрёстке, и мы с Шерлоком вышли. – Добро пожаловать в Бетнел-Грин… – с иронией произнёс он и, заложив руки в карманы, наугад выбрав направление, двинулся вперёд по этим безотрадным местам. Единственный след, каким мы располагали, это имя тётушки Бетти. Я огляделась и подумала, что затея наша безнадёжна. Редкие прохожие проплывали мимо, словно призраки. – Попробуем заглянуть сюда… – решил Шерлок, взяв меня за руку. Мы вошли в небольшую харчевню, где пахло прокисшей капустой и табаком и горели свечи, несмотря на утреннее время. В довольно просторном помещении пол был усыпан опилками, и немногие посетители сидели за столами, нахохлившись, словно грифы на ветвях. Не обращая на них внимания, Шерлок прошёл к стойке и рукой опёрся на неё возле груды пивных кружек и грязных стаканов. – Я ищу одну женщину, – обратился он к хозяину, огромному, дряблому мужчине с повязкой на глазу. – Её зовут Бетти, пожилая женщина, у неё была племянница по имени Оливия. Хозяин, продолжая вытирать грязным полотенцем пустой бокал, громко повторил вопрос для посетителей, и те злобно посмотрели на нас. Мне стало страшно, и я прильнула к Шерлоку, невольно ища в нём защиты. – Бетти, говоришь? – переспросил мужчина с желтоватой бородой, на вид самый настоящий каторжник. – Бетти… А не та ли это старуха, что живёт тут рядом? – Он ткнул локтем соседа и добавил: – Та, у которой была девочка, ну та, что потом уехала.. Сердце у меня дрогнуло. Возможно ли, чтобы так сразу повезло? Шерлок резко отвернулся от стойки, едва не смахнув стаканы, и извинился перед хозяином, а мистер каторжник медленно поднялся со стула. – Идёмте со мной… – сказал он, направляясь мимо нас к двери. Воняло от него невыносимо. – Покажу, где она живёт. Если это Бетти, которую ищете… Я обернулась, собираясь поблагодарить хозяина за оказанную помощь, но Шерлок помешал мне сделать это. Он решительно взял меня за локоть и подтолкнул к выходу. Мы снова оказались в холодном объятии густого тумана. Наш провожатый произнёс что-то неразборчиво и повёл нас в переулок, походивший на сточную канаву, проложенную между двумя ветхими домами. – Сюда… идите… вот сюда. Я почувствовала, что ступаю по чему-то мягкому, но заставила себя не задумываться над тем, что это может быть. Прежде чем свернуть в переулок, мы услышали, как сзади скрипнула дверь. И вдруг Шерлок приказал: – Бежим! Наш провожатый обернулся, вытащив большой ржавый нож, но даже не успел пригрозить нам, потому что Шерлок Холмс выхватил из-под пиджака грязную пивную кружку, которую украл со стойки, и бросил ему прямо в лицо. Человек закричал и подоспевший приятель его кинулся к нам. – Бежим! Бежим! Скорее! – крикнул Шерлок и схватил меня за руку. Мы пустились бежать сломя голову в густом тумане, сворачивая наугад в какие-то переулки и грязные улицы, стараясь выбраться из этого кошмарного квартала на более широкие улицы с приличными домами. Мы остановились, только когда убедились, что за нами никто не бежит, и, прислонившись к какой-то облупленной стене, посмотрели друг на друга. – Мы с тобой просто дураки, – сказал Шерлок. – Это верно, двое самонадеянных дураков. Он наклонился ко мне и отвёл волосы с моего лица. – С тобой всё в порядке? Я опустила глаза. – Всё в порядке. Не беспокойся. – Ладно, – проговорил Шерлок, пытаясь улыбнуться, но это у него плохо получилось. Он глубоко вздохнул и осмотрелся, стараясь понять, где же мы оказались. – Ты тоже слышишь этот звон? – спросил он. Я прислушалась. Мне показалось, бренчат монеты. Мы пошли на этот звук в тумане, словно на зов навигационного колокола, и вскоре увидели старую нищенку в лохмотьях, стоявшую на углу. Она сыпала из пригоршни монеты в оловянную миску на земле. Увидев нас, посмотрела безумным взглядом, улыбнулась и стала бредить. – А вон там дьявол! – захныкала она, открыв страшный, беззубый рот. – Дьявол! Она указала на окно в доме напротив. Слабый, мерцающий свет в нём почему-то испугал меня. И тут старуха рванулась ко мне и сжала моё запястье своими костлявыми пальцами. – У него нет лица! – воскликнула она, притягивая меня к себе. – В этом своём дьявольском плаще с капюшоном… У него нет лица! Только огромное красное пятно! Это сам дьявол! Я увидела её широко раскрытые, безумные глаза и в испуге закричала. Шерлок высвободил меня и воскликнул: – А ну, перестань, безумная старуха! Он обнял меня за плечи и повёл прочь от этого ужасного места, этого тумана и безумия, которое, словно колдовство, царило над всеми этими ветхими домами. Я смогла наконец перевести дух. – Шерлок, уйдём отсюда! – взмолилась я. Мой друг промолчал и взял меня под руку. Дальше мои воспоминания делаются совсем путаными, но я никогда не забуду того момента и огромного облегчения, какое испытала, когда увидела, что Шерлок нашёл кэб. Мы забрались в него, и Шерлок велел отвезти нас к моей гостинице. – До встречи, Ирэн! – попрощался он со мной, когда мы остановились у гостиницы «Клариджиз». – И помни слова Конфуция: «Не бывает такого испуга, которого не мог бы побороть хороший ужин»! Я попрощалась с ним в полной уверенности, что Конфуцию и в голову никогда не приходило ничего подобного. Должна всё же признать, что вскоре вспомнила эти слова, когда горничная подала мне чудесное филе камбалы с гарниром из печёного картофеля. Мне оставалось только улыбнуться и порадоваться моей роскошной гостинице, обществу мистера Нельсона, хорошим новостям, которые, похоже, пришли от мамы с папой, и, самое главное, яркому искусственному освещению в этом тёплом и уютном помещении. Позднее, уже в послеобеденное время, я узнала, что Люпен нисколько не обиделся на нас. Просто он получил через адвоката Найсбита разрешение повидать отца, и ему пришлось пройти изнурительную процедуру перед этой встречей. Из-за пятнадцатиминутного разговора он потерял всё утро, и под конец, если бы не адвокат, который взял на себя заботу о нём, наш друг рисковал попасть под чью-то опеку. Мы встретились в тот же день в том же кафе, которое стало, уже можно сказать, нашим штабом при проведении лондонской операции. Я очень обрадовалась Люпену и крепко обняла его. В отличие от нас с Шерлоком у него часто перемежались радостные, восторженные порывы с самым настоящим унынием. Город за окнами кафе «Шеклтон» казался огромным и опасным. – Что рассказал тебе отец? – поинтересовалась я. Люпен прежде всего сообщил, в каком состоянии нашёл его, а потом пересказал и разговор с ним, во всех деталях изложив версию событий, которую мы уже знали. И только под конец, когда Шерлок поднялся из-за стола и отошёл заказать чашку горячего шоколада, сказал, что отец сообщил ему более подробное описание загадочного испанца. – Похоже, это был человек довольно высокий, в длинном до пола плаще, в широкополой шляпе, которая скрывала его лоб, и с длинным красным шарфом, закрывавшим лицо до самых глаз. – Какая живописная фигура! – проговорила я, проводя пальцем по краю моей чашки. – Ты слышал, Шерлок? Шерлок Холмс сел между нами, и я попросила Люпена повторить описание испанца. Услышав его, Шерлок буквально оторопел, вытаращив глаза. – В самом… в самом деле он так сказал? Вот такими именно словами? – переспросил он в невероятном возбуждении. – Шерлок! Но что с тобой? – встревожилась я. Он достал из кармана горсть монет, чтобы оплатить счёт, и сказал: – Мы должны немедленно вернуться в Бетнел-Грин! – Можешь забыть об этом! – категорически возразила я. – Не вернусь туда даже мёртвой. Люпен ухватил нашего друга за рукав, желая остановить, но не сумел. Шерлок стремительно вышел на улицу и стал искать кэб. – Можно всё-таки понять, почему он всегда так ведёт себя? – спросил Люпен. – Разве нельзя объяснить нам, что задумал, прежде чем улетать, как стрела. Я не ответила, меня заботило в этот момент только одно – во что бы то ни стало настоять на своём и отказаться от поездки в Бетнел-Грин. – Я не вернусь туда, – проговорила я, вспомнив мистера каторжника, жуткую грязь, голые ветви деревьев, походивших в тумане на скелеты, и старую безумную старуху на углу, которая бредила о каком-то дьяволе. Но я всё же вышла из кафе, ёжась в своём лёгком плаще. – Шерлок! – окликнул Люпен. – Скажи хоть, что ты задумал? Тот обернулся и посмотрел на нас такими же горящими глазами, как тогда в порту Дувра. – Нужно найти ту женщину, нищенку! – Что! – воскликнула я. – Шерлок! Ты… Высокий и тощий, он склонился ко мне и сказал: – Но как ты не понимаешь, Ирэн? Она же видела его! Он вошёл в тот дом, с освещённым окном… Та нищенка видела его… этого испанца! Я с трудом понимала его и недоверчиво покачала головой. – Шерлок, я… Короче… Та женщина сумасшедшая! И наверное даже не знает, как его зовут… Неподалёку остановился кэб. Шерлок жестом подозвал его и велел открыть дверцу, продолжая смотреть на меня. – Я не прошу тебя ехать со мной, Ирэн. Я почувствовала, что в душе у меня мучительно борются страх и гордость. Победила гордость. Я выдержала взгляд моего друга. – И незачем меня ни о чём просить… Поехали! Глава 16. Дьявол из Бетнел-Грин

Догадка Шерлока заключалась в следующем. В нашем расследовании мы искали двух человек: загадочного испанца в широкополой шляпе с лицом, закрытым красным шарфом, и старую тётушку Меридью, что жила где-то в квартале Бетнел-Грин. – Старая нищенка говорит, что видела дьявола, верно? – спросил Шерлок, пока кэб вёз нас по узким и грязным улицам страшного квартала. – И описала его очень точно: в большой шляпе, без лица… – С красным пятном вместо лица! – воскликнула я. – А почему ты думаешь, что этот человек, который прячет лицо за красным шарфом… испанец? – спросил Люпен. – В самом деле, почему думаешь, будто дьявол, который мерещится этой сумасшедшей, и испанец одно и то же лицо? – поддержала я его. – Я не утверждаю, что это одно и то же лицо, – ответил Холмс. – Но так может быть… Особенно если… дом с освещённым окном как раз тот, который мы ищем… Дом тётушки Бетти! Меня потрясла эта догадка, и я с нетерпением стала смотреть в окно кэба. Я поклялась себе, что ни за что на свете ноги моей больше не будет в этом квартале, но всего через несколько часов возвращаюсь сюда! Если кому-нибудь нужны подтверждения непоследовательности и непредсказуемости того возраста, который называют отрочеством, то он может найти их сколько угодно, всего лишь проследив мои поступки в эти лихорадочные часы. – Тпру! Тпру! – крикнул возница, останавливая лошадей, чтобы высадить нас. Шерлок протянул ему свои последние монеты и попросил подождать. Возница поправил фетровую шляпу и прищёлкнул языком. – Подожду, но недолго, мальчик. Потому что боюсь, как бы кто-нибудь не съел тут моих лошадей. Знаешь, эти места ведь не для прогулок, – зло усмехнулся он. Мы решили вместе, не разлучаясь, искать старую нищенку и принялись высматривать её среди теней, плававших по улицам в густом тумане, словно какие-то призраки. Но это было всё равно что искать иголку в сене. Вскоре я услышала возглас кучера и цокот копыт лошади. – Этот болван уехал! – воскликнула я. Но ошиблась. Кэб, появившись из тумана, остановился возле нас. – Можно узнать, что вы тут ищете втроём? – спросил возница, не слезая с козел. Мы объяснили, и он усмехнулся, сплюнув на землю табак. Продвигаться по этим улицам под медленный скрип кэба и тяжёлое дыхание лошадей мне показалось ещё страшнее, чем идти одним. Я видела небольших крыс, в испуге разбегавшихся при нашем приближении, и нигде не заметно было ни малейшего проблеска света, в этом густом тумане, окутывавшем дома. Редкие прохожие, встречавшиеся на пути, перебегали на другую сторону улицы так же быстро, как и крысы. – Это здесь! – вдруг воскликнул Шерлок, останавливаясь. Я не понимала, с чего он это взял. Ведь мы стояли на точно таком же перекрёстке, как и раньше, но не было тут никакой нищенки. – Запах, – объяснил Шерлок. – Запах остался. Он перешёл на другую сторону улицы, приложил ладони к сырой, покрытой плесенью стене и повернулся к нам. – Вон там… – сказал он, указывая на еле заметный жёлтый свет в окне скрытого туманом дома. И тотчас бросился туда. Я хотела удержать его, подумав, что надо было бы иметь при себе какое-то оружие, но он не слушал меня. Люпен велел кучеру подождать и тоже поспешил за нами.
Посреди небольшого палисадника, заросшего травой, стоял двухэтажный дом с двумя дымоходами на крыше. Освещённое окно находилось на втором этаже. Шерлок открыл калитку и поднялся по двум ступенькам ко входной двери. Она оказалась приоткрытой. – Миссис Бетти? – позвал он. – Офелия? Никто не ответил. Тогда Шерлок толкнул дверь, и она ужасно заскрипела. Внутри царил полный разгром. Мы оказались в небольшом коридоре, который вёл прямо в кухню, справа от входа находилась комнатка со множеством книг, а лестница вдоль стены слева вела на второй этаж, где и виднелся слабый свет. Первый этаж, напротив, оставался в полумраке, но можно было различить кастрюли, какие-то другие предметы домашнего обихода и книги, разбросанные по всему полу. Лестничные перила были поломаны, и картины, висевшие на стене вдоль лестницы, теперь валялись на ступеньках с расколотыми рамами. Я подошла к Шерлоку. Он приложил палец к губам, жестом велел следить за коридором, который вёл на кухню, а сам стал очень осторожно подниматься на второй этаж. Я переступила через раму какой-то картины и подушку, отчего старый деревянный пол под моими ногами застонал. Я посмотрела, как Шерлок осторожно, ступенька за ступенькой поднимается по лестнице, и направилась в тёмную кухню. С каждым шагом сердце моё готово было выскочить из груди. Услышала, как скрипнула калитка, и догадалась, что вошёл Арсен. Посмотрела на потолок, потому что мне показалось – наверху возник какой-то шум. Как если бы… – Шерлок! – крикнула я, желая предупредить его. Но он жестом дал понять, чтобы я успокоилась, и продолжал подниматься. Я остановилась в дверях на кухню и осмотрелась. Первое, что бросилось в глаза, – весь пол усыпан осколками битой посуды, шкафы варварски опустошены, а ещё… Тут мне показалось, что сердце моё сейчас остановится, ноги сделались ватными, в глазах потемнело. Я наверняка потеряла бы сознание, если бы не холод мраморной столешницы, на которую опёрлась, он помог мне прийти в себя. Я глубоко вздохнула и присмотрелась, желая понять, чего же я так испугалась. Я не ошиблась. Около двери в кладовку лежала женщина, недвижная, белая, как снег. Я зажала рот рукой, чтобы не закричать. Это была Офелия Меридью.
Что-то громко стукнуло позади меня, и я невольно обернулась. Шерлок стоял уже почти на самом верху лестницы, как вдруг перед ним появилась огромная фигура в плаще, широкополой шляпе и с красным шарфом, скрывавшим лицо. – Стой! – крикнул Люпен, вошедший в этот момент в дом. Послышалась какая-то возня, и в тот же момент остатки деревянных перил с жутким грохотом полетели вниз, а вместе с ними и Шерлок Холмс, которого столкнул бетнельский дьявол. Шерлок рухнул прямо у моих ног. Мрачная фигура сбежала через две ступеньки вниз и огромной чёрной птицей налетела на Люпена. Закричав от страха, я бросилась к недвижно лежавшему Шерлоку. Люпен и незнакомец столкнулись и схватились в драке. Мой друг наносил удары вслепую, а противник, будучи намного выше его ростом, легко отражал удары и наконец, подхватив его, приподнял и с силой швырнул в комнату, заваленную книгами. Арсен полетел туда, не издав ни звука. В тот же миг незнакомец бросился к двери и исчез в тумане. Шерлок пошевелился и привстал. – Как ты? – спросила я, увидев его искажённое от боли лицо. Он не ответил. Мне показалось, он больше страдал от уязвлённой гордости, чем от физической боли. Он прижимал рукой плечо, которым сильно ударился, когда падал вместе с перилами, и, шатаясь, вышел наружу. Вскоре его нагнал, хромая, Люпен. Я осталась внутри одна в нескольких шагах от трупа несчастной Меридью. И почувствовала, что опять вот-вот потеряю сознание. – Проклятье! – проговорила я сквозь зубы и, собрав все свои силы, пошла к выходу, переступая через всё, что валялось вокруг.
Я выбралась наружу, снова окунувшись в густой туман, и хотела броситься вдогонку за Шерлоком и Люпеном, но оказалось, что они стоят, прислонившись к железной ограде. – А что теперь тут происходит? – спросила я и услышала громкий удар хлыста и удалявшийся цокот копыт. – А то, что мы предложили дьяволу прокатиться в кэбе… – ответил Шерлок, опираясь на ограду. – И теперь нам его не догнать. – И добавил: – Может быть, возница видел его лицо… Я подошла к моим друзьям. Шерлок смотрел на тёмные стволы деревьев, походившие на прутья клетки. Люпен, напротив, с трудом дышал. Мне показалось, что у него была рана на виске и повреждена правая рука. – Всё в порядке? – спросила я его. Он медленно разжал кулак и показал то, что осталось у него в руке после схватки с испанцем, – небольшой, размером с игральную карту, лоскут красного шёлка. – А ты как? – спросил он. Я покачала головой. Наше расследование с целью оправдать отца Люпена становилось намного более опасным, чем мы представляли себе. Кто знает, возможно, теперь следовало остановиться. Наверное, я уже готова была сдаться, чувствуя, что вся эта история мне не по силам. Но я так и не призналась в этом. Вдруг из дома послышался стон. – А… помогите… Я обомлела. Выходит, Офелия не… Шерлок и Люпен посмотрели на меня круглыми от удивления глазами. На мгновение я потеряла дар речи, а потом воскликнула: – Скорее! И мы бросились в коридор. Глава 17. Лоскут красного шёлка

– Это просто удивительно… – заметил на следующее утро мистер Нельсон, листая свежие газеты. – Половина Европы в огне, а газеты в этом городе продолжают уделять целую полосу Офелии Меридью! Я разбила скорлупу варёного яйца. Услышав это имя из уст Горация, я невольно вздрогнула. Я вовсе не собиралась рассказывать ему, что невольно приняла участие в этой мрачной истории. Поэтому я лишь рассеянно взглянула на газету. В то утро мне нетрудно было изобразить вялый интерес. После событий вчерашнего дня я еле двигалась, причём слабость эта, наверное, скорее объяснялась сильным нервным напряжением, чем физическими усилиями, связанными с преследованием и бегством. Мистер Нельсон, похоже, не заметил во мне ничего странного. Во всяком случае, не стал ни о чём расспрашивать. Репортёр «Таймс», ссылаясь на источники, близкие к Скотланд-Ярду, сообщал: Офелия Меридью жива и борется за свою жизнь, место, где она находится, держится в тайне, поскольку считается, что ей всё ещё грозит опасность. Сыщики сохраняли предельную скрытность и относительно личности преступника, который только по счастливой случайности не успел завершить своё жуткое дело. По словам репортёра, расследование представляется весьма сложным, и без прямого свидетельства оперной певицы вряд удастся узнать его имя. И к счастью, никакого упоминания о нас. Похоже, эти деятели из Скотланд-Ярда по-прежнему не сомневаются в виновности Теофраста. Их не могли переубедить даже протесты адвоката Найсбита, который подкрепил свою гипотезу о связи между убийством Санти и попыткой убить Меридью тем фактом, что его клиент находится в заключении. «Какая досада!» – подумала я. Мы с друзьями не сомневались, что связывал эти факты проклятый испанец! Но он оставался призраком, ведь у него не было ни лица, ни имени. В высшей степени необычная фигура, как сказал Шерлок. Говорить о нём с адвокатом Найсбитом или со Скотланд-Ярдом было бесполезно: они сочли бы наши слова за фантазию детей со слишком буйным воображением. К тому же следователи Скотланд-Ярда, обнаружив не совсем безупречное прошлое мистера Теофраста, не сомневались в его причастности к опасной шайке уголовников и полагали, что нападение на Меридью – это попытка его сообщников замутить воду и таким образом оправдать его. Я невольно вздохнула. Сыщики, подумала я, не найдут убийцу, даже если увидят его прямо перед собой! Я поспешно закончила завтрак и поднялась, собираясь уйти. – Какие у вас планы на сегодня, мисс? – поинтересовался мистер Нельсон. – О, пока ещё не знаю, – ответила я. – Но думаю, что опять займусь… тканями. У него округлились глаза от страха, что снова придётся провести целый день в модных ателье на Сэвил-роу. – Хочешь пойти со мной? – уточнила я. – Только если речь идёт о чём-то очень опасном, мисс, и если совершенно необходима моя защита! – пошутил дворецкий. – Тогда можешь спокойно оставаться тут, мой добрый Гораций! – улыбнулась я ему. – Речь пойдёт о тонких проблемах… одной очень изысканной мастерской! Посмеявшись, я прошла к выходу и толкнула вращающуюся дверь гостиницы «Клариджиз», чтобы направиться к дому Шерлока.
Лондонское жилище семьи Холмс выглядело очень скромным, но у него имелось такое замечательное преимущество, как небольшой сад, а в нём сарай с садовым инвентарём. Шерлок превратил его в собственное царство: отвёртки, молотки и пилы, висящие на старых ржавых гвоздях, массивный верстак, развешанные по стенам гравюры с видами охоты и немыслимый сквозняк из щелей, которые юный Холмс собирался закрыть до наступления зимы. Тут-то он и ждал нас в это утро. Поскольку лупа принадлежала ему, вернее, его старшему брату Майкрофту, Шерлок пожелал первым воспользоваться ею для изучения куска ткани, который Люпен оторвал у бетнельского дьявола, иначе говоря – у испанца. Для начала он надел пару белых перчаток, тоже, кстати сказать, принадлежащих брату, и, взяв у Люпена лоскут, принялся очень внимательно рассматривать его. Глядя на Шерлока, склонившегося таким образом, на его огромный, увеличенный лупой глаз, я невольно вспомнила знаменитого горбуна из «Собора Парижской Богоматери», придуманного Виктором Гюго, и рассмеялась. – Что с тобой? – удивился мой друг, опустив на минуту лупу. – Ничего, Квазимодо… – пошутила я. – Скажи лучше, что ты там нашёл? Думаю, что в тот день в этом сарае возле дома Холмса я впервые присутствовала при первом расследовании великого сыщика с той самой лупой, с которой впоследствии его так часто изображали. И если рассказывать, как на самом деле это происходило, то… должна признать, что начало оказалось отнюдь не блистательным. – Это шёлк! – заключил Шерлок Холмс. И добавил: – Дорогой. Люпен криво усмехнулся, взглянув на меня, а я с трудом удержалась, чтобы снова не рассмеяться. Шерлок продолжал сосредоточенно изучать ткань и время от времени делился своими наблюдениями: – Это, конечно, не обрывок шарфа, скорее можно предположить, что это кусок подкладки его плаща. И тут есть инициалы, вышитые на ткани. Две буквы – W и R! Он опустил лупу. – И это всё? – разочарованно спросил Люпен. – Но ведь W&R может означать всё что угодно… – Не совсем так, – возразил Холмс, кладя лупу на верстак. – Конечно, это могут быть инициалы тысячи разных имён, но всё же трудно предположить, что имена эти испанские… хотя бы потому, что в испанском языке нет буквы W. – Меткое наблюдение, – согласился Люпен. – И это не всё. Подождите, пожалуйста, минутку. – Он вручил нам ткань и лупу и ушёл в дом. Пока я держала в руках, сама того не зная, самую знаменитую в мире лупу, Шерлок поднялся в комнату брата, открыл там шкаф и вскоре вернулся к нам с одним из двух пальто брата Майкрофта. Он показал, как пришита шёлковая подкладка, и убедил нас, что лоскут, который Люпен оторвал во время драки с испанцем, точно такой же. – Как я, наверное, вам уже говорил, – добавил Шерлок, – мой брат твёрдо решил начать политическую карьеру, и поэтому мама отдала ему хорошее пальто моего отца. Тут Шерлок впервые назвал его имя – Сайгер, чью печальную историю я узнала много позже. – Теперь, – продолжал юный Холмс, – понюхайте, пожалуйста, подкладку этого пальто… а затем лоскут, который раздобыл Арсен. Постарайтесь обострить ваше обоняние и отойти от запаха людей, носивших эту одежду. Сосредоточьтесь на запахе, так сказать… главном – на запахе самого шёлка. Мне стало любопытно, и я попыталась сделать, как он просил. Подкладка в обоих случаях имела какой-то общий запах. – Словно надушена! – воскликнула я. – Какая-то необычная эссенция… – Превосходно! – одобрил Шерлок, радостно прищёлкнув пальцами – У обеих тканей неповторимый запах дорого индийского шёлка, который привозят из колоний Её Величества, королевы Англии. Люпен поёрзал на своей скамье. – Выходит, бетнельский дьявол, даже если он испанец, одевается здесь, в Англии. – Совершенно верно! И тратит на это немало, – добавил Холмс. Люпен нервно потёр подбородок, и, глядя на него, я подумала, что любая догадка или умозаключение, которые для нас с Шерлоком представляют всего лишь решение трудной головоломки, для него ещё один шаг к спасению отца. – Ну, а теперь, когда у нас есть эти инициалы и мы знаем, что плащ сшит в Англии… – Теперь следует вернуться на Сэвил-роу? – предположил Шерлок. Я покачала головой: – Не совсем на Сэвил-роу, но рядом. Как только Гортензия вышла из дома, я оставила Люпена и Шерлока за толстым тополем и догнала её. – Миссис Гортензия! Миссис Гортензия, простите! Портниха остановилась, желая понять, кто зовёт её, и, узнав меня, выразила явное неудовольствие. Мне тоже стало не по себе. – Вы читали об Офелии? – спросила я. Она ответила, что да, читала, и это совершенно ужасная история. Она шла медленно, но решительно, и несла пару пиджаков, завёрнутых в голубую веленевую бумагу. – Что вам от меня ещё нужно, мисс? – спросила она у первого перекрёстка на Сэвил-роу. – Похоже, вы совсем не рады, что Скотланд-Ярд нашёл вашу подругу, и даже как будто сердитесь на меня, миссис Гортензия, – заметила я. – Я нахожу тут странное совпадение, скажем так, – ответила она. И объяснила: – Вы являетесь ко мне домой с вашим дворецким, нагруженным пакетами и пакетиками… – Потом помолчав, добавила, словно подчёркивая, что с моей стороны совершенно неуместно демонстрировать, что кто-то находится в моём услужении: – Расспрашиваете меня о семье Оливии, я рассказываю вам о тётушке Бетти, а потом, на другой день… Мою бедную подругу находят полуживую именно там, в старом доме тётушки… – Не понимаю, как вы можете думать, будто… – Я ничего не думаю, мисс! Но я не понимаю, зачем вы опять явились ко мне, – заключила портниха, нервно теребя свой пакет с одеждой. – Потому что вы единственный человек, который в состоянии помочь мне, – призналась я и рассказала, что веду расследование по поводу случившегося. Подозреваю, что тот, кто оглушил Офелию в доме на Бетнел-Грин, и тот, кто обвинил отца моего друга в убийстве Альфреда Санти, секретаря маэстро Барцини, это одно и то же лицо. – Между прочим, у меня тоже есть подруга, мисс. И она лежит сейчас в постели, борясь за свою жизнь. Надеюсь, вы не обидитесь, если я не скажу вам больше ни слова, ни о ней, ни о её прошлом, – сказала портниха. – Хорошо, миссис Гортензия, – согласилась я. И теперь неловкость почувствовала моя собеседница. – Я не собираюсь расспрашивать об Офелии. Мне хотелось бы только узнать… ваше мнение как эксперта. Это была полуправда. Конечно, мне интересно было узнать мнение портнихи с таким внушительным опытом, но больше всего я надеялась, что монограмма W&R на ткани пробудит в ней какое-нибудь воспоминание, связанное с далёкими годами юности Оливии и Гортензии. И поэтому я тут же показала ей лоскут красного шёлка. Гортензия посмотрела на него, потом на меня, словно на сумасшедшую. – Это что? Шутка? – А вы как думаете? – Это шёлк лучшего качества, – ответила портниха, рассматривая ткань. – А монограмма вам что-нибудь говорит? Женщина задумалась на минутку. – Нет. К сожалению, совершенно ничего не говорит. Я закусила губу. – Это не может быть монограмма какого-нибудь ателье? – продолжала настаивать я, решив во что бы то ни стало добиться ответа. – W&R? – повторила Гортензия, снова останавливаясь и раздумывая, на этот раз недолго. – Нет. Я не знаю ателье с такой монограммой. Во всяком случае, на Сэвил-роу. – Может быть, это ателье закрылось, – продолжала я, хотя моя надежда уже совсем растаяла. – Или сменило хозяина? – Вы не на верном пути, мисс, – ответила Гортензия. – Я работаю здесь всю жизнь и могу заверить вас, что не раз приходилось перешивать старые вещи. Но я никогда не встречала название такого фантастического ателье. А теперь, с вашего позволения, мне нужно отнести мою работу. – Я остановилась в гостинице «Клариджиз», – смиренно произнесла я. – Если что-нибудь вспомните или передумаете… – Мне нечего больше сказать вам, мисс. Всего доброго, – распрощалась Гортензия и удалилась по улице портних.
– И что же? – спросили Арсен и Шерлок, когда я вернулась к ним. – Ноль без палочки, – огорчилась я. – Гортензия уверяет, что не существует ателье с такой монограммой. – Только этого не хватало! – с убитым видом произнёс Люпен. – Это значит, что сшить плащ из этой ткани могли и в Соединённых Штатах, и во Франции, где угодно! Шерлок помрачнел. Его вывод о том, что плащ бетнельского дьявола английского происхождения, проваливался. В который раз с тех пор, как начали расследование, мы опять оказались в тупике. Весь день мы совершенно безуспешно расспрашивали возниц кэбов. А потом отправились на Чаринг-Кросс в поисках какого-нибудь необычного покупателя широкополой шляпы, но к вечеру отказались от дальнейших розысков, поскольку стало ясно, надо начинать всё сначала. И в этот мрачный осенний день я подумала, что, может быть, мы слишком молоды и неопытны, чтобы самостоятельно вести расследование, и нужно обратиться к кому-нибудь за помощью.
За ужином я всё время наблюдала за мистером Нельсоном, спрашивая себя, стоит ли рассказать ему о наших делах, и выжидала подходящего момента для этого, но он так и не настал. Мне показалось, что, рассказав кому-либо из взрослых о нашем расследовании, я предам дух нашей маленькой компании. – Есть хорошие и плохие новости, мисс Ирэн… – сказал Нельсон, когда мы заканчивали ужин. – Хорошая содержится в телеграмме. Ваш отец сообщает, что ваша мама чувствует себя хорошо и завтра или послезавтра они отправятся в путь и прибудут в Лондон. – А плохая? – спросила я, несколько встревожившись. – Скажите, не возникал ли среди прочих проблем, над которыми вы ломаете голову, вопрос о том, чем ещё я должен заниматься в этом городе помимо того, чтобы обеспечивать безопасность вам и вашим сомнительным друзьям? – По правде говоря, нет, мистер Нельсон, – призналась я. – Ваш отец просил меня подыскать квартиру для вашей семьи, а также для меня. Я ужасно удивилась: – Покидаем Париж? – Похоже, на какое-то время, мисс Ирэн. Мне очень жаль… – и тут Гораций Нельсон превзошёл самого себя, изобразив глубочайшее сожаление, достойное шекспировского актёра, – …мне очень жаль, что вам придётся расстаться со всеми вашими замечательными друзьями и бог знает сколько месяцев провести в этом новом городе… где вы не знаете никого, кроме юного мистера Холмса и мистера Люпена… Конечно, этих двух друзей, может быть, и достаточно, чтобы не скучать, по крайней мере до тех пор, пока на континенте не установится… Я поцеловала его в лоб, и он онемел от изумления, а сама, счастливая, поспешила в свой номер, представляя, как расскажу друзьям о том, что остаюсь в Лондоне. Потом, немного успокоившись, я решила придержать новость о моём переезде в Лондон, по крайней мере до тех пор, пока не спасём Теофраста Люпена от виселицы.
Я позволила себе довольно долго понежиться в ванне, воображая, что ещё может произойти со мной в Лондоне. А когда вышла из ванны и собралась лечь в постель, заметила под дверью белый конверт. Я подняла его. На нём лёгким и очень ясным почерком было написано моё имя и адрес гостиницы. Я открыла конверт и нашла короткое письмо со множеством зачёркнутых слов и поправок. Дорогая мисс Адлер, очень сожалею о нашем сегодняшнем разговоре, но, как вы уже поняли, я с большим недоверием отношусь к людям. И всё же надеюсь хотя бы отчасти исправить допущенную ошибку. Думая о том куске красного шёлка, я вспомнила… Теперь я даже уверена, что ателье, которое вы ищете, это «Уэллс энд Ренформ». Оно находится поблизости от «Ковент-Гарден». А сразу я не вспомнила о нём, потому что это совершенно особое ателье, которое шьёт только сценические костюмы, и в первую очередь для королевского оперного театра. Надеюсь, что я хоть как-то помогла вам. С уважением, миссис Гортензия Кипнис. «Ателье лондонского оперного театра!» – с волнением подумала я, вспомнив спектакль, в котором последний раз выступала Меридью и на котором я присутствовала. У нас появился новый след! Глава 18. Магия театра

Дата добавления: 2015-05-08