Конец ознакомительного фрагмента. 1 страница. Где Древо Познания, там всегда рай

Пролог

Где Древо Познания, там всегда рай.

Фридрих Ницше

Лис смотрел в потолок, словно надеясь разглядеть отблески своего будущего в хрустальных подвесках люстры. Аттестационная комиссия Института Экспериментальной Истории ждала ответа или, как перевел для себя старший оперативный сотрудник Лаборатории Рыцарства Сергей Лисиченко, «последнего слова».

– А может, я лучше… – Лис почесал затылок, – за Камдилом в Валгаллу смотаюсь? Я ж точно знаю, он там ждет и страдает, а нам тут без него тоже ни дела, ни работы. Нет, правда: пива он не пьет, а там от жареного мяса, да без пива… вы ж видите, надо спасать.

– Нет, – руководитель Лаборатории Готлиб фон Гогенцоллерн, носивший в узких кругах оперативников кличку «Отпрыск», старательно подавил довольную усмешку. – Валгаллой займутся те, кому это по должности надлежит.

А вы, – он улыбнулся, предвкушая реакцию оперативника на плохо скрытый ультиматум, – согласитесь, в наших общих интересах, чтобы вы остались в Институте, а не отправились домой. Итак, вам мы предлагаем передать свой, без преувеличения, драгоценный опыт молодому пополнению.

– Шо еще за наезды на тему драгоценного опыта? – вспыхнул Лис. – Да, я действительно поставил командировки в сопредельные миры на самоокупаемость! Мы же прибыль Институту приносили, не жалея никаких человеческих сил, а тем более средств!

– Поймите, – осанистый мужчина профессорской наружности постучал по лакированной столешнице паркеровской ручкой, чтобы привлечь внимание разошедшегося оратора, – никто здесь не пытается на вас… гм… наезжать, или преуменьшать ваши заслуги. Наоборот, Институт оказывает вам чрезвычайное доверие…

Лис видел уже этого джентльмена в институтской комиссии по этике, где тот слыл ревнителем строгой морали и нравственности, особенно в отношениях оперативников с жителями соседних миров.

– А если я пару старых грехов припомню, может, сочтете меня недостойным такого доверия? – Сергей придал лицу страдальческий вид. – Может, тогда оставите на оперативной работе? Ну, чему я могу научить стажеров? Вот, скажем, Вальдар, тот да, у него мозгов бы и на три головы хватило. А я – так…

– Прежде всего вы научите их выживать, – резко, но с долей почтения ответил ему один из членов комиссии.

– Ага! – хмыкнул Лис. – А пока меня самого выживают!

– Не могу с вами согласиться, – в голосе председателя комиссии слышалась досада. – Институт наращивает масштабы внешней деятельности. Проходчики обеспечивают нам дополнительные возможности проникновения в сопредельные миры, и это дает бесценный шанс максимально стабилизировать полиорбическую систему, сохранить миллионы, миллиарды человеческих жизней! Пусть это звучит слишком высокопарно, но порою – спасти целые миры от катастроф!

Да что я вам объясняю общеизвестные вещи! Вы и сами участвовали в десятках специальных операций, за которые, по справедливости, в каждом из сопредельных миров следовало установить вам памятник…

– О, а шеф говорит, мы не занимаемся специальными операциями, сплошь одна научная работа.

Отпрыск кинул на сотрудника негодующий взгляд. Но председателя комиссии было трудно сбить с мысли, он продолжал, будто не замечая наметившейся пикировки.

– Поэтому Институту необходимо все больше оперативных работников, и от их подготовки зависит не только собственная жизнь сотрудников, но и…

– …спасение миров оптом и в розницу. При оптовом спасении скидка.

Говоривший умолк, пристально разглядывая острого на язык оперативника. Пауза затянулась, как узел на шнурке, и так же всех раздражала. Наконец, председатель комиссии отвел глаза, вздохнул, демонстративно захлопнул папку с личным делом Сергея и растянул губы в официальной улыбке:

– Поздравляем вас, вы назначаетесь инструктором на институтский Полигон. Сегодня отдыхайте, завтра знакомство с вашей группой стажеров.

Глава 1

Человек таков, каким его сотворил Господь Бог, а часто еще хуже.

Мигель Сервантес

Лис остановился у приоткрытой двери.

– Пятьдесят девять, шестьдесят, шестьдесят один, – слышалось из комнаты. Сергей чуть задержал руку.

«Вот молодцы, не теряют времени даром, повторяют устный счет», – оценил он, крепко обхватывая пятерней дверную ручку.

– Ну, мои верные боевые хомячки, дождались нашествия своей участи?!

Представшая его взору картина заставила умолкнуть, не произнеся заготовленной фразы: «Судьба в моем лице костлявой пятерней стучится в вашу дверь». Впрочем, справедливости ради, «стучится в моем лице» ему и самому не особо нравилось.

В келейке институтского подземелья, неизменной резиденции камдиловской оперативной группы, его дожидались трое. Причем один из дожидавшихся, вне всякого сомнения, была «одна», а второй – вверх ногами.

– Я что‑то пропустил? – переводя заинтересованный взгляд с одного незнакомого лица на другое, спросил новоиспеченный инструктор. – Не, друг, пойми меня правильно, я не против обратной ориентации. Если тебе нравится ходить вниз головой – у нас свободное общество, и не таких… – он замялся, – терпят. Не перегружай лишними мыслями полушария задничного мозга. Спасибо, шо снял с рук носки и обувь. Но все же, парень, ты зачем влез на стол?

Тот, к кому были обращены эти недоуменные слова, еще раз выжался под сдавленное «шестьдесят два» и ловко спрыгнул.

– Прошу извинить, господин инструктор. Карел зе Страже.

– Это где ж у нас такая стража?

– Я из Богемии, – широко улыбнулся атлет. Надо сказать, улыбка здорово украшала его открытое, хотя и чуть грубоватое лицо. Он прижал ладони к брючным швам и отрапортовал: – Прошу извинить, господин инструктор, Карел зе Страже, распределен стажером в оперативный состав Института Экспериментальной Истории после окончания специальных курсов в Праге.

– Из служивых? – глядя на выправку собеседника, поинтересовался Лис.

– Так точно. Полк президентской гвардии, сержант, – выпалил Карел.

– Особые навыки?

– Чемпион Республики Чехия по историческому фехтованию.

– Ну‑ну, чемпион, – Сергей покачал головой. – Ладно, посмотрим. Небось, еще и рыцарские корни имеются?

– Так точно. Наш род славен в Богемии с двенадцатого века. Он был известен при Иоанне Люксембурге как…

– Понятно, еще один аристократ на мою голову! Придется запасаться бархатными памперсами и кружевными слюнявчиками.

– По‑моему, у вас предвзятый взгляд на наше будущее сотрудничество, – вмешалась дотоле молчавшая девушка в строгом костюме, подчеркивающем все, что он, по идее, должен был скрывать. Лицо ее, удлиненное, с небольшим безукоризненно прямым носом, чуть припухлыми губами и зелеными глазами, разрез которых намекал на отдаленные восточные корни, без колебаний можно было назвать красивым, вот только выражение крайней серьезности способно было повергнуть в отчаяние любого, кто собрался бы петь ей серенады.

– Сотрудничество? – переспросил Лис. – Барышня, это вы с кем сейчас говорили?

– С вами, господин инструктор, – не меняя тона, ответила девушка. – Будем знакомы. Гараева Евгения Тимуровна, – представилась она, – выпускница факультета психологии Уральского государственного университета. С отличием окончила спецкурсы. Должна заметить, господин инструктор, что ваше отношение, вот это «верные боевые хомячки», этот тон свидетельствуют о психологическом дискомфорте, быть может, подавляемом страхе.

– Так, – Лис склонил голову набок и смерил говорившую взглядом, не предвещающим ничего хорошего, – кроме памперсов, надо будет захватить веревку и мыло. Мужчины, с кем из вас явилось это противовоздушное создание? Провожающих просят выйти из помещения. Эй, Король, Карел, или как там тебя? Это твоя дама?

– Попрошу без оскорблений! – нахмурилась девушка. – Этим вы только подчеркиваете свою беспомощность.

– Укашляться! – Сергей обреченно махнул рукой. – За шо мы решили наказать слаборазвитые цивилизации? Утешьте меня, мамзель, скажите, что вы не идете в оперативники.

– Нет, не иду. Меня распределили в Отдел Разработки. Я буду составлять психологические профили конфронтационных карт фигурантов разработки, – пояснила она. – Но для лучшего понимания специфики будущей работы я должна пройти активную практику на… как их там… полевых выездах.

– Угу, полевых, значит. Поля колхозные, поля бескрайние ждут не дождутся. Да, утешение получилось неполноценным. Ценным, но не полно.

– Скажите, вы что – женоненавистник? У вас проблемы с женщинами? Если хотите, мы можем поговорить об этом.

– Я просто мечтаю с вами об этом помолчать. Об этом и обо всем другом. Может, вас кто‑нибудь уже предупреждал: пока говорит инструктор, ваши несравненные уста должны напоминать улыбку Моны Лизы, то есть не открываться. И запомните: на время, как вы сами изволили выразиться, полевых работ, я вам царь, бог и воинский начальник. А также отец родной и в чем‑то даже родина‑мать.

А шо касательно хомячков, то некоторым светилам гуманитарных наук стоило бы знать, что это нежное, ласковое обозначение человека, сиречь, хомо. А уж какой там хомо – прямоходящий, умелый или, пока побоюсь этого слова, разумный, – еще предстоит выяснить. Кстати, прямоходящая, кроме как воздух сотрясать, еще какие‑нибудь полезные навыки имеются?

Девушка фыркнула, демонстративно отвернулась, но, понимая, что положение обязывает ее отвечать, с нескрываемым превосходством бросила:

– У меня, между прочим, коричневый пояс по айкидо!

– Понятно. Время, потраченное с пользой, но впустую.

– Это как?

– Это так, и все. Но перейдем к следующему телу. У нас еще один незамутненный экземпляр хомячка с высшим образованием имеется. – Лис перевел взгляд за противоположную часть письменного стола, рядом с которым стоял невысокий, изящного сложения брюнет. Блестящие, точно вороново крыло, длинные локоны оттеняли светлую кожу аристократически тонкого лица. – Так, король у нас есть, дама в комплекте, а ты, стало быть, валет?

Молодой человек мягко склонил голову:

– Вы угадали, месье. Бастиан де Ла Валетт, к вашим услугам. Выпускник Сорбонны:, история, политология, богословие.

– Ага. Вундеркинд, значит.

– Если вам угодно, да. Я также играю на многих старинных музыкальных инструментах: клавесин, арфа, лютня.

– Мало того, что вундеркинд, еще и конкурент. Не разбивай мое исстрадавшееся сердце. Ты, часом, из лука не стреляешь?

– Нет, – Бастиан мотнул черными кудрями. – Но очень неплохо метаю ножи. Увлекаюсь с детства, – пояснил он.

– Ладно, – покачав головой, вздохнул Лис. – Король, дама, валет и… Джокер‑2. – Он на мгновение замолчал, вспоминая пропавшего без вести Джокера‑1, Вальдара Камдила.

– Ничего так расклад, глядишь, и сыграем.

Лис закончил читать текст вводной, аккуратно сложил лист, с усилием провел по сгибу ногтем и поглядел на ждущую комментариев группу.

– Ну что, приговоренные, у вас есть еще время отказаться, передумать. В конце концов, Институту всегда нужны подающие надежды уборщицы, – он помолчал, оглядывая группу, и добавил – А также грузчики и официанты.

– Если рассмотреть ваши намеки с точки зрения…

– О, дочь неосторожного Тимура, остановись на точке и слушай сюда, – он сделал предостерегающий жест. – Значит, так. Меня к вам приставили не то пастухом, не то нянькой – ни то, ни другое мне совершенно не в тему. Но приказы командования, прошу раз и навсегда запомнить, не обсуждаются, а выполняются беспрекословно, точно и в срок.

От того, как вы себя поведете, зависит, кто вам больше нужен.

– А вариант «соратники» не рассматривается? – обиженно спросил Бастиан де Ла Валетт.

– Под микроскопом, – скривился Лис. – Жаль, не захватил с собой. Ладно, оставим душеспасительные речи. Как вы слышали, задание простенькое. Мы с Вальдаром такие щелкали, как говаривала моя бабушка, «чтоб жирок растрясти», – между обедом и файв‑о‑клоком.

– Оно и видно, что растрясли, – недовольно пробормотала девушка.

– Послушайте, сударыня, как признанный душелюб и людовед, авторитетно предостерегаю от обсуждения моих параметров, потому как обсуждение ваших привлечет слишком большой интерес всех имеющихся поблизости хомо эректусов. А потому ограничьте свою речевую активность темами вводной.

Повторяю для тех, кто в танке: времена дикие, нравы гнусные, века темные. Место где‑то между немытой Францией и дремучей Германией. Если пойти налево и упорно не сворачивать, упремся в Реймс. Однако налево мы не пойдем, как бы нам того ни хотелось. Потому шо институтская комиссия по этике сделает из вас чучела и поставит для устрашения в практикантском буфете.

Ситуевина, в принципе, обыденная: некий энтузиаст дворецкий, естественно, чужими руками, во время королевской охоты немножко поохотился на своего государя и преуспел в этом куда больше, чем сам монарх в истреблении ни в чем не повинного кабана.

Затем этот защитник животных, горя желанием облегчить страдания недобитых горем родственников, принялся доводить их при помощи холодного оружия до окончательной готовности. Сейчас где‑то в местных лесах, буквально чащобах, скрывается вдова покойного кесаря всея Франкии Гизелла вместе с малолетним сыном Дагобертом Дагобертычем. Наша задача: отыскать их, утереть горючие слезы и обеспечить безопасную транспортировку в надежное место по ту сторону Луары. Кто не знает, это такая река. Ясно?

– Так точно! – рявкнул Карел зе Страже.

– Вполне ясно, – поддержал его Бастиан.

Евгения Гараева лишь демонстративно поджала губки.

– Это хорошо, что ясно. Значит, если шо, будет у кого спросить. Потому как я, честно сказать, ни рожна не понял, на кой мы туда премся и за каким лешим Институту понадобился этот наследник с его мамашей.

– Чего тут можно не понять?! – выпалила в гневе девушка. – Речь идет о женщине и ребенке!

– Сколь неожиданное просветление рухнуло на эту прелестную головку! Мадемуазель, если Институт примется спасать всех женщин и детей, пострадавших в исторических передрягах доступных миров, придется туда послать столько народу, что проблема перенаселения нашего мира тихо свалит с повестки дня. Более того, придется звать на помощь зеленых человечков с Марса. Причем им лучше общаться пересвистыванием, иначе отдельно взятые в Институт психологи обеспечат залетным гуманоидам торжественный вынос мозга на блюдечке с голубой каемочкой.

Евгения вновь поджала губы и хмыкнула:

– Как только подобным субъектам доверяют работу инструктора?!

– Вот тут я с вами, госпожа моя, вынужден согласиться.

Шоб дальше не было вопросов из публики, вношу ясность, только раз, и больше никогда. Я, Сергей Лисиченко, по прозвищу Лис, старший оперативный сотрудник Института, по личной просьбе уважаемых мною людей должен научить вас выживать, мои бесценные для руководства хомячки. А заодно и побеждать. И я вас этому научу, если в процессе сам вот этими руками не удавлю. С объяснениями все. А теперь вернемся к работе. Бастион, тебе есть чем выпалить?

– Бастиан, – поправил молодой человек, чуть склонив голову. – Конечно. Речь идет о сыне короля Дагоберта II, чрезвычайно интересного франкского государя из династии Меровингов. В детстве он был похищен из дворца и подменен сыном некоего вельможи. Узурпатор велел убить мальчика, но слуга пожалел ребенка…

– И отдал семи гномам?

– Не совсем. Его переправили в Британию, где тот обучался в монастыре, принадлежащем так называемой кельтской христианской церкви, которая не признавала первенства римского епископа и значительно отличалась своей обрядовостью. Считается, что у кельтских христиан много общего с друидами, их церковь как бы выросла из местного жречества и переняла их древние знания.

– Чрезвычайно ценная информации. Пока не знаю, зачем она нам сдалась, но очень познавательно. Но, видите ли, мой юный друг, – Лис сделал жест, точно поправлял указательным пальцем несуществующее пенсне, – этот интересный государь уже у самого Господа выясняет, кто там, в Риме, папа, дядя или отставной козы барабанщик. Нас интересуют его сын и матушка оного.

– О да, конечно. Но, – с неизменной улыбкой продолжал Бастиан, точно пропуская мимо ушей лисовские колкости, – в нашем мире этот юноша действительно спасся. Сторонники дома Меровингов, священного дома франков, видели в нем законного наследника. За горячий нрав они прозвали юного Дагоберта Плант Ар, то есть Пылкий Росток. Род, идущий от него…

– Ты хочешь сказать, что он предок Плантагенетов? – насторожился Сергей.

– Именно так.

– Ай, молодца! Ты проявляешь незаурядные способности, присущие сапиенсообразному хомячку. Родина тебе это припомнит. Итак, друг мой, ты прояснил некоторые пикантные моменты из биографии подзащитного, хотя и оставил за бортом вопрос: на фига сей беглый принц нужен Институту? Ну да Бог с ним, в конце концов, это дело яйцеголовых, – наставник выразительно посмотрел на девушку, – разработчиков. А мы, скромные вершители истории, занимаемся всякой ерундой типа подвигов, эпических деяний и прочих сюжетов для баллад и поэм.

А сейчас, – Сергей обвел группу интригующим взглядом и вытащил из‑под старого тумбового стола увесистый железный ящик, – старый мудрый Лис выдаст мальчикам и девочкам подарки. – Он открыл крышку и достал, нанизав на руку, точно баранки, золотистые, изукрашенные крупным янтарем обручи с гранеными кристаллами горного хрусталя, сверкающими в лобной части. – И вот что, мои шаловливые непоседы, сама эта штуковина у вас с башки не свалится, там все продумано. Но потерять ценные подарки дядьки Лиса вам разрешается исключительно вместе с головой, потому как это не только украшения для вечеринки по поводу вашего благополучного возвращения, но и залог вашего присутствия на этой самой вечеринке.

– Это средство закрытой связи? – догадалась Евгения. – Но я слышала, они куда меньше. Их носят, как крестик на груди.

– И вы правильно слышали, о неспадающая пелена глаз моих. Но вот в чем дело: благодаря этой штуковине вы становитесь еще и обладателями камер полного кругового обзора, которые самостоятельно передают информацию на Базу в режиме онлайн. И в нужный момент умные люди смогут вкинуть вам прямо в мозг пару толковых слов. Если же разместить камеры у вас на груди, то вид‑таки будет довольно пикантный, но весьма однообразный, а главное, совершенно бесполезный для спасения ваших ценных, особенно на ближайшем невольничьем рынке, персон.

– Я бы попросила…

– Просить – это не ко мне и не сейчас. Сказано – обручи на голову, значит, на голову. Сержант, у тебя вопросы есть?

– Никак нет!

– Ох, елкин дрын! Значит, так. Карел, ты уже вполне усвоил азы хождения вверх головой, а потому верю, что и все остальное поймешь с небольшими дополнительными усилиями. Ты отправляешься на операцию в образе храброго благородного размахая. Уверяю тебя, ни одного президента Чехии мы тут не встретим, поэтому вот прямо сейчас прекрати гаркать, будто вздумал поговорить с Прагой без телефона. Ты так всю дичь распугаешь, и мы бесславно подохнем с голоду. Усек мысль?

– Так!..

Лис сделал жест ладонью, точно обрубая конец фразы.

– Так – и все. А можно просто – усек. Ну шо, подопытные варианты сверхчеловеков, увенчайте себя средствами закрытой связи – и вперед, все на охрану пылких насаждений.

Плита камеры перехода с тихим шипением отошла в сторону, открывая путь между сопределами.

– Добро пожаловать, – ведя коня под уздцы, Лис обвел рукой окрестности. – Как вам место для пикника?

Дыра под замшелой скалой, вокруг которой на кольях громоздились волчьи черепа, выпустила вслед за Лисом широкоплечего воителя в чешуйчатой ромейской броне, его Прекрасную Даму и менестреля в длинной бесформенной хламиде, подпоясанной вервием. Местность, где находилось посвященное неведомо каким богам капище, должно быть, числилось непроходимой чащобой еще в те времена, когда предки тех волков, чьи отполированные ветром черепа болтались на кольях, еще лишь обдумывали тактику охоты на шерстистых носорогов и мохнатых мамонтов.

– Как‑то неуютно здесь, – Прекрасная Дама запахнулась в длинный плащ с меховой оторочкой и хлопнула севшего на щеку комара.

– С благополучным прибытием, – хмыкнул Лис. – Можете поверить, пройдет не так много времени, и эта уютная полянка будет вспоминаться в ностальгическом ореоле. Здесь, во всяком случае, свежий воздух, и все, шо было страшного, уже болтается отдельно от туловища.

– Ну и пусть! – Евгения передернула плечами.

– Ладно, ладно, – Лис встряхнул руками, разминая запястья. – Засиживаться тут мы все равно не будем. Давай, сержант, ну, в смысле, благородный герцог, командуй!

Карел зе Страже удивленно воззрился на инструктора.

– Я?

– Хороший вопрос. Можешь попросить своего коня.

Посуди сам, довольно странно будет выглядеть, ежели в такой компании начнет распоряжаться дядька‑оруженосец, приставленный твоим любящим папенькой для недопущения и предотвращения, а также в целях экстренного превращения движущихся целей в неподвижные, – Сергей погладил тисовый лук.

– А, ну да. Тогда нам отсюда нужно выбираться.

– И снова в цель! Валет, я бы на твоем месте уже приступил к воспеванию подвигов. – Инструктор закатил глаза и взвыл: – «И тут благородный воитель Карел воздел мощную длань и, почухав затылок, изрек: «А фиг ли мы тут стоим?» И поняли все, что ловить здесь нечего, кроме нас самих». Куда идем, молодой господин?

Благородный воин задумчиво поглядел на инструктора, пытаясь угадать ответ.

– Не знаю. К населенному пункту.

– Думаю, сейчас надо дать волю лошадям, они приведут к реке, – тихо предложил Бастиан и потянул носом воздух. – Где‑то здесь неподалеку должна быть вода. На берегу есть шанс найти рыбаков, охотников, на худой конец углежогов.

– Это верно, что на худой конец, – согласился инструктор. – Хотя можно и не найти. Рек тут много, а народу мало.

– Можем пойти на север, – вопросительным тоном произнес «молодой господин». – Вон там, видишь, как деревья мхом поросли?

– Логично, – согласился Лис. – Но тогда лучше на юг. Смысла примерно столько же, но там как‑то теплее.

– А куда ж тогда идти?

– Молодцы! – Лис изобразил на лице деланный восторг. – Я верил – мои патентованные хомячки не обманут надежд. Ладно, студенты, вдумайтесь в один мелкий факт: вот эта череповатая хрень – капище, и судя по состоянию шестов, совершенно не заброшенное. А дальше – «крибле, крабле, бумс!» – превратитесь из хомячков в землероек, уткнитесь носом в землю и отыщите, каким таинственным образом сюда попадают люди. Обращайте внимание на сломанные ветки, примятую траву, зарубки, привязанные ленточки и прочие следы человеческого присутствия. Напоминаю: если ветви на тропе обломаны только снизу – это кабаний путь, а с ними нам совершенно не по пути. Усекли?

Последние слова его были заглушены близким завыванием охотничьего рога. Сергей прислушался.

– А лес не такой уж и дремучий. Будем надеяться, что это всего лишь охота.

Глава 2

Я не диктатор. Просто у меня такое выражение лица.

Аугусто Пиночет

Первому трубному звуку вторил другой, чуть в стороне и в некотором отдалении.

– Кто это? – насторожилась девушка.

– Шоб это архангел Гавриил на пресловутом саксе поутру бацал – не похоже, а остальное, даст бог, поправимо.

– Надо уходить отсюда, – сурово хмуря брови, изрек Карел, вскакивая на коня и картинно возлагая длань на эфес меча.

– Замечательный план! – Лис насмешливо склонил голову. – Ты уже определился, куда мы направимся?

– Надо опередить их, – решительно заявил вчерашний гвардеец.

– Я думаю, – с неизменно благожелательной улыбкой проговорил Ла Валетт, – нужно двигаться в сторону загонщиков. Если это охотники, мы сможем спросить дорогу, а при добром расположении звезд – получить ужин, ночлег да и разузнать новости.

– А если это враги?! – Карел наполовину вытащил меч из ножен.

– У нас здесь нет врагов. – Бастиан выразительно поглядел на Лиса. – Пока нет. Судя по трубным звукам, – продолжил он, – эти люди кого‑то загоняют, может, оленя, а может, людей. Если мы от них побежим, они погонятся за нами.

– Но почему? – возмутилась Евгения.

– О, прелестная дама Ойген, они погонятся за нами уже потому, что мы будем убегать от них.

– Браво, браво, мой мальчик! – хлопнул в ладоши Сергей. – У тебя на плечах вполне качественная подставка для шляпы. «Вперед, навстречу приключениям!» – как говорил не помню кто, не помню, где и совсем по другому поводу. И шо есть сил кричите «Ау!», как будто вы потерялись в ночном клубе.

Огромный раскидистый вяз, быть может, помнивший еще Цезаря, если только будущему повелителю Рима случалось забраться в эту глухомань, осенял мощными ветвями место нежданной встречи.

Загонщики в широких плащах из некрашеной шерсти поверх длинных, до бедер, кожаных рубах, проклепанных металлическими пластинами, не скрывая удивления, смотрели на выехавших из чащи непонятных чужаков. Их смешанная с восхищением растерянность была столь велика, что командовавший отрядом вояка с длинной бородой, заплетенной в две плотные темно‑русые косицы, так и застыл с охотничьим рогом, поднесенным к губам, забыв просигналить о встрече.

Каждому из загонщиков было ясно, как белый день, что перед ними чужаки, но кто они?! Кони незнакомцев были на полголовы выше самого рослого из тех, что им приходилось видеть, и даже с одного взгляда было понятно, что в состязании бойкий клирик не успел бы дочитать «Отче наш», как всадник на таком коне скрылся бы из виду, заставив глотать пыль из‑под копыт. Доспех высокого плечистого воина, видно, старшего у них, вне всякого сомнения, был выкован в Константинополе одним из тех мастеров, что поставляют свои чудесные изделия самому императору. Такую броню ни мечом, ни копьем не пробьешь.

О высоком положении незнакомца недвусмысленно свидетельствовал пурпурный, шитый по краю золотом плащ и рукава драгоценной шелковой рубахи, охваченные у запястья серебряными чеканными браслетами. А уж обручи с каменьями…

Под стать благородному воину его дама. Ее лазурное, расшитое серебристыми цветами верхнее платье, какие изредка привозили с Востока, золотая фибула в перегородчатой эмали, скреплявшая плащ, – все говорило о высоком положении девушки и оттеняло ее замечательную красоту.

Можно спорить, что первой мыслью, пришедшей большинству бородатой стаи загонщиков, была: «А не отобрать ли у незнакомцев все эти красивые и полезные штуки? Зря, что ли, везли они все это в такую даль? Будут сопротивляться – здесь же, под вязом, можно и прикопать». Но следующие две мысли прогнали первую, как хозяин – шелудивого пса: во‑первых, добычей придется делиться со всеми – таков старинный воинский обычай. И, во‑вторых, кто‑то там, за спиной этой, и, вероятно, других гончих стай, приказал сообщать обо всех, кого удастся поймать в облаве. И горе тому, кто ослушается приказа!

– Кто такие?! – грозно хмурясь и нехотя отводя взгляд от дорожных тороков у седел незнакомцев, крикнул старший, с косами на месте бороды. В сумах неведомых путников, верно, было еще много интересного.

– Сержант… – заслышав привычный командный тон, подобрался Карел зе Страже.

– Олух чешского президента, что ты несешь?! – полетело на канале закрытой связи, но вслух уже звучали совсем иные слова:

– Молодой господин – сэр Жант из Корнеборо! Сын властителя Нурсии Жанта Третьего, высокородный герцог и наследник престола. Он станет разговаривать лишь с тем, кто равен ему.

Хмурый бородач перевел взгляд на Лиса.

– Но, если шо, спрашивайте, я ему передам, – заметил тот.

А в голове у Карела в это время звучало:

– Куда тебя несет неведомая сила? Шо за детский сад? А скажи‑ка, милый мальчик, – голос Сергея приобрел сюсюкающие интонации, – как тебя зовут?

– Ну, я растерялся, он как гаркнет!

– В этих условиях растеряться и потерять голову – одно и то же.

– А можно вопрос? Нурсия – это где? – поинтересовался обескураженный принц и наследник.

– Вот у тебя вопросики! Почем я знаю? Это такое место, где много неуправляемых реактивных снарядов. Но с другой стороны, этот, с косичками на подбородке, тоже не похож на учителя географии.

Между тем счастливый обладатель громогласной трубы наморщил лоб и поинтересовался:

– А Нурсия – это где?

– Ну шо, гроза Богемии, напомнить, у кого мысли сходятся? Будешь импровизировать, или оскорбишься для виду словами этого неуча? Понял, оскорбишься. Ладно, принимаю управление на себя.

– Воин, перед тобою высокородный герцог, а не хухра с мухрой! Хотя по лицам видно, что ни хухра, ни уж тем более мухра, вам, слава Господу, не встречались на неведомых дорожках. По‑дружески вам говорю, обходите стороной следы этих невиданных зверей. Однако ситуации это не меняет. Мой принц станет разговаривать лишь с кем‑то, равным ему.

Хмурый бородач оторопело уставился на Лиса и часто заморгал, силясь постичь слова опытного с виду вояки о неведомых зверях.

– Но если шо, спрашивайте, я ему передам, – напомнил тот.

– Чего передавать‑то – насупился командир загонщиков. – Я спрашиваю, Нурсия – это где?!

Лис придал лицу возвышенно‑задумчивое выражение.

Дата добавления: 2015-05-08