Танцы на грани

В безбрежном, тихом и спокойном океане, мирно освещаемом красным, словно зардевшимся

от стыда вечерним солнцем, плыл айсберг, по форме похожий на трон. На его плоском девственно-

белом сиденье стояла огромная черная кровать из резного палисандра под темно-синим

балдахином. На кровати в любовной схватке сплелись три молодых прекрасных тела, и стоны их и

сладостные крики сливались с криком чаек. Эгор уже минут пять стоял как вкопанный у края

кровати и абсолютно ничего не предпринимал, только смотрел, вернее, любовался происходящим.

Он ожидал увидеть все, что угодно, но это зрелище его просто парализовало. Эгор в полном

смятении уставился на троих любовников, в пылу постельной битвы не замечавших ничего вокруг,

ведь на смятых простынях лежали Егор Трушин, Рита и Кити, и они были бесконечно счастливы,

услаждая друг друга. Три самых близких Эгору тела занимались на его глазах любовью. И это

меньше всего походило на порно. Безумный танец и переплетение белых тел на черном атласе

завораживали, сила страсти и полное отчуждение вызывали трепет, а красота и грация движений —

восхищение.

Эгору в прошлой жизни, конечно, приходилось заниматься любовью во сне, но к нему

приходили обычно странные возбуждающие подростковые видения, когда оргазм испытывался от

жадного взгляда или полуобнаженной груди, и было так приятно и стыдно непонятно отчего. Или

жаркие, душные, влажные, как джунгли, сны предвестья будущих постельных битв, или

таинственно-печальные истории с трогательной героиней, которую так томительно хотелось

пожалеть, что перехватывало горло, но с ней рядом спалось так хорошо и тепло, что, проснувшись,

приходилось бежать в ванную. Поллюционные сны Егоровой молодости абсолютно не походили на

зрелую реалистичную и в то же время фантастически красивую сцену, которую Эмобой наблюдал

сейчас. В его душе боролись противоречивые чувства, настолько сильные, что он не мог в них

разобраться, и ни одно из них не могло победить остальные. Так и стоял истукан Эгор, глядя на

свое тело, стонущее и ревущее от переизбытка удовольствия, подаренного ему прекрасной Кити и

— о ужас! — не менее прекрасной Ритой. «Это только сон», — пытался пробиться через кордоны

рефлексов и гормонов забитый чувствами разум Эгора. Смотреть на себя со стороны — странное

испытание, и страшное, и забавное одновременно. В Эгоре клокотали жалость к себе и ненависть и

ревность к своему телу, вот нелепость, обнимавшему (и не только) Кити, о девственности которой

уже не могло быть и речи. Но в то же время в нем бурлило восхищение собственной мощью и

неутомимостью. Он встал так близко, что его обдало жаром любви. Эгор совсем забыл, зачем он

здесь. Рассудок провалился вниз и ощутимо выпирал из джинсов. Эгор оказался перед дилеммой —

нужно было присоединиться к этому празднику плоти, но как это сделать? И как быть с

собственным телом? Конечно, ему, как и любому мужчине, приходилось заниматься сексом с

самим собой, любовью это действо назвать язык не поворачивался. Но вот так, вчетвером, с собой и

с двумя желанными красавицами, причем одной действительно любимой, и со своим бывшим

телом, которому он теперь проигрывал эстетически во всех компонентах, кроме одного, хотя и

самого необходимого в данный момент. Нет, пожалуй, эта оргия не для него. Может, выкинуть в

море самозваного Егора, а заодно и чересчур красивую Риту и остаться вдвоем с совсем не

замечавшей его Кити? Хотя да, Кити же занималась с ним любовью в данный момент. С ним —

настоящим Егором, а не жалкой и страшной проекцией-фантомом. Так и не приняв никакого

решения, Эгор все-таки сделал шаг навстречу призрачному счастью, прижавшись к кровати, и

почти занырнул под балдахин, но в этот момент Егор, решив спонтанно поменять положение

жарких тел на кровати, резко развернулся и попал могучей ногой пловца прямехонько Эмобою в

грудь. От удара Эгор отлетел, как кегля, и упал головой вниз, в океан.

Эмобой сидел на кровати ошеломленный, на лбу выступила холодная испарина. Сон ушел. Он

тут же вспомнил, где он был и зачем. Рядом с ним, вернее, над ним, освещенная снизу фонарем и от

этого демонически страшная, зависла Королева Маргит.

— Ну, как? Удачно, Эмобой?

Эгор молча помотал головой.

— Осталось полчаса. Успеешь?

— Постараюсь.

Эгор уже вжался головой в черную подушку. На этот раз он был готов к тому, что увидит. На

айсберге ничего не изменилось, разве что он слегка подтаял снизу и вода казалась ближе. На

кровати все полыхало так же жарко. Рита была внизу. Она лежала с закрытыми глазами. Ее губы

сверху оказались заняты Кити, а снизу — Егором. Эмобой выключил все чувства и действовал

быстро и четко, с холодным разумом и нечеловеческой силой. «Это не Егор и не Кити, это сон

умирающей Риты. И я должен ей помочь», — сказал он себе и двумя могучими рывками за плечи

скинул в океан псевдо-Егора и псевдо-Кити, даже не проводив их летящие тела взглядом.

Открывшая пылающие страстью и затуманенные блаженством глаза Рита машинально прикрыла

грудь и межножье руками, насколько это было возможно. Эгор накинул на нее край черной

простыни. Рита испугалась:

— Кто ты? Где Егор, где Катя, что случилось?

— Егор и Катя ненастоящие, все вокруг тебя ненастоящее. Это сон. Ты приняла смертельную

дозу снотворного, и, если сейчас не проснешься, ты умрешь.

— Какой бред! Кто бы ты ни был, ты только что испортил самое счастливое событие в моей

жизни. Я занималась любовью с двумя самыми желанными людьми, и мы могли дать друг другу все

счастье мира.

— Ты не поняла? Если ты не проснешься — ты умрешь. — Я умру. Что с того. Все когда-

нибудь умрут. Умереть вот так красиво, в океане на закате, что может быть круче?

— Ты не в океане на закате, а в своей кровати, тупо обожравшаяся таблеток, а может, тебя уже

нашли и над тобой бьются врачи в больнице.

— Чушь. Если это сон, то, как только я об этом узнала, я сразу бы проснулась. Логично?

— Не совсем. Боюсь, ты слишком крепко спишь и не можешь проснуться.

— Или не хочу.

— Дура, какая же ты дура, Ритка Белоглазова! Что же ты наделала?

— Как ты меня назвал?

— Рита. Ты что, не помнишь, кто ты?

— Я королева Ритуал, это мой айсберг, мой океан, мой закат, мой мир, мой сон. А вот кто ты?

Может, ты падший эмо-ангел, который пришел забрать мою душу?

— Еще минут двадцать, и так оно и будет. Просыпайся немедленно!

— А если я боюсь просыпаться?

— Чего тебе бояться, сейчас двадцать первый век — неудавшихся самоубийц больше не

вешают вверх ногами и не кидают их трупы на живодерню, как делали в Европе в Средние века.

— В Средние века меня давно бы сожгли на костре как ведьму!

— Хватит болтать, просыпайся!

— Тоже мне, будильник одноглазый. В Индии женщин-самоубийц, между прочим,

канонизировали.

— Канонизировали вдов, покончивших с собой, а у тебя нет мужа. Просыпайся.

— Вот пристал. Тебе надо, ты и просыпайся. Может, я буддистка и моя прошлая земная жизнь

принесла мне только страдания, а сейчас я жду новой счастливой жизни.

— Ты не буддистка — ты нудистка. — Эгор ткнул пальцем в еле прикрытую наготу Риты,

которая продолжала его смущать и сбивать мысли в плохую сторону. — Просыпайся!

— Нет, это ты — нудист. Нудишь и нудишь. А если я не хочу просыпаться? Если я не хочу

вспоминать, кто я? Если я, с твоих слов, решила покончить с собой, значит, на это есть очень

серьезные причины, и я не хочу их вспоминать и портить окончательно прекрасный вечер.

— Прекрасно. Не хочешь просыпаться? А чего же ты хочешь?

— Тебя.

Рита посмотрела своими ясными, холодными и удивительно прекрасными глазами на Эмобоя,

и он тотчас же потерял контроль. Ее тело, едва прикрытое тонкой простыней, притягивало его, как

Солнце Землю и все, что есть на ней. Это космическое чувство поглотило его, и он не мог с ним

бороться.

— Мне кажется, что я тебя хорошо знаю, хотя не могу вспомнить. К тому же я вижу, что ты

тоже весь дрожишь от желания. Ну а если мне действительно суждено сейчас умереть, я хотела бы,

чтобы это произошло в твоих объятиях. Поцелуй меня. Нет, вижу, ты не ангел — ангелы бесполы.

Рита откинула простыню, обняла замершего и вконец утратившего разум Эгора за шею и

потянула к себе. Вкус ее сладких губ наполнил голову Эмобоя, как веселящий газ, и он покорно

провалился в черную дыру любовного водоворота. Тело Риты плавилось под его руками, одежда

Эмобоя сгорела от соприкосновения с ее пылающей кожей, а все его тощее жилистое и костистое

тело превратилось в единый орган — генератор удовольствия госпожи Ритуал. Он даже не заметил,

как оказался в ней, и айсберг заходил ходуном вместе с кроватью, а балдахин сорвало от

немыслимой амплитуды, и он улетел в океан. Хорошо хоть кровать прочно вплавилась в лед из-за

жара их тел, которые сплелись, как гуттаперчевые плети. Их стоны лились ариями адских опер

страсти, они сливались в поцелуях каждой порой тел. Эгор, о миссии своей подспудно помня,

пытался Риту разбудить могучими ударами о лоно изнутри, но в результате он забылся сам,

опомнившись от страшного рычания, сопровождавшего теперь его оргазм. Конвульсии под ним

вдруг прекратились, он руки расцепил и в ужасе смотрел на бледное и мертвое лицо. «Убил ее, —

подумал он. — И Ритку я не спас, и Кити изменил. Но это ж только сон». И сразу вспомнил, что

кульминация у Риты и раньше завершалась только так. Из глаза Риты побежала по бледному лицу

ее предательская жалкая слеза. «Жива! — возликовал Эгор. — Еще минуток десять есть у нас.

Успею разбудить во что бы то ни стало!»

— Егор, — не открывая глаз, сказала грустно Рита, — спасибо, что пришел. Спасибо за

любовь. Теперь могу уйти от вас спокойно.

— Нет, только не теперь! О чем ты говоришь! Так ты меня узнала, Рита?

— Сразу! Я ждала тебя. Хотела еще раз хотя бы я с тобой побыть. И ты пришел, и, значит, ты

простил! — сказала Рита, все так же не открывая глаз, из которых бежали медленные круглые

слезы. Она положила бледную ладонь на руку Эмобоя и крепко стиснула ее.

— За что тебя прощать мне, что за бред? Рита открыла глаза, села и отвернулась от Эгора, не

отпуская его руки.

— Ты погиб из-за меня! Из-за моей жадности, трусости и похоти. Я давно должна была

сказать Кити про нас. Вы поссорились бы, и ты не пошел бы встречать ее после этого чертова

концерта. Ты был бы жив, а Кити поревела бы немного, но пережила и не превратилась бы в немого

овоща, как сейчас. Мое сердце разрывается, когда я вижу свою веселушку Кити безмолвной

старушкой, оно обливается слезами, когда я вспоминаю тебя, твою дурацкую улыбку и белый ежик.

Я одна во всем виновата, и я себя наказала, свершила правосудие. Я очень сильная, но жить без вас,

с разбитым сердцем и чувством вины не хочу.

— Отлично. А теперь послушай меня. Да, Егора Трушина убили, и его действительно не

вернуть. Но ты передо мной ни в чем не виновата. Вот если б ты меня спалила Кити, я бы тебя

никогда не простил, а она тем более. Уж я-то ее знаю. Я спас ее, и она больше не овощ. И думаю,

сейчас она названивает тебе. Говорить тебе, какую страшную глупость ты совершила, я не буду,

некогда. Ты думаешь, я тебе снюсь?

— Да, конечно, так же как и все. — Рита повернулась к Эгору и покачала головой с жалостью.

— А вот и нет. Я настоящий, просто теперь я в другом мире и по-другому выгляжу, но это я. И

я вытащу тебя отсюда, даю слово. Потому что, если ты умрешь, я никогда себя не прощу.

Веришь? — Эгор с силой сжал ее белые плечи и встряхнул, глядя в глаза.

— Уже почти верю. А что за другой мир? Там хорошо?

— Ага, офигительно. Меня принуждает к сожительству здоровенная бабочка, которая хочет

поработить Вселенную.

— Большая черная бабочка. — Рита встала на колени, в глазах ее проснулся страх. — Я

видела ее сегодня во сне, она так странно посмотрела на меня и что-то говорила, но что — я не могу

вспомнить, а потом я проснулась, взяла таблетки… О господи, я и правда это сделала. — Рита

заревела и прижалась к груди Эмобоя.

— Так просыпайся! — Эгор опять тряхнул ее за плечи.

— Не могу, я не знаю как. Стараюсь, но не получается.

— Чертова лгунья Маргит, играет со мной в свои подлые игры! — Эгор с силой ударил

кулаком по кровати. — Ритка, я вытащу тебя, но ты обещай мне, если и правда хоть чуть-чуть меня

любила, что никогда, никогда не будешь больше сводить счеты с жизнью. Потому что я уже не

смогу тебя спасти. И еще потому, что я отдал бы сто вечных жизней в Эмомире за одну лишь ночь с

любимой в Реале.

— Со мной? — тихо спросила Рита.

— С тобой, — тихо соврал Эгор.

— Обещаю, — твердо сказала Рита, — я хочу жить!

Эгор обнял ее и прямо с кровати головокружительным прыжком нырнул с Ритой в океан.

Пенистая пучина с радостным хлюпом поглотила их. Вода вокруг айсберга была ледяной, и

обнаженные любовники окоченели. Медленно кружась и не расцепляя объятий, они опускались на

дно. Из их легких вырывались пузыри и убегали вверх. Последнее, что увидел Эгор, были

переполненные ужасом глаза Риты.

ГЛАВА 18

Дата добавления: 2015-05-09