Хосе ортега-и-гассет. Какой бы справедливой ни была критика либерализма, его подспудная правота неодолима, потому что это не теоретическая правота

ВОССТАНИЕ МАСС

какой бы справедливой ни была критика либерализма,
его подспудная правота неодолима, потому что это
не теоретическая правота, не научная, не умозритель-
ная, но совсем иного и решающего свойства, а именно
правота судьбы. Теоретические истины не просто спо-
рны, но вся сила и смысл их в этой спорности;
они рождены спором, живы, пока оспоримы, и су-
ществуют единственно для продолжения спора. Но
судьбу — то, чему предстоит или не предстоит стать
жизнью,— не оспаривают. Ее принимают или отве-
ргают. Приняв, становятся собой; отвергнув, отри-
цают и подменяют себя *.

Судьба проступает не в том, что нам хочется,—
напротив, ее строгие черты отчетливее, когда мы со-
знаем, что должны вопреки хотению.

Итак, «самодовольный недоросль» знает, что
должно быть, но, несмотря на это и даже именно
поэтому, словом и делом изображает, будто убежден
в обратном. Фашист обрушивается на политическую
свободу именно потому, что знает: всецело и всерьез ее
не может не быть, она неотменима как сущность ев-
ропейской жизни и в серьезную минуту, когда нуж-
даться в ней будут по-настоящему, она окажется нали-
цо. Но так уж настроен массовый человек — на каприз-
ный лад. Он ничего не делает раз навсегда, и, что бы
ни делал, все у него «понарошку», как выходки маме-
нькина сынка. Поспешная готовность его в любом
деле вести себя трагически, отчаянно и безоглядно —
это лишь декорация. Трагедию он разыгрывает именно
потому, что не верит, будто в цивилизованном мире
она может разыграться всерьез.

Не принимать же на веру все, что человек изоб-
ражает из себя! Если кто-то настаивает, что дважды
два, по его святому убеждению, пять, и нет основании
считать его помешанным, остается признать, что сам
он, как бы ни срывал голос и ни грозился умереть за
свои слова, попросту не верит в то, что говорит.

Шквал повального и беспросветного фиглярства

* Оскудеть, опуститься, пасть — это и значит отказаться от себя, от того,
в ком ты должен был осуществиться. Подлинное существование при этом не
исчезает, а становится укоризненной тенью, призраком, который вечно напо-
минает, как низка эта участь и какой непохожей она должна была стать. Такая
жизнь лишь неудачное самоубийство.

катится по европейской земле. Любая позиция утверж-
дается из позерства и внутренне лжива. Все усилия
направлены единственно на то, чтобы не встретиться
со своей судьбой, отвернуться и не слышать ее темного
зова, избежать очной ставки с тем, что должно стать
жизнью. Живут в шутку и тем шуточнее, чем трагичнее
надетая маска. Шутовство неминуемо, если любой шаг
необязателен и не вбирает в себя личность целиком
и бесповоротно. Массовый человек боится встать на
твердый, скальный грунт предназначения; куда свойст-
веннее ему прозябать, существовать нереально, пови-
сая в воздухе. И никогда еще не носилось по ветру
столько жизней, невесомых и беспочвенных — выдер-
нутых из своей судьбы — и так легко увлекаемых лю-
бым, самым жалким течением. Поистине эпоха «увле-
чений» и «течений». Мало кто противится тем поверх-
ностным завихрениям, которые лихорадят искусство,
мысль, политику, общество. И потому риторика цве-
тет как никогда. Сюрреалист отважно ставит (избавлю
себя от необходимости приводить это слово) там, где
раньше стояли «жасмины, лебеди и фавны», и полага-
ет, что превзошел мировую литературу. А всего-то
заменил одну риторику другой, прежде пылившейся на
заборах.

Понять современность, при всей ее неповторимо-
сти, помогает то, что роднит ее с прошлым. Едва
средиземноморская цивилизация достигла своей пол-
ноты, как на сцену выходит циник. Грязными сан-
далиями Диоген топчет ковры Аристиппа. B III веке
до Рождества Христова циники кишат — они на всех
углах и на любых постах. И единственное, что де-
лают,— саботируют цивилизацию. Циник был ниги-
листом эллинизма. Он никогда не создавал и даже
не пытался. Его работой было разрушение, верней,
старание разрушить, поскольку он и в этом не пре-
успел. Циник, паразит цивилизации, живет ее отри-
цанием именно потому, что уверен в ней. Чего стоил
бы он и что, спрашивается, делал бы среди дикарей,
где каждый безотчетно и всерьез действует так, как
сам он действовал напоказ и нарочно, видя в том
личную заслугу? Чего стоит фашист, если он не опо-
лчается на свободу? И сюрреалист, если он не ше-
льмует искусство?

ВОССТАНИЕ МАСС

Иначе и не могло бы вести себя это существо,
рожденное в чересчур хорошо устроенном мире, где
привыкло видеть одни блага, а не опасности. Его из-
баловало окружение, домашнее тепло цивилизации —
и маменькина сынка вовсе не тянет покидать родное
гнездо своих прихотей, слушаться старших и уж тем
более — входить в неумолимое русло своей судьбы.

Дата добавления: 2015-05-09