Хосе ортега-и-гассет. В хорошо организованном обществе масса не действует сама по себе

XIII. ГОСУДАРСТВО КАК ВЫСШАЯ УГРОЗА

В хорошо организованном обществе масса не
действует сама по себе. Такова ее роль. Она существу-
ет для того, чтобы ее вели, наставляли и представи-
тельствовали за нее, пока она не перестанет быть
массой или по крайней мере не начнет к этому
стремиться. Но сама по себе она осуществлять это не
способна. Ей необходимо следовать чему-то высшему,
исходящему от избранных меньшинств. Можно сколь-
ко угодно спорить, кем должны быть эти избранные,
но то, что без них, кем бы они ни были, человечество
утратит основу своего существования, сомнению не
подлежит, хотя Европа вот уже столетие, подобно
страусу, прячет голову под крыло в надежде не
увидеть очевидного. Это не частный вывод из ряда
наблюдений и догадок, а закон социальной «физи-
ки»¹⁵, под стать Ньютоновым по своей непрелож-
ности. В день, когда снова воцарится подлинная
философия *, единственное, что может спасти Ев-
ропу,— вновь откроется, что человек, хочет он того
или нет, самой природой своей предназначен к поис-
кам высшего начала. Кто находит его сам, тот избран-
ный; кто не находит, тот получает его из чужих рук
и становится массой.

Действовать самовольно означает для массы вос-
ставать против собственного предназначения, а по-
скольку лишь этим она сейчас и занята, я говорю
о восстании масс. В конце концов, единственное, что
действительно и по праву можно считать восстанием,—

* Для этого вовсе не требуется, чтобы философы правили, как предлагал
Платон ^1б, и не требуется даже, чтобы правители философствовали, как более
скромно предлагалось после него. Оба варианта плачевны. Чтобы философия
правила, достаточно одного — чтобы она существовала, иначе говоря, чтобы
философы были философами. Едва ли уж не столетие они предаются полити-
ке, публицистике, просвещению, науке и чему угодно, кроме своего дела.

это восстание против себя, неприятие судьбы. Люцифер
был бы не меньшим мятежником, если бы метил не на
место Бога, ему не уготованное, а на место низшего из
ангелов, уготованное тоже не ему. (Будь Люцифер
русским, как Толстой, он, наверно, избрал бы второй
путь, не менее богоборческий.)

Действуя сама по себе, масса прибегает к единст-
венному способу, поскольку других не знает,— к рас-
праве. Не зря же суд Линча возник в Америке, в этом
массовом раю. Нечего удивляться, что сегодня, когда
массы торжествуют, торжествует и насилие, становясь
единственным доводом и единственной доктриной.
Я давно уж отмечал, что насилие стало бытом. Сейчас
оно достигло апогея, и это обнадеживает, поскольку
должен же начаться спад. Сегодня насилие — это рито-
рика века, и его уже прибирают к рукам пустомели.
Когда реальность отмирает, изжив себя, труп выносит-
ся волнами и долго еще вязнет в болотах риторики.
Это кладбище отжившего; на худой конец его бога-
дельня. Имена переживают хозяев, и хотя это звук
пустой, но все-таки звук, и он сохраняет какую-то
магическую власть. Но если даже и вправду окажется,
что значимость насилия как цинично установленной
нормы поведения готова пойти на убыль, мы все равно
останемся в его власти, лишь видоизмененной.

Я перехожу к наихудшей из опасностей, которые
грозят сегодня европейской цивилизации. Как и все
прочие угрозы, она рождена самой цивилизацией и,
больше того, составляет ее славу. Это наше современ-
ное Государство. Вспоминается то, что я уже отмечал,
говоря о науке: плодотворность ее основ ведет к небы-
валому прогрессу, прогресс неумолимо ведет к небы-
вало узкой специализации, а специализация — к удуше-
нию самой науки.

Нечто подобное происходит и с государством.

Вспомним, чем было в конце XVIII века государст-
во для всех европейских нации. Почти ничем! Ранний
капитализм и его промышленные предприятия, где
впервые восторжествовала техника, самая передовая
и производительная, резко ускорили рост общества.
Возник новый социальный класс, энергичнее и много-
численнее прежних,— буржуазия. У этой напористой
публики было одно всеобъемлющее дарование — прак-

Дата добавления: 2015-05-09