Интервью с судьями как гибридный тип дискурса

Т.В. Дубровская

Библиографический список

Бушев А.Б. Информационные ресурсы Интернет и международное право // Российская академия юридических наук: Научные труды. – М.: Издательская группа «Юрист», 2003. – Вып. 3. – Т. 1. – С. 614–622.

Бушев А.Б. Личность и социум: русский язык и речь россиян в XXI веке// Личность, речь и юридическая практика: межвуз. сб. науч. тр. / под ред. проф. Е.И. Дулимова. – Ростов н/Д, 2007. – Вып. 10. – Часть 1. – С. 52–56.

Бушев А.Б. Узус русской речи и перевод на русский язык: актуальный аспект лингводидактики перевода// Индустрия перевода и информационное обеспечение внешнеэкономической деятельности предприятий: материалы II Междунар. науч.-практ. конф. /под ред. Т. С. Серовой. – Пермь, 2008. – С. 346–357.

Проведенный нами ранее анализ речевого поведения русских и английских судей в потоке судебного дискурса позволил нам выделить в структуре языковой личности судьи несколько граней: судья-рефери, судья-участник драматического действа, судья-лингвист, судья-обычный человек. (Более подробно об этом мы писали в [Дубровская, 2007; Дубровская, 2008 и др.].) Существует и еще одна сторона личности судьи – судья-публичная фигура. В этом амплуа судья проявляет себя в большей степени не в обстановке судебного процесса, а в других коммуникативных ситуациях, в частности, в ситуациях общения с представителями СМИ. В данной статье мы рассмотрим интервью в прессе и видео-интервью с русскими и английскими судьями в СМИ (2002-2007гг.) и охарактеризуем этот жанр с функциональной и формальной точки зрения. Мы покажем, что, выполняя не характерную для него роль публичной фигуры, судья сохраняет свою судейскую идентичность, с одной стороны, и адаптирует речевое поведение, чтобы выполнить поставленные задачи, с другой стороны.

Коммуникацию судей с журналистами в жанре интервью нельзя отнести к собственно судебному дискурсу, поскольку она занимает пограничное положение между судебным дискурсом, дискурсом СМИ, политическим дискурсом и объединяет их признаки. Мы считаем, что в таких случаях целесообразно говорить о формировании гибридного дискурса. Выделяя свойства институционального дискурса, В.И. Карасик отмечает градуальный характер институциональности [Карасик, 2002]. В институциональном дискурсе, по мнению ученого, можно выделить ядро (общение базовых участников) и периферию, «где находится контакт представителя института с человеком, не относящимся к этому институту» [Карасик, 2002: 292–293]. Мы полностью согласны с идеей о полярности институционального дискурса и считаем, что эта идея применима к судебному дискурсу. Жанр интервью с судьей, в котором представитель судебной власти вступает в контакт с представителем СМИ, а через него – с широкой общественностью, представляется нам именно таким периферийным жанром.

Развивая идею полярности, мы утверждаем, что разнородный состав участников периферийного общения – не единственный признак гибридного дискурса. Гибридный дискурс характеризуется утратой одного или нескольких принципиальных признаков исходного дискурса и присвоением признаков другого типа дискурса. Такое изменение дискурса западные исследователи соотносят с понятием интердискурсивности. В.К. Бхатиа, известный исследователь жанров институциональной сферы, в том числе судебной, выделяет 4 уровня дискурсивной и профессиональной деятельности (текст, жанр, профессиональная практика, профессиональная культура) и определяет интердискурсивность как присвоение семиотических ресурсов, включая текстовые, семантические, социо-прагматические, жанровые и профессиональные, на двух или более уровнях из четырех перечисленных [Bhatia, 2008, с. 165].

Основатель школы критического анализа дискурса английский ученый Н. Фэрклоф отмечает социальную подоплеку интердискурсивности [Fairclough, 2004]. Называя одной из черт современного общества размытость границ между социальными практиками, ученый считает, что эта размытость проявляется в интердискурсивности. Анализ интердискурсивности для Н. Фэрклофа – это посредник между лингвистическим анализом текста и различными формами анализа общественно значимых событий и практик [Fairclough, 2004, с. 218].

Гибридность дискурса, в нашем понимании, это не стилевое смешение, а смешение на уровне способов осуществления социально значимых действий, обусловленное определенными социальными факторами.

И в российском, и в английском обществе в силу ряда исторических причин, обсуждать которые в данной работе нет возможности, назрела необходимость освещения деятельности системы правосудия. От представителей судебной власти ждут публичных заявлений и ответов на многочисленные вопросы. Судебная власть также осознает необходимость сотрудничества с СМИ и выстраивания таких отношений с ними, которые способствовали бы выполнению стратегической задачи – созданию в обществе образа независимой, прозрачной, беспристрастной судебной власти.

Интервью как жанр СМИ предоставляет интервьюируемому достаточно широкие возможности заявить о себе и своей позиции по тем проблемам, которые ему представляются актуальными. Поэтому вполне закономерно, что представители судебной власти прибегают к политтехнологиям и не отказываются от интервью, посредством которых можно сформировать желаемый образ судебной власти.

В традиционном для СМИ жанре интервью судья выступает в необычной для своего статуса роли. Если в зале суда он выполняет функцию организующего центра коммуникации и является носителем речевой инициативы, то в интервью он оказывается, выражаясь судебным языком, в роли допрашиваемого. При этом судья остается носителем своего статуса и интересует интервьюера именно в этом качестве. Судейский статус интервьюируемого проявляется прежде всего в эксплицитной демонстрации своей связи с судейским сообществом и выражении коллективного мнения.

Очевидный способ выражения мнения от общего лица – использование инклюзивной формы «мы» в значении «мы, судьи»:

(1) Мы рассматриваем сложнейшие уголовные и гражданские дела, а с 1991 года, на протяжении уже 11 лет, суды рассматривают жалобы на незаконность и необоснованность применения меры пресечения в виде заключения под стражу и продления срока ареста. Так что опыт у судей есть (Лебедев, 2002).

Употребленное в начале высказывания «мы» соотносится с последующими номинациями «суды» и «у судей».

Английский судья использует многочисленные инклюзивные формы «we» (мы), «us» (нас), «our» (наш), констатируя принцип независимости судей:

(2) …Whatever the dispute, it is absolutely essential that the judge resolves it independently without any outside influence on the result. We all take an oath to administer the law without fear or favour, affection or ill-will. It’s very important that nobody’s trying to influence us when we do our job and that we ’re not subject to any personal bias when we do our job (Lord Chief Justice, 2006).

Нами отмечены и некоторые другие проявления коллегиальности в речи судей. Например, эксплицитно выраженное нежелание обидеть коллег содержится в следующем комментарии:

(3) Я не хочу обидеть коллег из других окружных судов, но, объективно говоря, концентрация в столице огромных капиталов, наличие высокой деловой активности, близость федеральных органов власти, Высшего Арбитражного Суда России и целый ряд других факторов, которые переплелись между собой, все же накладывают на споры, рассматриваемые в Москве, свой «фирменный» отпечаток (Майкова, 2005).

Лорд Главный Судья называет подчиненный ему судейский корпус семьей (judicial family), а также заявляет о готовности защищать его интересы и «бороться за свой угол» (fight my own corner):

(4) I sympathise, of course, with hospitals, with schools, but I have to fight my own corner (Lord Chief Justice, 2007).

Сохранение интервьюируемым своего судейского статуса накладывает некоторые ограничения на его речь, что приводит в ряде случаев к отказам отвечать на вопросы в том виде, в котором они заданы. Так, судья избегает прямого ответа на вопрос, объясняет свой речевой ход и оставляет решение проблемных вопросов на будущее в следующей ситуации:

(5) В: Я правильно понял, что с рядом нововведений вы не согласны?

О: Судьи – правоприменители. Теперь, когда УПК стал законом, мы не можем говорить, согласны мы с ним или нет. Однако в ходе применения нового УПК может возникнуть вопрос: соответствуют ли Конституции те или иные его положения? В этом случае суд любой инстанции вправе поставить такой вопрос перед Конституционным судом. Дискуссий по проекту УПК было немало, да и сегодня еще звучат вопросы в отношении некоторых его положений. Судебная практика покажет, насколько состоятельны имеющиеся опасения (Лебедев, 2002).

Во фрагменте из английского интервью мы можем наблюдать воплощение институциональной нормы, согласно которой судьи не могут обсуждать детали конкретных дел на публике. Журналист апеллирует к известному делу, которое когда-то рассматривал интервьюируемый, но судья отказывается обсуждать конкретное дело:

(6) Q: You were of course the judge in one of the most famous fraud cases of the Brothers Maxwell a few years ago. You think that that case would have been what quicker? And judged better if you would have been able to do it yourself?

A: My opinions are not based on any individual cases and I wouldn't want to speak about individual cases... (Lord Chief Justice, 2007).

Основной целью интервью с судьями, как мы отмечали ранее, является цель просветительская, создание положительного образа судебной власти в обществе, избавление от существующих в обществе отрицательных стереотипов. Для достижения этой цели судьи используют ряд речевых тактик. Рассмотрим их с точки зрения формальной и функциональной специфики. Список выделенных нами тактик включает:

1) признание ошибок. Публичные признания ошибок и недостатков в работе демонстрируют критический и аналитический подход говорящего к себе и своей деятельности, что свидетельствует о его сознательности и добросовестности. Кроме того, признание собственной ошибки может использоваться стратегически, так как оно лишает собеседника повода для критики и нападения. Именно таким образом поступает судья в следующем примере, высказывая критические замечания относительно системы назначения кадров, и немедленно подстраховывается сообщением о принимаемых мерах:

(7)...Вообще, я полагаю, что система назначения кадров, которая на сегодняшний день существует, имеет много погрешностей, много неясного. В настоящее время в Совете судей Российской Федерации сформирована рабочая группа по совершенствованию Закона «О статусе судей в Российской Федерации», касающейся именно подбора судейских кадров. Для нас это чрезвычайно важный вопрос (Майкова, 2005).

Английский судья, признавая факт проволочек в судах магистратов, предлагает альтернативный способ назначения наказания – фиксированное наказание для ряда случаев:

(8) It's been taking longer and longer to get summary trials on before magistrates, and so it's a natural reaction, well if we can't get trials on quickly, is there any alternative way of dealing with them? I think that there are some areas where diversions or fixed penalties are perfectly appropriate (Lord Chief Justice, 2007).

Разновидностью тактики признания ошибок мы считаем тактику уступки, когда признание недостатка сопровождается указанием на положительные моменты, что несколько смягчает неблагоприятную картину. Эта тактика широко используется русскими судьями. Формальными маркерами этой тактики являются конструкции «безусловно, но...», «да, но...», «пожалуй, но...» и т.п.:

(9) Да, возможны ошибки, но не «холодное лето 53-го» (Лебедев, 2002).

(10) Были у нас и уголовные процессы по делам о взятках, полученных судьями. К примеру, в Москве трое судей по одному из уголовных дел были наказаны лишением свободы на длительные сроки - свыше 8 лет. Поэтому проблема, конечно, есть, но она не носит такого глобального характера, о котором нам постоянно говорят (Радченко 2007);

2) непризнание вины и ошибок. Эта тактика в определенном смысле противостоит выше названной и обычно представляет собой реакцию на выдвинутые журналистом обвинения:

(11) В: Население должно бы знать: «А судьи кто?». Раньше судей первого звена избирало население. Теперь только назначают. И перед народом судьи не отчитываются, даже не встречаются, кроме как в зале суда. Не создалась ли замкнутая и бесконтрольная корпорация? <…>

О: <…> Что касается "замкнутой и бесконтрольной корпорации", то вряд ли это справедливо. Сама система рассмотрения дел очень прозрачна. Сторона участвует в процессе, сторона имеет право на принесение жалобы. Жалоба, принесенная на судебное решение, обязательно будет рассмотрена судом второй инстанции и тоже в гласной открытой процедуре. Сохраняется возможность надзорного обжалования. Поэтому говорить о замкнутости и бесконтрольности совершенно неправильно (Радченко, 2007).

В приведенном фрагменте мы можем наблюдать переход от некатегоричного «вряд ли справедливо» через стадию аргументации к однозначному и категоричному «совершенно неправильно».

Очень прямолинейно звучит реплика английского судьи, в которой он отвергает обвинение в том, что судьи стали выносить более мягкие приговоры:

(12) Q: So you would refute the charge that judges are these days getting softer?

A: I would certainly refute it, it is simply not true. Judges by and large can be shown to be getting rather more severe in their sentencing (Lord Chief Justice, 2006).

В реплике судьи сразу несколько языковых средств использованы для придания ей категоричного звучания: would certainly refute (несомненно опроверг бы), simply not true (попросту неправда), more severe (более суровы);

3) положительная оценка деятельности судей и своей деятельности в частности. В рамках данной тактики широко используются лексические средства с положительно-оценочным значением: справились, высокое качество, позитивные сдвиги, стабильность решений, эталонное качество решений, полноценная судебная инстанция, working well enough (работает достаточно хорошо), worked very well (работали очень хорошо), judges of high integrity/ high ability (судьи с большими способностями), admirable state of affairs (положение дел, достойное восхищения) и т.д.:

(13) Q: Do you think though, that the public at the moment, has cause to be proud, or perhaps, not very proud of the way justice is administered for them in this country?

A: I think overall the public should be proud of the way justice is administered. We have in this country judges of high integrity and high ability and that is something of great value. I have been travelling around the world quite a lot and all I can say is it's not something you find everywhere (Lord Chief Justice 2007);

(14) В: И как на сегодняшний день вы оцениваете компетентность судей Федерального арбитражного суда Московского округа?

О: Состав суда очень профессиональный. Именно это я и имела в виду, когда говорила о приобретениях (Майкова, 2005);

4) обещания на будущее, представляющие положительные перспективы развития и планируемые изменения:

(15) В: То есть с введением в действие президентского пакета законов по судебно-правовой реформе точка в ней поставлена не будет?

О: Конечно. Правосудие и дальше будет совершенствоваться. Но нельзя сводить все только к изменениям УК и УПК. Требуется решать всю совокупность проблем, порождающих преступность. Это целый комплекс мер, включающих борьбу с наркоманией, с безработицей, беспризорностью, профилактику правонарушений... (Лебедев, 2002).

О предстоящих положительных изменениях в сторону расширения контингента людей, из числа которых будут назначаться судьи, сообщает английский судья:

(16) Appointments will still be made on merit but it's hoped that we will have a wider pool which will produce a more diverse judiciary as a result of attracting into the pool people who are at present not viewing the judiciary as one of their options (Lord Chief Justice, 2007).

Обещание перемен к лучшему – типичная тактика политических деятелей в борьбе за власть и популярность;

5) корректная критика в адрес других сил, которые стоят на пути развития судебной системы. Отечественные судьи часто вступают в конфронтацию с законодательной властью и выражают негативное мнение о законопроектах, снимая таким образом с себя ответственность за последствия выполнения законов, которые им не нравятся:

(17) Мы полагаем, что в этой части УК требует корректировки – не должен человек за повторное совершение незначительного преступления переводиться в разряд рецидивистов (Лебедев, 2002).

В английской судебной системе более актуальной представляется другая проблема – вмешательство в судебную сферу министров, т.е. представителей исполнительной власти. В примере (18) тему вмешательства министров в деятельность судебной власти поднимает журналист, побуждая судью высказать свое мнение. Критическое замечание делается судьей в исключительно корректной форме. Ошибку министров судья объясняет не злым умыслом (not out of malice), а недостаточным пониманием (a failure to understand) того, где проходит граница между судебной и исполнительной сферами:

(18) Q: But there have been what appeared to be – and I say appeared to be because you may think that this is an incorrect perception - of ministers of state and I suppose I might as well say in particular Home Secretaries who have appeared to be attempting to or purporting to say things which are really in the judicial province.

A: There have in the past been instances of that; there have in the last year been one or two instances of ministers making comments about sentences that judges have imposed which were not appropriate. I regard this as something that has happened in the past and has happened not out of malice but simply as a result of a failure to understand where the line should be drawn as to what is, and what is not appropriate for a minister to comment on (Lord Chief Justice, 2007).

Критические, но корректно сделанные замечания в адрес противостоящих сил создают образ судебной власти, способной к отстаиванию своих интересов, с одной стороны, и компромиссу и кооперации с другими ветвями власти, с другой стороны. Ни в русском, ни в английском материале нам не встретилось критики из уст судей, которую можно было бы назвать агрессивной или нарушающей нормы социального взаимодействия. Безусловно, такое речевое поведение характеризует судей и судебную власть с лучшей стороны;

6) неоднократные ссылки на принципы функционирования судебной системы. В ходе интервью судьи делают акцент на нескольких основных категориях, определяющих работу судей и судебной системы в целом: независимость, демократия, публичность, прозрачность, эффективность. Слова, обозначающие эти принципы, в силу их повторяемости можно назвать ключевыми в речи судей.

Независимость понимается судьями как свобода от какого-либо внешнего давления, личного или со стороны правительства. Так, английский судья последовательно отрицает правительственное влияние на судебную власть. Синтаксический параллелизм и лексические повторения придают высказыванию убедительное звучание:

(19) Q: Don’t you sometimes get government pressure on you?

A: We don’t get government pressure, we never have got government pressure in this country and that’s an admirable state of affairs and we never must have government pressure upon us. We have to be independent of the government. Very often the government is party to the dispute and a citizen is challenging the government, we have to decide that dispute fairly. It would be very undesirable if we were under any kind of pressure or influence from the government (LCJ, 2006).

Председатель Совета Судей РФ, отвечая на вопросы журнала «Судья», также подчеркивает необходимость создания условий, гарантирующих независимость судов и судей:

(20) Мы в своей деятельности прежде всего руководствуемся Постановлением пятого Всероссийского съезда судей, в котором были сформулированы задачи органов Судейского сообщества. Одна из главных таких задач – укрепление независимости и самостоятельности судов при тесном взаимодействии органов Судейского сообщества с органами законодательной и исполнительной власти как в центре, так и на местах (Сидоренко, 2005).

С понятием независимости тесно связаны понятия демократии и публичности. Устанавливая связь между ними, Лорд Филлипс объясняет, что закон управляет демократией, а без независимой судебной власти невозможно гарантировать правильное применение закона:

(21) The rule of law is what governs a democracy. The citizen needs to know that the law will be applied fairly in his case, that if he is in the right and the state is in the wrong his right will be respected, and unless you have an independent judiciary you can’t be happy that the rule of law is going to be properly implemented (Lord Chief Justice 2006).

О публичности и гласности правосудия, обеспечиваемых посредством сотрудничества с СМИ, говорят отечественные судьи:

(22) Очень важным мы считаем обеспечение реализации принципов публичности и гласности правосудия, в том числе путем взаимодействия судов со средствами массовой информации (Сидоренко, 2005).

Озабоченность по поводу недостаточно открытой системы правосудия выражает в интервью другой судья, но связывает эту проблему главным образом с проблемами материального обеспечения и нехваткой мест в залах заседания:

(23) У нас иногда в суде, где работают 10-12 судей, от силы два зала судебных заседаний. Понятно, что и размеры залов небольшие, а гражданские и некоторые уголовные дела приходится рассматривать в судейских кабинетах. Это явно противоречит принципам открытости судебного процесса, поскольку очень сложно разместить всех желающих посмотреть вызывающий общественный интерес судебный процесс в маленьком, тесном зале судебного заседания. А если дело рассматривается в кабинете судьи, то там есть место только для истца, ответчика и их адвокатов. Увы, это реальность, с которой мы постоянно сталкиваемся (Радченко, 2007).

Делая акцент на проблемы материального характера, судья фактически избегает обсуждения распространенного среди российских судей нежелания работать публично, причем даже в тех случаях, когда техническая возможность для этого существует.

Эффективность – еще один принцип, определяющий функционирование судебной системы. Как эффективное руководство судебной системой определяет свою задачу Лорд Главный Судья. Интересно, что слово «efficient» (эффективный) подхватывается журналистом, который добавляет ему отрицательную коннотацию, саркастически называя его «buzz-word» (модное словечко). Однако судья игнорирует отрицательный оттенок слова, добавленный журналистом, и повторяет тезис об эффективности судебной системы, которая может быть достигнута путем сотрудничества с Лордом Канцлером и Отделом Конституционных дел:

(24) Q: Will these changes, these constitutional changes, actually have any effect in practice on the way justice is administered in the courts of England and Wales?

A: I rather hope not, what we’re looking for is a seamless change. Justice is well administered I believe, and I hope it will continue to be well administered. The individual citizen who is resorting to the courts, I hope will not notice any difference.

Q: Except presumably that you hope to make the courts more efficient and all those new ‘buzz-words’.

A: Well, one’s always trying to make the system function as efficiently as possible. A large part of the job of making sure they operate efficiently remains with the Lord Chancellor and the Department of Constitutional Affairs (Lord Chief Justice, 2006).

Эффективность работы системы правосудия предполагает высокую результативность и качество принятых решений. Российские судьи как положительный результат работы отмечают стабильность и высокое качество решений. Осознание того, что только соблюдение всех принципов правосудия в совокупности может дать положительный результат, просматривается в речи судей:

(25) В: Согласитесь, однако, Владимир Александрович, что далеко не только на «бытовом уровне» основана столь распространенная негативная оценка деятельности судов?

О: Разумеется, вы правы. Гораздо важнее такие критерии, как независимость и беспристрастность судей, справедливое судебное разбирательство, результативность судебного решения и не в последнюю очередь честность и неподкупность судьи (Туманов, 2004).

Неоднократные обращения судей к основополагающим принципам правосудия создают картину независимого, справедливого и эффективного правосудия и портрет судейства, борющегося за соблюдение этих принципов вопреки неблагоприятным условиям и тормозящим внешним силам;

7) самоирония. Эту тактику мы отметили только в английских материалах, что можно объяснить особенностями национального менталитета. Самоирония относится к характерным чертам английской речевой культуры и не чужда даже институциональному общению. В последней части интервью, посвященной менее серьезным вопросам, журналист поднимает тему ношения судейских париков и интересуется точкой зрения Лорда Главного Судьи. В ответ судья не без юмора описывает ситуацию, когда судьи в длинных париках идут на открытие юридического года в Вестминстерское Аббатство и при этом выглядят, как престарелые бараны (aged sheep). Представители СМИ потом злоупотребляют снимками судей в таком облачении, помещая их рядом с не очень умными высказываниями судей, что производит впечатление поголовной глупости судей. Отметим, что, даже описывая судей не в самых приятных ситуациях (we don't say something silly very often but sometimes we do – мы не очень часто говорим глупости, но иногда бывает), Лорд Главный Судья не отстраняется от судейского корпуса и использует инклюзивное «we» (мы):

(26) Q: And do judges wear these long full bottom wigs that come halfway down their backs?

A: They wear them once a year when they go to the service at Westminster Abbey for the opening of the legal year and after that if the weather’s fine, and it usually is, they walk across the road to the Chancellor’s, the Lord Chancellor’s Reception in the Great Hall. And as they’re walking across the road they have their photograph taken by the media. And when the judge says something silly – and we don’t say something silly very often but sometimes we do – what they do, they fish out the photograph of the judge looking like a rather aged sheep and put that photograph over the story which is merely accentuates the impression that all judges are stupid. I’m not very enthusiastic about the full bottom wig (Lord Chief Justice 2006).

Умение судей с чувством юмора выходить из затруднительных ситуаций, не теряя при этом достоинства и поддерживая своих коллег, дополняет создаваемый судьями положительный образ судебной власти и придает этому образу «человеческое лицо».

Таким образом, жанр интервью предоставляет судьям трибуну для обсуждения проблем, актуальных для судебной системы, выражения позиции судебной власти по этим проблемам, воздействия на общественное мнение с целью укрепления авторитета судебной власти и доверия к ней. Строго говоря, такие задачи имеют политический характер, поскольку выполняются в рамках общей стратегии сохранения власти посредством преобразования коллективной картины мира. Ориентация на массового адресата также является свойством политической коммуникации, ретранслируемой через дискурс СМИ. Как и в политической речи, в речи судей обнаруживается ряд ключевых концептов, которые отражают общие ценности социума, реализуемые в рамках конкретного института власти. Тактические средства, применяемые судьями в интервью, типичны для политического дискурса. Критика оппонентов, стремление минимизировать негативную информацию и привлечь внимание к позитивной, предложение рецептов дальнейшей работы, наблюдаемые в интервью с судьями, отмечены как типичные речевые ходы политических деятелей [Чудинов, 2003, с. 57].

В то же время в ходе интервью судьи сохраняют свой статус представителя судебной власти. Профессиональный опыт позволяет им обсуждать вопросы функционирования института правосудия и высказывать мнение от себя лично или от общего лица. Судьи осознают ограничения, накладываемые статусом на их речевое поведение даже вне зала суда, и соответствующим образом реагируют на вопросы журналистов.

Изучение гибридных типов дискурса представляется нам перспективным направлением дискурсивных исследований. В таких типах дискурса отражается взаимодействие различных общественных институтов, в действительности не изолированных друг от друга, и влияние этого взаимодействия на речевые практики. Исследование гибридных типов дискурса может способствовать пониманию процессов, происходящих в обществе.

Дата добавления: 2015-05-09