Книга шестая. Распределение национального дохода. 5 страница

Как говорит Адам Смит, "реальную заработную плату за труд можно считать состоящей из количества жизненных средств и удобств, которые можно за нее получить, а номинальная заработная плата за него заключается в количестве денег... Рабочий богат или беден, хорошо или плохо вознаграждается лишь пропорционально реальной, а не номинальной цене его труда" [А. Смит. Исследование о природе и причинах богатства народов, кн. I, гл. V.]. Но слова, "которые можно за нее получить", не следует воспринимать как относящиеся лишь к жизненным средствам и удобствам, непосредственно обеспечиваемым покупателем труда или плодов труда; здесь следует принять в расчет также и преимущества, связанные с профессией и не требующие со стороны покупателя труда никаких особых затрат.

Во всякой попытке определить реальную заработную плату рабочего какой-нибудь профессии в любом месте и в любое время первым шагом является учет колебаний покупательной силы денег, в форме которых выступает номинальная заработная плата. Этот вопрос нельзя досконально уяснить, пока мы не подойдем к рассмотрению теории денег в целом. Но здесь можно мимоходом заметить, что такой учет не сводится к решению простой арифметической задачи даже и в том случае, когда мы располагаем вполне точной статистикой всей истории цен на все товары. Когда мы сравниваем отдаленные друг от друга географические районы или исторические периоды, мы обнаруживаем людей, обладающих разными потребностями и разными средствами удовлетворения этих потребностей; даже когда мы ограничиваем себя исследованием одного и того же периода и одного и того же района, мы обнаруживаем людей, принадлежащих к различным классам и тратящих свои доходы самыми различными способами. Например, цены на бархат, билеты в оперу или научные книги не имеют большого значения для низших слоев трудящихся, тогда как снижение цен на хлеб или кожу для обуви оказывает на них гораздо большее влияние, чем на высшие слои. Подобного рода различия всегда следует иметь в виду, причем обычно представляется возможным приблизительно их учитывать. ["The Report of the Poor Law Commissioners on the Employment of Women and Children in Agriculture", 1843, p. 297. Здесь содержится ряд интересных примеров годовой заработной платы в Нортумберленде, которая включала очень мало денег. Вот один из них: 10 бушелей пшеницы, 30 - овса, 10 - ячменя, 10 - ржи и 10 - гороха, годовой запас корма для коровы, 800 куб. ярдов картофеля, дом и огород, навес для угля, 3 ф.ст. и 10 шилл. наличными, а также 2 бушеля ячменя взамен кур.]

§ 4. Мы уже отмечали, что суммарный реальный доход человека определяется путем вычета из его валового дохода затрат, связанных с его производством, и что этот валовой доход включает много вещей, не выступающих в форме денег, и поэтому возникает опасность того, что они не будут учтены1.

Прежде всего рассмотрим вопрос об указанных затратах. Мы здесь не учитываем расходы на образование—общее и специальное, связанное с овладением любой профессией; мы не принимаем также в расчет истощение сил и здоровья человека в процессе его труда. Поправки на все это нужно делать другими способами. Однако мы должны вычесть все профессиональные затраты, будь то производимые лицами свободных профессий или ремесленниками. Так, из валового дохода адвоката нужно вычесть арендную плату за его конторское помещение и жалованье его клерка; из валового дохода плотника необходимо вычесть его расходы на инструменты; при исчислении дохода рабочих каменоломни в любом районе необходимо выяснить, относят ли местные обычаи расходы на инструменты и взрывчатку за счет рабочих или их нанимателей. Такие случаи [См. кн. II, гл. IV, §7. ] сравнительно просты, но гораздо труднее решить, какую часть затрат, которые производит врач на жилое помещение, транспорт и светские приемы, следует рассматривать как профессиональные расходы [Эта группа вопросов тесно связана с вопросами, поднятыми при трактовке проблемы определения понятий "доход" и "капитал" в кн. II, где уже было высказано предостережение против пренебрежения элементами дохода, не принимающими форму денег. Доходы многих людей, относящихся даже к лицам свободных профессий и к наемным работникам, в значительной степени зависят от наличия в их распоряжении некоторого количества вещественного капитала.].

§ 5. Далее, когда слугам или продавцам приходится обеспечивать себя за собственный счет дорогой одеждой, которую они не стали бы покупать, будь на то их воля, ценность их заработной платы в результате такого принуждения несколько снижается. А когда хозяин обеспечивает слугам ливреи, жилье и питание, все это представляет для слуг меньшую ценность, чем то, во что это обошлось хозяину; поэтому ошибочно исчислять реальную заработную плату слуг, как это делали некоторые статистики, прибавляя к их денежной заработной плате эквивалент затрат хозяина на все, чем он их снабжает.

С другой стороны, когда фермер привозит для своих работников уголь, он, конечно, выбирает такое время, когда его лошади мало загружены работой, и поэтому реальная прибавка к доходам работников намного больше, чем связанные с этим затраты для фермера. То же самое относится и ко многим побочным приработкам и льготам, как, например, когда хозяин безвозмездно выдает работникам продукты, полезные для них, но не представляющие почти никакой ценности для самого хозяина из-за больших затрат, связанных с их сбытом, или когда он разрешает им приобретать для собственных нужд по оптовым ценам продукты, которые они помогали произвести. Однако, когда такое разрешение покупать превращается в обязанность покупать, тогда открывается дверь для серьезных злоупотреблений. Фермер, который в старые времена имел обыкновение принуждать своих работников покупать у него испорченное зерно по оптовой цене за доброкачественное зерно, фактически платил им более низкую заработную плату, чем она номинально выглядела. В целом, когда эта так называемая оплата натурой (trucksystem) преобладает в любой отрасли в давно заселенной стране, можно с уверенностью считать, что реальный уровень заработной платы ниже ее номинального уровня. [Предприниматели, чье основное предприятие процветает, обычно являются слишком деловыми людьми, чтобы соглашаться управлять таким производством без особенно острой необходимости для этого; в результате те, кто в старых странах применяют систему оплаты натурой, чаще всего делают это с целью тайными путями вернуть часть номинально выплаченной заработной платы. Они заставляют работающих на дому арендовать машины и инструменты за непомерную плату; они вынуждают своих рабочих покупать испорченные товары с недовесом и по завышенным ценам, а в ряде случаев даже тратить очень большую часть заработной платы на товары, из которых легче всего извлекать самую большую норму прибыли, особенно на спиртные напитки. Лекки, в частности, приводит забавный пример с предпринимателями, которые не смогли противостоять искушению покупать театральные билеты со скидкой и заставлять своих работников покупать их у них по полной цене (L е с k у. History of the Eighteenth Century, ch. VI, p. 158). Однако зло это принимает наихудшие формы, когда предприятие ведет не сам его владелец, а назначаемый им начальник производства или лица, действующие в согласии с последним, и когда этот начальник, не заявляя об этом открыто, намекает тем, кто не производит свои покупки главным образом в хозяйской лавке, что они едва ли дождутся от него доброго слова. Сам предприниматель более или менее испытывает огорчение от всего, что причиняет вред его работникам, тогда как вымогательства нечестного начальника лишь в незначительной степени ограничивают соображения, диктуемые его собственными конечными интересами.

В целом зло подобного рода в настоящее время сравнительно мало распространено. Не следует забывать, что во вновь заселяемой стране крупные предприятия часто возникают в отдаленных местностях, в которых нет даже порядочных розничных магазинов или лавок; в результате предприниматели оказываются перед необходимостью снабжать своих работников почти всем, в чем они нуждаются, либо путем выплаты им части заработной платы в натуре - продовольствием, одеждой и т. д., — либо открывая для них магазины.]

§ 6. Приходится также принимать в расчет влияние, оказываемое на реальный уровень доходов той или иной профессии неуверенностью в достижении в ней успеха и нестабильностью занятости в ней.

Совершенно очевидно, что размер доходов в какой-либо профессии следует брать как среднюю между заработками преуспевающих и неудачливых ее работников, но необходимо приложить большие старания, чтобы вывести подлинную среднюю. Если средние доходы преуспевающих составляют в год 2 тыс. ф.ст., а неудачливых - 400 ф.ст., то средний доход всех работников данной профессии будет равен 1200 ф.ст. лишь в том случае, когда численность обеих групп равна; однако, если число неудачливых в десять раз превышает число преуспевающих, как это, очевидно, имеет место у адвокатов, подлинная средняя составит лишь 550ф.ст. К тому же многие из тех, кто потерпел полную неудачу, скорее всего, покидают эту профессию и, таким образом, не учитываются.

Далее, хотя, принимая такую среднюю, мы исключаем необходимость делать особую скидку на страховку против риска, мы все же обычно должны учитывать негативный фактор неопределенности. Существует много людей с трезвым, уравновешенным характером, которые скорее предпочтут место, сулящее твердый доход, скажем в 400 ф.ст. в год, чем место, которое не исключает возможности получения дохода в 600 ф.ст., но имеет также такие же шансы обеспечивать лишь 200 ф.ст. Поэтому неопределенность, если она не взывает к большим амбициям и возвышенным устремлениям, обладает особой привлекательностью лишь для очень немногих, но вместе с тем выступает как сдерживающее начало для многих из тех, кто делает выбор своей карьеры. Как правило, в расчете на равный доход уверенность в умеренном успехе более привлекательна, чем ожидание неопределенного успеха.

Но, с другой стороны, когда профессия сулит какие-то чрезвычайно крупные вознаграждения, привлекательность ее возрастает совершенно несоразмерно с их общей суммой. Для этого имеются две причины. Первая заключается в том, что молодых людей авантюристического склада больше привлекают перспективы крупного успеха и меньше сдерживают опасения неудачи; вторая состоит в том, что социальный престиж профессии больше зависит от высокого уважения и общественного положения, которые она позволяет приобрести, чем от доставляемого ею среднего достатка. Старая заповедь государственной мудрости гласит, что правительству надлежит в каждом своем ведомстве предлагать несколько крупных вознаграждений; в аристократических странах высшие чиновники получают очень большое жалованье, тогда как низшие их категории довольствуются жалованьем ниже рыночного уровня оплаты аналогичной работы, движимые надеждой со временем достигнуть желаемого поста и соображениями социального престижа, которым в таких странах всегда пользуются государственные чиновники. Этот порядок имеет своим побочным следствием то, что он ставит в более выгодное положение тех, кто уже обладает богатством и властью; отчасти по этой причине он не принят в демократических странах. Последние часто бросаются в другую крайность и платят низшим категориям служащих за их работу жалованье, превышающее ее рыночный уровень, а высшим категориям — соответственно меньшее. Но эта система, каковы бы ни были ее достоинства с других точек зрения, является несомненно дорогой.

Теперь можно рассмотреть вопрос о влиянии, которое оказывает на заработную плату непостоянство занятости. Очевидно, что в тех профессиях, где занятость нерегулярна, оплата труда должна быть пропорционально выполняемой работе выше; как врач, так и чистильщик обуви должны за выполняемую работу получать плату, которая включает компенсирующее вознаграждение за то время, когда у них нет работы. Если бы преимущества их профессии были во всех других отношениях равными, а работа одинаковой трудности, каменщику, когда он имеет работу, следовало бы платить по более высокой ставке, чем плотнику, а последнему— больше, чем железнодорожному охраннику. Работа на железной дороге постоянна круглый год, тогда как плотник и каменщик почти всегда стоят перед угрозой лишиться работы вследствие застоя в хозяйстве, а труд каменщика к тому же прерывается из-за мороза или дождя. Обычный способ учитывать такие перерывы состоит в том, чтобы складывать заработки за длительный период и выводить средний; но этот способ не вполне удовлетворителен, если только мы не допустим, что отдых и свободное от работы время не приносят человеку ни прямо, ни косвенно никакой пользы [Эти соображения особенно важны в отношении сдельной работы; в некоторых случаях заработки резко сокращаются из-за перебоев в обеспечении материалами и иных перерывов, устранимых или неизбежных.].

В ряде случаев это допущение вполне обоснованно, так как ожидание работы часто связано с такими беспокойствами и треволнениями, что вызывает большее напряжение, чем сама работа [Бедствия от перебоев в занятости весьма убедительно охарактеризованы в лекции на эту тему, прочитанной проф. Фоксвеллом в 1886 г. ]. Но так дело обстоит не всегда.

Перерывы в работе, возникающие в нормальной деятельности предприятия и поэтому не вызывающие опасения за будущее, позволяют системе воспроизводить себя и накапливать запас энергии для будущих усилий. Например, преуспевающий адвокат в течение некоторых сезонов в году испытывает жестокое напряжение, а это уже само по себе беда. Но если принять это в расчет, можно считать, что он очень мало теряет, лишаясь возможности во время судебных каникул зарабатывать свой гонорар [Рабочим высших разрядов, как правило, предоставляют оплачиваемый отпуск, но рабочие низших разрядов обычно теряют свой заработок, если берут отпуск. Причины этого различия очевидны, однако оно естественно порождает известное недовольство, нашедшее отражение в расследовании, предпринятом Комиссией по труду. См., например. Labour Commission, Group В. 24, р. 431 -436.].

§ 7. Далее нам следует учесть возможности, которые окружающая человека обстановка может предоставить ему для дополнения его заработков по основной работе путем приработков. Необходимо также принять в расчет и предоставляемые его окружением возможности обеспечивать работой и других членов его семьи.

Многие экономисты предложили даже принять в качестве единицы измерения доходы семьи; многое говорит в пользу этого предложения, когда речь идет о сельском хозяйстве и тех старомодных отраслях домашней промышленности, где вся семья трудится вместе, со скидкой на потери, порождаемые вытекающим отсюда пренебрежением жены своими домашними обязанностями. Но в современной Англии такие отрасли являются исключением; профессия главы семьи редко оказывает большое непосредственное влияние на профессии других членов семьи, за исключением тех его сыновей, которых он вовлекает в свою собственную; конечно, когда место его работы закреплено, виды занятий, которые могут быть доступны членам его семьи, ограничены возможностями данной местности.

§ 8. Следовательно, привлекательность профессии зависит от многих причин, кроме тягости и напряжения выполняемой работы, с одной стороны, и денежных заработков от нее - с другой. Когда считают, что доходы от любой профессии влияют на предложение рабочей силы для этой профессии, или когда говорят, что эти доходы представляют собой цену ее предложения, мы всегда должны помнить, что термин "доходы" употребляется лишь как краткое выражение "чистых выгод" от данной профессии [См. кн. II, гл. IV, § 2.]. Следует учитывать те обстоятельства, что одна профессия здоровее или чище другой, что связанная с нею работа выполняется в более здоровой или приятной местности или что она приносит больший общественный престиж; это подтверждается хорошо известным замечанием Адама Смита о том, что отвращение многих людей к работе мясника, а в какой- то степени и к самому мяснику, поднимает заработки мясников выше уровня заработков рабочих других профессий равной трудности.

Конечно, индивидуальный характер всегда проявит себя в оценке конкретных преимуществ высокого или низкого уровня доходов. Некоторые люди, например, исполнены таким сильным желанием иметь для себя отдельный дом, что предпочитают жить на низкую заработную плату в деревне, чем получать более высокую в городе, тогда как другим безразличен размер их жилой площади и они готовы обходиться без жизненных удобств, лишь бы обеспечить себе то, что они воспринимают как роскошь. Последнее относится, например, к семье, о которой сообщали Королевской комиссии по жилищному положению трудящихся в 1884 г.; общий заработок семьи составлял 7 ф.ст. в неделю, но она предпочитала жить в одной комнате, чтобы иметь возможность без затруднений расходовать деньги на экскурсии и развлечения.

Подобного рода индивидуальные особенности не позволяют с уверенностью предсказывать поведение конкретных личностей. Однако, если каждое преимущество и каждый недостаток данной профессии выражать в виде средней денежной стоимости, которую они представляют для категории людей, могущих избрать эту профессию или обучить ей своих детей, мы получаем в свои руки средство для приблизительной оценки относительной эффективности сил, действующих в направлении увеличения или сокращения предложения труда для данной профессии в рассматриваемые нами время и место. Ибо следует неизменно исходить из того, что безоговорочное распространение такого рода оценок, основывающихся на условиях, существующих в одно время и в одном месте, на условия, действующие в другое время и в другом месте, может привести к грубым ошибкам.

В этой связи представляет интерес выяснение влияний различий в национальном характере в наше время. Так, в Америке мы видим, что шведы и норвежцы устремляются в сельское хозяйство северо-западных районов, тогда как ирландцы, в тех случаях, когда они вообще решают заниматься земледелием, предпочитают фермы в старых восточных штатах. Преобладание немцев в мебельной и пивоваренной промышленности, итальянцев—в железнодорожном строительстве, славян — в мясоконсервной промышленности и в некоторых отраслях горнодобывающей, ирландцев и французских канадцев — в ряде текстильных отраслей в Соединенных Штатах, а также предпочтение, которое еврейские иммигранты в Лондоне оказывают швейной промышленности и розничной торговле,—все это отчасти объясняется различиями в национальных склонностях, но отчасти также и различиями в оценках, которые люди разных национальностей составляют себе о сравнительных преимуществах и недостатках различных профессий.

Наконец, неприятность труда, очевидно, оказывает очень малое влияние на увеличение заработной платы, когда работа такого рода, что ее способны выполнять люди, чья производственная квалификация очень низка. При всем прогрессе науки все еще сохранилось много людей, которые неспособны выполнять никакую другую работу, кроме самой простой. Они жестоко конкурируют друг с другом из-за сравнительно малого количества работы, к которой они пригодны, и, испытывая острую нужду, они думают почти исключительно о заработной плате, которую они могли бы заработать; они не в состоянии придавать большое значение тягости работы, а под влиянием окружающей обстановки многие из них приучились рассматривать связанную с профессией грязь лишь как второстепенное зло.

Отсюда вытекает парадоксальное следствие, что связанная с некоторыми работами грязь служит причиной низкого уровня заработной платы за такие работы. Предприниматели считают, что грязный характер работы сильно увеличил бы заработную плату, которую пришлось бы платить за выполнение ее квалифицированными и обладающими чувством ответственности рабочими с твердым характером при помощи сложного оборудования; поэтому они часто придерживаются старых производственных методов, требующих лишь неквалифицированных и равнодушных рабочих, которых можно нанимать за низкую (повременную) заработную плату, поскольку они недорого обходятся всякому предпринимателю. Нет более настоятельной социальной задачи, чем задача сокращения численности такого рода рабочей силы, а следовательно, и ее удорожания.

Глава четвертая. Доходы от труда (продолжение)

§ 1. Действие спроса и предложения в сфере труда рассматривалось в предыдущей главе в связи с трудностями выявления реальной цены труда в противоположность номинальной его цене. Однако некоторые особенности этого действия, имеющие более кардинальное значение, еще надлежит исследовать. Они оказывают влияние не только на форму, но и на сущность действия сил спроса и предложения, причем в какой-то мере они ограничивают и сковывают свободу действия этих сил. Мы увидим, что влияние многих из указанных особенностей отнюдь не следует измерять их первыми и самыми очевидными последствиями и что те из этих последствий, которые носят нарастающий характер, в долгосрочном плане обычно являются гораздо более важными, чем те, которые не являются кумулятивными, какими бы заметными ни выглядели эти последние.

Таким образом, данная проблема во многом сходна с проблемой выявления экономической роли обычая. Мы уже отмечали, а в последующем это станет еще яснее, что непосредственное влияние обычая на то, чтобы вещь иногда продавалась по несколько более высокой, а иногда по несколько более низкой цене, чем за нее могли бы без этого воздействия заплатить, в действительности не играет очень большой роли, так как всякое такое отклонение, как правило, не обладает тенденцией к самозакреплению и к самовозрастанию, а, наоборот, оно, когда приобретает значительные размеры, имеет тенденцию приводить в действие силы, препятствующие ему самому. Иногда эти силы полностью разрушают обычай, но чаще всего они обходят его посредством постепенных и малозаметных изменений свойств продаваемой вещи, в результате чего покупатель фактически получает новую вещь по старой цене и под старым названием. Эти прямые следствия очевидны, но не кумулятивны. С другой стороны, косвенные влияния обычая, проявляющиеся в помехах свободному развитию новых методов производства и самой личности производителей, не столь очевидны, но обычно они носят кумулятивный характер, а поэтому оказывают глубокое и направляющее воздействие на историю человечества. Когда обычай сдерживает прогресс одного поколения, то последующее поколение начинает с более низкого уровня, чем оно начало бы в противном случае; всякое отставание данного поколения накапливается и добавляется к отставанию предшествующего поколения и т. д. от поколения к поколению [Следует, однако, заметить, что некоторые благотворные влияния обычая носят кумулятивный характер. Дело в том, что в число многих разнообразных представлений, включаемых в широкий термин "обычай", входят выкристаллизовавшиеся образцы высоких нравственных принципов, правил благородного и учтивого поведения, воздержания от изнурительных споров из-за ничтожных выгод; большая доля благотворного влияния, оказываемого этими принципами на национальный характер, является кумулятивной. См. кн. I, гл. II, § 1, 2.].

Так же обстоит дело и с воздействием спроса и предложения на доходы от труда. Если в какое-то время это воздействие на отдельных лиц или категории людей очень сильное, непосредственные результаты приносимых им бедствий очевидны. Однако причиняемые им страдания бывают различного рода: те, действие которых прекращается вместе с устранением вызвавшего их бедствия, обычно по своему значению несравнимы с теми страданиями, которые имеют своим косвенным следствием падение нравов рабочих или создание помех укреплению их нравов. Этот последний вид страданий порождает новые слабости и еще новые страдания, которые в свою очередь создают новые слабости и новые страдания, и так далее по нарастающей. С другой стороны, высокие заработки и высокие нравы ведут к укреплению характера личности и к более высоким заработкам, которые в свою очередь ведут к еще большему укреплению характера и к еще более высоким заработкам, и так далее по нарастающей.

§ 2. Первая из указанных особенностей, на которую необходимо обратить внимание, заключается в том, что человеческий фактор производства не покупается и не продается, как машины и другие вещественные факторы производства. Рабочий продает свой труд, но сам он остается собственником самого себя; те, кто несет расходы по его воспитанию и обучению, получают лишь очень малую долю цены, выплачиваемой за его услуги в последующие годы [Это вполне согласуется с тем широко признанным фактом, что труд раба неэкономичен; как уже давно заметил Адам Смит, "фондом, предназначенным на восстановление или, если можно так выразиться, на ремонт раба, обычно распоряжается нерадивый хозяин или беспечный надсмотрщик. Фондом, предназначенным для той же цели по отношению к свободному человеку, распоряжается сам этот человек... с соблюдением строгой умеренности и величайшей бережливости".].

Каковы бы ни были недостатки современных методов ведения предприятия, они обладают по меньшей мере тем достоинством, что тот, кто несет издержки производства материальных благ, получает уплачиваемую за них цену. Тот, кто строит фабрики, паровозы или дома, кто расходует средства, чтобы вырастить рабов, извлекает для себя выгоду от чистого объема оказываемых ими услуг до тех пор, пока он держит их в своей собственности; когда же он продает их, он получает цену, по которой оценивает чистую стоимость их будущих услуг; поэтому он производит свои затраты на них до того момента, когда, по его мнению, уже неблагоразумно ожидать, что выгоды от всяких дальнейших инвестиций возместят ему его затраты. Он должен поступать так мудро и смело, поскольку постоянно находится под угрозой потерпеть поражение в конкуренции с другими предпринимателями, проводящими более решительную и более дальновидную политику, — под угрозой вытеснения его из рядов тех, кто направляет ход мирового бизнеса. Действие конкуренции и выживание в борьбе за существование тех, кто лучше умеет извлекать из окружающей обстановки наибольшие выгоды для себя самого, ведут в конечном счете к тому, что строительство фабрик и паровозов концентрируется в руках людей, готовых и способных идти на любые расходы, в результате которых стоимость фабрик и паровозов в качестве факторов производства превысит их себестоимость. Но в Англии вложение капитала в воспитание и начальное обучение рабочих ограничено наличием средств у родителей из различных слоев общества, их способностью предвидеть будущее и их готовностью жертвовать собой ради своих детей.

Конечно, это зло отличается сравнительно малыми масштабами, когда дело касается категорий работников высших квалификаций. Большинство относящихся к этим категориям людей четко представляют себе будущее и "дисконтируют его по низкой процентной ставке". Они прилагают большие усилия, чтобы выбрать для своих сыновей наилучшую карьеру и возможно лучше подготовить их к этой карьере; обычно они хотят и в состоянии пойти для этой цели на значительные расходы. Особенно это относится к лицам свободных профессий, которые обычно стремятся скопить некоторый капитал для своих детей, но даже еще больше заняты изысканием возможностей инвестировать капитал в самих детей. Как только в верхних эшелонах труда открывается место, которое требует дополнительного и специального образования, будущие доходы от него вовсе не обязательно должны быть очень высокими по сравнению с текущими затратами, чтобы возникла острая конкуренция за этот пост.

Однако в низших слоях общества указанное зло очень велико. Дело в том, что скудные средства и низкий уровень образования родителей, их сравнительно малая способность четко представлять себе будущее мешают им вкладывать капитал в образование и профессиональное обучение своих детей с такой же свободной предприимчивостью и смелостью, с какой капитал применяется для усовершенствования машин на любой хорошо управляемой фабрике. Многие дети рабочих скудно питаются и плохо одеты; их жилищные условия не обеспечивают им ни физического, ни нравственного здоровья; получаемое ими школьное образование, хотя в современной Англии оно не столь уж плохое, все же далеко не достаточно; они располагают очень малой возможностью приобрести широкий кругозор или получить представление о содержании высших видов труда в бизнесе, науке или искусстве; с самого раннего возраста на их долю выпадает тяжкий, изнурительный труд и в большинстве случаев они обречены на него на всю жизнь. В конце концов они отправляются на тот свет, унося с собой не раскрытые способности и дарования, которые, если бы могли получить полное развитие, увеличили бы вещественное богатство страны — не говоря уж о более высоких соображениях—намного больше, чем ушло бы на расходы по обеспечению им надлежащих возможностей для их развития.

Но обстоятельство, которое следует особенно подчеркнуть, заключается в том, что это зло нарастающее. Чем хуже питаются дети одного поколения, тем меньше они станут зарабатывать, когда вырастут, тем меньше они будут в состоянии обеспечивать надлежащее удовлетворение материальных потребностей своих собственных детей и так далее в последующих поколениях. И еще, чем меньше развиты их собственные способности, тем меньше осознают они необходимость развития лучших черт своих детей и тем меньше они в состоянии развивать эти черты. И наоборот, всякое изменение, обеспечивающее рабочим одного поколения более высокие заработки и одновременно большие возможности для развития своих лучших качеств, увеличивает материальные преимущества, которые они могут доставить своим детям, увеличивая их собственные умственные способности, мудрость и предусмотрительность; такое изменение в известной степени повысит их готовность жертвовать своими собственными удовольствиями ради благополучия своих детей, хотя и сейчас даже среди беднейших слоев часто наблюдается такая готовность приносить все в жертву детям в пределах, допускаемых их материальными средствами и уровнем образованности.

Дата добавления: 2015-05-09