Конспекты лекций

Юридическая школа ДВФУ

Электронные образовательные ресурсы

1. Современное международное частное право в России и Евросоюзе. Кн. первая: Моногр. / Институт государства и права РАН / Под ред. М.М.Богуславского, А.Г.Лисицына-Светланова - М.: Норма, 2013. - 656 с.: http://znanium.com/bookread.php?book=359182

2. Эриашвили, Н. Д. Договорное право [Электронный ресурс]: учеб.пособие для студентов вузов, обучающихся по специальности «Юриспруденция» и науч. специальности 12.00.03 «Гражданское право; предпринимательское право; семейное право; международное частное право» / Н. Д. Эриашвили и др.; под ред. Е. В. Богданова, Н. Д. Эриашвили. - М.: ЮНИТИ-ДАНА, 2012. - 383 с. http://znanium.com/bookread.php?book=391023

3. Гасанов, К. К. Международное частное право. Курс лекций [Электронный ресурс]: учеб.пособие для студентов вузов, обучающихся по специальности «Юриспруденция» / К. К. Гасанов, В. Н. Шмаков, А. В. Стерлигов и др.; под ред. К. К. Гасанова. - М.: ЮНИТИ-ДАНА: Закон и право, 2012. - 359 с. http://znanium.com/bookread.php?book=391963

МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ И НАУКИ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

Федеральное государственное автономное образовательное учреждение

высшего профессионального образования

«Дальневосточный федеральный университет»

(ДВФУ)

по дисциплине «Международное частное право»

специальность 030501.65 «Юриспруденция»

Форма подготовки – очная

г. Владивосток

2012 г.

МОДУЛЬ I. ОБЩИЕ ПОНЯТИЯ И ИСТОЧНИКИ МЧП (4 час.)

Тема 1. Общие понятия международного частного права (2 час.)

1. История науки международного частного права.

2. Предмет международного частного права

3.Система международного частного права

Международное частное право как самостоятельная юридическая наука возникло относительно недавно — в середине XIX в. Одним из ее основателей считается американский исследователь Джозеф Стори, который в 1834 г. выпустил книгу под названием «Комментарий к коллизии законов». В ней впервые была предпринята попытка комплексного анализа проблем МЧП и упомянут сам термин «международное частное право» (private international law).

Вопрос о предмете и системе МЧП является одним из наиболее сложных и запутанных в современной правовой доктрине. Количество и содержание точек зрения, выдвинутых по этому поводу различными отечественными и зарубежными исследователями, поражает своим многообразием и противоречивостью. Тем не менее подавляющее большинство ученых сходятся на мысли о том, что существуют два основных признака, характеризующих общественные отношения, составляющие предмет МЧП. Отмечается, что эти общественные отношения должны, во-первых, носить частный характер и, во-вторых, быть международными. Остановимся на характеристике содержания этих понятий более подробно.

Частный характер. Право, как совокупность юридических норм, действующих на определенной территории, может охватывать две основные группы отношений:

1) между лицами, национально-государственными, административно-территориальными образованиями и государством (обществом) или между государственными органами — регулируются публичным правом (государственным, уголовным, административным, финансовым и т. д.). Такие отношения предусматривают наличие властных полномочий, по меньшей мере, у одной из сторон и «вертикальный» характер взаимодействия между ними;

2) отношения между физическими и юридическими лицами — регулируются частным правом (гражданским, семейным, трудовым и др.). В данном случае субъекты правоотношения не обладают властными полномочиями друг по отношению к другу и взаимодействуют между собой на «горизонтальной» основе.

С. С. Алексеев отмечает: «Частное право — удивительный, парадоксальный феномен. Оно охватывает отношения, участники которых не обладают никакой властью (они, напротив, отделены от государственной власти и как раз в этом смысле являются частными), но их договоры, акты... имеют полновесное юридическое значение, защищаются судом, признаются и проводятся государством как его же собственные веления»[1].

Международный характер. Развитие отношений между государствами и лицами различной государственной принадлежности обусловливает необходимость взаимодействия национально-правовых субъектов разных стран. Такое взаимодействие происходит уже в рамках международных отношений и регулируется, в большинстве своем, международным правом. В данном случае также возможны два варианта регулирования:

1) международные отношения межгосударственного характера регламентируются в основном международным публичным правом. Здесь главное место занимают вопросы политических взаимоотношений государств и производных от них субъектов: обеспечение мира и безопасности, невмешательство во внутренние дела и разоружение, межгосударственное сотрудничество в экономической, культурной, социальной сферах, в области прав человека и др. Отличительной особенностью этой группы отношений является особое качество, присущее их основному субъекту (государству), — суверенитет. Именно суверенитет обусловливает специфику всей системы межгосударственных отношений как отношений властного характера и регулирование их посредством международного публичного права[2];

2) международные отношения могут также возникать как между частными лицами (физическими и юридическими), так и между частными лицами и иностранным государством в неполитической сфере. Это происходит, например, в случаях заключения внешнеэкономических контрактов и браков между иностранцами; издания автором своего произведения за рубежом; осуществления международных перевозок и инвестиционной деятельности в иностранном государстве; получения наследства, находящегося за границей, и т. п. В большинстве своем эти отношения можно идентифицировать как имущественные и связанные с ними некоторые неимущественные (в области авторского, патентного, семейного права и др.) отношения международного характера.

Отличительным свойством такого рода отношений является отсутствие у их субъектов властных полномочий друг по отношению к другу и, следовательно, наличие равноправной основы взаимодействия их участников в практической деятельности. Такие отношения носят преимущественно немежгосударственный (государство вообще не принимает участия в правоотношении или является только одним из его субъектов) невластный характер и регулируются правовыми нормами, совокупность которых принято именовать МЧП. Именно они составляют предмет правового регулирования МЧП.

Невластный характер указанных отношений особенно важно подчеркнуть, так как возможны ситуации, когда возникают международные немежгосударственные отношения властного характера. В их рамках в качестве властных субъектов правоотношения, в большинстве своем, выступают государственные органы исполнительной ветви власти, с одной стороны, и иностранные физические и юридические лица — с другой. Подобные отношения, как правило, регулируются национальным (государственным, налоговым, административным, уголовным, таможенным и др.), а не международным правом.

Поэтому, например, вопросы порядка исчисления и уплаты налоговых платежей филиалом американской фирмы, открытым в России, или процедуры прохождения английской таможни иностранными гражданами и лицами без гражданства будут составлять предмет правового регулирования соответственно налогового права России и таможенного права Великобритании, а не МЧП.

Государство или его органы могут выступать участниками отношений, составляющих предмет МЧП, только при том условии, что их контрагентом будет физическое или юридическое лицо, а само отношение будет носить частноправовой (невластный) характер. Подобные ситуации возникают, например, в случае выпуска государством займа или предоставления концессии иностранным хозяйствующим субъектам, а также тогда, когда государство является наследником имущества, находящегося за границей.

Обобщая изложенное выше, можно сделать вывод, что предмет правового регулирования международного частного права составляют международные немежгосударственные отношения невластного характера.

Вместе с тем нельзя не обратить внимание на тот факт, что в отечественной правовой доктрине широкое распространение получило другое толкование понятия и содержания предмета МЧП. В подавляющем большинстве случаев он определяется как совокупность гражданско-правовых отношений особого рода, возникающих в условиях международного общения, или как система отношений гражданско-правового характера с иностранным элементом.

В. П. Звеков подчеркивает, что международными эти отношения «называются постольку, поскольку возникают в условиях трансграничного (т. е. выходящего за рамки правовой системы какой-либо одной страны) общения субъектов частного права, формируя в совокупности международный гражданский обмен. В результате каждое такое отношение обретает в своем фактическом составе иностранный (международный) элемент, а вместе с ним возникает и так называемый коллизионный вопрос: право какого государства подлежит применению к данному отношению»[3].

Анализируя эту цитату, нетрудно заметить, что ее автор, наряду со многими другими российскими исследователями, считает, что общественные отношения, возникающие в области МЧП, не являются международными в прямом смысле этого слова. Речь в данном случае идет, по их мнению, лишь о наличии в рамках таких отношений инородного (международного, иностранного) элемента. Однако, несмотря на это обстоятельство они остаются по сути отношениями, регулируемыми, прежде всего и главным образом, нормами национального права конкретной страны.

С изложенной позицией вряд ли можно согласиться. Использование термина «отношения с иностранным элементом» при характеристике предмета МЧП допустимо только при отношении к этому нормативному образованию как к части внутреннего права определенного государства, что не соответствует действительности[4]. Общественные отношения, составляющие предмет МЧП, имеют международный, а не внутригосударственный характер. Все они выходят за рамки национальных границ как с точки зрения их субъектного состава и (или) содержания, так и с точки зрения нормативно-правовой базы регулирования такого рода отношений.

Нельзя, например, сказать, что основным регулятором прав и обязанностей сторон по внешнеторговому контракту, заключенному российским предпринимателем, будут выступать во всех случаях нормы права РФ, а сами они будут иметь не международный, а национальный характер (пусть и осложненный иностранным элементом). Эти отношения могут быть урегулированы и на базе правовой системы иностранного партнера российского субъекта и (или) при помощи положений, содержащихся в международных договорах. Причем выбор того или иного правового регулятора в каждом конкретном случае будет определяться на первоначальном этапе особенностями этих отношений и механизмами взаимодействия комплекса связанных с ними правовых систем, а не нормативными предписаниями отдельно взятого национального законодательства.

Поэтому, характеризуя предмет МЧП, следует говорить не о внутренних отношениях с иностранным элементом, а о международных отношениях частного характера. Тот факт, что они регулируются не только нормами международного происхождения, но и национальными правовыми актами различных государств, никак не влияет на определение их содержания.

Международные немежгосударственные отношения невластного характера, как правило, возникают на практике в следующих случаях:

· когда один из субъектов отношений является иностранцем или находится на территории иностранного государства (внешнеэкономические контракты, заключаемые между гражданами или юридическими лицами различных стран);

· когда объект отношения (имущество, неимущественные права) находится на иностранной территории (например, российские граждане приобретают авторские права за границей в результате опубликования их совместного произведения за пределами России);

· когда юридический факт, с которым связано возникновение, изменение или прекращение правоотношений, происходит за границей (регистрация фирмы, причинение вреда, смерть физического лица и т. п.).

В конкретном правоотношении подобные варианты могут присутствовать в любых сочетаниях, включая и такие случаи, когда все три изложенные выше схемы воплощаются в одной практической ситуации (например, два брата, имеющих российское гражданство, вступают в спор между собой и со своим родственником, проживающим в Израиле, из-за наследства, открывшегося в Германии после смерти их отца). Тем не менее в составе правоотношения достаточно наличия хотя бы одного из указанных моментов, чтобы оно имело международный характер.

С точки зрения содержания отношения, составляющие предмет МЧП, можно разделить на следующие основные группы:

1) экономические, хозяйственные, научно-технические и культурные связи в той их части, которая подпадает под указанные выше критерии. В данном случае задача международного частного права состоит в регулировании деловых контактов организаций и фирм различных стран;

2) отношения с участием иностранцев, затрагивающие их имущественные и личные неимущественные, семейные и некоторые другие права частноправового характера. Здесь задача МЧП состоит в регулировании правового положения иностранцев на территории других государств и в создании гарантий для беспрепятственной реализации такого рода прав[5].

Достаточно спорным в современной доктрине МЧП является вопрос о включении в предмет МЧП тех отношений, которые возникают в сфере международного гражданского процесса. Одни ученые отрицают такую возможность, подчеркивая, что нормы международного гражданского процесса не отвечают объективным критериям, характеризующим МЧП, и имеют иной предмет регулирования. Эти авторы считают, что подобные нормы регулируют не сами международные отношения гражданско-правового характера, а деятельность суда по разрешению гражданских дел, в которых присутствует иностранный элемент, и следовательно, входят в гражданское процессуальное право соответствующего государства. Другие решают этот вопрос положительно, так как полагают, что международные отношения частноправового характера всегда порождают определенные процессуальные последствия.

Вторая точка зрения, на наш взгляд, больше соответствует действительности. Даже в рамках судебного или арбитражного процесса (особенно в тех случаях, когда спор рассматривает негосударственный третейский суд), равно как и после вынесения решения, основные процессуальные отношения возникают между сторонами, которые в данном случае лишь прибегают к посредничеству суда. Поэтому в основе своей они имеют тот же характер, что и охарактеризованные выше МННО.

Вопрос о системе МЧП имеет две составляющих. Во-первых, он предусматривает необходимость характеристики содержания нормативного массива, образующего в совокупности МЧП, а, во-вторых, — требует определения рамок международного частного права как учебного курса и как отрасли правовой науки.

Как совершенно справедливо отмечает Г. К. Дмитриева, природа и характерные черты МЧП непосредственно зависят от способов регулирования частноправовых правоотношений международного характера. Поэтому в рамках МЧП выделяются два основных вида норм: коллизионные и материально-правовые[6].

Коллизионные нормы составляют историческую основу МЧП. Их предназначение состоит не в непосредственном регулировании тех или иных общественных отношений, а в определении права того государства, которое должно быть применено в данном конкретном случае. По своей природе коллизионные нормы являются правилами поведения отсылочного характера.

Различают внутригосударственные и договорные коллизионные нормы. Первые содержатся в национальном законодательстве государств, вторые представляют собой результат согласования волеизъявлений нескольких стран и закрепляются в международных договорах.

С юридико-технической точки зрения коллизионные нормы представляют собой наиболее сложный вид правил поведения, входящих в состав МЧП. Совокупность таких норм, применяемых каждым государством, составляет его коллизионное право. При этом российская правовая доктрина исходит из того, что МЧП не может быть сведено только к определенной совокупности коллизионных норм. М. М. Богуславский отмечает: «Коллизионное право составляет наиболее сложную и весьма существенную часть МЧП, но коллизионными вопросами содержание МЧП отнюдь не исчерпывается»[7].

В отличие от коллизионных, материально-правовые нормы непосредственно устанавливают права и обязанности для участников отношений, регулируемых МЧП. Их название достаточно условно, так как в состав таких норм входят правила поведения не только материального, но и процессуального характера. Материальные нормы часто называют прямыми, поскольку иногда они регулируют международные немежгосударственные невластные отношения, минуя коллизионную стадию. Такие правила поведения также могут содержаться как во внутреннем праве отдельных стран, так и в международно-правовых источниках МЧП.

Система МЧП как учебного курса и как отрасли правовой науки очень близка к системе построения учебников и учебных курсов гражданского и торгового права многих стран мира, хотя, конечно, полностью не совпадает, да и не может совпадать с ней. Учебный курс МЧП можно разделить на три основные части: общую, особенную и международный гражданский процесс.

Общая часть затрагивает проблемы, которые имеют ключевое значение для МЧП в целом и раскрывают его специфические особенности. Здесь рассматриваются такие вопросы, как предмет, метод, источники МЧП, характеристика составляющих его норм, а также основные проблемы, возникающие в процессе их осуществления на практике. Сюда же относятся проблемы определения понятия и содержания правового положения субъектов МЧП (физических, юридических лиц, государства), их право- и дееспособности.

Особенная часть курса МЧП обычно включает следующие разделы: право собственности; обязательственное право (общие положения, отдельные виды обязательств и, прежде всего, договор международной купли-продажи товаров); деликтные обязательства; авторское и патентное право; семейное, наследственное, трудовое право; международные перевозки, расчеты и др.

В разделах, посвященных международному гражданскому процессу, рассматриваются вопросы, возникающие при разрешении споров с иностранным участием: процессуальная право- и дееспособность иностранных юридических и физических лиц; процессуальное положение иностранного государства; подсудность; исполнение иностранных судебных поручений; признание и исполнение иностранных судебных решений; международный коммерческий арбитраж.

Представленная выше характеристика предмета и системы МЧП является примером широкого подхода к МЧП, который распространен в России и правовой доктрине некоторых других государств мира (Китай, Чехия). Однако подобный взгляд на указанную проблему не является единственным. Напротив, сторонники ограничительного подхода к международному частному праву относят к предмету МЧП преимущественно коллизионные вопросы выбора права и подсудности (Великобритания, Германия, США, Польша)[8], которые в доктринах некоторых государств дополняются вопросами правового положения иностранцев и гражданства (Франция, Швейцария, Италия, Испания, отдельные страны Латинской Америки).

Тема 2. Источники международного частного права (2 час.)

1. Виды источников в МЧП

2. Роль отдельных видов источников в МЧП, их особенности

В настоящее время под источниками права в юридико-техническом смысле в общей теории права, как правило, понимается совокупность форм и средств внешнего выражения и закрепления правовых норм. Другими словами, это те национальные законы, подзаконные нормативные правовые документы, международные договоры и акты неписаного права, которые содержат нормы, регулирующие МННО.

Если обобщить все мнения, которые высказывались и высказываются сегодня в литературе по МЧП относительно видов источников МЧП, то в их перечень следовало бы включить:

· внутреннее законодательство государств;

· международные договоры;

· судебные прецеденты;

· международные и внутригосударственные правовые обычаи и обычаи делового оборота;

· правовую доктрину;

· право, творимое самими участниками общественных отношений.

Однако, на наш взгляд, не все вышеназванные категории действительно можно отнести к числу источников МЧП. Поэтому, не вдаваясь в подробности характеристики их содержания, остановимся предварительно на анализе сущностной основы и способности указанных образований непосредственно регулировать правовыми средствами невластные отношения в международной сфере.

Характер содержания МЧП как полисистемного комплекса, объединяющего в себе нормы национальных систем права и международного публичного права, предопределяет двойственность его источников. Ими, прежде всего, являются акты внутреннего законодательства государств и международные договоры, а также национальные и международно-правовые обычаи, которые практически повсеместно признаются основными источниками права в своих правовых системах.

Вместе с тем нельзя не отметить довольно широкое распространение в нашей стране точки зрения о том, что международные договоры и обычаи не являются источниками МЧП, так как само МЧП — это не более чем «элемент системы национального права», источниками которого могут выступать только национальные нормативные юридические документы: законы и подзаконные акты.

Так, в частности, Г. К. Дмитриева отмечает, что «для осуществления норм международных договоров им следует придать силу национального права. Это сделает их юридически обязательными для участников частноправовых отношений. Юридический механизм данного процесса предусматривается внутренним правом государства и обычно именуется трансформацией международно-правовых норм в национально-правовые»[9]

Казалось бы, ошибочность теории «трансформации» должна со всей очевидностью вытекать из положений ч. 4 ст. 15 Конституции Российской Федерации 1993 г., которая определяет, что «общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры Российской Федерации являются составной частью ее правовой системы. Если международным договором Российской Федерации установлены иные правила, чем предусмотренные законом, то применяются правила международного договора». Однако сторонники указанной выше концепции полагают, что итогом применения таких норм является не возможность непосредственного применения международных договоров к отношениям с участием частных субъектов, а придание им юридической силы национальных правовых норм российского права.

Попробуем разобраться в существе этих тезисов более подробно. В отечественной правовой доктрине положение о самостоятельности и неподчиненности друг другу международного и внутригосударственного права является общепризнанным. Как правило, не вызывает никаких возражений и утверждение о том, что внутригосударственный закон или иной правовой акт государственной власти не может быть непосредственным источником международного права, равно как и международный договор или международно-правовой обычай ни при каких обстоятельствах не могут быть непосредственными источниками внутригосударственного права[10]. Указанные предпосылки, однако, с нашей точки зрения, отнюдь не являются достаточным основанием для принципиального заявления о невозможности непосредственного регулирующего воздействия международно-правовых норм на поведение субъектов российского права, с которым выступают сторонники теории трансформации.

Принцип верховенства государственной власти не означает, что в рамках границ соответствующей страны может действовать только один правовой регулятор — национальное право. Суть проблемы, поэтому, заключается не в том, что международно-правовая норма в силу своей природы и предназначения не в состоянии выступать в качестве регулятора отношений на внутригосударственном уровне, как это утверждают «трансформисты», а в том, допускает или не допускает соответствующее государство ее действие в таком качестве. На наш взгляд, международные договоры и обычаи способны выступать в качестве источников норм, непосредственно регулирующих отношения между национально-правовыми субъектами различных государств или даже одной страны в тех случаях, когда это санкционировано соответствующим государством [11].

Положения ч. 4 ст. 15 Конституции РФ как раз и являются примером такого рода «санкции» генерального характера. Ведь если внимательно проанализировать ее текст, то нетрудно заметить, что в нем международные договоры и общепризнанные принципы и нормы международного права объявляются частью не «системы права», а «правовой системы» России, т. е. включаются в состав нормативных правовых регуляторов, действующих на территории нашей страны, а не источников российского права[12].

Как совершенно справедливо указывает Г. В. Игнатенко, указанная формулировка Конституции РФ «дает основания для такой «прописки» общепризнанных принципов и норм и международных договоров Российской Федерации в российской правовой системе, при которой эти принципы, нормы, договоры, не вторгаясь прямо во внутригосударственный нормативный комплекс, в российское законодательство, взаимодействуют с ним в правоотношениях, в правоприменительном процессе, в структуре правопорядка»[13].

Правильность подобной трактовки конституционных положений можно проиллюстрировать на примере п. 3 ст. 5 Федерального закона от 15 июля 1995 г. «О международных договорах Российской Федерации» (далее — Закон о международных договорах), который предусматривает, что «положения официально опубликованных международных договоров Российской Федерации, не требующие издания внутригосударственных актов для применения, действуют в Российской Федерации непосредственно (курсив мой. — В. Г.). Для осуществления иных положений международных договоров Российской Федерации принимаются соответствующие правовые акты».

Подобное нормативное предписание содержится и в п. 2 ст. 7 части первой Гражданского кодекса РФ 1994 г., устанавливающем, что международные договоры РФ применяются к отношениям, регулируемым Кодексом, «непосредственно (курсив мой. — В. Г.), кроме случаев, когда из международного договора следует, что для его применения требуется издание внутригосударственного акта». Во всех указанных примерах, по нашему мнению, нормы национального права России «разрешают» применение положений международных договоров в сфере действия государственного суверенитета РФ, а не «превращают» их в нормы внутреннего права нашей страны.

В тех случаях, когда внутригосударственное право санкционирует применение правил международных договоров для регулирования общественных отношений, субъектами которых могут быть физические либо юридические лица, возникает проблема так называемых самоисполнимых и несамоисполнимых договоров или их отдельных положений.

Нормы самоисполнимых договоров в силу их детальной проработанности и завершенности могут применяться для регулирования соответствующих общественных отношений без каких-либо конкретизирующих и дополняющих их норм. Практика зарубежных государств, конституции которых объявляют международные договоры частью права страны или даже выше его (США, Франция, Германия, Испания и др.), показывает, что самоисполнимыми, как правило, являются договоры, регулирующие отношения между национально-правовыми субъектами различной государственной принадлежности, т. е. договоры, являющиеся источниками МЧП.

Несамоисполнимый договор, даже если государство санкционирует применение его правил внутри страны, требует для своего исполнения наличия акта внутригосударственного нормотворчества, конкретизирующего положения соответствующего документа. Именно о таких внутренних актах шла речь в приведенных выше статьях ГК РФ и Закона о международных договорах. Необходимость их принятия объясняется тем, что несамоисполнимые международные договоры, как правило, имеют общий характер и определяют известные рамки, масштабы поведения, в пределах которых сами государства устанавливают права и обязанности субъектов национального права. Такие соглашения обычно принимаются в целях достижения определенного урегулирования отношений внутри страны (например, в области обеспечения и соблюдения прав и свобод человека) и не предназначены для регулирования МННО.

Вышеизложенное позволяет сделать вывод, что международные договоры и общепризнанные принципы и нормы международного права, наряду с актами национального законодательства отдельных государств, относятся к числу источников МЧП и способны непосредственно регулировать международные немежгосударственные невластные отношения. Поэтому они должны восприниматься и использоваться в этом качестве всеми физическими, юридическими лицами, государственными и общественными органами и организациями.

Необходимо также отметить, что законодательством Российской Федерации установлен принцип приоритетного применения положений международных договоров. Это означает, что в случае если международным договором нашей страны установлены иные правила, чем предусмотренные законодательством РФ, то применяются правила международного договора. Данный факт лишний раз подчеркивает необходимость тщательного изучения и анализа «международной составляющей» МЧП в процессе осуществления любого вида деятельности, выходящего за рамки границ одного государства.

В странах общего (англосаксонского) права, к числу которых можно отнести Великобританию, США, Канаду, Австралию, Новую Зеландию и некоторые другие государства, в качестве источников МЧП, наряду с международными договорами и национальным законодательством, признаются также судебные прецеденты. Под ними в теории права обычно понимают решения судов, вынесенные по конкретному делу и являющиеся обязательными для данных судебных органов, а также для всех судов низшей инстанции при рассмотрении ими аналогичных дел в дальнейшем. В таких странах, как Великобритания и США, судебные прецеденты играют даже более существенную роль, чем акты писаного права. В этих государствах положения законов и подзаконных актов могут изменяться или отменяться судебными решениями.

В странах континентальной системы права, в том числе и в России, прецеденты не являются источниками права. В этих государствах судебная власть не обладает полномочием принимать юридически обязательные нормативные положения, а решения судебных органов обязательны только для тех дел, по которым они вынесены. В то же время, судебная практика в странах континентальной системы играет существенную роль в вопросах уяснения содержания, правильного применения и толкования правовых норм в процессе их реализации.

Некоторые авторы к числу источников МЧП относят также правовую доктрину — научные труды и высказывания пользующихся известностью и авторитетом ученых-юристов. Сторонники этой точки зрения утверждают, что в сфере МЧП значительно чаще, чем в рамках других нормативных правовых образований, возникает необходимость применения аналогии закона и аналогии права. Данный процесс практически всегда происходит на основе и в рамках концепций и схем, разрабатываемых не на законодательном, а на доктринальном уровне. Все это, по их мнению, предопределяет безусловную практическую значимость соответствующих теоретических конструкций в МЧП.

Принципиальная справедливость этих соображений, тем не менее, на наш взгляд, не дает достаточных оснований для отнесения доктрины к числу источников МЧП. Всякое теоретическое суждение, не воспринятое в рамках законодательного акта, международного соглашения или обычая, не может оказывать обязывающего воздействия на поведение субъектов правоотношения или деятельность правоприменительных органов. Доктринальные исследования любого уровня и качества всегда представляют собой только личное мнение отдельных авторов и не имеют юридически обязательной силы. Поэтому они могут играть лишь вспомогательную роль в процессе уяснения содержания и применения конкретных принципов и норм права.

Нет никаких оснований для определения в качестве источника МЧП и так называемого права, творимого участниками правоотношений. Речь в данном случае идет преимущественно о правилах поведения, разрабатываемых субъектами внешнеэкономических сделок на основе соглашения между ними и закрепляемых в соответствующих контрактах[14]. Такие соглашения, дополняя положения нормативных правовых актов, более детально определяют содержание прав и обязанностей сторон сделки, процедуру их реализации, форму и порядок осуществления расчетов между контрагентами, виды и объем их ответственности и т. д.

Сторонники придания подобным «актам автономной воли субъектов правоотношений» силы правовых норм указывают, что они оказывают безусловное регулятивно обязывающее воздействие на поведение участников сделки, и что факт соблюдения или несоблюдения контрактных положений будет, в конечном счете, определять правомерность или противоправность действий, совершаемых сторонами договора.

Между тем хорошо известно, что в основе происхождения любой нормы права лежит государственно-властное веление, а не соглашение частных лиц. Именно государственная воля придает правовой норме общеобязательный характер и обуславливает ее способность многократно регулировать сходные общественные отношения, возникающие между различными субъектами. Действие же регулятивных правил поведения, разрабатываемых сторонами сделки, является обязательным только для самих сторон. Кроме того, оно ограничено предметом и сроками действия соответствующего договора. Необходимо помнить, что «нормотворческая деятельность» субъектов правоотношений всегда совершается на основе, в рамках, с санкции и во исполнение права, а не наоборот. Поэтому соглашение сторон внешнеэкономической сделки, например, о содержании и порядке реализации их взаимных прав и обязанностей, будет оказывать регулятивное воздействие на поведение соответствующих субъектов МЧП лишь постольку и в тех пределах, поскольку это будет санкционировано и определено положениями законодательных актов и международных договоров.

«Одно из констатируемых в отечественной доктрине различий между юридическими нормами и, в частности, условиями договора состоит в том, — подчеркивает И. С. Зыкин, — что первые носят характер общего правила, в то время как вторые представляют собой индивидуальное регулирование. К последнему, наряду с договорами, односторонними сделками, относят и индивидуальные акты органов государственного управления, акты юрисдикционных органов»[15]. Как совершенно справедливо отмечает С. С. Алексеев, они «служат основанием для возникновения последствий, предусмотренных в нормах права, и в то же время в индивидуальном поднормативном порядке частично регламентируют содержание данных отношений»[16].

Все вышеизложенное позволяет отнести к числу источников МЧП внутреннее законодательство государств, международные договоры, судебные прецеденты (для стран англосаксонской системы права), а также внутригосударственные и международно-правовые обычаи.

Удельный вес различных источников МЧП в правовых системах государств неодинаков. Он зависит от многих факторов, в числе важнейших из которых следует выделить исторические традиции развития правовых институтов и правовой культуры, а также национальные особенности правотворческой и правоприменительной деятельности той или иной страны. Справедливость такого утверждения нетрудно проследить при более детальном анализе классификации, основных разновидностей и содержания отдельных видов источников МЧП.

МОДУЛЬ II. КОЛЛИЗИОННОЕ РЕГУЛИРОВАНИЕ В МЧП (2 час.)

Тема 1. Коллизионные нормы и проблемы их применения в МЧП (2 час.)

Дата добавления: 2015-05-31