Город – 2 18 страница

– Кто‑то заходил в мою комнату, я уверена в этом. Я прилегла сегодня поспать, потому что чувствовала себя плохо, а когда проснулась, то впервые заметила пропажу. И никакой канистры точно не было. Потом прибежала служанка и сказала, что Табита злая – кто‑то намеренно разбросал продукты на складе и затопил его водой. Она попросила меня помочь с уборкой. Все продукты сильно вымокли. Там я была почти до десяти вечера. Оба моих кроссовка стояли на крыльце – они бы промокли, если бы я их не сняла. А когда я вышла наружу, одного из них не было. А в комнате уже была канистра. И прожженная майка.

Грустно закончила Шерин и замолчала.

В комнате снова повисла тишина.

Халк кивнул и задумался.

Стараясь не выказывать нетерпения, Грег ждал.

Как бы ему не хотелось, просто подойти и придушить эту девку, все же он должен был стоять тихо, пока она душещипательно излагала свою историю. Белыми нитками шиты ее россказни! Никогда Халк им не поверит – на лице ведь ее написано, что стерва она и воровка! С первого дня было видно, что воровка – даром, что тогда только яблоками обходилась. А теперь как жалобно запела, надо же! Когда к стенке‑то приперли. Против таких‑то доказательств не попрешь, как ни старайся. Грег постарался скрыть победоносную ухмылку, что так и рвалась на лицо. Крышка ей! Конец, да и только.

Но Халк не спешил.

Лицо его доброты не выражало, но и к наказаниям он приступать не торопился.

Грега это начинало нервировать. Наконец, раздраженный задумчивым видом Халка, Грег не удержался:

– Кончать с ней надо! Только и делает, что пакостит….

– Закрой рот. – Непривычно холодно даже для Грега, произнес Халк.

Грег утих.

Что‑то было не так. Все шло не так, как планировалось. О чем так напряженно думает Халк, если все прозрачно и понятно? Сколько еще вещей ему нужно было принести, чтобы он сразу ее прикончил? Неужели майка, ботинок и бензин его не убеждают? Или же Халк оказался еще проницательнее, чем о нем думал старый служивый?

Грег неохотно поежился, всеми силами пытаясь поверить, что это не так. А даже если и так? Что с того? Халку не проверить ее невиновность. Никак не проверить. Слишком много людей видели то же, что и он, а, значит, ему, так или иначе, придется выносить кару. Пусть даже лишь для того, чтобы восстановить видимую справедливость. А что до сомнений, так пусть засунет их себе куда подальше.

Но дальше случилось то, чего Грег никак не мог ожидать.

Халк, наконец, вышел из раздумий. Губы его были плотно сжатыми, лицо хмурым, но взгляд решительным.

– Я не собираюсь ходить вокруг да около, годами разбираясь, кто прав, кто виноват.

– Правильно! – Поддержал Грег, забыв, что ему приказали заткнуться. – Нечего с этим тянуть….

– Я собираюсь применить «Блайнд», благо ничье разрешение для этого мне в Тали не требуется….

Шерин даже не шелохнулась. Она понятия не имела о чем речь, а лишь стояла и выжидательно и растеряно смотрела на Халка.

А вот Грег побледнел.

Побледнел так, что стало заметно даже в тускло освещенной комнате. Не может такого быть, чтобы Халк обладал подобным знанием. Грег, и тот лишь только слышал об этом приеме, но даже не надеялся, что когда‑то сможет просто увидеть его в действии.

«Блайнду» обучала только Комиссия, и то, далеко не всех. Об этом Грег знал потому, что сам когда‑то очень хотел приблизиться к кругам избранных – тех, кого называли специальным подразделением. Этих ребят было не так много, слишком жестким был отбор, и Грегу туда попасть не сулило ни за какие деньги мира. Он давно это понял и даже смирился, но кое‑какие знания от выкупленных втридорога из‑под полы книг, в его голове остались. Суть этого метода заключался в прямом чтении памяти, и применять его можно было только на недавние события, так как вмешательство в более глубокие слои могло повлечь за собой частичное или полное помешательство. Применять метод можно было исключительно тем, кто был превосходно обучен и прошел необходимое количество теоретических тестов, а также доказал практические знания в течение длительного периода.

И Халк, судя по лицу, был абсолютно уверен в своих навыках.

Грег судорожно сглотнул. Не может быть…. Не может быть…. Как кто‑то из них вообще мог предположить….

Халк, тем временем, подошел к Шерин.

– Отойти всем. – Гаркнул он охранникам.

Охранники поспешно отодвинулись в стороны. От греха подальше. Они не особенно поняли, что именно собирался сделать мистер Конрад, но от него в таком настроении всегда лучше было держаться подальше.

– Смотри мне в глаза. – Обратился Халк к Шерин. – Я закончу быстро.

Грег глазам своим не верил.

Впервые в жизни он увидел то, что не рассчитывал увидеть никогда. Светло серые глаза Халка, как ему показалось (не сошел ли он с ума на этом гребаном ранчо?), полыхнули каким‑то болезненным белым светом, после чего Шерин вскрикнула, но назад, надо отдать ей должное, не отступила. Ее колотила крупная дрожь, по щекам, по всей вероятности от боли, катились слезы, а Халк в этот момент был похож на застывшую машину, в чьих глазах с невероятной скоростью мельтешили какие‑то картинки.

Грег подумал, что это похоже на отсвет от экрана телевизора, в котором кто‑то поставил на перемотку видеофильм. Но все кончилось настолько быстро, что он ни тогда, ни после не мог бы достоверно гарантировать, что видел именно то, что, как ему показалось, видел.

Когда Грег кое‑как смог оторвать взгляд от Халка, то с ужасом узрел прямое доказательство того, что тот не только на словах обладал навыками «Блайнда». Как только все закончилось, белки глаз Шерин покраснели настолько сильно, что теперь напоминали алую ткань, которой так любили дразнить быков. Не осталось даже белого пятнышка, сосуда в глазах лопнули моментально, и теперь для нее наступила слепота.

Грег знал это так же точно, как и то, что он – Грег.

Именно поэтому метод назывался «Блайндом» («Ослеплением» От англ. «Blind» – слепота – здесь и дальше прим. автора). Испытуемый всегда терял зрение в результате подобного сканирования мозга, даже если процесс длился всего секунду. Насколько? Никто не мог предсказать наверняка. Именно поэтому метод применялся только в случаях крайней необходимости, когда нужно было быстро и точно получить нужные сведения, в случае если другие методы казались нецелесообразными или слишком долгими в исполнении, что грозило дополнительным риском и потенциальным провалом операции для спецгруппы.

Когда все закончилось, Грегу показалось, что прошла вечность, хотя на самом деле, все заняло не дольше десяти секунд. Шерин теперь сидела на полу, закрыв лицо руками. Плечи ее вздрагивали, но она не издавала ни звука.

Часть охранников потрясенно смотрела на Халка, часть с ужасом взирала на сидящую на полу Шерин. Было видно, что будь их воля, они давно бы находились за пределами этого кабинета, но разрешения дано не было, поэтому теперь здоровые, казалось бы, мужчины как‑то неуверенно и жалко жались друг к другу, отступив почти к самой стене.

Халк несколько секунд стоял молча, глядя прямо перед собой. Мозг его обрабатывал полученную информацию. Когда процесс завершился, Халк медленно повернулся и в упор посмотрел на Грега. В этот момент Грег и сам был бы не прочь провалиться куда подальше, потому что теперь был точно уверен, что Халк знал абсолютно все о прошедших нескольких сутках из жизни Шерин, и спорить с этим не имело смысла.

Ход конем. Шах. Мат.

Против «Блайнда» Грег не мог пойти никак.

Всего несколько раз в жизни он чувствовал себя настолько же скверно, как и теперь. Внезапно заныла коленка, когда‑то давно израненная в уличной драке, неприятно потянуло мышцы в спине – то ли застудил, то ли перенапрягся…. Язык, когда Халк подошел к нему вплотную, вообще перестал слушаться, и стал каким‑то шероховато‑сухим.

– Ее там не было. – Ровно и тихо произнес Халк, а Грег поймал себя на том, что боится смотреть тому в глаза. Взгляд Халка напоминал стальную поверхность ножа – был таким же холодным, непрерывным и сулящим какую‑то извращенно медленную смерть. – Ты приведешь ко мне того, кто по‑настоящему за это ответственен в течение двадцати четырех часов.

По спине Грега прошел холодок. Его почти скрутило от осознания того, что придется выполнить приказ. Он понял это еще до того, как Халк закончил предложение:

– Или же я сменю всю охрану. Всех до единого. Включая тебя.

Сжав руки в кулаки, чтобы не было видно, как трясутся пальцы, Грег смотрел куда‑то поверх плеча Халка.

– Если ты приведешь мне не того, я это узнаю. Ты понимаешь?

Грег понимал и поэтому кивнул.

Права ослушаться теперь не было. Он почти наяву ощутил, как этот бездушный белый свет касается его зрачков и ножом, словно сквозь сливочное масло, проходит в память. А потом слепота. Слепота. Кошмар, который мог стать явью всего через сутки. Зубы Грега сжались до боли, чтобы скрыть дробь, которую они бы выбили, разомкни он губы.

– У тебя двадцать четыре часа. Забирай своих людей и уходи.

Едва помня, как сумел сдвинуться с места, Грег покинул кабинет. Следом за ним вышли и остальные.

Я сидела на полу, не решаясь сдвинуться с места.

Шок от произошедшего лишил меня последних сил и всякого самообладания. В голове все мутилось, мысли комкались и будто прятались где‑то на задворках сознания, боясь, что кто‑нибудь извне может их украсть. Последним, что запомнилось до того, как наступила темнота, был яркий слепящий свет. Нет, сначала были глаза Халка – серебристые, с темными ободками, светлые, немигающие. А потом откуда‑то взялся нестерпимо холодный белый свет, и начало казаться, будто мысли уплывают за пределы сознания. Я не смогла бы объяснить это даже себе. Странно, нереальное ощущение. Голова болела, но не сильно. Больше неприятно пульсировала где‑то в области висков. Что толку, что я пыталась поспать сегодня?

Но хуже всего было то, что навалился страх. Теперь это был какой‑то другой страх, не тот, что был поначалу, когда меня вели в комнату или допрашивали. Не тот, когда Халк, развернувшись спиной, молчал. Страх, который сидел у меня внутри был каким‑то иным. Чужеродным, чудовищным и слишком сильным. Как если бы мир вокруг перестал существовать, а вокруг осталась одна лишь пустота и я в ней. И никого вокруг. Никого. И ничего.

Я больше не боялась ни Грега, ни наказания, ни вообще того, что могло бы произойти там, в том мире, который остался за пределами сознания. Для меня что‑то самое страшное уже произошло. И больше всего на свете я боялась еще раз открыть глаза и снова ничего не увидеть.

Кто‑то коснулся моей ладони.

– Дай мне руку, я помогу тебе сесть.

Халк. Это его голос. Но где остальные голоса?

Я прислушалась.

Почему так тихо? Неужели остальные уже ушли? Когда? Как только этот странный свет коснулся моих глаз, я едва ли замечала происходящие вокруг вещи. Мне уже вынесли наказание? Его объявили, а я не услышала? Или это и было моим наказанием? Тогда почему мне показалось, что Халк собирался сначала что‑то узнать…. Может быть, он передумал?

Я, дрожа и не решаясь отнять вторую ладонь от лица, протянула руку Халку.

Его теплые пальца сомкнулась вокруг моего запястья и потянула на себя. Едва касаясь спины, он аккуратно подвел меня к дивану и усадил на него.

– Не пытайся пока открывать глаза, ладно?

Я кивнула, но не знала, увидел ли он.

Снова стало непривычно страшно. И холодно. Казалось, что температура вокруг упала градусов на десять, я непрерывно дрожала и никак не могла согреться.

– Халк…. пожалуйста, что с моими глазами? Мне уже вынесли наказание? Где все? Что…. вообще… происходит?

Мой голос дрожал и срывался. То ли от холода, то ли от эмоций.

– Тихо‑тихо‑тихо….. – Ответил Халка, успокаивая. – Постарайся минутку посидеть тихо. Тебя нужно согреть.

– Но мои глаза….

– Я знаю. Тихо.

Я слышала, как его шаги затихли где‑то в другой комнате. Потом приблизились вновь. На плечи легла мягкая ткань. По‑видимому, пледа.

– Завернись в него. Я налью тебе чаю. Потом поговорим, хорошо?

– Хорошо.

Меня не нужно было упрашивать дважды, чтобы я укуталась в одеяло. Я замоталась в него так плотно, что теперь не представляла, как высунуть руки наружу, чтобы взять чашку. Холод начал немного отступать.

Было слышно, как Халк наливает чай – звон посуды, льющаяся вода, постукивающаяся о фарфор ложка.

– Держи.

– Я не вижу.

– Просто протяни мне руку.

Я на ощупь потянулась в его направлении.

Халк взял мою ладонь и аккуратно поместил туда чашку. Та, спасибо ему за заботу, оказалась не слишком горячей. Я сделала глоток и немного расслабилась.

– Спасибо.

– Пожалуйста.

Он сел напротив. Скорее всего, в то же самое кресло, где обычно сидел во время наших ежевечерних чтений. Подумав об этом, мне снова стало холодно. Я больше не вижу…. Как я буду переводить книги? Да причем здесь вообще книги, разве они главное? Дурь какая….

– Расскажи мне….

– Конечно. То, что я сделал, называется «Блайндом». Это способ, которым можно прочитать чью‑то память. К сожалению, он воздействует на глаза. Но для меня это был единственный вариант узнать правду быстро и точно. Ты понимаешь меня почему?

Я понимала.

Если бы Халк начал разбираться по обыкновенному, то это заняло бы много дольше. И факты во всей этой истории были совсем не «за» меня. Да, каким‑то образом, он, как всегда, нашел самый действенный метод решить все без задержек.

– Значит, ты прочитал мою память?

– Да.

Я запнулась

– Всю?

Он усмехнулся.

– Нет. Только за последние несколько дней. Там несколько трудно обозначить границы, но все же я постарался не заглядывать слишком глубоко. Как твоя голова? Постарайся почувствовать, хорошо ли ты помнишь прошедшие сутки?

Я напрягла память. Все вроде бы было на месте. Ничего не выпадало. Я вспомнила, как ходила на каменоломню, потом ела на кухне, потом спала, потом Табита и склад…. Да, пробелов не было. По‑крайней мере пока.

– Да, я помню.

– Хорошо. – Тон его казался удовлетворенным.

– А глаза? Я несколько раз пыталась их открывать, но…. я ничего не вижу.

Наверное, этот вопрос был для меня самым болезненным, и я боялась услышать ответ. Примерно так же, как мне казалось, ожидал бы в приемной у врача пациент, только что прошедший медицинское обследования на наличие в организме раковых клеток.

Но ответ Халка вместо рокового удара, принес мне невероятное облегчение.

– Твое зрение восстановится примерно в течение десяти‑двеннадцати дней.

– Полностью? – Я едва не заерзала от облегчения.

– Да, полностью. – Каким‑то образом, я знала, что Халк улыбается, глядя на мою счастливую, но совершенно ужасную, должно быть, физиономию. Ведь щека до сих пор была разбита, я уже почти забыла об этом.

– Я был осторожен. – Добавил он мягко, и меня будто погладили изнутри.

Холод, недовольно урча, удалился прочь, теперь по телу разливалось приятное тепло.

После паузы я тихо поблагодарила:

– Спасибо.

Он не ответил. Мы помолчали какое‑то время. Снова было слышно, как тикают часы, но звук их вновь стал привычным и совершенно не грозным. Теперь, когда страх пропал, они перестали казаться бомбой замедленного действия, прикрепленной к стене кабинета. Лица коснулся слабый ветерок, долетевший из приоткрытой двери балкона.

– Значит, теперь ты знаешь, что это была не я? – Спросила я, чтобы окончательно убедиться, что наказание мне не грозит.

– Да. Знаю. Того, кто это сделал, найдут.

Хотя голос его почти не изменился, я поняла, что Халк едва ли сомневается в результате. Конечно, кто рискнет с ним спорить, когда, оказывается, владелец ранчо далеко не прост? Мне и раньше не казалось, что он прост, но теперь стало ясно, что я не видела даже вершины айсберга той личности, которая звалась Халком Конрадом.

Не сдержав любопытства, я спросила:

– Где ты научился такому?

Ответом мне была тишина. Конечно. Глупо было ожидать каких‑либо откровений.

Я надеялась, что Халк не заметил моего разочарования. Он совсем не обязан был открывать мне свои секреты. Хватало и того, что он итак много раз вставал на мою сторону. Много больше, чем я когда‑либо смела надеяться в пределах несправедливого Тали.

– Кто‑то подставил меня….

– Не думай об этом. Я разберусь.

Голос его снова прозвучал как‑то по‑особенному. Тепло.

Внутри меня что‑то задрожало. Потянулось навстречу, будто выглянувшему из‑за облаков, солнцу.

Теперь не ответила я. Не знала, что именно. Да и не нужно было.

В моей теперешней ситуации время определить было невозможно, но я предположила, что было где‑то около полуночи. Я потерла глаза. Навалилась усталость. Теперь, когда я расслабилась, она стала особенна заметна.

– Постарайся не открывать пока глаза и не три их. – Посоветовал Халк, и я отняла руки от лица.

– Ты проводишь меня до комнаты? – Спросила я, чувствуя себя неловко. Мне совсем не хотелось быть для кого‑то обузой, но найти свою комнату самостоятельно я теперь не могла.

– Ты останешься здесь. – Ответил Халк.

Я застыла. Сердце как‑то не привычно стукнулось где‑то в горле. Он же не имеет в виду, что я буду спать в его кабинете? Нет‑нет….От смущения, по лицу прошла жаркая волна.

– Как это – здесь? Я не хочу….э‑э‑э‑э…. не хочу быть обузой…. Я смогу сама….

– Я сказал, ты останешься здесь.

Я глубоко и медленно вдохнула. Затем выдохнула.

– Я буду спать на диване? – Прекрасно зная, что у Халка всего одна спальня, я искренне надеялась на положительный ответ.

– Нет.

– Ты будешь спать на диване?

– Нет.

Я замолчала. Просто не смогла заставить себя спросить что‑то еще. Какая же это беспомощность – быть слепым! Хотя с Халком можно быть стопроцентно зрячим, и все равно проиграть в споре. Потому что он и не спорил. Он лишь доводил до сведения принятые им самим решения.

– Я не…. Пожалуйста….

Я сама не поняла, что хотела сказать, но возражение в любом случае получилось каким‑то жалким, как писк котенка.

Он взял меня за руку.

– Я не трону тебя. Обещаю. Но через несколько часов у тебя будет приступ боли. Таблетки против него не помогут. Если я буду рядом, я смогу помочь, хорошо?

Тепло его руки, окруживший аромат одеколона, голос, звучащий так близко, сделали свое дело – я плавилась свечой, не желая признаваться в этом ни себе, ни кому‑то еще. Я знала, что обещаниям Халка можно верить – если сказал, значит, не тронет. Но как справляться с собственными эмоциями? То, что в этот момент творилось у меня внутри, я бы ни за что и никогда не желала показать даже через пресловутый «Блайнд».

Осторожно освободив руку, я нервно кивнула.

– Хорошо.

Я впервые порадовалась, что не могу увидеть себя в зеркале. Мое лицо горело.

Халк неторопливо курил сигару, сидя в кресле.

Он отдыхал, он был доволен и расслаблен.

Да, никто не предполагал, что все так обернется, и ему придется воспользоваться одним навыком из прошлого – прошлого, отпечаток которого никогда не сотрется с его души. Но теперь старые приемы оказались полезными, даже если их и пришлось применить совсем в другое время и в другом месте.

Но здесь никто не сможет упрекнуть его за это.

За это он и любил Тали. По‑своему чумазую и неприглядную, но в некоторой степени удобную дыру. Да, жизнь здесь была совсем не той…. Не было друзей, с кем он так любил проводить время, не было опасности, которая щекотала нервы и подсыпала зависимости в кровь, но так же не было и приказов. Здесь он мог быть хозяином и принимать решения сам.

Халк не единожды задумывался о том, какой выбор сделал бы, если бы представилась возможность уйти отсюда. Бросил бы все? Или бы остался?

Нет, он знал. Он бы бросил. Возможно, не вернулся бы полностью к прежнему, но кое‑что из старого точно воскресил бы в памяти. И уж определенно навестил бы ребят. Слишком много лет они проработали бок о бок, чтобы вот так просто все забыть.

Но каждому дано свое.

Кто‑то попал в Тали заключенным, он же – привилегированный боец из спецподразделения Комиссии, однажды не подчинившийся приказу – попал сюда «оунером». Не самый худший исход из возможных. Комиссия не стала бы «зачищать» – слишком дорого ей обходились подобные специалисты, но чтобы приструнить других, ей все же приходилось идти на жесткие меры.

Халк часто об этом думал. Раньше.

А теперь у него было это ранчо, другая жизнь, другие заботы. Этот особняк в какой‑то степени стал ему домом. А вот о чем он никогда не думал, так это о том, что однажды здесь появится кто‑то, кто заставит его сердце стать прежним – где‑то мягким, где‑то взволнованным, по‑своему молодым…. Вот уж о чем он, казалось бы, забыл давным‑давно.

Дым неторопливо колыхался в воздухе, время от времени, словно сговорчивая красавица, удалялся с ветерком прочь продолжать их совместное путешествие где‑то в ночи.

Халк не особенно роптал на собственную участь. Профессионалы всегда оставались профессионалами – это от него не уйдет, просиди он здесь хоть еще сотню лет. То, что сюда закрыт доступ остальным – неприятно, но терпимо. Да, приходилось закрывать глаза на местные клубы и рестораны, непробиваемую тупость и неоправданную свинячью жестокость их обитателей, но это были мелочи. Он и сам умел быть жестоким, когда нужно, а многим мог бы и дать в этом фору. К тому же он привык терпеть гораздо более сложные ситуации, нежели эта.

Плюс ко всему, он нашел свою отдушину, о которой знали лишь единицы. Дело, которое помогало ему оставаться тем, кем он хотел оставаться. И это было важно. Это приносило облегчение.

Халк прислушался. Из спальни не доносилось не звука.

Шерин уже спала. По‑крайней мере, он надеялся на это. Было бы совсем жестко подвергать ее еще одном нервному стрессу, настой он на том, чтобы они пошли в постель одновременно.

Ей нужно было уединение, чтобы раздеться и приготовиться ко сну, насколько это вообще было возможно при отсутствии зрения, и он ей это предоставил. Ни к чему давить.

Халк снова задумался.

Он знал, что эта ночь будет для нее беспокойной. Боль в голове вернется, она всегда возвращалась после такого. К тому же те, на ком проводили подобные эксперименты, всегда впоследствии испытывали приступы неконтролируемого страха или паники, терялись, впадали в постоянный стресс или депрессию, в редких случаях на них накатывала агрессия, а после физическая слабость.

Да, он должен был быть рядом. Он слишком часто работал с этим в прошлом, и слишком хорошо знал симптомы, а так же, как можно с ними справиться. Хорошо, если она проспит хоть пару часов.

С одной стороны, Халку было жаль, что пришлось подвергнуть Шерин сканированию, с другой – он был рад, что сделал правильный выбор. Грег бы ни за что не упустил момент добить ее, раскрошить и растоптать, представься ему шанс. Он с самого начала невзлюбил новенькую, как только она появилась на ранчо, но Халку было на это плевать.

Грег был удобен. Он был как раз таким, как нужно – жестоким, злым, агрессивным и не слишком умным. Хотя и амбициозный. Впрочем, амбиции без наличия мозгов никогда не помогали добиваться желаемого.

Но свою роль Грег выполнял хорошо. Он отменно пугал заключенных, держал их под тотальным контролем и уберегал от попыток к бегству, которые неминуемо заканчивались бы плачевно. В законы Тали были единогласно строги, тут не уберег бы даже Халк. Недаром ранчо было обнесено забором, по которому двадцать четыре часа в сутки тек ток. И не такой, от которого отдернется пальчик, а мама потом скажет «Ай‑яй‑яй!». Провода, многие из которых, подобно ловушкам, были искусно замаскированы, оказались бы фатальными для любого, кто посмел бы их коснуться – намеренно или же по несчастливому совпадению. Но чтобы таких случайностей не происходило, всех заключенных предупреждали об этом сразу же по прибытию на ранчо.

Таким образом, Грег был хорош для своих целей, но Халк знал – знал без ненужного сожаления или раскаяния, что его время истекло. Слишком глубоко нос Грега зарылся в пушке и слишком часто кулак касался кожи Шерин.

А от этого спинной нерв Халка скручивался в пружину.

Мысли снова незаметно переключились на лежащую в спальне девушку.

Надо же…. Как все повернулось.

Думал ли он когда‑нибудь, что встретит ее здесь? Сколько лет он искал ту, на которую его внутреннее чутье безошибочно укажет словом «она»? Как получилось, что попавшая по ошибке в Тали заключенная, окажется той самой?

В том, что Шерин – это именно «та самая», Халк больше не сомневался.

Он принял этот факт почти сразу, как осознал его. А когда именно на него снизошло откровение, было не так уж и важно. Тогда ли, когда она сама приходила в его кабинет, дрожа от страха, но держа голову прямо, признавая совершенные «злодеяния»? Или когда ругалась с ним, будучи на птичьих правах, но все равно не сдавалась? А, может, когда пила свой несчастный бурбон у фонтана? Или когда крала еду для рабочих и покупала им на свои кровные баллы медикаменты? Или, может, тогда, когда решила, что четыреста пятьдесят тысяч в долг – это не так уж много за того, кого любишь? А, может, просто тогда, когда впервые посмотрела на него в клубе «Поло‑Гранд»?

Халку было все равно «когда».

Важно было то, что его сердце отозвалось и ожило. Неслыханный и очень щедрый подарок судьбы, на который он давно перестал рассчитывать. И тот, от которого он должен будет отказаться.

Халк тяжело вздохнул и закрыл глаза.

Хотел бы он быть одним из тех счастливчиков, кто встретив свою судьбу, мог бы наслаждаться каждым моментом, но Халк знал, что придется дать ей уйти. Он не мог держать Шерин возле себя. Ему придется с ней расстаться. Даже если она ответит взаимностью, они смогут провести вдвоем не так уж много времени, пока Халк не решит, как именно отправить ее обратно в мир. Ей нельзя было слишком долго оставаться в Тали. Это не ее место, и ему будет спокойней, если она сможет вернуться к привычной жизни в Клэндон‑сити со своим магазином, подругами, пончиками на углу и прочим. Там она встретит другого – достойного симпатичного парня, (а не такого ублюдка, каким был Алекс), полюбит, будет заботиться о нем, а он – Халк, должен быть продолжать свою жизнь здесь на ранчо. Так уж выпали карты.

От мыслей о том, что Шерин – красивая, элегантная и ухоженная – будет любить кого‑то еще, у Халка внутри что‑то крошилось.

Но это нужно было перебороть.

Судьба сыграла с ним злую шутку, послав ту, которую он так хотел найти, прямо сюда, в закрытую зону 33. Это были слишком хорошо, чтобы быть правдой, но так же и слишком плохо. Теперь оставалось лишь одно, впрочем, как и всегда – быть сильным. Пережить это. Еще раз поступиться своими желаниями, чтобы кто‑то мог жить лучшей жизнью.

Что ж. Не в первый раз. И не в последний.

Сигара уже дотлела почти до самых пальцев, но Халк все еще сидел в кресле, терзаемый одним и тем же моментом вот уже не первый день.

Должен ли он показать ей свои чувства? Имеет ли он на это права, когда точно знает, что разлука неизбежна? Если это оставит шрам в ее душе, то некого будет в этом винить, кроме себя. А посему, стоит ли?

Отсутствие ответа на этот вопрос терзало Халка.

Но тут решение завесило не только от него. Теперь их было двое – людей, которые должны будут решить, что с этим делать.

Халк раздавил окурок в стеклянной пепельнице, убедился, что тот больше не тлеет, и поднялся с кресла. Пора было спать.

Я проснулась внезапно и тревожно.

Судорожно вздохнула и открыла глаза. Темно. Почему так темно? Попыталась вспомнить где я, но не смогла. Память напоминало черноту космоса, в которой не было ровным счетом ничего. Кто я? Почему не могу определить собственного имени?

Страх разрывал изнутри, хотелось скулить. Я ощущала, что имею физическое тело, нахожусь в нем, но кто‑то забыл подключить к работе мозг, и теперь в нем было темно и пусто. Сумбурно мечущиеся панические мысли, но ни одного просвета. Как я попала туда, где я есть?

Я еще раз моргнула глазами, да – веки определенно двигались. Но темнота не исчезала. Было ли мне когда‑нибудь так страшно, как теперь? Я не помнила даже этого. А должна ли была? Что я вообще за существо? Я ведь человек? Или это кошмарный сон?

Из горла начали вырываться всхлипы, от отчаяния я начала судорожно ощупывать руками чужеродное и незнакомое пространство вокруг себя.

– Где я? Где я? Где я? – По щекам катились слезы. Что, если я совсем одна, и мне никогда никто не ответит?

– Тихо, тихо, Шерин. Успокойся….

Чей‑то голос пробрался через льющуюся сверху панику.

– Я не вижу. Где я? Кто я?!

– Шерин, тихо….

– Почему так темно!? – Голос сорвался на крик.

Чьи‑то руки обхватили мои плечи. Притянули к себе. Обняли. Стало спокойней. Я поняла, что знаю этот голос. С ним было легче, темнота становилась менее враждебной. Хотя я не могла вспомнить ни лица, ни имени.

Дата добавления: 2015-05-26