Закон обретения сокровища сердца своего, голоса совести и чувства собственного духовного достоинства

Есть такой закон духа, согласно которому человек вживает силы своей души в то содержание, которое дается ему акт очевидности. Я имею в виду тот закон, который выражен в евангельских словах: «где сокровище ваше – там и сердце ваше будет» (Лк. 12, 34).

Человек, найдя свое духовное сокровище, вживается в него в течение всей своей жизни – иногда сам того не сознавая. Это сокровище становится его главным предметом, его иррациональной идеей, метафизическим лейтмотивом его жизни. Такой человек приобщается моно-идеизму – т.е. он одержим той единой идеей, которую принес его сердцу Божий луч; и вследствие этого он сам уподобляется этой идее. Так отшельник, проводящий свою жизнь в Богомыслии, трудится по слову Макария Великого в богоделании, он работает над богоуподоблением своей души. Так душа творящего художника становится гармоничною, мерно-зданною, поющею, утонченно-созерцательною. Так душа патриота всю жизнь укореняется в духе и силе и славе его родины.

Это постоянное интенсивное сосредоточение души на чем-то едином и определенном – злом или добром, освобождающем или соблазнительном, благородном или низменном – отожествляет человека с предметом его медитации. Скажи мне, о чем горит твое сердце, а я скажу тебе, чему ты уподобляешься и чем ты станешь.

Именно в силу этого закона так бесконечно важно привить ребенку способность молиться, т.е. собранно, целостно, огненно возноситься к Богу и принимать в себя Его благодатное излучение и веяние. (Все более приближаться к Богу и соединяться с Ним). В этом процессе человек постепенно и незаметно создает в себе самом, в глубине своей души некое духовное огнилцще, некий центр, как бы несгораемую купину, из которой он будет исходить в своих оценках, решениях и делах, и которою он будет определяться в жизни.

Кто бы он ни был – врач, или судья, или ученый, или воин, или художник, или воспитатель, или политик, или тем более священник – человек будет слагать свою жизнь и свои отношения именно при свете этой купины, из ее лучей, по звучащему из нее голосу. И если уподобить его душу городу, то можно сказать, что в этом городе – сложится некий священный Кремль, а центром Кремля будет храм, а в центре храма будет жертвенник с неугасающим огнем любви и волевого служения. Вот образ человека с духовным характером.

Из этой купины и раздается тот голос, который мы называем голосом совести, - не совести укоряющей и угрызающей за совершение худых дел или за несовершение хороших дел, но совести, властно бросающей нас в самое верное и лучшее из возможных деяний, и делающей для нас невозможными, неосуществимыми, невыполнимыми дела злобы и коварства. Человек с духовным характером слышит голос совести не после греха, а до поступка; и этот голос совести не мучает его укором, а подсказывает ему самое лучшее, объективно лучшее в каждом жизненном положении. И что чудеснее всего, что этот голос совести он воспринимает, как волю Божию и в то же время как свое собственное влечение и желание. Не так дело обстоит, что воля Божия требует от него чего то, что он признает лучшим, но чего ему не хочется; а так, что ему самому целостно хочется того, чего от него требует голос Божий. И в этом-то и состоит последний смысл третьего прошения молитвы Господней – «да будет воля Твоя». Значит: да будет не только Твоя воля надо мною, «на небеси», чтобы я верно и покорно принимал ее; но да будет Твоя воля во мне, «на земли», и пусть она станет единственным источником моих хотений.

Именно такой душевно-духовный уклад и вызывает в, человеке ту необходимую и бесконечно драгоценную жизненную основу, которую я называю чувством собственного духовного достоинства. Понятно, как оно возникает. Человек, чувствующий себя духовным градом, с кремлем, храмом и купиною, несет это в себе, как некий дар и сокровище. Он любит это сокровище, как свой главный доступ к Божественному. Он чтит этот дар и благоговеет перед этим голосом – понимая, что он сам почерпает в нем и из него свою духовную правоту и свою духовную силу. Он чувствует себя как бы жилищем или сосудом этой купины и этого голоса. И потому понимает, что, унижая себя, он унизил бы и свой храм; и что, соблюдая верность своему храму и своей купине, он строит и поддерживает свой дух и свое бытие.

Чувство собственного духовного достоинства — не есть ни тщеславие, ни честолюбие, ни гордыня. Оно не только не исключает чувство ответственности, религиозное смирение и покаянное очищение, но является прямым условием их верного, искреннего и плодотворного переживания.

Ибо чувство ответственности растет и крепнет именно от непосредственного предстояния своей купине и ее голосу. И именно в этом предстоянии, трепетном и ответственном, человек впервые научается смиряться без лицемерия и аффектации, видеть себя малым и слабым в отрыве от Божьей силы. Он научается смирению без унижения; смирению, а не рабству; он научается по слову ап. Петра служить, как свободный (I Пет. 2, 16). И покаяние у него никогда не превратится в отчаяние о себе и не поведет его на путь бессильного примирения с грехом: ибо источник его возрождения и его силы в нем самом – ему стоит только войти в свой кремль и храм и внять гласу из купины; и он знает об этом, помнит – и покаяние его становится от этого творческим.

Чувство собственного духовного достоинства – есть драгоценная и безусловная основа настоящего характера. Оно как будто говорит человеку неумолчно: помни, что твоя воля укоренена в благе; что ты сам хочешь добра, к которому ты призван; что доступ к нему открыт тебе, ежесекундно и пожизненно; что ответственность твоя перед Богом, перед собою и перед людьми велика и неизбывна; помни о своих слезах и клятвах перед этим алтарем; и оставайся верен своей вере и своей любви, чего бы это тебе ни стоило.

Спросим себя, способен ли такой человек на измену; или предательство? Способен ли он на низость или продажность? Способен ли он на клевету или интригу? И установим, что Россия нуждается прежде всего и больше всего в людях такого уклада и характера. Россия только тогда стряхнет с себя и вытравит из своей души последние остатки и крепостного права, и коммунистического порабощения, – когда встанет такое поколение деятелей и граждан.

И именно тогда начнут исчезать из русского душевного уклада рабские, подлые и пошлые черты, которые закреплены в русских поговорках, которые отразили наши частые грехи: «чей хлеб ешь, того и обычай тешь»; «в какое стадо залетел, так и каркай»; «меж у волками вой по волчьи, меж свиньями хрюкай по свинячьи»; «рука руку моет, вор вора кроет»; «мимо идти да не украсть – люди дураком назовут»; «закон, что дышло: куда поворотишь, туда и вышло»; «что за чины, когда во щах нет ветчины»; «конь любит овес, а воевода принос»; «деньгам все повинуется»; «стыд не дым, глаза не выест»; «казна – шатущая корова – не доит ее ленивый»; «казенного козла за хвост подержишь – шуба будет»; «дай прокормить казенного воробья – без своего гуся за стол не сядем»; и т. д., и т. д.

Не довольно ли? Не ясно ли?

Чувство собственного духовного достоинства – есть основа достойного, верного образа действий; основа здоровой гражданственности, творческого правопорядка, могучей армии, крепкого государства. Это есть основа неподкупного, честного служения церкви, и родине, и всякому Божьему делу на земле, основа того, что я называю предметными поведением в жизни и творчестве: и в политическом творчестве, и в научном; и в художественном, и в хозяйственном.

Силен тот народ, где люди знают, говоря словами Пушкина, «первую науку: чтить самого себя». Но чтить самого себя может только тот, кто носит в себе Бога. Ибо только ему есть, за что себя чтить, – и притом не от самомнения, заносчивости или гордыни. Он чтит в себе Божий и ангельский зрак, чтит в себе Того, Кому заповедано молиться «Отче наш...» и кто этою молитвою утверждает в себе сына Божьего.

Дата добавления: 2015-05-26