И. В. Свечникова 14 страница

Профессиональная и социальная самореализация предполагает такие формы, как инициатива и ответственность. Инициатива представляет собой опережающую внешние требования или встречную по отношению к ним свободную активность субъекта, которая затем реализуется в интеллектуальной или практической сферах. Она обнаруживает себя в начинаниях, предложениях, с которыми выступает чело­век, в его сверхнормативной активности. Именно поэтому инициативу часто связы­вают с творческими интенциями личности. Инициатива всегда есть выражение по­буждений и желаний, мотивов субъекта. Ответственность — это добровольное, т.е. внутренне принятое, осуществление необходимости, правил, требований и т.д. в границах и формах, определяемых самим субъектом.

Взрослый возраст дает нам примеры большей или меньшей инициативности и ответственности. К. А. Абульханова-Славская указывает по меньшей мере на три причины отсутствия инициативы у взрослого человека. В частности, инициатива может не быть сформированной на ранних этапах развития (дефицит общения с матерью, зависимое положение ребенка в семье, его личностное подавление родите­лями или учителем и т.д.). Вторая причина коренится в социально-психологической природе личности: сама личность может подавлять в себе инициативу на стадии

ее возникновения, заранее зная, что она не будет принята и одобрена окружающи­ми (безынициативные люди часто говорят о своей ненужности, невостребованности, ратуют за принцип «не высовывайся»). Третья причина связана с отсутствием уме­ний реализовыватъ собственные инициативы, необходимых способностей, органи­заторских навыков, а также с неразвитыми формами групповой жизни.

Принимая на себя ответственность, взрослая личность очерчивает поле своей ак­тивности, на которую будет распространяться ее контроль. Ответственность пре­вращает внешний долг во внутреннюю потребность. К. А. Абульханова-Славская отмечает разницу между исполнительностью и ответственностью. Исполнительный человек сделает ровно столько, сколько ему поручат, сколько предписано инструк­цией, правилом, внешним требованием. Он может пропустить важное звено дея­тельности, сославшись на то, что оно не было указано в инструкции, которой он следовал. Ответственный человек берет на себя, как правило, решение задачи в це­лом, а не отдельных ее звеньев, и проявляет ответственность не из боязни последст­вий, а в силу желания и готовности не допустить негативных последствий. Сознавая ответственность за принятые на себя обязательства, человек не ограничивает себя неким набором условий и требований, а стремится отыскать оптимальный путь ре­шения встающих перед ним задач. Поэтому ответственность предполагает также опору на себя, уверенность в своих силах, понимание их соразмерности решаемой задаче (только безответственный человек возьмется за непосильное для себя дело). Самостоятельность, независимость от внешнего контроля, осознание целост­ности решаемой задачи — все это признаки зрелой, ответственной личности.

Ответственность, ставшая устойчивым качеством личности, позволяет ей легко справляться с требованиями окружающей действительности, согласовывать эти тре­бования с собственными желаниями, иерархизировать последовательность решения задач с помощью самоконтроля. Собственно, ответственность может возникнуть только там, где общество в целом или социальная (профессиональная) группа дове­ряют личности. Там, где доверия нет, ответственность охватывает только отдельные формы или звенья деятельности, что отчуждает человека от нее и общества в целом. В этом случае ответственность не становится качеством личности, а сама личность приобретает инфантильные черты. Принимая на себя ответственность, человек га­рантирует себе определенную степень независимости, самостоятельности, свободы.

Но даже взрослая личность не может себя чувствовать в ответе «за все», поэтому человек определяет, за что именно он способен нести ответственность. В первую очередь, это, конечно, все то, с чем он непосредственно связан: он сам, его поступки, слова, действия; его семья и дети (очень часто осознание ответственности за детей приводит к тому, что взрослые готовы взять на себя ответственность за каждый шаг ребенка и тем самым не способствуют формированию его собственной ответствен­ности); его профессиональные обязанности и общественный долг. Кроме того, в зре­лости особую значимость для личности приобретают гражданские и патриотические мотивы; мотивы ответственности за молодое поколение, природу, мир, галактику, вселенную в целом.

Для взрослой личности характерно стремление воплотить себя в жизни, в чем-то непреходящем, человечески-ценном, общественно значимом (совершенно не­случайно русская пословица рекомендует в качестве обязательного для взрослого человека — «посадить дерево, построить дом и вырастить сына»). Это проявляется в потребности расширить границы своего индивидуального бытия, воплотить, объек­тивировать себя в формах, неподвластных течению времени, сделать свою жизнь более интенсивной в настоящем. Взрослому возрасту свойственна продуктивность, т.е. возможность творческого самовоплощения в многообразных продуктах своей профессиональной и социальной активности. Личностная перспектива, открываю­щаяся взрослому человеку, ведет к формированию индивидуального жизненного

стиля: человек теперь сам решает, как и на что он потратит жизнь, как будет реали-зовывать в ней себя, и его поведение приобретает уникальность _и своеобразие.

Выводы и заключения

1. Взрослость (зрелость) соотносят с возрастом от 30 до 55-65 лет. От­
расль научного знания, связанную с анализом взрослости, называют
акмеологией.

2. В физиологическом плане взрослость связывают с оптимальным
функционированием всех систем организма; в социальном и юридиче­
ском планах — с возможностью соблюдать нормы и правила социаль­
ной жизни, занимать определенные статусные позиции, демонстриро­
вать уровень своих социальных достижений (образование, профессия,
укорененность в социальных сообществах и т.д.), нести ответствен­
ность за собственные решения и поступки.

3. Психологически взрослость соотносится с собственным отнесением чело­
веком себя к определенной возрастной когорте (для последнего очень
важно наличие семьи и опыт родитель- ства), с переживанием собствен­
ной жизни среди людей; отношением не только к себе самому, к своему
«Я», но и к более широкому контексту осуществления жизни, возможности
повлиять на мир и изменить его, вписывания себя в универсум.

4. Э. Эриксон считал взрослость центральной стадией жизненного пути че­
ловека, характеризующейся переживанием нужности другим.

5. Основные новообразования возраста — производительность (ге- нера-
тивность) и порождение (продолжение рода) — реализуются в заботе о
воспитании нового поколения, продуктивной трудовой деятельности, ин­
дивидуальном творчестве.

6. Если ситуация развития во взрослости неблагоприятная, имеет место
регрессия к обсессивной потребности в псевдоблизости: появляется
чрезмерная сосредоточенность на себе, приводящая к косности и застою,
личностному опустошению — кризису зрелости.

7. Со взрослостью принято связывать такие новые личностные характери­
стики, как: 1) умение брать на себя ответственность; 2) стремление к вла­
сти, инициатива и организаторские способности; 3) способность к эмоцио­
нальной и интеллектуальной поддержке других; 4) самостоятельность,
уверенность в себе и целеустремленность; 5) склонность к философским
обобщениям; 6) защита системы собственных принципов и жизненных
ценностей; способность сопротивляться проблемам реальности с помо­
щью развитой воли; 7) формирование индивидуального жизненного стиля;
8) стремление оказывать влияние на мир и «отдавать» индивидуальный
опыт молодому поколению; 9) реализм, трезвость в оценках и чувство
«сделанности» жизни; 10) стабилизация системы социальных ролей и др.

Общая характеристика периода старения и старости. Границы и стадии воз­раста. Биологические аспекты геронтогенеза. Психологическое переживание старения и старости. Изменения в функционировании психических функций. Изменение структуры социальной активности в старости. Проблема одино­чества. Эмоциональная сфера в старости. Особенности личности пожилого (старого) человека. Личностные новообразования в старости. Изменения в структуре мотивации. Изменения временной перспективы.

Старость — один из самых парадоксальных и противоречивых периодов жизни, связанный с тем, что «последние вопросы бытия» (М. М. Бахтин) встают перед чело-

веком во весь рост, требуя разрешения неразрешимого — совместить возможности старого человека в понимании мира и его жизненный опыт с физической немощью и невозможностью активно воплотить в жизнь все понимаемое.

Но в противовес пессимизму обыденных представлений о старости психологи го­ворят о таких своеобразных новообразованиях старческого возраста, как: 1) чув­ство принадлежности к группе или группам; 2) чувство, что «ты здесь дома» — лич­ностный комфорт во взаимодействии с людьми; 3) чувство общности с другими людьми, переживание похожести на них; 4) вера в других — чувство, что в каждом человеке есть что-то хорошее; 5) мужество быть несовершенным — ощущение того, что ошибки делать естественно, что совсем не обязательно быть всегда и во всем «первым» и «правильным», «лучшим» и «непогрешимым»; 6) ощущение себя чело­веком — чувство, что ты часть человечества; 7) оптимизм — чувство, что мир мож­но сделать лучшим местом для жизни.

Начиная с мифологической архаики, человечество интересуется сравнениями ми­ра детства и мира старости. Но хотя аналогии между детством и старостью доста­точно формальны и поверхностны, они не лишены интереса. Прежде всего бросается в глаза «зеркальность» старости и детства: если детство — начало жизни, «заря», то старость — конец, «закат»; если детский организм предельно пластичен, то старче­ский — в высшей степени ригиден. Но главное, что роднит детство и старость, — это то, что и ребенок, и старик меняют осознание своего положения в социуме, сравнивая себя со взрослым, зрелым человеком; оба они в известном смысле отделе­ны от общества своеобразными институтами социализации: ребенок — попечитель­ством, воспитанием, школьным обучением и т.д., а старый человек — институтом социального обеспечения старости (пенсией), опекунства и т.д.

Тем не менее современная старость другая, не такая, какой была, скажем, в древ­ности или в средние века, и осознание современным человеком старения и старости — другие. Средняя продолжительность жизни в бронзовом веке, по-видимому, не превышала 18—20 лет, а во времена Римской империи — 23 года; в средние века она поднялась до 35 лет, в XIX в. достигла 44 лет, а уже в 70-е гг. XX в. — 68—72 лет. Канули в Лету представления о возрасте 50—60 лет как о старости и немощности; смертность в этом возрасте упала даже по сравнению с концом XVIII в. почти в 4 раза. В наше время реальные возможности жить простираются в среднем до 70 лет, а лимит трудоспособности значительно опережает дату старости в большинстве высо­коразвитых стран. Современному человеку очень трудно почти 25 лет своей жизни осознать как период угасания, распада, ненужности и т.д.

В то же время старение реально создает много психологических трудностей: ведь это годы «вынужденной праздности», часто проводимые в отрыве от работы с ощу­щением контраста «той» и «этой» жизни, который многими воспринимается как унизительный. Вынужденное безделье часто становится патогенным фактором в со­матическом и психическом отношении, поэтому многие стараются остаться работо­способными, трудиться и приносить посильную пользу (хотя мнение, что все пен­сионеры хотят продолжать трудиться, тоже неверное: статистика показывает, что это всего лишь одна треть всех людей пенсионного возраста).

Выделение периода старения и старости (геронтогенеза) связано с целым ком­плексом социально-экономических, биологических и психологических причин, по­этому период позднего онтогенеза изучается различными дисциплинами — биологи­ей, нейрофизиологией, демографией, психологией и т.д. Общее постарение населе­ния является современным демографическим феноменом: доля групп людей старше 60-65 лет составляет свыше 20% общей численности населения во многих странах мира (шестая или восьмая часть всей мировой популяции!).

Средняя продолжительность жизни современного человека значительно выше,

чем у его предков, и это означает, что пожилой и старческий возраст превращается в самостоятельный и достаточно продолжительный период жизни со своими социаль­ными и психологическими особенностями. Эти демографические тенденции приво­дят также к усилению роли пожилых и старых людей в общественной, политиче­ской, культурной жизни общества и требуют анализа сущностных характеристик развития человека в этом периоде жизни. Геронтолог И. Давыдовский говорил, что опыт и мудрость всегда были функцией времени. Они остаются привилегией взрос­лых и пожилых. Для геронтологии как науки не так важно «прибавить годы к жиз­ни»; важнее «прибавить жизнь к годам».

Процесс старения неоднороден. Традиционно выделяют три градации периода геронтогенеза: пожилой возраст (для мужчин — 60—74 года, для женщин — 55- 74 года), старческий возраст (75-90 лет) и долгожители (90 лет и старше). Но совре­менные исследования показывают, что в последние десятилетия процесс старения замедляется (человек 55—60 лет может совершенно не ощущать себя старым и по социальным функциям может находиться в когорте взрослых — зрелых — людей), да и само старение внутри указанных фаз не является однородным (кто-то устает от жизни уже к 50 годам, а кто-то и в 70 может быть полным сил и жизненных планов). Как говорил Б. Спиноза, никто не знает, «к чему способно тело».

С физиологической и психологической точек зрения, старость менее жестко свя­зана с хронологическим возрастом, чем любой более ранний период жизни (напри­мер, ранний, дошкольный или подростковый возраст) вплоть до 60—65 лет. Соглас­но наблюдениям Дж. Бот-виника и Л. Томпсона, если хронологический возраст — это фактор, на основе которого судят о том, кто стар, тогда все же люди пожилого возраста значительно более разнообразны по своим биологическим и поведенческим характеристикам, чем более молодые.

Сложность процесса старения выражается в усилении и специализации действия закона гетерохронии, в результате чего имеют место длительная сохранность и даже улучшение функционирования одних систем и ускоренная, происходящая разными темпами, инволюция других. Дольше всего сохраняются в организме те структуры (и функции), которые тесно связаны с осуществлением основного жизненного про­цесса в его наиболее общих проявлениях. Усиление противоречивости проявляется главным образом в разнонаправленности изменений, происходящих в отдельных функциональных системах индивидной организации. Хотя эволюционно-инволюционные процессы присущи всему онтогенезу в целом, именно в период ста­рения разнонаправленностъ определяет специфику как психического, так и непсихи­ческого развития.

Что происходит, когда человек стареет?

На молекулярном уровне происходят изменения биохимической структуры ор­ганизма, снижение интенсивности углеродного, жирового и белкового обмена ве­ществ, уменьшение способности клеток осуществлять окислительно-восстановительные процессы, что в целом приводит к накоплению в организме про­дуктов неполного распада (субметаболитов — уксусной, молочной кислоты, аммиа­ка, аминокислот). В качестве одной из причин старения биохимики рассматривают ошибки синтеза нуклеиновых кислот. Ж. А. Медведев установил, что РНК и ДНК являются матрицами для построения живых белков и несут в себе наследственную информацию об их химическом строении. С возрастом этот механизм стареет, до­пуская ошибки воспроизводства специфичности живого вещества (с каждым годом цепочки становятся короче на 1 молекулу).

На уровне функциональных систем также отмечаются изменения. Так, в кле-точно-тканевой системе наблюдаются увеличение, разрастание соединительной тка­ни в сосудах, скелетных мышцах, почках и других органах. В состав соединитель-

ной ткани входят белки, коллаген, эластин, которые, изменяясь в старости, стано­вятся химически инертными. Это вызывает кислородное голодание, ухудшение пи­тания и гибель специфических клеток различных органов, что и приводит к разрас­танию соединительной ткани.

Отрицательные сдвиги происходят также в сердечно-сосудистой, эндокринной, иммунной, нервной и других системах в процессе инволюции организма. Особое значение имеют процессы, происходящие в период старения в нервной системе. Снижение энергетического потенциала вследствие ослабления интенсивности гене­рации энергии (тканевого дыхания и гликолиза) происходит в отделах мозга разны­ми темпами. Так, изменения в стволе мозга значительнее и существеннее, чем в мозжечке и обоих полушариях. Отклонения от общего морфологического закона разновременности развития происходит в пользу высших отделов мозга. Высокая относительная стабильность обменных процессов в этих отделах необходима для большей сохранности нейронов, перерабатывающих, передающих и сохраняющих накопленную информацию. Чем сложнее нервная структура, тем больше возможно­стей она имеет для своей сохранности. Рефлекторная структура в целом как более сложное образование благодаря многоклеточным контактам длительно сохраняет свою работоспособность и величину за счет более стабильных элементов. В чрезвы­чайной степени выраженные избыточность и сложность ЦНС способствуют ее мор­фологической и функциональной сохранности.

В период геронтогенеза ослабляются процессы возбуждения и торможения, од­нако и в этом случае фронтального ухудшения функционирования нервной системы в целом не наблюдается. У молодых и старых людей (от 20 до 104 лет) условные двигательные рефлексы изменяются по-разному, в зависимости от подкрепления. Наиболее сохранным оказывается оборонительный условный рефлекс; на оборони­тельном подкреплении легко вырабатываются дифференциров-ки. Пищевой рефлекс у пожилых и старых людей вырабатывается медленнее, а дифференцировка на пи­щевом подкреплении вырабатывается с трудом уже после 55 лет, а в 80 лет и старше она не возникает вообще. Эти данные подтверждают выраженную гетерохронию ус­ловно-рефлекторной деятельности мозга вплоть до глубокой старости.

Гетерохрония обнаруживается и в том, что с возрастом стареют прежде всего процесс торможения и подвижность нервных процессов, удлиняются латентные пе­риоды нервных реакций (в самой старшей группе некоторые реакции имели латент­ный период до 25 с). Индивидуализация выражена на уровне не только первой, но и второй сигнальной системы. Тем не менее есть люди, которые до глубокой старости отличаются не только сохранностью, но и высокими показателями времени речевых и других реакций. Речевой фактор вообще способствует сохранности человека в пе­риод геронтогенеза. Б. Г. Ананьев писал, что «речемыслительные, второсигнальные функции противостоят общему процессу старения и сами претерпевают инволюци­онные сдвиги значительно позже всех остальных психических функций. Эти важ­нейшие приобретения исторической природы человека становятся решающим фак­тором онтогенетической эволюции человека».

В целом в анализе геронтогенеза надо отметить усиление противоречивости, разнонаправленности и в то же время индивидуализацию возрастных изменений в различных отделах центральной нервной системы: наступающие изменения не укла­дываются в картину равномерного, гармонического угасания мозга.

Адаптация организма к старению достигается за счет мобилизации резервных сил. Так, к примеру, может активизироваться гликолиз, растет активность многих ферментов, увеличивается активность факторов, связанных с «ремонтом» ДНК, в центральной нервной системе развиваются приспособительные функциональные ме­ханизмы (усиливается охранительное торможение во время длительной работы, рас­тет чувствительность нервных структур к ряду химических веществ — гормонов,

медиаторов), вырабатываются меньшие дозы инсулина, адреналина, тироксина и т.д. К числу биологических приспособительных механизмов относят также увеличение числа ядер во многих клетках печени, почек, сердца, скелетных мышц, нервной сис­темы, что улучшает обменные процессы между структурами ядра и цитоплазмы. Электронно-микроскопические исследования показывают также появление к старос­ти гигантских митохондрий, аккумулирующих в себе запасы энергии.

В целом ослабление и разрушение одних элементов и систем приводит к интен­сификации и «напряженности» других, что способствует сохранности организма. Это явление носит название эффекта поляризации. Другой эффект геронтогенеза {эффект резервирования) состоит в замене одних механизмов другими, резервными, более древними и потому более устойчивыми по отношению к фактору старения. Это приводит к изменению функциональной и морфологической структур живой системы. В период старения наблюдается также эффект компенсации, когда суще­ствующие системы берут на себя не свойственные им ранее функции, возмещая та­ким образом работу ослабленных или разрушенных систем. Все это приводит к воз­никновению новых механизмов жизнедеятельности стареющего организма, способ­ствующих его сохранению и выживанию. Такой путь повышения биологической ак­тивности именуется эффектом конструирования.

Развитие человека продолжается и в старости, но если до сих пор он смотрел на мир через призму самого себя и своих достижений в мире вокруг него, то в старости он видит себя глазами мира и снова обращается вовнутрь, к своему жизненному опыту, реализованным целям и возможностям с точки зрения их анализа и оценки. Для многих людей, приближающихся к 60 годам, становится очевидной необходи­мость рефлексировать жизненный путь с точки зрения оценки его реализованное™ и оценки перспектив на будущее. Типичными размышлениями этого времени счи­таются такие: «как летит время», «как быстро прошла жизнь», «непонятно, на что было потрачено так много времени», «если бы впереди было много времени, то я бы...», «как мало пройдено дорог, как много сделано ошибок» и т.п.

Исследователи этого периода жизни особо отмечают возраст около 56 лет, когда люди, находящиеся на пороге старения, переживают чувство, что можно и нужно еще раз преодолеть трудное время, попытаться, если надо, что-то изменить в собст­венной жизни. Большинство стареющих людей переживают этот кризис как послед­нюю возможность реализовать в жизни то, что они считали смыслом или целью своей жизни, хотя некоторые, начиная с этого возраста, начинают просто «отсижи­вать» время жизни до смерти, «ждать своего часа», считая, что возраст не дает шан­сов серьезно что-то изменить в судьбе. Выбор той или иной стратегии зависит от личностных качеств и тех оценок, которые личность дает собственной жизни.

Э. Эриксон считал старость стадией развития личности, на которой возможно либо обретение такого качества, как интегративностъ — целостность личности (ego-integrity), либо переживание отчаяния от того, что жизнь почти кончена, но прожита она не так, как хотелось и планировалось.

Э. Эриксон выделяет несколько характеристик переживания чувства интегратив-ности: 1) это всевозрастающая личностная уверенность в своей склонности к поряд­ку и осмысленности; 2) это пост-нарцисстическая любовь человеческой личности (а не особи) как переживание, выражающее какой-то мировой порядок и духовный смысл, независимо от того, какой ценой они достаются; 3) это приятие своего един­ственного жизненного пути как единственно должного и не нуждающегося в замене; 4) это новая, отличная от прежней, любовь к своим родителям; 5) это товарищеское, причастное, присоединительное отношение к принципам отдаленных времен и раз­личным занятиям в том виде, как они выражались в словах и результатах этих заня­тий.

Носитель такой личностной целостности, хотя и понимает относительность всех

возможных жизненных путей, придающих смысл человеческим усилиям, тем не ме­нее, готов защищать достоинство своего собственного пути от всех физических и экономических угроз. Тип целостности, развитый его культурой или цивилизацией, становится «духовным наследием отцов», печатью происхождения. Перед лицом та­кой итоговой консолидации его смерть теряет свою силу. На этой стадии развития к человеку приходит мудрость, которую Э. Эриксон определяет как отстраненный интерес к жизни перед лицом смерти.

Мудрость Э. Эриксон предлагает понимать как форму такого независимого и в то же время активного взаимоотношения человека с его ограниченной смертью жиз­нью, которая характеризуется зрелостью ума, тщательной обдуманностью сужде­ний, глубоким всеобъемлющим пониманием. Для большинства людей суть ее состав­ляет культурная традиция.

Утрата или отсутствие эго-интеграции приводит к расстройству нервной систе­мы, чувству безысходности, отчаяния, страху смерти. Здесь реально пройденный человеком жизненный путь не принимается им как предел жизни. Отчаяние выража­ет чувство, что времени уже осталось слишком мало для попытки начать жизнь сна­чала, устроить ее по-другому и попытаться достичь личностной целостности другим путем. Отчаяние маскируется отвращением, мизантропией или хроническим презри­тельным недовольством определенными социальными институтами и отдельными людьми. Как бы то ни было, все это свидетельствует о презрении человека к самому себе, но достаточно часто «мильон терзаний» не складывается в одно большое рас­каяние.

Окончание жизненного цикла порождает также «последние вопросы», мимо ко­торых не проходит ни одна великая философская или религиозная система. Поэтому любая цивилизация, по Э. Эриксону, может быть оценена по тому, какое значение она придает полноценному жизненному циклу индивида, так как это значение (или его отсутствие) затрагивает начала жизненных циклов следующего поколения и влияет на формирование базового доверия (недоверия) ребенка к миру.

К какой бы бездне ни приводили отдельных людей эти «последние вопросы», че­ловек, как творение психосоциальное, к концу своей жизни неизбежно оказывается перед лицом новой редакции кризиса идентичности, которую можно зафиксировать формулой «Яестъ то, что меня переживет». Тогда все критерии витальной инди­видуальной силы (вера, сила воли, целеустремленность, компетентность, верность, любовь, забота, мудрость) из стадий жизни переходит в жизнь социальных институ­тов. Без них институты социализации угасают; но и без духа этих институтов, про­питывающего паттерны заботы и любви, инструктирования и тренировки, никакая сила не может проявиться просто из последовательности поколений.

В определенном отношении большинство процессов индивидуальной жизни к 63-70 годам обретают устойчивый характер, что и рождает переживание «завершен­ности жизни». Человек готов к тому, что дальше начинается спад душевных сил и физических возможностей, что наступает время большей зависимости от других, что он меньше будет участвовать в решении социальных и профессиональных задач, что ослабеют его социальные связи и личные желания и т.д.

Большинство происходящих в старости деструктивных процессов оказываются выше порога сознания, отражаясь в нем только в виде ряда болезненных симптомов (гиподинамия, стрессы, соматические и психосоматические проблемы). Именно по­этому усиленный сознательный контроль и регуляция биологических процессов включаются в образ жизни старых людей и означают усиление роли человека как личности и субъекта деятельности в сохранении и преобразовании собственных ин­дивидных качеств. Участие самой личности в создании собственного здорового об­раза жизни способствует сохранности ее индивидной организации и регуляции дальнейшего психического развития. Сознательная регуляция возрастной динамики

функциональных систем осуществляется посредством эмоциональной и психомо­торной сфер, а также речи.

Усиление противоречивости и неравномерности заметно и в функционировании психических процессов. Так, начиная с 40 лет, постепенно, но неравномерно снижа­ется громкостная слуховая чувствительность в высокочастотном диапазоне (4000— 16000 Гц). В среднем диапазоне, где располагаются фонетические, речевые звуки, особых изменений нет. В то же время низкочастотные звуки (32—200 Гц) сохраняют сигнальное значение даже в самом позднем онтогенезе. Это значит, что ухудшение работы слухового анализатора носит избирательный характер, обусловленный как исторической природой человека, так и защитными функциями организма.

От 25 до 80 лет с неодинаковой скоростью снижаются разные виды цветовой чувствительности. Например, к 50 годам чувствительность к желтому цвету прак­тически не изменяется, а к зеленому — снижается в замедленном темпе. На красный и синий цвета (т.е. на крайние — короткие и длинноволновые части спектра) чувст­вительность падает значительно быстрее.

Сложная возрастная динамика обнаруживается при исследовании зрительно-пространственных функций. Так, к примеру, глазомерная функция и сенсорное поле зрения отличаются достаточно высокой сохранностью до 69 лет. В относительно бо­лее ранние сроки (после 50 лет) наступает общее ухудшение остроты зрения и объе­ма перцептивного поля. Между периодом созревания и периодом инволюции не на­блюдается прямой зависимости: функции, достигающие зрелости в ранние (глазо­мер) или поздние сроки (например, поле зрения формируется в школьные годы), мо­гут оказаться в равной мере сохранными вплоть до 70 лет, что указывает на их важ­ную роль на протяжении всей жизни.

Дата добавления: 2015-05-31