Психические расстройства: что такое болезнь и что такое сумасшествие? 3 страница

Тема 13. Строение личности

бытие, которое может быть описано лишь частично, так как другая часть остается (в любое данное время) неузнанной и беспредельной.

Подобно тому как сознательные и бессознательные явления дают о себе знать практически, при встрече с ними, самость, как психическая це­лостность, также имеет сознательный и бессознательный аспекты. Эмпи­рически самость проявляется в сновидениях, мифах, сказках, являя пер­сонажи «сверхординарной личности» (см. Эго), такие как король, герой, пророк, спаситель и т.д., или же в форме целостного символа, — круга, квадрата, креста, квадратуры круга (quadratura circuli) и т.д. Когда са­мость репрезентирует complexio oppositorum, единство противоположнос­тей, она также выступает в виде объединенной дуальности, например в форме дао, как взаимодействия инь и ян или враждующих братьев, или героя и его противника (соперника) (заклятого врага, дракона), Фауста и Мефистофеля и т.д. Поэтому эмпирически самость представлена как игра света и тени, хотя и постигается как целостность и союз, единство, в ко­тором противоположности соединены. Так как такое понятие непредста­вимо — третьего не дано — то самость оказывается трансцендентальной и в этом смысле. Рассуждая логически, здесь мы имели бы дело с пустой спекуляцией, если бы не то обстоятельство, что самость обозначает сим­волы единства, которые оказываются обнаруживаемы эмпирически.

Самость не является философской идеей, поскольку она не утверж­дает своего собственного существования, т.е. она не гипостазирует самое себя. С интеллектуальной точки зрения это всего лишь рабочая гипоте­за. Ее эмпирические символы, с другой стороны, очень часто обладают отчетливой нуминозностью, т.е. априорной эмоциональной ценностью, как в случае мандалы, пифагорейского tetraktys, кватерности и т.д. <...> Таким образом, самость утверждает себя как архетипическую идею <...>, отличающуюся от других идей подобного рода тем, что она занимает цен­тральное место благодаря значительности своего содержания и своей ну-минозностью.

К. Юнг

[СТРУКТУРА ДУШИ]¹

Для нас важно то, что сознание невозможно представить вне связи с Эго. Если нечто не имеет отношения к Эго, то оно не является созна­тельным. Следовательно, сознание можно определить как соотношение психических фактов и Эго. А что такое Эго? Это сложное образование, ко­торое конституируется, во-первых, общим осознанием собственного тела, собственного существования и, во-вторых, данными памяти — у вас есть некоторое представление о том, что происходило в прошлом, долгая пос­ледовательность воспоминаний. Таковы две основные составляющие фе­номена, именуемого Эго. Таким образом, Эго можно назвать комплексом психических фактов. Этот комплекс обладает мощнейшим магнетизмом: он притягивает то, что содержится в бессознательном, в этом темном цар­стве, о котором мы ничего не знаем; он также притягивает впечатления извне, которые, соприкасаясь с Эго, становятся фактами сознания (только так: в противном случае их нельзя считать сознательными).

Мне представляется, что Эго есть своего рода комплекс, безусловно, самый близкий и дорогой нам. Он всегда в центре нашего внимания и всех наших помыслов; это центр сознания, без которого не обойтись. При разрушении эго (например, в случае шизофрении) у индивида исчезает система координат: центр распался, какие-то психические составляющие отныне относятся к одному фрагменту Эго, какие-то — к другому. Поэ­тому у шизофреника наблюдается быстрый переход как бы от одной лич­ности к другой.

В сознании мы можем различить несколько функций. Благодаря им сознание может быть сориентировано либо на эктопсихические, либо на эндопсихические факты. Под эктопсихическим я понимаю отношение между содержаниями сознания и данными, поступающими извне. Это система ориентации, связывающая человека с данными ему посредством

¹ Юнг К.Г. Тэвистокские лекции. М.: Рефл-бук; Ваклер, 1998. С. 17-31, 45-59.

Тема 13. Строение личности

ощущений внешними фактами. С другой стороны, эндопсихика — это си­стема отношений между содержаниями сознания и постулированными выше бессознательными процессами.

Сперва рассмотрим эктопсихические функции. Прежде всего это — ощущения¹, функция наших органов чувств (sense function). Под ощущени­ем я понимаю то, что французские психологи называют «la fonction du reel»², которая составляет совокупность всего осознаваемого мною о вне­шних факторах, данных мне через функцию моих органов чувств. Ощуще­ние говорит мне, что нечто есть, оно не говорит мне, что есть это нечто, оно вообще не говорит мне ничего об этом нечто, кроме как то, что оно есть.

Далее мы выделяем функцию мышления³. Если послушать фило­софов, то окажется, что мышление — это что-то невообразимо сложное. А вообще-то лучше никогда не спрашивайте об этом философа, ибо он един­ственный, кто не знает, что такое мышление. Всем остальным это хоро­шо известно. Если вы, например, обратитесь к простому человеку со сло­вами: «Да ты подумай своей головой!» — он прекрасно поймет, чего вы от него хотите. Не поймет один лишь философ. Мышление в своей про­стейшей форме сообщает нам о том, что есть данная вещь. Оно дает имя вещи, прилагает понятие, поскольку мышление означает восприятие и суждение. В немецкой психологии это называется апперцепцией⁴.

Для обозначения третьей функции мы заимствуем из повседневного языка слово «чувство» (feeling). Когда я рассуждаю о чувстве, люди обыч­но приходят в замешательство — на их взгляд, я говорю нечто ужасное. Благодаря тональности чувства мы узнаем о ценности вещи. Например, чувство может показать, нравится ли вам данная вещь или нет. Иначе говоря, оно показывает, чего эта вещь для вас стоит. Без определенной чувственной реакции невозможно воспринять ни одного явления. У вас всегда есть определенный чувственный настрой, который можно даже об­наружить экспериментальным путем. А сейчас вы услышите о чувствах нечто «ужасное»: чувство, как и мышление, является рациональной фун­кцией. Все мыслящие люди абсолютно убеждены в том, что чувство от­нюдь не рациональная функция, но как раз напротив — самая иррацио­нальная. Мой совет: не спешите с выводами — поймите, человек не мо­жет быть одинаково совершенным во всех отношениях. Если, например, у человека блестяще развито мышление, о его чувствах подобного не ска­жешь — невозможно делать два дела одновременно; одно мешает друго­му. Чувство и мышление мешают друг другу. Поэтому если вы намере­ны мыслить по-научному или по-философски бесстрастно, то придется от­казаться от чувственной шкалы ценностей. Здесь вас не должны заботить

¹ См.: Юнг К.Г. Психологические типы. Опр. 47.

² Доел.: «функция реальности» {франц.). {Примечание редактора источника.)

³ См.: Юнг К.Г. Психологические типы. Опр. 53.

⁴ Ibid. Def. 5.

Юнг К. [Структура души]

чувства, иначе вам чего доброго начнет казаться, что размышлять о сво­боде воли значительно важнее, нежели, к примеру, заниматься классифи­кацией вшей. С точки зрения чувства объекты различаются не только фактически, но и ценностно. Ценности — неважная подпорка для ин­теллекта, но все же они существуют и более того — являются важной пси­хологической функцией. Для того, чтобы получить целостную картину мира, необходимо учитывать ценностный аспект. В противном случае вы попадете в беду. Многим людям чувства кажутся иррациональными по­тому, что они отождествляют их с безрассудством. Поэтому каждый, осо­бенно здесь, в Англии, убежден, что следует контролировать свои чувства. Я вполне допускаю, что это — полезная привычка, меня вообще восхища­ет эта способность англичан. Однако от чувств никуда не денешься: я, на­пример, видел людей, превосходно контролировавших свои чувства, и тем не менее далеко не безмятежных.

И наконец, о четвертой функции. Ощущение говорит нам о том, что вещь есть; мышление — о том, что это за вещь, чувство — о том, какова ценность этой вещи для нас. Чего тут недостает? Можно было бы думать, что для создания целостной картины мира достаточно знать о том, что нечто есть, о том, что есть это нечто, и о том, чего оно стоит. Однако существует еще одна категория — время. Вещи имеют прошлое и буду­щее. Они откуда-то приходят и куда-то уходят, и вы не знаете, откуда и куда они идут, но у вас есть то, что американцы называют чутьем (hunch). Если, скажем, вы торгуете живописью и антиквариатом, чутье подсказы­вает вам, что перед вами шедевр, написанный превосходным мастером приблизительно в 1720 г. Или такой пример — вы не знаете, какова бу­дет цена данных акций через некоторое время, но чувствуете, что она воз­растет. Это называется интуицией: нечто вроде предвосхищения. Бывает так, что вы не знаете, что происходит с пациентом, но у вас, как мы гово­рим в таких случаях, «есть идея» или «есть ощущение» (повседневный язык пока не выработал достаточно подходящих терминов для этого). Правда, в английском языке все больше употребимо (причем весьма удач­но) слово «интуиция», в то время как во многих других языках подоб­ного слова пока нет. Немцы не могут даже лингвистически различить ощущение и чувство. Во французском же языке они различимы; по-фран­цузски вы, пожалуй, не сможете сказать, что у вас есть определенное «sen­timent dans l'estomac»¹, а скажете: «sensation»².

В английском языке есть два разных слова для обозначения ощуще­ния (sensation) и чувства (feeling), но зато вы легко можете перепутать чувство с интуицией. Вследствие этого проводимое мною различение мо­жет показаться вам натянутым, но, смею вас заверить, с точки зрения науч­ной практики оно является чрезвычайно важным. Мы обязательно долж-

¹ Доел.: «чувство в животе*. (Примечание редактора источника.)

² Доел.: «ощущение». (Примечание редактора источника.)

Тема 13. Строение личности

ны определять, что имеем в виду, когда употребляем тот или иной термин, иначе мы будет говорить на непонятном языке; и психология особенно страдает от этого. Когда в повседневной жизни человек говорит о «чув­ствах», возможно, порой он подразумевает нечто совсем иное, чем кто-то другой, говорящий о «чувствах». Некоторые психологи, пользующиеся по­нятием чувства, определяют его как расстройство мыслей. «Чувство есть не что иное, как незавершенная мысль», — таково определение, принадле­жащее одному хорошо известному психологу. Однако чувство подлинно, реально, это некая функция, и посему ему соответствует определенное сло­во. Сознание всегда инстинктивно находит слова для обозначения реально существующих вещей. Лишь психологи изобретают наименования для не­существующих вещей.

Последняя функция — интуиция — представляется весьма таинст­венной. Про меня самого, как известно, говорят, что я «большой мистик». Да, из таких вещей и состоит мой мистицизм! Интуиция — это функция, с помощью которой можно видеть то, что происходит «за углом», что, соб­ственно говоря, невозможно; но кто-то как будто делает это за вас, и вы ему доверяете. Если жить обычной жизнью в своих четырех стенах, делать ру­тинную повседневную работу, то интуиция может и не понадобиться. Но оказавшись на бирже или, скажем, где-нибудь в Центральной Африке, вы, наряду со всем другим, вынуждены полагаться на свое чутье. Вы, конечно же, будете не в силах точно рассчитать, кто вас там поджидает в зарослях, т.е. там «за углом», — тигр или носорог, — однако у вас возникает пред­чувствие, которое, быть может, спасет вам жизнь. Поэтому люди, живущие в естественных условиях, активно пользуются интуицией; точно так же интуиция необходима разного рода первопроходцам, с риском для жизни отправляющимся в неведомые дали. Не обойтись без нее изобретателям и судьям. И оказавшись в неожиданной ситуации, не имея устоявшихся по­нятий и ценностей, вы тоже будете вынуждены положиться на свой интуи­тивный дар.

Хоть я и старался как можно обстоятельнее описать эту функцию, мне это, кажется, не удалось. Итак, я утверждаю, что интуиция является особым типом восприятия, идущим не прямо от ощущения, а от бессозна­тельного, — и дальше этого не иду, отдавая себе отчет в том, что «не знаю, как она работает». Мне не известно, что происходит, когда человек знает то, чего он, в принципе, знать не может. Мне не известно, как у него это полу­чается, но факт остается фактом — он знает и может использовать это зна­ние. Существуют пророческие сны, телепатические феномены и много дру­гих проявлений интуиции. Я был свидетелем многих явлений подобного рода и убежден в подлинности их существования. Они наблюдаются у при­митивных народов. Обнаружить их можно где угодно, принимая во внима­ние подсознательное восприятие, например, когда ощущение столь слабо, что сознание просто не может его уловить. В случае криптомнезии, напри­мер, в один прекрасный момент из мрака бессознательного в сознание вне-

Юнг К, [Структура души]

запно вторгается и не дает покоя какое-то слово. Немцы называют это Em-fall, т.е. нечто такое, что свалилось на голову неведомо откуда. Порой это похоже на откровение. На самом деле интуиция вполне естественна, это совершенно нормальное явление. Она необходима для того, чтобы воссоз­дать ту реальность, которую мы не способны ни почувствовать, ни помыс­лить, ни ощутить. Относительно прошлого и будущего можно сказать, что первое уже не реально, а второе еще не реально. Поэтому мы должны быть благодарны небесам за то, что имеем такую функцию, которая проливает свет на то, что скрывается «за углом». Врачам, которых профессиональный долг нередко ставит перед совсем неожиданной ситуацией, тоже никак не обойтись без интуиции. Своим верным диагнозом мы нередко бываем обязаны этой «мистической» функции.

Обычно психологические функции контролируются волей, по край­ней мере, нам хотелось бы, чтобы это было так, поскольку нас страшит все, что совершается произвольно. Если функции под контролем, их мож­но подавлять, подвергать отбору, усиливать, исходя из своих намерений или интенций, как это принято называть. Однако порой они все же вы­ходят из-под контроля — думают за нас, чувствуют за нас, — да так, что чаще всего мы ничего не можем с этим поделать. Или же они вообще действуют на бессознательном уровне, а вы не подозреваете, что они на­творили, хотя не исключено, что когда-нибудь вы еще столкнетесь с пло­дами этих бессознательных переживаний. Когда-нибудь вам скажут, что вы якобы были очень озлоблены или возмущены и потому, дескать, вели себя так-то и так. Вам, пожалуй, и невдомек, что вас обуревали все эти чувства, но тем не менее, скорее всего, так оно и было. Таким психоло­гическим функциям, как чувство, присуща своя специфическая энергия. Вы не можете просто избавиться ни от чувства, ни от мысли, ни от ка­кой бы то ни было другой из описанных функций. Никто не в состоя­нии сказать: «Я не буду думать», — ибо думать все равно придется. Точ­но так же никто не вправе сказать: «Я не буду испытывать чувства» — чувствовать так или иначе придется по той причине, что специфическая энергия, присущая в данном случае чувству, не может быть передана другой функции души.

Бесспорно, имеются приоритеты. Люди с развитым сознанием пред­почитают думать, они приспосабливаются к реальности посредством мыс­лей. Другие — те, у кого лучше развита функция чувств, — весьма общи­тельны и ценностно ориентированы; к тому же они подлинные артисты, со­здающие специфический чувственный настрой и в нем живущие. Люди с чутким восприятием внешней реальности опираются главным образом на свои ощущения. Под влиянием доминирующей функции складывается индивидуальный психологический тип. Если, например, человек пользует­ся преимущественно интеллектом, мы можем безошибочно судить о том, к какому типу он относится; отсюда же можно сделать вывод о состоянии его чувств. Когда мышление является высшей или доминирующей функцией,

Тема 13. Строение личности

чувство неизбежно играет подчиненную роль¹. Это правило верно и в отно­шении остальных трех функций. Чтобы вам стало все понятно, я приведу диаграмму.

Схематически это можно изобразить как своего рода скрещение функций (рис. 1). В центре находится Эго (Э) с присущей ему энергией, это — энергия воли. В случае мыслительного типа воля может быть на­правлена в сторону мышления (М). Подчиненную (или низшую) функ­цию — чувство (Ч) — мы помещаем строго под ним. Это проистекает из того факта, что, думая, мы должны исключить всякие чувства, и наобо­рот — чувства исключают мышление. Если вы думаете, забудьте о чувст­вах и ценностях, ибо больше всего наше мышление страдает от чувств. И наоборот, те, кто руководствуется чувствами, пренебрегают разумными доводами, что вполне понятно: эти функции противоречат друг другу. Порой люди уверяют меня, что у них одинаково развиты как мышление, так и чувство, но я не считаю это возможным: ни у одного человека противоположные функции не могут быть одинаково совершенными.

М

_{0--------------------} (_Е)------------- _и

Дата добавления: 2015-06-04