Джироламо Савонарола

Ян Гус

Богемия, расположенная на территории современной Чехии, стала центром еще одного реформаторского движения, которое церковные власти не смогли подавить. Его лидером был Ян Гус - известный проповедник и ученый, ставший в 1402 году ректором Пражского университета. Как ректор и ведущий служитель расположенной неподалеку Вифлеемской церкви, он отстаивал реформаторские идеи, сходные с теми, которые предлагали концилиаристы того времени. Он не имел в виду изменение традиционных учений церкви, он хотел лишь привести христианскую жизнь, прежде всего жизнь духовенства, в соответствие с ее высшими идеалами.

Сочинения Уиклифа в Богемию привезли чехи, учившиеся в Англии, - король Ричард II был женат на богемской принцессе. Эти сочинения произвели в университете сенсацию, хотя поначалу споры касались в основном особенностей философских взглядов Уиклифа. В университете существовало две группировки - немецкая и чешская, и вскоре это разделение отразилось на отношении преподавателей к философским концепциям Уиклифа - чехи принимали их, а немцы отвергали, ссылаясь главным образом на то, что они устарели. Затем немецкие ученые привнесли в дискуссию новую тему, касавшуюся ортодоксальности взглядов Уиклифа, поставив тем самым чехов в трудное положение, так как им пришлось защищать сочинения человека, чьи богословские концепции внушали сомнение и с которыми они сами были не вполне согласны. Гус, например, отстаивая право ученого изучать и обсуждать работы Уиклифа, признавал свое несогласие с ним в вопросе о присутствии Христа в обряде причащения и заявлял о своей приверженности учению о пресуществлении. В конечном счете при поддержке короля Богемии чехи одержали верх, а немецкие учителя ушли из Праги и основали свой университет в Лейпциге. Перед уходом они заявили, что делают это только потому, что Прага стала рассадником ереси, прежде всего - уиклифовской. Таким образом, дискуссии о взглядах Уиклифа способствовали созданию представления о чехах как о еретиках.

Собор в Пизе попытался положить конец великой западной схизме, но в результате появилось три папы. Богемия поддерживала пизанских пап - сначала Александра V, а затем Иоанна XXIII. Архиепископ Пражский, враждебно относившийся к Гусу, добился от папы принятия эдикта о предании анафеме трудов Уиклифа, а также о разрешении проповедовать только в соборах, приходских церквах и монастырях. Поскольку Вифлеемская часовня не подпадала ни под одну из этих категорий, папский эдикт практически принуждал Гуса к молчанию. После глубоких размышлений Гус решил не подчиняться и продолжал проповедовать. В 1410 году его вызвали в Рим, где он должен был ответить за этот и другие акты неповиновения. Он отказался явиться в Рим и в 1411 году был отлучен от церкви. Но он пользовался поддержкой короля и народа Богемии, поэтому папский приговор особых последствий не имел.

Конфликт с пизанским папством привел Гуса к более радикальным взглядам. Прежде всего он пришел к выводу, что недостойному папе подчиняться не следует. Он не ставил под сомнение законность избрания пизанских пап. Сомнения у него вызывал их авторитет, так как было ясно, что они действуют в собственных интересах, а не в интересах церкви. Он пришел также в выводу, что высшим авторитетом обладает Библия, сверяясь с которой следует оценивать действия как папы, так и любого другого христианина. Нельзя повиноваться папе, который не повинуется Библии.

До сих пор Гус не говорил почти ничего, с чем не согласились бы наиболее радикальные концилиаристы. Но затем Иоанн XXIII объявил о походе на Неаполь, руководствуясь главным образом политическими соображениями, и решил финансировать его за счет продажи индульгенций. Гус, купивший индульгенцию двадцать лет назад, затем пришел к выводу, что дать прощение может только Бог и что продажа принадлежащего только Богу означает узурпацию. В данном же случае его возмущало, что ради удовлетворения своих амбиций папа объявляет священной войну между христианами.

Король, нуждавшийся в поддержке папы Иоанна, приказал Гусу молчать. Но к тому времени его взгляды были уже широко известны, и происходили выступления протеста против угнетения чешского народа папством. Иоанн XXIII еще раз отлучил Гуса от церкви, и на этот раз реформатор, не хотевший втягивать в полемику весь народ, оставил Прагу и свою кафедру и удалился в сельскую местность, где продолжил писать сочинения о необходимости реформации. Там он узнал, что в Констанце собирается большой собор, что император Сигизмунд приглашает его выступить на нем в свою защиту и выдает ему для этого охранное свидетельство.

Собор обещал стать зарей нового века церкви, поэтому Гус не мог отказаться от приглашения. Возможно, думал он, ему удастся внести свой вклад в реформацию, которую начнет проводить собор. Но по прибытии в Констанц он убедился, что Иоанн XXIII намеревается судить его сам, а не на соборе. Гуса привели в папскую консисторию и приказали покаяться в ереси. На это он ответил, что с удовольствием покается, если кто-нибудь докажет ему, что он еретик. После бурной беседы его стали держать под арестом, сначала в его собственной резиденции, затем в дворце епископа и, наконец, в кельях различных монастырей. Император заявил протест в связи с неуважением к его охранному свидетельству. Но, поняв, что позиция Гуса не встречает отклика и что его могут счесть сторонником еретиков, он предусмотрительно умыл руки.

5 июня 1415 года Гуса привели на собор. За несколько дней до этого сбежавшего из города Иоанна XXIII под арестом привезли назад. Появилась надежда, что собор отнесется к Гусу как к противнику Иоанна и снимет выдвинутые против него обвинения. Но собор, как и император, хотел выглядеть стойким защитником ортодоксальности. Поэтому Гус предстал перед собором в цепях. Его организаторы хотели, чтобы Гус покорился собору, и заявили, что ему надо просто покаяться в ереси. Он ответил, что никогда не придерживался учений, в которых его обвиняют. Они повторили, что ему надо просто покаяться. Но этого Гус сделать не мог, ибо тем самым он признал бы еретиками не только себя, но и своих чешских друзей и последователей. В конце концов, убедившись, что честного суда от присутствующих добиться невозможно, он заявил: "Я взываю к Иисусу Христу, единственному всемогущему и совершенно справедливому судье. Предаю свое дело в Его руки, так как Он судит каждого на основании не лжесвидетельств и неверных советов, а истины и справедливости". Его отвели в тюрьму, где уговоры продолжились, так как организаторы собора ставили целью отречение, которое укрепило бы его авторитет, а не вынесение приговора, который побудил бы многих усомниться в его мудрости.

Наконец, 6 июля Гуса привели в собор. Там его одели в священнические одежды, которые затем с него сорвали. Голову обрили, чтобы лишить тонзуры, и надели на нее бумажную корону с изображением бесов. По пути к месту казни его провели мимо костра, в котором пылали его книги. Уже привязав Гуса к столбу, ему в последний раз предложили отречься, но он опять отказался. Затем он вслух помолился: "Господи Иисусе! Ради Тебя принимаю эту жестокую смерть. Прошу Тебя о милости к моим врагам". Слышно было, как перед самой своей смертью он пел псалмы. Несколько дней спустя был сожжен на костре и его соратник Иероним Пражский - наиболее видный выразитель взглядов Уиклифа в Богемии, решивший присоединиться к Гусу в Констанце. Палачи собрали прах и бросили его в озеро, чтобы от еретиков не осталось ничего. Но чехи увезли с собой кусочки земли с места казни Гуса как напоминание о совершенном в Констанце преступлении.

Богемцы негодовали и почти единодушно отреклись от собора. Четыреста пятьдесят два дворянина на своем собрании торжественно заявили о согласии с Гусом: недостойному папе повиноваться нельзя. Собор ответил постановлением о закрытии Пражского университета, вызовом непокорных дворян в Констанц и заявлением, что король Богемии поощряет ересь.

В самой Богемии в оппозиции собору объединились несколько разных групп. Изначально гуситы были в основном представителями дворянства и буржуазии, но вскоре они получили поддержку более радикальных движений, основу которых составляли представители низших классов. Наиболее известным среди них были "табориты" - движение апокалиптической направленности, получившее широкое распространение среди крестьян еще до Гуса. Табориты отвергали все, что не находит прямого подтверждения в Писании, тогда как гуситы готовы были принять все, что с полной очевидностью не отвергается Библией. Другим движением, сходным с таборитским, но менее радикальным в своих апокалиптических воззрениях, были "хоривиты".

Под угрозой вооруженного вторжения эти группы пришли к согласию по "четырем пунктам", ставшим своего рода программой чешских "еретиков". Первый из них провозглашал свободу проповеди Божьего Слова во всем королевстве. Второй утверждал, что причащение должно совершаться "под обоими видами", то есть что миряне должны получать не только хлеб, но и чашу. К такому выводу Гус пришел в конце жизни, и вскоре этот принцип стал одним из основных требований всех гуситов. В-третьих, все были согласны, что духовенство должно отказаться от собственности и жить в "апостольской нищете". Наконец, четвертый пункт провозглашал, что такие тяжкие и очевидные грехи, как, например, симония, необходимо должным образом наказывать.

Затем умер король Вацлав, и его законным преемником стал Сигизмунд - германский император, предавший Гуса в Констанце. Чехи потребовали, чтобы он признал "четыре пункта", предусматривавшие свободу вероисповедания, и не назначал немцев на государственные должности. Такие условия Сигизмунд принять не мог, и по его просьбе папа призвал к крестовому походу против гуситов. Войска Сигизмунда подошли к Праге, но были наголову разбиты армией, состоявшей в основном из таборитов. Таборитов возглавил Ян Жижка, выходец из семьи мелкопоместного дворянства, сделавший их грозной военной силой. Его основным оружием стали крестьянские телеги, которые Жижка вооружил полотнами пил, превратив их тем самым в смертоносные военные колесницы. Во второй битве остатки воинства Сигизмунда были окончательно разгромлены. В следующем 1421 году армия, состоявшая из ста тысяч "крестоносцев", позорно бежала перед телегами Жижки. Третий поход, организованный через год, закончился еще до встречи с противником. Вскоре после этого Жижка, потерявший глаз в битве 1421 года, отошел от таборитов, взгляды которых начали казаться ему слишком мистическими, и присоединился к хоривитам. Он умер от чумы в 1424 году. Но чехи продолжали борьбу и отразили еще два нападения в 1427 и 1431 годах.

К тому времени Базельский собор пришел к выводу, что Констанцский собор к вопросу о чешских делах отнесся неразумно и пригласил гуситов на новый собор для обсуждения их разногласий с католиками. Но гуситы опасались повторения событий, приведших к суду над Гусом и к его смерти. Поэтому они потребовали гарантий, принятие на себя которых собор счел оскорбительным. Католики в очередной раз организовали поход на Богемию. И в очередной раз их разгромили.

Это последнее поражение убедило наконец католиков в необходимости вести переговоры. В результате переговоров церковь Богемии вернулась в лоно западного христианского мира, и при этом ей было разрешено совершать обряд причащения под обоими видами, а также придерживаться некоторых других принципов, изложенных в "четырех пунктах". Многие гуситы, главным образом из числа дворянства, согласились с этим, и Сигизмунд стал королем Богемии, однако умер спустя полтора года.

Но в Богемии с этим договором согласились не все. Многие вышли из официальной церкви и организовали Unitas Fratntm - "Союз братьев". Их число быстро росло, причем не только в Богемии, но и в соседней Моравии. Во время протестантской Реформации XVI века они установили тесные связи с протестантами, и одно время казалось, что они станут лютеранами. Но их начали преследовать габсбургские императоры - преданные сторонники католичества. Они рассеялись, и "Союз братьев" почти прекратил существование. Епископ братьев Ян Амос Коменский (1592-1670) из своей ссылки ободрял и поддерживал их в надежде, что срубленное под корень дерево когда-нибудь снова зацветет. Эти надежды осуществились через много лет после его смерти, и в ходе нашего дальнейшего рассказа мы увидим, какое влияние оказали бывшие члены Unitas Fratrum, которых стали называть "моравскими братьями". Другая их часть стала одной из многих церквей, придерживающихся кальвинистской направленности.

П оздней осенью 1490 года у ворот Флоренции стоял доминиканский монах. Джироламо Савонарола, уроженец Феррары, большую часть своих тридцати трех лет провел в учебе и преданном служении. Это было не первое его посещение Флоренции - он жил там и раньше. Но флорентийцам, восхищавшимся его библейскими знаниями, не понравились его пылкие проповеди и "иноземный" (феррарский) акцент. Теперь он возвращался по приглашению Лоренцо Медичи Великолепного, который владел по сути всей Флоренцией и которому его рекомендовал известный ученый Пико делла Мирандола.

В монастыре святого Марка, куда он поступил, Савонарола проводил для своих братьев-монахов лекции с толкованием Писания. Вскоре на эти лекции, перенесенные из сада в церковь и превратившиеся в проповеди, стали приходить многие другие. Ко времени великого поста 1491 года он достиг такой известности, что его пригласили проповедовать в главной церкви Флоренции. То, что он говорил там о пороках своего времени и о пропасти, разделяющей истинную христианскую жизнь и любовь к роскоши, раздражало многих богатых людей. Особенное недовольство это вызывало у Лоренцо Медичи, и он нанял другого проповедника для противоборства с Савонаролой. Но из этого ничего не вышло, так как простой народ встал на сторону Савонаролы, и второй проповедник решил уехать в Рим, чтобы оттуда плести интриги против своего противника.

Когда Савонаролу избрали настоятелем монастыря святого Марка, монахи сказали ему, что обычно в таких случаях наносят визит Лоренцо и благодарят его за помощь монастырю. Новый настоятель ответил, что на эту должность его поставил не Лоренцо, а Бог и что он возблагодарит Бога в молитве. Вскоре он продал значительную часть имущества монастыря и вырученные деньги раздал нищим. Он внес такие изменения во внутреннюю жизнь общины, что начали говорить о святости и духе служения монахов. К проведению реформ присоединились и другие монашеские обители. Даже Лоренцо на смертном одре призвал к себе праведного монаха.

Пьетро Медичи, преемник Лоренцо, утерял уважение флорентийцев. Французский король Карл VIII объявил о своих претензиях на неаполитанскую корону и шел на юг. Пьетро не захотел или не сумел организовать оборону Флоренции, расположенной на пути Карла, и попытался от него откупиться. Узнав об этом, флорентийцы возмутились и отправили собственную делегацию во главе с Савонаролой. Одновременно они изгнали Пьетро из города. Когда Карл вошел во Флоренцию и предъявил ей неразумные требования, опять вмешался Савонарола, и в результате флорентийцы стали союзниками Франции.

После ухода Карла и его войск из города авторитет Савонаролы так возрос, что флорентийцы обратились к нему за советом о выборе формы городского управления. По его рекомендации они избрали республиканский строй и предприняли меры для восстановления хозяйственной жизни города. Он также посоветовал продать золото и серебро для оказания помощи бедным.

Именно в этот период реформаторская программа Савонаролы принесла наибольшие плоды. Его часто изображают фанатичным и невежественным монахом, но он считал, что реформы должны основываться на знании. Поэтому под его руководством монахи в монастыре святого Марка изучали латинский, греческий, древнееврейский, арабский и арамейский языки. Но он был также убежден, что роскошь и все другие вещи, которые так ценят богатые, не имеют никакого значения и что пристрастие к ним лежит в корне всех пороков, которые он порицал. Поэтому по его инициативе периодически проводились сожжения "суетных вещей". На главной площади сооружалась большая деревянная пирамида, под которую закладывались охапки соломы и дрова, посыпанные порохом. По бокам пирамиды люди раскладывали свои "суетные вещи" - одежду, драгоценности, парики, дорогую мебель и тому подобное. Затем под пение с торжественным шествием все это сооружение поджигали. Эти большие костры как бы заменяли запрещенные костры масленицы.

Падению Савонаролы способствовали политические обстоятельства. Александр VI, один из самых неудачных пап за все времена, заключил союз против Франции, в который вошли значительная часть итальянских и германских государств, а также Испания. Флоренции было выгодно присоединиться к папским сторонникам. Но Савонарола считал необходимым соблюдать верность обещаниям, данным Карлу VIII. Папа предпринял ряд резких мер в отношении сначала Савонаролы, а затем и всего города. Многим флорентийцам стало ясно, что из-за упрямства их проповедника, не желающего нарушать слово, они теряют значительную часть рынка сбыта.

Особенно сильное сопротивление Савонароле и его политике оказывали зажиточные граждане города. А его сторонники все увереннее считали, что он - пророк, и требовали от него чудес. Когда что-то из его предсказаний сбывалось, они еще больше превозносили его. Но когда он не совершил чудес, которых от него ждали, они тоже выступили против него.

В конце концов толпа ворвалась в монастырь святого М арка. Савонарола не стал защищаться и не позволил своим друзьям вступиться за него с оружием в руках. Толпа схватила его, избила и передала властям, которые этого как раз и добивались.

Теперь надо было найти основание для обвинения. Его несколько дней пытали, и самое большее признание, которое палачи смогли вырвать у него, заключалось в том, что он не может предсказывать будущее, на что, впрочем, он никогда и не претендовал. Для участия в суде папа направил своих легатов, и они тоже пытали Савонаролу. Они добились всего лишь "признания", что он намеревался обратиться к собору. Отказавшись от надежды выдвинуть какие-то конкретные обвинения, судьи в конце концов решили осудить Савонаролу и двух его ближайших помощников как "еретиков и схизматиков", не уточняя природы их ереси. Для совершения казни они обратились к "мирским палачам", так как церковь убивать не должна. Единственное снисхождение к ним выразилось в том, что их сначала повесили, а затем уж сожгли. Все трое смерть приняли мужественно. Прах их был развеян в реке Арно, чтобы от них не осталось даже воспоминания. Но несмотря на это, у многих сохранились реликвии святого монаха. Когда много лет спустя Рим разграбили немцы, многие усмотрели в этом исполнение пророчеств Савонаролы. Долгое время после этого и даже в XX веке многие католики утверждали и продолжают утверждать, что этот доминиканский монах был святым и что его имя должно быть включено в официальный список святых церкви.

Дата добавления: 2015-06-04