Второе расследование убийства – 5

/4

/3

Август.

Каждый день мой мозг продолжает давать почву растущему безумию.

Я знаю, в тебе есть что-то хорошее.

Я вспоминаю эти слова, и они заставляют мои ноги остановиться. Когда я осознаю, что единственная эмоция, которую слова вытягивают из меня – это сильное раздражение, я злюсь еще сильнее.

- Оптимизм, наверное, у него в крови, - заключаю я, сжимая зубы, представляя, какое глупое выражение лица у него было, когда он говорил это. Я пытаюсь изгнать это изображение из головы.

За четыре года он не изменился. Все еще цепляется за веру в убийцу, все еще пытается улыбаться мне, как будто все хорошо. Дает мне вкус нормальности, обещание достижимой мечты, но все это лишь глупая фантазия. Фантазии кого-то столь ненормального, как я, о жизни и месте под солнцем. Шики всегда ненавидела их, и теперь я понимаю, почему.

Прошлое всегда возвращается, чтобы рассчитаться с тобой. Я один раз пыталась убить его, и я не знаю, смогу ли остановить себя еще раз. И потому я должна быть далеко от него, чтобы мне не нужно было задаваться этим вопросом, далеко от любой боли, которую только рождает его присутствие. Но это все делает из меня старую «я», которая считала Микию неприятной помехой. Я не могу сказать наверняка, правда ли я верю в это.

Проходит два часа с моей беседы с Микией, и я наконец добираюсь до места, где скорее всего прячется Ширазуми Лио. Я выследила его прежде, чем звонить Микии. По его следу довольно легко идти. Кровь, запах травы и несколько вопросов уличным наркоторговцам, которых я лишь немного запугала и избила, вскоре указали мне нужное направление. Теперь я снова здесь, желаю покончить с этим раз и навсегда.

Ночью гавань мертва, стальные контейнеры с грузом собраны в кучи, создавая импровизированные конструкции, из-за которых это место выглядит городом, возведенным за ночь. Где-то здесь находится последнее укрытие смертоносного чудовища. Со временем я добираюсь до части гавани, выделенной под склады и хранилища, и к этому моменту уже переваливает за девять вечера. В этой части города живет не так уж много людей, и еще меньше имеют причины или желание идти сюда. Компанию мне составляют только черное море и высокие фонари, создающие маленькие лужи света на улицах и тротуарах под ними. Идеально. Никто и не подумает вмешиваться.

В конце концов, я добираюсь до цели: довольно большой склад рядом с Широким мостом. Я сжимаю нож в левой руке, а правая спрятана в кармане куртки, пальцы держат маленький метательный нож. Собравшись, я подхожу к зданию. По размерам оно похоже на школьный спортзал. Стены достигают восьми метров, и окна расположены на равных расстояниях друг от друга на высоте семи метров. Подозреваю, есть более крупные окна в крыше. Как и в теплице, там днем должно быть очень светло.

Издали мне показалось, что придется пробираться внутрь через окно, но, подойдя ближе, я поняла, что этого не потребуется. Стальная дверь главного входа слегка приоткрыта, ручка давно поглощена ржавчиной. Да, не удивлюсь, если это ловушка. Я кратко размышляю о том, чтобы обойти здание, но вспоминаю Микию. Убей Ширазуми, и пути назад не будет. Интересно, что он хотел этим сказать.

Да пошел он. Чем быстрее я убью Ширазуми, тем быстрее я выкину эти сомнения из головы. Если вход через парадную дверь означает, что я быстрее выманю Ширазуми, то путь так и будет. Я открываю дверь и проникаю внутрь, покидая тоскливый порт и входя в намного более странное место.

Окна и правда расположены в крыше, и вместе с окнами по бокам они оказываются единственными возможностями лунному свету пробраться внутрь. Свет показывает, для чего использовался этот склад. В нескольких метрах от входа на открытой почве посажена густая растительность. Растения достигают колен, все они одного вида. Посредине они рассекаются бетонной дорогой. Это он. Это его сад.

Шорох в кустах привлекает мое внимание. Туда не попадает лунный свет. Я не одна. Он следит за мной, выбирая следующий ход. Я неожиданно осознаю, насколько я здесь уязвима. Какого черта я вообще вошла в столь очевидную засаду, где у него есть преимущество? Микия и его глупые слова. Он так сильно сбивает меня?

В тот момент громко шуршит листва, и я вижу фигуру, выбегающую из растений. Она так близко ко мне, что я вздрагиваю. Он пробегает последние несколько метров энергичными шагами, вылетая из теней в прыжке, высоко подняв нож для удара сверху. Хороший ход, но он показал себя слишком рано. Моя левая рука движется, парируя его атаку моим клинком. Удар отражен, но он так силен, что моя рука начинает дрожать.

Любой опытный боец заметил бы это и нарастил свое преимущество до верной победы, но Ширазуми явно не столь опытен. Он использует этот момент, чтобы сбежать, прыгая вверх, подальше от меня. Как и прошлой ночью, он прыгает нечеловечески высоко и далеко.

Конечно, не будучи птицей или пауком, я не могу последовать за ним. Но я была к этому готова. Как только он прыгает, я рассчитываю, куда он приземлится. И прежде, чем он касается земли, метательный нож уже брошен моей правой рукой, чтобы перехватить цель. Полторы секунды спустя я вижу, что попала достаточно точно, чтобы заставить его издать крик боли, когда он падает на пол. Я уже бежала к нему изо всех сил, когда бросала нож, и в тот момент, когда он падал, я ставила на его падение и на то, что нож достаточно сильно ранил его, чтобы дезориентировать и запутать. Моя ставка сыграла и дала мне несколько дополнительных секунд, которые были нужны, чтобы добежать до него и, забравшись сверху, прижать к земле.

Теперь он смотрит на меня, на его лице смесь замешательства, злобы и удивления. Он удивляется тому, как быстро я адаптировалась после вчерашнего неоконченного танца? Чем бы оно ни было вызвано, я смакую его выражение лица и то, что он лишился дара речи. Мальчишка, так похожий на меня, молчит, и моя левая рука поднимает нож. Мальчишка. Вот кем он является. Маленький мальчик, бессильный и напуганный.

- Погоди… погоди, - умоляет он. Но у жертвы нет права просить отсрочки.

Я опускаю нож… так же, как когда-то, но на другого мальчишку, в другую залитую дождем ночь.

- Что? – звучит голос, задохнувшийся от удивления.

Это голос жертвы. Мы оба поражены случившимся. Нож у его горла, и я остановила его прямо перед тем, как он пронзил плоть и окрасил его улыбку кровью. Я вливаю силу в левую руку. Ни один из нас не сбежит. Мальчишка не сбежит от моего ножа… а я не избегу надевания его шкуры, превращения в убийцу. И после этого я буду снова одна, не имея места, которое смогу назвать домом, не имея ничего, что сможет ранить или причинить мне боль, буду жить свободно. Дочь хаоса.

Так почему моя левая рука не двигается? Почему я не могу убить Ширазуми Лио?

Пути назад нет. Эти слова крутятся у меня в голове.

У жертвы было достаточно времени, чтобы воспользоваться этим моментом. Он сталкивает меня, пытаясь вырваться из хватки. Он встает, хочет сбежать, но при этом подставляет мне беззащитную спину. Он не узнает. Мои глаза и их Магия рисуют узор линий смерти, и я вижу, как они бегут по его телу. Осталось только взмахнуть ножом.

Нет пути назад. И вот так я лишилась моего последнего шанса. Это я позволила ему ускользнуть. Какой фарс. Великий фарс. У меня был шанс насладиться сладостью убийства, которого я так долго ждала, но я не смогла пересечь последнюю границу пустоты. Все из-за таких простых слов.

- Черт! – рефлекторно кричу я. Я не просила пути назад в его мир. Я не просила прощения у мира. Но почему?

- Все из-за… него, - страдальчески и злобно шепчу я.

Теперь жертва, которой я позволила ускользнуть, начинает смеяться. Жертва, которая секунду назад боялась хищника перед ней, увидела, каков на самом деле ее враг. Сломан. И теперь он возвращает себе одеяние из прошлой ночи, маску смертоносного чудовища. И я не могу убить его, не могу остановить его, не могу даже заставить себя бежать.

Август.

Арайя был прав.

Я идеален.

Никто не может винить меня за убийство. Оно также неизбежно, как восход солнца. Это дар безумия.

Льет дождь.

Я открываю глаза на стук дождя по крыше. Низкий, приглушенный шум.

- Ха. Все еще жива, - замечаю я, мой голос приглушен.

Следующее, что я чувствую – это бетон под моей спиной, прежде чем понимаю, что лежу, отчего на мгновение мне становится неудобно. Я немного поднимаю голову, зрение по-прежнему плавает. Зелень. Трава по всему складу. И внезапно я вспоминаю, где я.

Я смотрю на окна в крыше. Солнечные лучи льются через них, но они приглушены и обесцвечены тяжелым дождем. И все же попадающий сюда свет удивительно ярок, настолько, что место кажется хорошо освещенным, но это мало меняет мрачность сада. И я лежу здесь.

Мои последние воспоминания не спешат приходить в голову, но я думаю, что Ширазуми Лио вырубил меня. Мои руки скованы стальными наручниками, все тело ослабло. Видимо, из-за какого-то наркотика. Даже сознание сейчас меня подводит. В голове пусто. Все, что я знаю, это то, что я здесь, скованная и лежащая на бетонном полу, сражающаяся со сном и едва способная сфокусироваться на чем-то, кроме ленивых следов капель холодного зимнего дождя на окнах крыши. Я замечаю, насколько тут холодно.

Это проклятый наркотик, которым он накачал меня. Я закрываю глаза, и разум тут же возвращается к воспоминаниям, которые последнее время так сильно обременяют меня. Воспоминания трехлетней давности, которые сейчас кажутся далекой и совсем другой жизнью.

Льет дождь.

Ночь так холодна, что, кажется, кости могут рассыпаться, как лед. Неприкрытая от дождя, Шики преследует Микию Кокуто. Она бежит, полагаясь на слабое мерцание уличного фонаря, пробивающегося через завесу дождя. Мокрый асфальт отражает призрачный свет, даже когда тени танцуют на его поверхности. Шики отчаянно бежит. Человек в черном плаще похитил Микию, но теперь она видит его впереди, он совсем один. Никто ему не поможет.

Когда она догоняет его, она снова поднимает свой нож. Мальчишке нечего сказать, и он не может бежать, потому что Шики ранила его ногу. Кровь из пореза все еще течет, стекая на асфальт и смешиваясь с дождем. И все же, когда Микия был в ее руках, когда один удар мог вынести ему приговор, она застыла в нерешительности.

- Почему? – шептала себе Шики.

- Почему?! – повторяла она, крича от ярости. Она чувствовала, как желчь поднимается в горле. Они стояли друг перед другом с напряженными лицами.

- Когда я с тобой, это всегда так тяжело. Ты показываешь мне то, чего у меня никогда не было, но мое безумие нарастает с каждым днем. И поэтому… я должна убить тебя. Чтобы иллюзии, который ты дал мне, просто рассеялись! Чтобы я смогла перестать верить в ложь! Чтобы я смогла снова стать тем, чем являюсь!- кричит она, ее голос ясно слышен даже в шуме дождя.

Она кричит голосом ребенка, запутавшегося, готового разрыдаться, злого и полного ненависти к самому себе. И даже в бесконечной серой завесе дождя Микия видит, что слезы текут из глаз Шики. Он пытается найти нужные слова.

Внутри Шики ее друг и мучитель Шики шепчет беззвучные мысли. Все люди мечтают, Шики. Как можно быть настолько бессердечной, чтобы запрещать себе делать это? Сколько еще боли ты сможешь вытерпеть? После этих слов она ощущает знакомое чувство соскальзывания другого сознания в ее часть разума.

И в итоге убийственный импульс Шики был остановлен не ей и не Микией. Потому что это Шики, всегда спавший, всегда мечтавший, не хотел разрушать мечты о существовании с Микией. Потому что не важно, насколько нереально далекой она могла быть или насколько болезненна идея - это важная причина жить. И потому она останется, ибо ее изгнание лишь еще сильнее ранит Шики. Но Шики запуталась, она не способна ничего понимать. Шики должен сделать все сам.

Девушка, теперь управляемая кем-то иным, делает небольшой шаг назад, все еще стоя напротив Микии. Еще один маленький шажок, ближе к дороге за ее спиной. Издали приближаются фары - луч света, несколько приглушенный дождем. Это она решила тогда, когда машина была настолько близко, что она слышала рев ее двигателя. Микия никогда не осознавал простоты ответа.

- Если я не могу заставить уйти тебя… я заставлю уйти себя, - сказала она, словно в мольбе. Она улыбнулась в свои последние мгновения нежной, искренней, счастливой улыбкой, но мимолетной и вскоре растаявшей. И в следующую секунду лучи фар стали ослепительно яркими и залили ее светом. Она приветствовала их. В ночном воздухе прозвучал визг тормозов, но было слишком поздно. Она полетела.

Я так долго забывала эти воспоминания, но как сказал тот маг, Курогири, они всегда прячутся в тебе. Они не развеиваются и не гниют.

Той ночью я должна была умереть, а из комы проснулся бы Шики. Но в те последние мгновения он забрал мое сознание и стал жертвой. Для него это был единственный способ защитить его мечту. Он знал, что случится. Он знал, что если он останется в этом теле, что если ничего не будет сдерживать его, то его существование сфокусируется на убийстве. И он доверил мне задачу сделать мечту реальностью. В конце концов, он ничего не мог, кроме как спать в своем кратком существовании. Я правила телом, и пока я была у руля, он всегда спал. Он был опасен как зверь, загнанный в угол и бросающийся на всех при освобождении, и всегда связан с природой смертоносного чудовища. Без нее он не мог существовать.

И все же он вынашивал нашу общую мечту - мечту о нормальном существовании. И это не было очень уж странно. Разве мы не были одинаковыми, с одинаковым воспитанием и опытом? Вполне логично, что мы хотели одного и того же. Но я могла поддерживать маскарад нормальности. Шики – нет. Он был парадоксом моего существования, презирал других людей, но желал быть одним из них. Он никогда не смог бы увидеть свою мечту обо мне, живущей полной жизнью. Его единственная мечта, противоречащая его существованию, возложена на меня. Мечта, которую мы встретили тем мартовским днем - одноклассник, который понравился Шики. Тот, кто, как я горячо надеялась, поведет меня по невозможному пути. Шики знал, чем все закончится, если он останется внутри меня, но существование Микии всегда угрожало бы моему привычному образу жизни и привело меня к безумию и к его смерти от моей руки. Наша мечта, разрушенная моими собственными руками. Шики предвидел этот конец и выбрал единственный выход. Он должен был исчезнуть, чтобы защитить нашу мечту. И для Шики мечта продолжается.

Это потому я хочу, чтобы Микия всегда помнил Шики. Потому что сейчас эта жизнь – мечта, о которой всегда думал Шики. Это потому я говорю как он, чтобы напомнить всем о человеке, который был частью моего собственного сердца.

Дождь не останавливается, и, скорее всего, он сделает этого и в ближайшее время. Мой разум все еще в тумане, все еще хватается за полузабытые воспоминания о двух личностях и так долго хранимых эмоциях. И все же это полезный бредовый сон. Когда Шики умер, никто не поднял за него свечу. Никто не поминал его. Даже я. Я думаю, я никогда по-настоящему не принимала его смерть. Но теперь этим финальным воспоминанием я понимаю, что пришло время дать ему уйти. Это мои поминки по моему первому другу.

Я вспоминаю его последние мысли, прежде чем машина сломала меня:

Спасибо. Но я никогда не подумаю о том, чтобы убить тебя.

Это должна была услышать не я, а Микия, который беспомощно тянул ко мне руки, но мог лишь наблюдать. Убийство было единственным способом для понимания, последним способом для дружбы. Но Шики даже не мог сказать этих слов тому, кто это на самом деле заслужил.

Убийство не затыкает голоса.

Одиночество делает их лишь громче.

Мне нужен кто-то такой же, как я. Кто-то такой же сломанный.

Одиннадцатое февраля, четверг.

Я долго думал о том, что рассказал мне Ширазуми, и наконец решил поговорить с Токо-сан. До этого момента я пытался не допускать ее до того, что было личным делом, но если рассказ Ширазуми - правда, то на него как-то влияет Магия. Как только я услышал от него это слово, я знал, что будет разумно проконсультироваться у единственного (порядочного) мага, которого я знаю. Так что под ливнем, который льет с зари, я еду в офис Токо-сан, хотя это лишь остановка перед поездкой в гавань. Попробую разузнать что-нибудь новое.

На то, чтобы рассказать ей все, что я узнал о наркотиках и, особенно, о Ширазуми Лио, уходит больше времени, чем я рассчитывал, и когда я заканчиваю, она только хмыкает себе под нос и зажигает еще одну сигарету. Долго прождав ответа, я все-таки говорю сам:

- Что-то не так, Токо-сан?

Она смотрит на меня недовольным угрюмым взглядом, а потом снимает очки.

- Нет, все нормально. Просто думаю, как бы тебе получше сказать, что твоему другу помочь нельзя. Если прошло четыре год с тех пор, как его Исток пробудили, тогда он… ну, он больше не твой друг.

Дым взлетает с кончика сигареты, которую она положила в пепельницу. Она кладет голову на руку и, словно в молитве, поднимает взгляд вверх.

- И все же - один из пробужденных? Паршивый прощальный подарок, даже для Арайи. У такого слабовольного человека, как твой друг, не было ни шанса против силы Магии. Его деградация была неизбежна.

- Вы можете мне объяснить, что это вообще за «исток» такой? Ширазуми сказал, что это какой-то инстинкт, который подавляет твою собственную волю или что-то вроде того.

- Отчасти верно, но неполно, - говорит она, переложив сигарету в левую руку, чтобы можно было жестикулировать правой. - Если ты думаешь, что прожить двадцать лет достаточно, чтобы понять, кто ты есть и что ты управляешь своим телом, подумай еще раз. Твоя воля также податлива, как и любой аспект реальности, которым может манипулировать Магия. Характер управляет твоим разумом, и плоть проявляет это снаружи. Солипсизм оказался ближе к истине, чем кто-либо мог подумать.

Она кладет свободную руку на подбородок, прежде чем задать мне странный вопрос.

- Ты веришь в прошлые жизни, Кокуто?

- Не могу сказать, Токо-сан. Я не могу подтвердить это, но и категорически отрицать не хочу.

- Слова истинного политика, зуб даю. Цикличность и повторение. Ты видишь их везде, от оккультного знания до научных теорий. Духи, души и жизнь. Вне этих концептов есть исток, перерождающийся вечно во что-то иное. И из этого хаоса рождается определенный порядок. Конечно, считается, что Маги используют это воплощение древней силы, склоняя нас к определенному аспекту личности. Очищающий цикл рождения, смерти и перерождения. Следуй за истоком к сотне прожитых спиральных жизней, пока не достигнешь первичного истока души.

- Ассоциация учит, что есть время и место, где началось существование всего. Но в вечном парадоксе там нет жизни. Только импульс создания. Подавляющая директива, энтропическая тенденция к хаосу, которая направляет всю реальность. Осколки творения обретают цель, задачу, размещая себя в подходящих символически местах картины реальности. Возможно, животное. Или растение. Иногда, может быть, это будет человек, обретший душу. Иногда эти цели могут ощущаться как императивы.

- Этот хаотический импульс – это то, что маги называют Истоком. Это инстинкт? Греческий «демон»? Зов предков? Моменты гениальности? Глас Бога или дьявола? Спроси пять магов, получишь пять разных ответов. Но чем бы это ни было, оно выжжено в твоей душе, и глупо будет отворачиваться от этого.

Она улыбается, как будто то, что она сказала, было очень простым. И все же я понял ее на удивление хорошо.

- Подавляющее большинство людей, однако, никогда не узнает об этом. Он просто есть, достаточно близко, но не настолько, чтобы быть важным. У всех людей степень влияния истока различна. Шики, чей исток «пустота», подчинена ему довольно сильно. А Азака, чей исток «табу», все еще вполне нормальна. Но те, кто пробудил его, ну… это совсем иное дело.

Она смотрит на меня суженными, бритвенно острыми глазами. Даже я знаю, что это значит.

- То есть, пробуждаясь, ты полностью отдаешься этому импульсу? – предполагаю я.

- Да. Понемногу. Лио Ширазуми сражался с ним на каждом шагу. Но в итоге у него нет иного выбора, кроме как подчиниться. «Поглощение» - довольно редкий исток. Я могу понять, почему Арайя присматривался к нему. Подумай, Кокуто. Если исток Лио – поглощение, значит, линии хищников были династией его истока. Когда ты пробуждаешь свой исток, вес всех твоих прошлых жизней становится слишком тяжел. Лио Ширазуми теперь скорее зверь, чем человек. Хотя его человеческое «я» Ширазуми Лио все еще живо, зверь будет уничтожать его до тех пор, пока оно полностью не исчезнет. Довольно интересное развитие событий, честно говоря, - холодно говорит она, добавляя смешок к последнему комментарию.

Хотя она всегда склонна к такому черному юмору, в этот раз я не могу игнорировать ее слова.

- Все эти дела с магией для вас – просто игра? Это все вина мага. Того, кого он встретил. Ширазуми не сам на себя это навлек.

- Да ну? – отвечает она, в ее голосе появляется характерная угроза. – Заклинание пробуждения истока не может быть наложено одним магом. Пробуждающийся должен первым почувствовать зов его души. И потом произойдет сделка в форме заклинания, основанная на согласии пробуждающегося. Что значит, у Ширазуми Лио всегда был выбор. Его трансформация в зверя произошла по его собственной воле, как и его убийства. Он хотел этого. Жизнь, которую он отбросил, нельзя вернуть, как бы он ни хотел этого. Слишком поздно. Это истинное лицо человека, которого ты знал, и ты будешь дураком, если подумаешь, что я лгу. Его последние слова были предсмертными муками проклятого человека, пытающегося вырвать из тебя последнюю симпатию.

Говорят, у хорошего учителя всегда суровый и твердый голос. Именно так звучит сейчас голос Токо-сан, голос, который я ни разу не слышал с ноября, и она никогда не говорила и не выглядела серьезнее. И поэтому я точно знаю, что она не шутит. Она смотрит на меня, нахмурившись, возможно, ожидая, что я продолжу наступление. А потом разочарованно отводит взгляд, жалея, что я не дал ей словесных патронов, чтобы расстрелять меня. Осталась только беспомощность.

- Получается, мы не можем для него ничего сделать?

- Заклинание, которое связывает его, это последнее, великое достижение мага, который использовал медиум душ, чтобы гнаться за вознесением. Будет милосердием даровать ему упокоение, но мы не можем остановить его. Просто чудо, что Ширазуми Лио продержался так долго. Завтра он будет иным, зверем, отрекшимся от своей человечности.

Я хочу плакать от тщетности всех своих усилий. Он просил меня спасти его. Зачем ему это делать, если он знал, что его не спасти? Было ли это правдой, или, как говорит Токо-сан, лишь уловкой для чего-то более зловещего?

- Ох, блин. Тебя легко читать, Кокуто. Ну, я не могу остановить тебя, но ты выходишь на бой с чудовищем. Оставить его Шики будет мудрым выбором. Она же охотится за ним, чтобы закончить историю, начавшуюся четыре года назад.

Урегулируем вопросы, а? Это лишь часть, но точно не все. Я не мог не думать, что в нашей беседе прошлой ночью я слышал то же напряжение, как и в ту ночь, когда потерял ее. Когда она почти выбрала убийство. Что могло так подтолкнуть ее к убийству?

- Токо-сан, почему люди убивают друг друга? – спрашиваю я, не надеясь на ответ. Она с удобством откидывается в офисном кресле и выдает ответ без раздумий.

- Выпускают эмоции. Когда ты убиваешь, это внешнее проявление твоих чувств. Люди могут сдерживать в себе лишь определенное количество эмоций. Будь это любовь или ненависть, когда ты наполнен эмоциями, они как-то должны выйти. Так мы справляемся. Те, кто ненавидят, пытаются забыть или отделить себя от того, что они ненавидят. Крайность ненависти – убийство. И потому они видят в этом самосохранение. Моральный код, за который они цеплялись, временно исчезает, становится мелочным.

- Но есть люди, которые совершают убийство без причины, - вставляю я.

- Это резня, а не убийство. Когда человек смотрит на свое прошлое и свое человеческое достоинство, оценивает их и отбрасывает - вот это убийство. Так человек платит цену и несет тяжесть греха убийства. Но резня совсем другая. Жертва может быть человеком, но вот убийце недостает человеческого достоинства, и потому его нельзя считать человеком. Грех не является для таких убийц тяжестью.

Я вспоминаю дневник и то, что в нем было написано. Убить кого-то – значит, убить и себя.

- Новости всегда рассказывают о смертоносном чудовище. Что они хотят этим сказать?

- То, что и говорят. Чудовище, которого ничего не заботит, вырезающее себе место в мире, пока не исчезнет, как стихийное бедствие. Люди, притянутые его влиянием, несчастные, невезучие души.

Ответ Токо-сан шокирует меня. Я могу поклясться, что я слышал те же слова от Шики. Да, прямо перед ее исчезновением десять ночей назад. Мы смотрели новости, и она сказала мне, что не может сказать, что преступник совершал убийства. Как она говорила, в жизни есть место только для одного настоящего убийства.

- Точно… теперь я вспомнил… - тихо бормочу я.

Да. Токо-сан и Шики говорят одно и то же. Шики как-то говорила мне фразу, которая, по ее словам, была последним подарком ее деда. Семейные слова, которые вели ее всю жизнь. Но она вот-вот заблудится. Я и смертоносное чудовище пришли к одинаковому выводу, понимая это или нет. Я не думаю, что знаю, что Шики чувствует насчет меня, но что-то причиняет ей боль и заставляет ее срываться и убивать. Что-то внутри нее выпускает чувства, с которыми, как я думал, она рассталась навсегда, и теперь она полагает, что убийство может спасти ее. Ее импульс убийства снова выигрывает.

Ширазуми думает также. Но он считает, что ему выгодна потеря контроля Шики. Возможно, он думает, что он наконец найдет друга, такого же, как он. Кого-то настолько же сломанного, как было написано в дневнике.

- Простите, что побеспокоил вас, Токо-сан, - неожиданно говорю я, вставая со стула. Токо-сан хмурится так, как она всегда делает, когда уже знает, что я намерен делать.

- О, мы закончили? На улице ливень, Кокуто. Подумай, может, лучше будет остаться тут?

- Простите, Токо-сан. Я понял, что должен идти.

Я кланяюсь, прежде чем выйти за дверь. Перед тем, как дверь офиса закроется за мной, я слышу голос Токо-сан:

- Береги себя, Кокуто. Увидимся завтра.

Дата добавления: 2015-06-04